Путь

Антон любил танцевать, но больше всего ему нравилось смотреть, как танцуют люди, знающие в движениях тела хоть какой-то толк. Он был очень увлечен языком движений, но наблюдательность ему приходится развивать по сей день, чтобы выхватывать те самые мельчайшие детали, составляющие, страшно представить, суть мироздания. Мир вообще не кажется таким уж громоздким, если приглядеться. Шастуну нравились порывистые движения в танце, чтобы все сверкало, чтобы из-под ног танцующих летели искры, а спины изгибались до максимума. Но совсем недавно, шарясь по ТыТрубе (да, это YouTube, а автору неймется), он внезапно открыл для себя удивительный танец трайбл. И тут-то он прозрел: вот где детали. Вот где жизнь! Антоха рассматривал на экране одетых в волшебные одеяния женщин, выгибающихся там, где вроде и не должны, и видел за легкими, плавными движениями огромную, тяжёлую работу над собой. Однажды он задался вопросом: есть ли среди его знакомых дам, а, может быть, и мужчин, те, что так же хорошо знакомы со своим телом? И ему стало неловко от внезапного осознания. Еще больше он смутился, когда представил, как просит этого человека о столь нетипичном танце. — Нет, ну, ты попробуй, — посоветовал Шасту Дима, развалившись по-обломовски на диване. — Чем черт не шутит, как говорится… Может, и наш черт согласится? Он любит странные просьбы. Антон поджал губы и, озадаченный, покинул номер Поза, чтобы еще раз хорошенько перекурить эту мысль. Было страшно и нервно. Минуя длинный коридор одинаково чёрных дверей, на повороте он вписался прямо в Арсения. Тот ойкнул и простодушно улыбнулся. Шастун натянул блеклую улыбку и молча прошел мимо. Попов зажмурился, потёр грудь ладонью и посмотрел Длинному вслед. “Что не так…” — замерев, думал Арс. Отбросив мысль о преследовании, он все же пошел по своему пути, надеясь, что поступает истинно верно. Концерт прошел ярко. Конечно, все концерты ребят обычно яркие, но этот по яркости оказался одним из ярчайших. Кроме того, что взаимодействие у ребят друг с другом было каким-то космическим в плане энергетики, Антон своим ореолом решимости и бесстрашия затмевал тупо все софиты. Если ему что-то надо было взять, он подходил и брал. Таким образом, например, он поднял на руки Сережу в одной из сценок, влез на место ведущего Стаса, который молча охуевал с этого “мужика с придурью подростка”, и творил всякие бесчинства, все в подобном духе. Тем не менее, Шеминов интеллигентно отослал Антона на своё почетное дальнее место и, издевательски хохотнув, тут же пригласил его в сценку с Арсением. Попов в то время думал, поднимаясь с кресла и разглаживая края своей футболки: “Так, соберись. Сразу сдавать позиции не надо, в конечном счете, он не такой уж и актив. Впрочем, если Шастун в постели именно таков, как сейчас на сцене, то мои поздравления Ире. У нее бомба”. Зал одобрительно загудел любимой парочке. Арс улыбнулся, уже морально готовясь к разъебу. Антон стоял прямо за его плечом и что-то говорил, что Арсений уже не помнил. Формат был “Меняй”. — Какие условия? Где ребята находятся? — обратился к зрителям Стас. “В 1812 году!” было принято в ту же секунду. Зал загудел сильнее, когда Граф начал раздавать поклоны. — Кто Арсений? — спросил снова Шеминов. Барыга с синдромом Наполеона, учитель по нелогике, евнух-сексоголик. Одинокий девичий голос вырвался из общего шума: — Рассеянный пушечник-выпендрежник при Кутузове! Стасу понравилось. Он объявил: — Нормально, большая роль для большого актёра! Шаст, ну, ты кто угодно, возможно, Кутузов. Будет жарко. Хотим смотреть? “Да!” взорвался зал. — Ну тогда, дамы и господа, прошу дать импульс! Три, два, один — поехали! На фотосессию к парням выходили люди немного перекошенными. Они благодарили ребят за их смелость и мастерство, обнимали. Особенно “Меняй” стал для публики ядерным. Одна девочка, вручив Шасту маленький пакетик, сказала: — Вы взорвали сцену. Просто пушка! Вот, там и для Арса есть подарок. Передашь? — Без проблем, — усмехнулся Шаст. — А почему ты сама ему не отдашь? — Лучше, если это сделаешь ты. Только не говори, что от меня. Пусть это как будто бы от тебя. — Я так не могу, но обещаю, что отдам. Позволь мне поправить одну деталь, — ответил Антон и осторожно вытер девичью щеку от полоски туши. Затем он обнял её обеими руками, приподнял в воздухе, а после сета этих теплых фоток сделал с ней селфи. Вскоре Шастун вынес со сцены порядка семи подарочных пакетов, которые ему не терпелось расковырять. Все они были весьма увесистыми. — Тох, ну чё?.. — подошел к нему в гримерке Димка и вопрошающе уставился на Длинного. Антон помотал головой и пожал плечами. Его не отпускало чувство эйфории, поэтому он даже не сразу понял, на что так среагировал. Дима хлопнул его по плечу. — Понятно. Короче, дошла инфа, что сегодня нас приглашают в клуб. Вип-стол, кальян, поесть можно будет! Антон замялся. В гримерку осторожно вплыл Арсений. — Не помешаю? Друзья воззрились на него и синхронно ответили: “Нет”. Попов неслышно дошел до кресла и упал в него, уставившись в своё отражение в зеркале. — Арс…? — нарушил молчание Дима и затих. — Да? — отозвался Арс. — В клуб идешь? Попов тяжело вздохнул, поникнув головой. Затем крутанулся в кресле и эффектно вскочил на ноги, весьма выразительно выгнув бровь. — Идёт, — расслабился Позов и предупредительно посмотрел на Антона. — И ты идёшь! Дима покинул помещение уточнять детали о клубе. Их осталось двое. Шастун кротко взглянул на Арсения. Тот подмигнул ему и одними губами сказал: “Отвернись!” — Зачем? — хмыкнул Антон. — Я стесняюсь! — возмутился Арс и приподнял край футболки. Шаст рассмеялся и помотал головой. Попов же в упор пялился на него исподлобья и пальцем показывал разворот. — Ладно, ок, — вздохнул Антоха и разложил гифт-пакетики на диване, пока Арс стягивал с себя испорченную футболку. — Тебе, кстати, подарок передали через меня. — Хороший? — раздалось сзади. Тоха неопределенно дернул плечом и присел на корточки перед диваном, чтобы достать из заветного пакетика что-то наверняка помеченное, как “Арсу”. — Не узнал, если честно, — признался Шаст и по наитию вынул два мешочка из бордового бархата. — Ух ты, — раздалось над его ухом. Антона подбросило от неожиданности, он обернулся на Арса, чтобы посмотреть на него с укоризной, но поперхнулся от его вида. — Ты че, ваша благородь, лезешь сюда полуголым? Стеснялся же! — Я нарцисс, мне нечего стесняться, — прильнув к русой макушке губами, весьма внятно проговорил Арсений, оперся руками на плечи Шастуна и слегка их помассировал. — Что это? Шасту понравилась эта тяжесть. Он на миг прикрыл глаза, пытаясь ускориться в своих движениях, но было видно, как не хотелось ему торопиться. Из первого мешочка он все же выудил прозрачно-оранжевый камешек на кожаном шнурке, а из другого — синий камешек с кристаллическими прожилками внутри, как будто взяли кусочек самого соленого моря, обтесали его и продели через черную веревочку. — Наверное, это твой, — предположил Антон и протянул последний камешек Арсу. — Наверняка! — заговорческим шепотом ответил Попов и, схватив украшение, сел на пол рядом с Антоном, спиной прижавшись к краю дивана. Шаст, проделав то же движение, поднял свой камешек на уровень глаз и посмотрел сквозь него. — Я видал янтарь. Это — не он, — озадаченно сказал Тоха и рассматривал подарок уже с ладони. Арс склонился к шастунскому плечу и, опершись на него подбородком, ответил: — Рискну предположить, что это кварц, но какой-то дикой красоты. У него как будто пламя внутри, глянь только! Обхватив подушечками пальцев камень, Граф поднял его на свет и прищурился. Антоха прищурился тоже. Ему нравилось всё, что сейчас с ним происходило. Словно ему пять-восемь лет, он сидит у себя в комнатке и сосредоточенно раскладывает ракушки и гальку, которые притащил с моря. “Эту продам, эту себе оставлю, эту опять себе оставлю, эту Женьке с пятого подарю, когда домой вернусь, а то чего он, как дурачок, без камня!” — рассуждал про себя маленький, но щедрый деятель огромной каменной индустрии Антон. Еще круче было, когда к нему приходил другой деятель из соседнего кампуса, и они вместе разбирали всё честно собранное и проворачивали разные бизнес-сделки, без которых у Антона не было бы столько раковин с морского дна. Он брал скорее количеством, а его бизнес-партнер — диковинной редкостью продукта. Все было просчитано, распределено пропорционально, и никто ничьи права не ужимал. Счастливые времена! Арсений увидел, что Шастун немного завис, и странная мысль забралась в несколько утомленную сегодняшним хардворком голову. Попов спрятал за спиной камень Шаста и соединил со своим, а затем сел напротив Тохи и протянул ему два кулака. — Давай так: если тебе выпадет мой, то ты его примешь, а я приму твой. Если достанется свой, возьмешь свой, и разойдемся. Антон странно посмотрел на Арса, скользнул взглядом по голым ключицам и дал самому себе ментального леща. Граф ждал. Тоха тоже чего-то ждал, возможно, хотел пережать Арсения, чтобы тот утомился и отказался с ним играть. — Ладно. Раз тебе хочется, — вздохнул Шаст и ткнул пальцем в правую руку. — Три причины, почему именно эта рука? — пристально сощурился Арс и сжал кулак сильнее. — О, Боги, — засмеялся Антон. — Вечно какая-нибудь неожиданная херня от этого Арсения. Жук! Что же, первая причина: я доверяю правой руке. Вторая: я сам правша. Два пальца — большой и указательный — тут же разогнулись. — А третья: я вижу, с какой силой ты её сжимаешь. Кулак развернулся ладонью вверх. На ней — огонек в стекле. Он выбрал своё. Шастун, перед тем, как забрать, несколько печально взглянул на Арса. — Что? — вопросительно кивнул тот и изогнул бровь. — Надеть тебе его? Тоха дотронулся пальцем до кончика носа и протянул запястье Арсению. Он, не задавая лишних вопросов, отодвинул цепь и кожаные ремешки. — Только снимать сложно будет, — предупредил он. — Ну, снова тебя позову, — успокоил его Антон и бегло улыбнулся. Арс покачал головой и сосредоточенно принялся за работу. Шастун мог наблюдать со своей позиции каждое изменение на теле Арсения от кадыка до грудной клетки, будь то обыкновенно выпирающая ключица или напряжение в плечах и шее при глубоком вдохе. Всё было видно. Но, кто бы мог подумать, не только Антону. Арсению ничего не стоило быстро поднять взгляд и скрыть под темными ресницами, чтобы понять, что Шастун, будь он художественно одарен, уже соорудил бы по нему славный учебник по анатомии. Хотя, может мы чего-то не знаем, и он втихую по памяти пишет? Попов усмехнулся, поверив в свою догадку, крепко затянул узелок на тонком запястье и слегка хлопнул по длинной ладони в знак готовности. Тоха вздрогнул и поднес руку к себе поближе. — Спасибо, Арсюх. Арсений посмотрел на него из-под ресниц и замер, выжидая чего-то. Поднимаясь с колен на ноги, он слегка подался вперед и внутренне задрожал от бешеного импульса, но холодный страх тут же одернул его, уколов прямо в грудь. Ничего не заметивший Антон продолжал рассматривать новое украшение. Сжимая в руке свой камень, Арс поднялся, доплелся до своего рюкзака, выудил оттуда сменную футболку, бросив вместо нее мокрую, и исчез в душевой. Его трясло. Неиспользованный сгусток мощнейшей энергии сильно бился под кожей в такт пульсу. Разжав ладонь, Граф посмотрел сквозь плотную кристаллическую паутину и увидел вдруг, каким первым чувством зарядил свой новый талисман. Это была сильная, даже преданная любовь цвета моря. Наклонив камешек набок, Арсений раздраженно поджал губы. Он увидел страх, впившийся кристаллами в мягкую морскую плоть. — Сень, а ты надолго там скрылся? — постучался вдруг Антоха, чем очень тупо напугал бедного друга. — Ну, ты меня упахал на сцене, изволь теперь ждать, — сквозь сбившееся дыхание ответил Арс и, тут же приоткрыв дверцу, запустил в щель свою руку, а ею уж схватил Тоху за локоть. — За Сеню в нос дам. — А еще что дашь? — иронично хмыкнул Антон, когда дверь захлопнулась. Услышав оттуда звук несчастного случая, а за ним нечленораздельную речь и весьма членораздельные маты, Шастун посмеялся и добавил: — Всё нормально? Я тебя жду? — Эх, и говно же Вы, поручик! — прошипел Арс, потирая колено, которым шарахнулся об кафельный угол. — Вот и ждите теперь. Антон усмехнулся, кивнул сам себе и уселся на кожаный диван, намереваясь разобрать оставшееся добро. Выхромав из павильона на улицу в сопровождении Антохи, Арсений поправил рюкзак на плече и стал вызывать такси. Воздух пах для одного только снегом, а для другого сладко: колючим морозом, свежестью и одеколоном. Шаст стоял рядом и улыбался так, словно схавал последний кусок торта или только что зарплату получил. Сначала Арсу было по боку на причины, но потом стало любопытно. — Чего довольный такой? — без тени иронии спросил Попов, следя за машинкой на экране. — Радуюсь, что умею запахи слышать! Ты как будто вишневым сиропом облился и кислинок всюду нахреначил! Десертний, — тут же выпалил Шастун. — Десертний? Как “десерт” и “Арсений”? Находчиво, звучит, как химический элемент. Шоколадная крошка вступает в реакцию с шипучкой, и получаюсь я, — рассуждал Попов, продолжая не смотреть на Антона. Потом Арс вздохнул тяжело и, убрав руку с телефоном в карман куртки, устремился взглядом куда-то в пространство. — Вот мы тут шутки с тобой шутим, Антоха, — начал вдруг Арсений и чуть-чуть сощурился, как бы задумавшись, — а иногда мне кажется, что я тупо плод чьего-то больного воображения. И так, знаешь, неловко становится. Некомфортно жить! Волнуюсь: все ли так делаю, как задумал мой создатель? А потом вспоминаю, что сам себе создатель, и лишь перед собой несу ответ. А ведь есть еще люди, которым я чем-то да обязан. Всех не удовлетворишь, конечно. Но, если есть возможность, пытаюсь. Пытаюсь помнить. Да. Эгоист я тот ещё, — Арсений мотнул головой и провел зубами по нижней губе. — Нездоровый эгоист. И не лидер. Даже не помощник! Ни за кого я не впрягался, никем не руководил, в гору никого не тащил и не вел. Сам с собой в тихой беседе. И я говорю об этом, значит, осознаю! Но сделать выводы мне не хватает… мозгов или смелости — хрен уж разберешь. Показалось, что Арс шмыгнул носом. Антон, немного пригруженный его монологом, воззрился на оратора и понял, что тот глядел на небо. Внезапно Попов усмехнулся и слегка задел плечом плечо Шаста, сказав сквозь улыбку: — Так хоть твои обонятельные рецепторы порадую! Антоха посмеялся и опустил взгляд вниз. Он прокручивал в голове слова Арсения и думал, за что бы зацепиться, чтобы хоть как-то утешить человека, решившегося на такие откровения. Может, это от усталости? Шаст посмотрел на него ещё раз: да, уставший, действительно. Вот всякие мысли тяжелые и лезут. Плод воображения… “Поймал! Вот же оно!” — обрадовался Антон наподобие своих обонятельных рецепторов и встрепенулся. Сжав радость меж губ и встав чуть-чуть позади Арсения, он опустил подбородок ему на плечо и прижался сзади. — Если быть откровенным, мне тоже иногда кажется, что ты — плод чьего-то воображения. Очень сильного и чудного, но это даже хорошо! Тебе не нужно быть лидером, чтобы быть Арсением, которого знают и… чтут. М-м, — задумавшись, Шастун положил руку на свободное плечо Арсения и, когда снизошло озарение, слегка сжал его и помассировал. — Помнишь, ты мне о Гюго рассказывал? Он писал что-то про отшельника! Как его, бишь, звали… — Урсус, — напомнил Арс и снова шмыгнул носом. В себя плачет, дурак. — Да! — воскликнул Шастун, перебивая внутренний мыслительный процесс Арсения. — Если опустить всё, что там с ним творилось… да я и не читал толком, господи, что опускать, когда нечего поднимать? Но я помню с твоих же слов, что у Урсуса всегда в качестве собеседника был Урсус. И это не плохо! Я не говорю, что тебе следует искать балаган и начать странствовать. Тем более, что балаган у тебя уже есть, — вызвав у Арсения немного сдавленный, но как-никак хохот, Антон улыбнулся сам и медленно подводил свой ответный монолог к завершению: — Просто ты таков. Арсений, у которого есть Арсений. Я бы даже сказал, Арсус! И им хорошо друг с другом. Заметь, ты попал в компанию, где никто не требует от тебя какого-то запредельного лидерства. То есть, если тебе это будет нужно, ты все сможешь. Но нужно ли это тебе сейчас, как и вообще — совершенно другой вопрос. Арс молчал. Тоха, по-прежнему придерживая его за плечо, встал напротив Попова, обратив его внимание полностью на себя. — Ты принимаешь за холеру то, что есть и должно быть у каждого уважающего себя артиста. Это не нездоровый эгоизм, Арсюх, это абсолютно нормальный, свежий, чистый эгоизм. Твой персональный. Поднялся бы ты так без него? Верю, что да, только гораздо медленнее и окольными путями. Теперь ты среди людей, которые видят тебя, слышат, слушают и знают, что Арсений — очень сильно хороший человек. Потому что вот так! Отношение же, оно из мелочей складывается, правильно? Арс! — Тоха слегка встряхнул друга. Тот поднял опущенную секунду назад голову и провел ладонью по лицу. Антон сглотнул, испугавшись, что только все усугубил, но решил все же довести дело до конца. Каким бы оно ни оказалось в финале. — Всех людей не удовлетворить, ты прав. У каждого из нас на жизненном пути их ту мач, чтобы всех упомнить. Но ты не Урсус, не отшельник, Арс, потому что тех, кто почти всегда рядом с тобой, ты радуешь одним лишь фактом, что ты — это Ты. А как минимум одного чувака вообще в восторженный ахуй приводишь по многим причинам. Ты его знаешь. Арсений вопросительно поднял взгляд и кивнул в неуверенности. Шастун поджал губы и помахал ладошкой, мол, “вот, вот этот чувачок, прямо перед тобой”. — Ну, скажи что-нибудь мне, — попросил Антон тихо и немного жалобно. — Так ли я плох в дружеском саппорте, как мне кажется? Арс наклонил голову вперед и, бросив взор в сторону и вниз, вновь прикусил губу. Антохе уже тогда хотелось застрелиться, потому как первой его мыслью было: “Да, сделал только хуже, пиздец, позор тебе, ебаный Шаст, умри в муках”. Не прошло и трех секунд, как Антоха оказался в крепких объятиях уставшего, но чертовски благодарного человека. Арсений так прижался к Шастуну, что капюшон с шапкой слетели с арсовой головы. Тоха смеялся и запускал пальцы в мягкие темные волосы, слегка сжимая их на затылке. Возможно, это выглядело более чем подозрительно со стороны, но Антона мало интересовала внешняя составляющая. Внутри, с его позиции, как и с позиции Арсения, все было просто божественно гармонично. И спокойно. Не это ли главное? — Хочешь, не поедем в этот клуб, почиллим где-нибудь вместе, — осторожно предложил Тоха, не разрывая объятий. Арсений достал мобильник, поднес к себе вплотную и скривился от бешеной яркости экрана. — Да он уже рядом, — сказал Арс с некоторым намеком на презрение и убрал телефон. — Ничего, поехали. Пожрать ведь дадут. — Как скажешь, Арсюх, — усмехнулся Шаст. — Ты же такой не уставший. — Нормальный я! — уперся Арсений и поднял шапку со снега. — Оттянемся, пожрем, еще и потанцевать не забудем. Антон вздохнул и погладил Попова по голове, вновь стоя с ним в обнимку. — Арс, слушай, а если я тебя попрошу... — Да, — тут же утвердил Арс. Шаст округлил глаза и хмыкнул. — Попробуй дослушать хоть, Граф. — Ладно, давай попробую. — Так вот, ты не мог бы… — Да-а, — протянул Арсюха, чем вывел Шастуна на скоропалительную реплику: — Блядь! Короче, покажешь на себе несколько движений из трайбла? — Я не помню, что это, поэтому готовь бухло, — предупредил Арс и посмотрел Антону в глаза. — Потом еще можешь воспользоваться моей слабостью и отвезти меня домой. — Разрешаешь? — Даю волю. — Благодарю, — выдержав некоторую паузу, ответил Шаст мягко. — Но я думал, ты и без бухла справишься. Не? — Конечно справлюсь. Я же Арсений! — с легкой руки подтвердил Граф. — А Арсений, как известно, всё может. Антон усмехнулся и поджал губы, глядя на просветлевшего товарища. Он-то знал: Арсений может больше, чем всё. Ему просто нужно чуть-чуть веры.