***
Еда, приготовленная обоими родителями, показалась Такаюки просто божественной, а прогулка по парку и посещение его любимых аттракционов сделали день и вовсе незабываемым. Он никогда не чувствовал себя таким счастливым. Хотя когда его родители и сестра всеми силами старались уверить его, что мама и отец прибыли из далекого прошлого, то ему было не так просто в это поверить… Но в конце концов он просто успокоился и принял это на веру так, будто всегда ожидал чего-то подобного. Правда было ещё кое-что, что его беспокоило. — Эм, мам, пап, у нас сегодня вечером в школе будет концерт и… вы бы не могли… ну… — Под пристальным взглядом отца молодой человек окончательно смутился. — Ты хочешь, чтобы мы пришли, поддержать тебя? — Чуть насмешливо поинтересовался Томоэ. И тут же получил подзатыльник от жены, за подобную интонацию. — Ну, в общем, да. — Кивнул Такаюки и с надеждой посмотрел на мать. — Так вы придете? — Конечно. — Мягко улыбнулась Нанами, а парень чуть не запрыгал от радости. Натсуми, наблюдая за этой картиной, не смогла сдержать счастливой улыбки. — Но тогда нам надо поторопиться домой, чтобы успеть тщательно ко всему подготовиться. — Да! — В унисон воскликнули «дети» и тут же рассмеялись. Томоэ только покачал головой и уголок его губ едва заметно дернулся в подобии улыбки.***
— Ну и где твои родители? — Хмыкнул главарь банды, вечно задиравшей Такаюки. Парень только ухмыльнулся в ответ. — В зале. Найди Богиню и кицунэ сидящих рядом. — И молодой человек, больше не отвлекаясь ни на что, принялся поправлять свой костюм. Хулиганы сначала думали, что парнишка пытается их надуть, но купившись на его серьезный вид, решили все же проверить правдивость его слов. В зале на одном из многочисленных рядов сидела Богиня, светящаяся изнутри своим божественным светом и перешептывалась то с какой-то девушкой, сидевшей по левую руку от неё, то с… самым настоящим ёкаем! Все остальные родители, заметившие на голове мужчины лисьи ушки опасливо косились на него, ожидая от Томоэ подлости. Но он только поднял руки и продемонстрировал всем, сковывавшие его браслеты. — Так он хранитель! — Пронесся по залу шепоток. — Извините… — Немного опасливо обратилась к этой странной паре классная руководительница Такаюки. — Вход разрешен только родственникам учащихся. — Ох, а вы не знаете? — Притворно удивился лис. — Я отец Момодзоно Такаюки*. Правда, госпожа? — Повернулся он к жене. — Конечно, любимый. Я тебе ни с кем не изменяла. — Совершенно серьезно ответила мужу Нанами, заставив учительницу закашляться. — Ох, а я сестра Такаюки. — Сообщила о себе Натсуми. Преподавательница поспешно извинилась и откланялась. Концерт прошел просто на «ура». Со сцены Такаюки спустился, буквально светясь от счастья… и тут же попал в родительские объятия. Но все хорошее имеет свойство заканчиваться и настало время прощаться. И если Натсуми плакала, крепко обнимая обоих родителей, то её брат ещё старался держаться спокойно. Нанами давала обоим детям бесконечные наставления, Томоэ ставил защиту, вокруг их дома… никто не хотел расставаться. Успокаивало только то, что там — в том самом прошлом, в которое они возвращаются, скоро родится Натсуми. И её родители изо всех сил постараются избежать катастрофы!В настоящем…
Нанами с трудом приоткрыла глаза. Слюна во рту была вязкой неприятной на вкус, а голова просто раскалывалась. Сил не хватало даже на то, чтобы сесть. Где-то рядом кто-то сдавленно зашипел. Девушка с трудом повернула голову и увидела такие любимые ею длинные белоснежные пряди и лисьи ушки, расположившиеся на голове её супруга. — То-мо-э. — С трудом выдавила из себя Нанами, устраивая руку у себя на животе и осторожно поглаживая его округлившуюся поверхность. — С возвращением. — И тебе. — Обернулся к ней лис. Какое-то время он просто разглядывал любимую, со всей любовью на которую он был способен, а потом до него дошло что же все-таки не так. — Нанами! Ты снова нормального размера! — Что?! Как это возможно?! — Удивилась девушка, с трудом приподнимаясь на локтях. — Все возможно в божественном измерении. Что ж, и снова добро пожаловать в Изумо. — Появился в дверях просторной комнаты Окунинуши. Его лицо приняло несвойственное ему серьезное выражение…