"Не прикасайся, иначе я сломаю тебе чёртову руку"
"Поверь, ей сейчас лучше, ты просто...""Просто потеряйся, ради всего святого."
"Я не хотел, Джонзу, - туманные слова стучат о черепную коробку, как капли дождя по запотевшему стеклу, - Я не хотел."***
Вода с трудом проходила по горлу, словно Таро глотал целые обломки льда. Он корчился, упорно пытался отстраниться от раковины и приставляемого к губам холодного пластикового стакана, но попытки были тщетны. Лидер, возвышенный, мудрый и чертовски сильный, давил на тонкокостное плечо парня, заставляя опустошить "лекарство от горя" до дна. - Пей, Ямада, прекрати сопротивляться, - легкое раздражение тенью чужестранца проскользнуло в голосе Масуты, и тот чуть резче наклонил стаканчик. - Ты ведь дрожишь, посмотри на себя - да у тебя истерика! Таро не успевал проглатывать прохладную жидкость, в итоге чуть не захлебнувшись последними каплями, оторвавшимися от тонкого донышка. В испуге, Будо отодвинул стакан и, убрав руку с плеча, легко похлопал закашлявшегося парня по костлявой спине. Тот поспешно склонился над керамической, запачканной раковиной в школьном туалете, пытаясь унять мерзкое ощущение в горле. Его словно поразило судорогой, хотелось вырвать лёгкие и просто перестать чувствовать режущую боль в дыхательных путях. В носу неприятно покалывало, скулы медленно сводило, и из серых глаз плавно потекли тёплые слёзы, греющие замёрзшие в мрачном помещении щёки. Избавившись от недомогания, Ямада старался сдержать гордость, медленно выпрямившись. - Что за дрянь ты туда налил? - хрипло спросил едва дрожащий Таро, стараясь покрепче сжать ледяную поверхность в своих ладонях, унимая противные импульсы, пронизывающие плоть. - Обыкновенную валерьянку. Я тебя оставлю, а ты подыши пока пару минут, умойся, приди в себя. Да, мне тоже было больно узнавать такое, но нужно стараться держать себя в руках. Давай, Таро, соберись. С этими, устало произнесёнными словами, мастер боевых искусств покинул тусклую туалетную комнату, подарив опечаленному Ямаде желанное одиночество. Выдох облегчения не мог вырваться из скованных лёгких, словно был птицей в запертой клетке. В голове - камни, на сердце - больно, перед глазами - портрет эгоистичного, слепого мерзавца. И он сверлит собственное отражение тёмно-серыми, цвета асфальта после дождя, глазами, полными ненависти. Нужны ли глаза слепому? Нужны ли руки бессильному? Голова - безмозглому, сердце - бесчувственному, отражение - безликому? Нет, они не нужны. - Нужны, ведь всегда можно наверстать упущенное, разве не так? - дополнительный голос, бесстыдно режущий тишину, не пугал так, как должен. Он видел мёртвого через несколько дней после его смерти, в школьном коридоре, мирно улыбающегося и весело вопрошающего о любви Таро к пингвинам. Здесь и не тянет удивлением, лишь мягким, каким был тот аромат мяты и корицы, напряжением, ошпаривающим нервные окончания по всей системе. Она вновь грозится дать непоправимый сбой. - Мысли читаешь? - с нотой горечи, едва слышно спросил тёмноволосый страдалец, склонивший голову над серой раковиной, в которой тонкими струями из крана стекала холодная вода, поблескивающая при тусклом освещении. Чёлка скрыла глаза в короткой тени, спасая взор от зеркала впереди. Ямада боялся посмотреть. Вперёд, назад, - не важно. Он чувствовал неизмеримое тепло за спиной, вслушивался в каждый шорох, вспоминал приятный звон знакомого голоса, озарившего голову. - Ты бубнил вслух, - усмехнулся голос. Он боялся повернуться и не увидеть золотистых прядей, напоминающих лучи. Боялся увидеть тьму в лазурных глазах, печаль, въевшуюся в светлые радужки. Разочарование и боль, прячущиеся в каждой морщинке, каждой черте, каждой складочке на лице. А ещё больше боялся увидеть никого рядом с собой. - Прости, - всё так же неосознанно буркнул парень, смотрящий исключительно на текущую в сток мутную воду. - Извиняешься? Я разве не говорил, что чертовски рад, что наконец-то поговорить с кем-то? Наверное, не говорил, я слишком задумался о нападении титанов на школу и армии пингвинов с автоматами, это уж ты прости. Таро медленно повернулся, преодолевая страх, обволакивающий мысли. Это солнце всё улыбалось столь же безмятежно и ласково, оглядывал растрёпанные, чёрные, как уголь, волосы, своими чистыми голубыми глазами, напряженно сведя брови к переносице при виде физиономии собеседника. Выражение лица уставшего и расстроенного Ямады явно обеспокоил Джонзу. Он мелко покачал златовласой головой, прикусив розоватую губу. - Не говорил, - чуть громче и спокойнее ответил Таро, попытавшись улыбнуться собственному чуду. Получилось криво, но искренне. В диалоге со светлым и добрым Фурредо чёрный и извечно скрытный ворон Ямада просто сочился искренностью, словно в его равнодушной броне явилась пробоина размером с самое сердце. Что-то неестественно располагало к радушному собеседнику. Например то, что он в подсознании окрещен всего лишь галлюцинацией. От этих неприятных мыслей Таро едва тряхнул головой, словно выбивая их, как попавшую в ухо морскую воду. - У тебя голова кружится? Болит что-то? - ровным тоном, сквозь который ни на грамм не пробивалась смена настроения, спросил Джонзу. Голову свело от смутной обстановки, едва напоминающей реальность. - Нет, но, кажется, начинает кружиться от всего этого. У тебя нет ощущения, что всё это - нереально? Будто я заснул над раковиной и теперь происходит что-то ненатуральное и странное. Ты вообще, мать твою, мёртв! - Ямада нервно всплеснул руками, наконец отрывая их от грязной керамики, и уставился в невероятно живые, не смотря на все факторы, голубые глаза. Он как живая кукла. Кукла, которая внутри в тысячу раз реальнее существ из плоти и крови. И снова голову сводит, до звона в ушах. На секунду, златовласое явление задумалось, нахмурив светлые брови, от которых на глаза падала грубая тень. Где-то, набивая напряжения, тихо капала вода из плохо закрученного крана, а за дверью слышался приглушённый скрип половиц. В дальнем углу монотонно покачивалась лампа, а ворон чувствовал, что действительно начинает сходить с ума. - Я знаю, - слегка расстроенно высказал парень, попытавшись перестать хмуриться и придать виду привычный невинный вид. - Ты не псих, не подумай, я же вижу - изводишься весь, сейчас просто возьмёшь и сольёшься с кафельной плиткой у тебя за спиной, настолько твоё лицо белое. Просто... Есть у меня одно дело, которое я поклялся, что выполню до своей смерти. И.. - Ты про "Чёрную коллекцию"? Ну, про девять фотографий. Я прочёл в твоём дневнике, и чувствую себя очень паршиво из-за этого, прости, бога ради. - Дневник мой читал? - вернуться к прежней беззаботности действительно не было шансов. Сначала парню удалось побледнеть, а после, будто прожилками на белоснежном мраморе, проявлялось покраснение на нежной коже щёк. Голос стал трескуч и сбивчив, и Таро даже испугался насчёт своей затеи раскрыть постыдную для культурного человека тайну. - Ничего такого. Только некоторые части, выяснить пытался, чей дневник нашёл. К слову, я сделал это давно, может, верни я его тебе пораньше... - Застал бы меня живым? - Да. - Тебе бы этого хотелось? - чуть горько спросил Фурредо, откровенно желая ответа, выжигая искренним взором светлых глаз. От холода обнял себя руками, до побеления на костяшках сжимая худые предплечья. - Я всё ещё обязан тебе за ту мерзкую первую встречу, что произошла между нами. Я повёл себя, как самый конченный человек на свете. Ты же просто помочь хотел.. - Забудь, у нас ещё будет возможность её переиграть. Я не в обиде, понимаю, каждый смиряется со смерть близких по своему, и ты предпочёл обнажить ядовитые иглы, мерзкими наростами возникающими на коже, и оградиться ото всех. Так бывает. - Переиграть? - словно пропустив всё последующее мимо ушей, удивлённо подметил Таро. - Разве что на том свете. Джонзу в ответ на это лишь загадочно ухмыльнулся, и где-то в голубых радужках промелькнула хитрая искра. Может, ему так показалось лишь от плохого освещения, или от уже давно поехавшей крыши. Парень сложил руки за спиной, и чуть склонил светловолосую голову к правому плечу. - Да, я говорил о "Чёрной коллекции". Она была моей единственной важной целью, и, видимо, мне не хватило ума так сильно не бросаться словами о богах и клятвах. Теперь придётся её собрать и уйти наконец куда следует, чтобы людей не доводить. Мне и правда страшно становится смотреть на твоё белое лицо, ты только не думай к зеркалу поворачиваться, мне кажется, тебе и так стресса хватит. К слову... - Джонзу... -...а почему ты не спросишь... - Эй, Джонзу. - Чего? - отвлекся тот от своего торопливого монолога, чуть затуманено глядя на собеседника, который, казалось, готов рухнуть на пол от усталости и перевала эмоциональных потрясений. - Не тараторь, пожалуйста. И я всё же спрошу. Каким боком я отношусь к твоей коллекции, и почему с тобой говорю только я? И вообще, я до сих пор не догоняю, что происходит. - Последняя фотография связана с тобой. Я должен был подарить её тебе, раз уж ты читал дневник, ты должен был это знать, - Фурредо смущённо отвел взгляд к потолку, посильнее сцепив ладони за своей спиной. Пунцовые щеки умиляли, и нервозность отступала, но, как видно, только у заинтересованного Ямады. - Я старался пропускать особенно личные моменты. Так я имею честь связываться с тобой только из-за предсмертного желания? - А что, иначе бывает? - продолжая сверлить грязный серый потолок взглядом, буркнул Джонзу, едва заметно вздохнув. - Разве что, когда призрак приходит отомстить. В общем, не суть дела. Поможешь с коллекцией, Таро? За весь диалог ни разу по имени не назвал, и, кажется, последнее исключение имело какую-то особую силу. Таро задумался: а есть ли толк соглашаться на предложение приведения, встреченного в школьном туалете после нервного срыва? Если скатываться по психической лестнице, то только с интересом и разгромом, чтобы точно того стоило. - А потом самому себе вручить ту последнюю фотографию, чтобы освободить тебя от мучений? С лёгкостью. Вот только.. - Можешь ознакомиться с записями в дневнике. Считай, теперь он целиком и полностью твой. Как только появится идея насчёт первого фото, найди меня в саду за школой. Я тоже подумаю, и, считай, это будет наша самая первая деловая дискуссия, - обрадованный согласием, чудо снова затараторило, а алые щеки можно было списать на небывалый восторг. - Что ж, до встречи, Ямада Таро. - До встречи, Джонзу Фурредо, - с лёгкостью ответил тот.***
"Смерть. За всю свою жизнь мне ни разу не удалось запечатлеть момент тоски по умершему, агонии смерти и прочих вещей, какими наполнено это событие. Первой фотографией в моей коллекцией должно стать то, что встретит меня после её завершения. Хочу оставить своё чувство смерти, её скорбный и мерзлый привкус, застывающий где-то в горле." Отличная идея ловкой стрелой пронзила сотню мутных и блеклых в раз, и Ямада словно очнулся от монотонного и безынтересного сна. Он оторвал взгляд от пожелтевших тонких страниц, приятно хрустевших и пахнущих дешёвыми чернилами шариковой ручки, и принялся делать пометки на чистом уголке. "Собственное чувство смерти, говоришь?" - язвительно пронеслось в темновласой голове. Таро меланхолично усмехнулся. Завтра им предстоит непростой путь, длящийся чуть ли не бесконечность. Ведь единственное кладбище находится аж в трёх километрах от самого городка, и сколько же часов придётся убить на вытягивания информации из белобрысого призрака...