Выбор

Запах. Какое необычное слово и значение. В мире столько ароматов, что все и не упомнить. Но есть тот самый, который проникает в каждую клеточку твоего тела, впитывается в твою кожу и, когда ты лишаешься его, тебе кажется, что со временем ты начинаешь забывать, не думаешь об этом и он остаётся в далёком прошлом. Но каждый запах, и неважно когда ты его почувствовал, навсегда сохраняется в нашей памяти, даже если мы не желаем этого. Один единственный запах мы сможем вспомнить спустя много лет, не думая и не мечтая об этом. В некоторые моменты наш мозг способен выдавать ассоциативные рефлексы, и таким образом в определённой ситуации, когда мы вдыхаем тот или иной запах, мы неосознанно проецируем его с тем, который когда-то был так приятен нам, мы вспоминаем, узнаём - будто вспышка, и точно знаем, кому принадлежит этот аромат. Я никогда не смогу забыть его запах. Словно он настолько неповторимый, что мне даже не позволено вычеркнуть его из памяти. После нашей последней встречи круг моего общения полностью сменился: столько новых людей, новых впечатлений, новых ароматов. Но тот, что запал мне в душу, навсегда останется там. И я не противлюсь этому, я благодарна всем высшим силам, что могу вспоминать его, а в некоторых случаях, особо трудных, мне кажется, что я даже вдыхаю его глубоко в себя, возрождаясь. Вы хотите иметь возможность вдыхать любимый запах каждый день? Быть уверенными, что он никуда не исчезнет, вам нечего бояться, ведь он как спасительный круг, вытягивает из сложных и, казалось бы, неразрешённых запутанных проблем. Какой нелепый вопрос... Конечно же, все хотят этого. Не терять, не отпускать, не забывать. Через открытое окно дует лёгкий ветерок, проветривая просторную осветлённую спальню. Сквозь бежевые шторы просвечивает восходящее солнце, слепя в заспанные глаза. Белые смятые простыни скомканы между мной и Марком. Это в первый раз, когда мы остались спать вместе, в его кровати. Прикрываю веки и жмурюсь, приходя в себя и окончательно просыпаясь. Вчера был слишком тяжелый день, богатый как на новые подробности и откровения, так и на неожиданные признания и ласки. При мысли о наших ночных ласках мои щёки краснеют и я косо поглядываю на Марка, но он спит. Его глаза плотно закрыты, а дыхание ровное. Рукой он обнимает моё бедро и слегка сжимает во сне. Мне кажется, в этом состоянии он такой беззащитный и настоящий, что сначала я даже хмурюсь от попыток сравнить обычного серьёзного Марка с этим лежащим рядом, тихим и спокойным. Я долгое время боялась засыпать с ним, ведь для этого требуется самое главное: доверие. А сейчас смотрю на него, на его пухлые губы, слегка приоткрытые, на щетинистый подбородок и густые чёрные брови, и понимаю, что он не обманет. Никогда не сможет сделать то, что совершил другой. Он нежный. Такой нежный и ласковый, что иногда мне становится страшно, потому что я совсем не достойна его. В моей жизни не было нежности, разве что наигранная. Стас, мой бывший жених, часто целовал меня, но никогда не ласкал. Он не гладил меня, не касался мягко моих волос, не скользил губами по моей коже... Никогда не утешал меня, когда мне было плохо или одиноко. Он никогда не срывался ко мне, стоило только позвонить и намекнуть на грусть. Что же насчёт Волкова... Там и подавно не было того, что описано выше. Он просто брал, грубо и жестко, не давая ничего взамен. Но знаете, ведь самое неприятное, что меня это устраивало, я была счастлива даже этому. Непрошеные слёзы навернулись на глаза, застилая мутной пеленой всю радужку. Быстро смахнув их, повернулась к Марку. Что я смогу ему дать? За своё спасение не могу отблагодарить, на его чувства не могу ответить взаимностью, на доброе отношение отвечаю грубостью и недоверием. Что я за человек? Как бы просто было любить его. Каждый вечер встречать с работы, готовить вкусный ужин, подбирать банальные мелодрамы и смотреть их с ним. Целовать его на ночь и по утрам. Позволять ему защищать меня, не так как сейчас, а как свою женщину. Защищать его как любимого мужчину. Своего, ни с кем неделимого... Аккуратно, не желая будить, выскальзываю с его жарких объятий и сажусь на постели, опуская босые ноги на прохладный пол. Чувствую слабое касание к моей полуобнаженной спине и улыбаюсь. — Доброе утро, мышонок, — Хрипит со сна Марк, целуя меня в плечо. Вздрагиваю и поворачиваюсь в его сторону. На мгновение замирает сердце и словно цветок распуская свои лепестки, начинает биться быстрее... Моя реакция поражает не так меня, сколько его. Он почувствовал изменения произошедшие со мной, но пока не понимает их. Да что там, я и сама не понимаю. — Доброе, — Тихим шепотом ему в ухо, наклоняясь ниже к нему. Он пахнет яблоками и лимоном. Его запах такой тонкий, почти неуловимый, не такой резкий и брутальный как у многих мужчин, но мне так нравится, — Я не хотела тебя будить. Проснулась и увидела тебя таким спокойным, а это сейчас тебе так необходимо. Хмурится, видимо, не сразу понимая суть моих слов. Но затем сразу же улыбается краешком губ, показывая что понял их смысл. Да, я волнуюсь о нём не меньше, чем он обо мне. Приближается к моему лицу, поглаживая щеку костяшками пальцев. Глаза закрываются самопроизвольно, а губы растягиваются в уже такой знакомой привычной улыбке. Хочется лечь и заснуть, в его руках забывая обо всём. — Всё хорошо, — Гладит мою шею и тянется губами к ключицам, почти не прикасаясь к ним, лишь мимолётно прокладывает дорожку поцелуев вниз к груди. Так сладко, так нежно и страстно одновременно, что моё дыхание сразу учащается, вырываясь тихими вздохами, — Позволь, — Шепчет, поднимая на меня глаза. Слабо киваю, закусывая нижнюю губу и постепенно расслабляясь. Прикусывает сосок, но не сильно, просто чтобы разогреть меня. Всё тело начинает плавиться под его губами и пальцами. Спускается руками ниже, поднимая вверх края ночной рубашки, не спеша целует каждый сантиметр обнажившейся кожи. Его губы доходят до живота и зубами он прикусывает его, чтобы потом облизать место укуса. Я даже не успеваю опомниться, когда чувствую горячий влажный язык на внутренней стороне бедра, ясно понимая, что он собирается сделать. Облизывает мои складки, лаская пальцами соски. Наслаждение взрывается во мне, задурманивая разум. Как в кино, нежданно, перед глазами вспыхивают картинки, на которых Волков склоняется надо мной и входит в мою податливую плоть. Зажмурившись, хватаюсь руками в простыни, впиваясь ногтями в ладошки даже через ткань. Его тёмные глаза смотрят в меня, хотят увидеть там покорность и желание, а я к своему огромному стыду позволяю ему всё. С приоткрытых губ срывается громкий стон, когда язык Марка прикасается к разбухшему клитору. В испуге распахиваю глаза, приподнимаясь и рассматривая его. Почувствовав, что я сменила положение он отрывается и глядит на меня из-под полуприкрытых век, криво ухмыляясь. Меня начинает колотить и, обхватив себя холодными руками, стараюсь защититься. Его взгляд темнеет и в нём проявляется неподдельное волнение. Он видит, осознаёт, что случилось. Что он подумает обо мне? Что я больная? Что после травмы я не могу выдержать такие прикосновения? В ушах стоит непонятный шум, как будто в доме находится толпа людей и все кричат, нет не так, громко орут. Марк обнимает меня, крепко прижимая к твёрдой груди. Ложится обратно на кровать, укладывая сбоку, совсем рядом, целуя в висок, что-то рассказывая, но я не слышу его. Я опять закрылась, как в вакууме и не могу разобрать ни слова. Что со мной творится? Ночью всё было хорошо, мы целовались, трогали друг друга, но всего этого тогда не было. Мне становится хуже, в голове такой бардак, что от всего текут противные слёзы, капая на его грудь. Так грязно. Гадко. Когда он делал это со мной, я представляла другого. Наслаждалась этим. От чувства стыда начинаю задыхаться, глотая солёную воду, стекающую к припухшим губам и вниз по подбородку. — Успокойся, — Сквозь шум доходит до меня уверенный, но тихий голос Марка. И сама не знаю почему, но плачу ещё сильнее от этого. — Мышонок, не надо, — Уговаривает меня, а сам так же напуган, хоть и не понимает точную причину такой реакции, — Я не должен был, прости... Просто не сдержался. В его насыщенных синих глазах раскаяние, которое трогает меня до самых потаённых глубин души. Он не должен. Не виноват в том, что я такая. Сломанная. Я одинока сама по себе, хоть и не одна. Боюсь, что никогда не смогу полюбить кого-то и искренне открыться, потому что уже открылась раз и обожглась. Сгорела в этих чувствах, до кости сжигаемая беспощадным огнём под названием любовь. Больная зависимость от человека. — Тебе плохо? — Я не могу вынести этих вопросов. Но больше всего, не могу вытерпеть интонаций в его голосе. — Почему ты спас меня? — В который раз спрашиваю, просто потому что не знаю и не понимаю. Он скрывает от меня всё, — Ответь, Марк. Зачем? Для чего я понадобилась тебе? Где-то в самой глубине глаз мелькает настороженность, а в моей голове догадка. Но это всё меркнет, когда он встаёт и отходит к окну, выглядывая на улицу. Скажи мне. — Ты же всё сама знаешь, что мне говорить? — Не поворачиваясь ко мне, произносит Марк. Он напряжен и это заметно по его плечам и спине. — Ответь. Поворачивается и смотрит в упор на меня, затягивая туда, в его глубину. Опасно, нельзя привыкать. По коже бегут мурашки от отчаянного взгляда синих глаз, сейчас ставших будто стеклянными. — Ты нужна мне, — Вот так просто? Не пойдёт, Ланевский. Признавайся во всём. Он сглатывает, видя мою уверенность, — Я влюбился в тебя, мышонок. Как маленький потерялся, когда встретил тебя впервые. Там, в его кабинете, — Замечает моё немое удивление и спешит пояснить, — Я знал, что ты влюблена в него. Но... Что ты хочешь услышать? — Подходит ближе, присаживаясь на край кровати, потирает веки, устало вздыхая, — Я случайно услышал разговор Камиллы и Макса, понял, что они задумали и поехал к тебе. Но твоя тётя сказала мне, что ты переехала и тогда... Я отправился на твою новую квартиру, желая предупредить... Или уже спасти. Вздрагиваю, касаясь его руки. Это... Что я должна отвечать на это? Он полюбил меня? Он?! Такой властный, красивый, достойный. Меня... такую слабую, глупую и наивную. Почему? Разве я заслужила? — Потом увидел тебя в машине тех ублюдков и поехал следом, а когда остановился.. Меня испугали твои глаза. Ты была ещё жива, но в глазах отражалась смерть. Я не мог тебя бросить и позволить им сделать это с тобой. Я бы... сам умер после такого. Придвинувшись ближе к нему, положила голову на его плечо, поглаживая. Это настолько странно, даже не приятно, скорее страшно. Потому что я не могу любить его так же, не могу спасти или позволить нам быть вместе. Он не заслуживает такого отношения, как тогда относился ко мне Волков. — Прости меня. Я такая ужасная, — Всхлипнув, пробормотала ему в шею, — Я не умею любить. Я больна, ты же знаешь. То, что сейчас произошло... Я видела его, — Шепотом добавляю, скривившись. Как всё дико. Он опять меня целует, но на этот раз скорее как брат, чем мужчина, который меня любит и хочет. Целомудренно. — Знаю. Но кто мне запрещает тебя любить? Просто так, потому что я хочу? — От его слов в горле пересыхает и я таращусь на него во все глаза, приподнимая в изумлении брови, — Да, мышонок. Вот так просто, любить. Не за что-то, а просто потому что ты достойна. Он ошибается. Как же сильно он ошибается. Такая как я не может быть достойна чистой любви. — Да-да, — Искренне шепчет, без проблем замечая мою реакцию, — Тебе надо поесть. — Отвези меня домой, я хочу побыть одна... — Опуская глаза, прошу. Не потому что мне неприятно находиться в его обществе, я должна всё обдумать. Он в замешательстве кивает и спешит исполнить мою просьбу. Как и всегда. **** К половине двенадцатого мы добрались до крыльца моего небольшого домика, украшенного клумбами цветов и маленькими декоративными кустиками. Это хоть немного, но приподняло мне настроения после утреннего разговора. Натягивая улыбку на лицо, что явно неудачно, я поспешила покинуть салон дорогого авто. Подбежав к ступенькам оглянулась, посмотрев в боковое окно машины, но не заметив движения или какого-то сигнала, лишь затемнённый силуэт, открыла входную дверь, проходя внутрь. В нос ударил мускусный запах мужского одеколона, который я никогда не забывала и не забуду. Разнервничавшись, прошла в холл и осмотрелась. На весь дом раздался хриплый вскрик и я не сразу, но поняла, что он мой. В углу гостиной, в кресле, сидел Волков. Рассматривал меня, гадко ухмыляясь и вставая со своего места. Я дёрнулась и, споткнувшись о ковёр носком туфли, упала.