Второй шанс

Закончив все свои запланированные дела до шести часов вечера, Чонгук направился домой, чтобы отвезти Чимина в одно местечко, где его ждал сюрприз. Альфа очень волновался, когда выбирал место для предстоящего предложения, и спустя две недели поисков нашел то, что ему было нужно. За пять месяцев совместного проживания Чон двенадцать раз делал Чимину предложение и двенадцать раз получал отрицательный ответ. Омега оправдывался тем, что не хочет показывать своим детям ужасные свадебные фото, где он выглядит, как профессиональный борец сумо с отекшим лицом. Чим предлагал отложить свадьбу и провести ее после рождения малыша, на что альфа хмурился и показательно обижался. Чонгука неимоверно это бесило. Ему было плевать, как выглядит Чимин. Он хотел поскорее сделать его своим не только в качестве омеги и отца их ребенка, но и законного мужа. Обязательным атрибутом их союза является его фамилия в паспорте и метка на утонченной шее. Была бы его воля, он бы черным маркером у омеги на лбу написал крупными буквами «МОЕ!», чтобы никто не зарился на Чимина. Так как омега был на седьмом месяце, тянуть больше не было ни сил, ни терпения. Альфа подготовил место, над оформлением которого работали настоящие профессионалы, надел новый костюм, припрятал во внутреннем кармане пиджака бархатную коробочку цвета бордо с утонченным кольцом из белого золота и положил букет из розовых лилий на заднее сидение авто. Если бы омега узнал, сколько нервов Чонгук вытрепал менеджерам ювелирных магазинов Сеула, точно посчитал бы его невменяемым. Чонгук заехал во двор и, припарковавшись у нужного подъезда, дожидался выхода Чимина. Омега всегда опаздывал на их свидания. Альфе пришлось немало времени истратить на ожидания. Это также касалось переезда к нему, а сейчас и женитьбы. Как только на крыльце показался Чимин, альфа мигом выскочил из машины, прихватив роскошный букет, и направился к нему навстречу. Омега выглядел завораживающе в серой шифоновой блузе, поверх которой был накинут черный плащ, облегающий выпуклый животик. Темно-серые брюки плотно сидели на стройных ногах парня, а легкий макияж и стильная укладка подчеркивали естественную красоту омеги. — Ты прекрасно выглядишь, — Чонгук сглотнул мешающий в горле ком и передал лилии Чимину. Он провел омегу до машины и, открыв дверь, помог тому опуститься на переднее сидение. — Спасибо, любимый. Ты тоже, — Чимин отвел смущенный взгляд в сторону. На щеках выступил румянец, а глаза налились слезами. В последнее время он стал слишком сентиментальным благодаря расшалившимся гормонам. Именно в такие моменты Чонгук ощущал на себе все «радости» беременности мужа. Он потакал капризам омеги: скупал различную еду в супермаркетах и местных продуктовых рынках, смотрел вместе с ним ужастики по ночам, а днем утирал его слезы из-за сопливых дорам, терпел приступы нежности и ярости, а самое главное — помогал красить ногти на ногах. Последний пункт был самым ужасным. Чимин психовал по поводу каждого выступа и обвинял альфу в криворукости. После того, как педикюр был закончен, омега слезно просил прощения за свое поведение. Чон полностью поменял свое отношение к закидонам Чимина и иногда приравнивал себя к тем альфам-подкаблучникам, которых часто видел в больнице. Он никогда бы не подумал, что по первой просьбе любимого будет бежать в ближайший магазин за копченой рыбой и клубничным йогуртом или же отговаривать омегу от идеи понюхать бензин. Когда альфа занял водительское место, он повернулся к своему омеге и подарил ему легкий поцелуй в уголок губ. Для пары именно такое легкое касание было чем-то сокровенным, интимным и особенным, с чем они передавали нежные трепещущие чувства друг другу. — Ну что, поехали? — Чимин кивнул. Он не сводил взгляда с Чонгука, который выглядел, как модель, что только сошла с обложки какого-нибудь модного журнала. — Как прошел твой день? Альфа выехал со двора и направился в место-сюрприз. От переживаний он стучал пальцами, кончики которых покалывало, по обтянутому кожей рулю. С одной стороны, Чон безумно хотел увидеть восторг на лице омеги,запомнить его счастливую улыбку и услышать заветное «да». Но с другой, альфа боялся снова услышать отрицательный ответ. Это приносило ему боль и наводило на мысли о том, что он не подходит омеге в качестве мужа. Иначе Чимин бы давно согласился и не ссылался на кипу дурацких причин. — Все было прекрасно, — лицо омеги озарила яркая улыбка. — Ко мне приходил Хосок. Мы выпили молочный коктейль, скушали упаковку желеек, посмотрели фильм, доели консервы из минтая, и еще я съел все бананы. И не нужно ржать надо мной. Я, между прочим, ем за двоих. Мне можно, — Чон мельком взглянул на показушно обидевшегося омегу и потянулся рукой к его животику. Дернув край блузы, альфа потребовал, чтобы Чимин ее приподнял. Дождавшись желаемого, он коснулся ладонью теплой кожи и ощутил активное шевеление малыша. — Ну-ну, малыш. Чего ты так разбушевался? — Чонгук каждый раз приходил в восторг, когда ощущал маленькую жизнь под своей большой ладонью: ощутимые пинки и забавное копошение. — Отец рядом, мой хороший, - Чимину больше ничего и не нужно было — хотелось всю жизнь сидеть в этом авто и наслаждаться ласками мужа. Он уже забыл, что минутой ранее сердился. — О! Затих, — омега положил свою маленькую ладошку поверх Чонгуковой. — Ну так чувствует, что отец с ним говорит. На светофоре загорелся красный, и синяя ауди мягко остановилась. Стрелки наручных часов уже перевалили за шесть, показывая, что пара немного опаздывает. Альфе было плевать. Он арендовал самый лучший ресторан, в котором их уже заждались. — Чонгук, я… Машина тронулась вперед на зеленый, но звук удара и скрежет металла разошелся по всей округе. Омега вскрикнул и ухватился за ремень безопасности, ощутив сильный толчок со своей стороны и острую боль, которая пронзила все тело. Звук разбившегося стекла и его собственный крик отпечатался под коркой головного мозга. В глазах все поплыло, а резкая боль отдавала в виске. Омега ощутил, как горячая жидкость потекла по лицу и шее. Ребра сдавило так, будто раскаленную лаву влили в легкие. Было тяжело вздохнуть, а еще тяжелее выдохнуть. Вместо этого из горла вырывался сдавленный хрип вместе с кровью, что толчками стекала по подбородку. До сознания Чимина, будто сквозь толщу воды, доносились какие-то крики. Но лишь один единственный голос он смог узнать сквозь всю эту какофонию. Омега приподнял руку, что ранее покоилась на животе, но так и не смог донести ее до Чона. Боль новым потоком прошлась по всему тело, а изящная рука, покрытая несколькими порезами, опустилась на подлокотник. В последние минуты Чимин думал лишь о том, как сильно он любит Чонгука и их малыша, каким придурком он был, раз столько раз отказывал альфе и мучил его своими капризами. Но больше всего его тяготила мысль, что он не сможет больше бороться. Темнота подступала все ближе. Она разрывала мягкую плоть своими острыми когтями, упивалась его надеждами и желаниями, уволакивая последние крупицы сознания в черную бездну. Единственное, чего он хотел — малыша. Чтобы его кроха выжил. — Чим! — Чонгук не ожидал резкого толчка, который вышиб весь воздух из легких. Он понял, что удар пришелся на сторону Чимина. Омега неистово кричал, а затем резко затих. Чонгук же ударился головой об руль и плечом об дверь, из-за чего на несколько секунд выпал из реальности. Когда он открыл глаза, то попробовал повернуть голову в сторону омеги, но в районе шеи что-то прострелило. Острый поток боли разлился по спине, заставив Чона зажмурится и прошипеть. — Чимин! Чон пытался сконцентрироваться на рядом сидящем парне, но у него плохо получалось: будто черно-белые мошки скакали перед глазами. Он увидел очертания омеги и попытался докричаться до него, но бесполезно. Голова разрывалась от мысли, что омега и малыш в опасности, но собственное тело не поддавалось приказам, ослабнув на водительском кресле. Альфа ощутил, что его подхватили под руки и выволокли из машины. Он пытался сопротивляться, уперевшись ногами в асфальт, чтобы не оставлять Чимина одного, и до хрипоты кричал, требуя отпустить. Как только он ощутил свободу и твердую землю, то на трясущихся ногах рванул к омеге. Зрение немного пришло в норму, но боль с каждым ударом сердца нарастала. Это было ничто по сравнению с тревогой за омегу. Чонгук взглянул на покореженную дверцу, которая напоминала изуродованную консервную банку, и прижатый к ней черный Рендж Ровер. Обе машины были окутаны дымом, царапавшим легкие при каждом вдохе. — Чимин! — Чон растолкал столпившихся людей, которые пытались оттолкнуть чужое авто. — Чимин! Подойдя ближе, он увидел, что омега не реагирует на его голос. Его лицо было залито кровью. От увиденного сердце будто сдавили тиски. — Давайте достанем его со стороны водителя, — какой-то высокий альфа подбежал с другой стороны и проник в салон. — Эй, парень! Черт! Он беременный. Все, что происходило дальше, казалось кошмаром: звуки сирен, крик медперсонала, рычание пилы и скрежет металла. Чона повалили на землю несколько альф, пока омега пытался вколоть успокоительное. Только с третьей попытки игла проткнула смуглую кожу, а через пару минут тело, придавленное к грязному асфальту, расслабилось. — Чимин, — одними губами проговорил альфа. Он видел, как разрезали дверь, как вытащили окровавленного омегу и положили на носилки. — Живи. Прошу тебя. *** — Отец! Отец! — звонкий голосок разрушил тишину, заставив Чона вздрогнуть. — Если ты не встанешь, то мы уйдем! Чонгуку казалось, что его будто прибили длинными гвоздями к полу, заковали руки и ноги, лишив возможности двигаться. Тело словно не принадлежало ему. Альфа даже пальцем не мог пошевелить, не говоря уже о чем-то большем. Он видел перед собой окутанную полумраком спальню в их с Чимином квартире и два размытых силуэта. Первый он узнал. Он не мог не узнать, так как это был его апельсиновый омега. Он стоял в дверях, не делая даже шага навстречу к нему, и слегка покачивался. А вот второй… Альфу мучали различные догадки, но одна из них была верна: его сын. Он стоял рядом с его папой. Малыш тянул свои маленькие ручки и звал Чона. — Малыш, — вышло сдавленно, хрипло и совсем не его голосом. — Я иду. Чонгук попытался вырваться. Он не намерен был сдаваться и просто так отпускать своих близких. Альфа не позволит им уйти и оставить его в одиночестве. — Отец! — голоса отдалялись, как и силуэты. — Отец! — Я иду. Иду, — альфу накрыла истерика. — Подождите. Иду. Он вырывался: рвал цепи, вытягивал длинные гвозди и выпутывался из канатов, пропитанных кровью. Когда тело больше ничего не сдерживало и последняя нить пала под натиском изрезанных рук, он услышал любимый голос. — Чонгуки, — прозвучало тихо, нежно и с придыханием. Только его омега мог так звать его. — Чимин, — альфа вскочил с постели и побежал следом. В глаза ударил яркий свет, а уши заложило от неприятного писка и нескольких громких голосов. — Чимин! — Успокойся, Чонгук! — его сдавили, будто тисками. — Это Тэхён. Успокойся.