Лоббист

      Магических радиостанций в Британии было немного и все они находились под управлением одного и того же человека. Волшебники вообще начали использовать радио только во время войны: так было быстрее всего получать новости об авианалетах и успехах борцов против Гриндевальда на континенте. Со временем для удобства слушателей выделили отдельную радиостанцию с примитивной молодежной музыкой, одну, где покрытые пылью волшебники целыми днями рассуждали о никому не интересных заклинаниях, и одну, на которой довольно активно обсуждали почти все на свете. Оригинальную частоту, которая больше пяти лет передавала новости с фронта, забрало себе министерство для информации государственной важности.       Хотя Альфард многое успел повидать, в маггловской жизни он разбирался не очень хорошо. Он знал о существовании телевидения и примерно представлял, что скрывалось за этим длинным словом, но сам этого приспособления никогда не видел (его приключения гораздо чаще заносили его в забытые Мерлином деревушки, где ни магглы, ни волшебники и не слышали о таких вещах). Радио же было ему знакомо и привычно — даже такие снобы, как Блэки, не могли отказаться от этого устройства.       Не изменяя своим привычкам, он не стал аппарировать и позволил себе короткую прогулку по Сохо. Вычурный Викторианский особняк, в котором располагались сразу все радиостанции, издалека привлекал внимание и, судя по маггловским туристам, то и дело фотографирующим его, даже не был скрыт от посторонних глаз.       Прямо в холле его встретил высокий и сутулый старик, напоминающий коршуна — Эйдан Пьюси, которого Альфард знал лишь как сторонника Темного Лорда. Черное пальто, хотя и было пошито дорогим портным, все равно только усиливало его сходство с хищной птицей. — Добрый день, мистер Блэк, — поздоровался он. — Добрый день, граф.       Он уже привык к компании Беннета, хотя тот регулярно выводил Альфарда из себя. Будь его воля, он бы ограничил общение со своими новыми «сторонниками» до Беннета да, пожалуй Маклауда: первый был необходим, а второй подкупал своей честностью. С угрюмым и молчаливыми Пьюси ему было не о чем говорить, да и не хотелось. Того такое положение дел полностью устраивало. Без промедлений и лишних разговоров он провел его на второй этаж. — Чай, кофе, воды? — молоденькая ведьма в маггловской одежде едва не сбила его с ног. Едва дождавшись ответа, она помчалась дальше.       Альфард осмотрелся. Внизу помещение осталось обычным, но на втором этаже пространство было расширено с помощью магии, так что по сторонам широко коридора с плюшевыми диванами располагалась почти дюжина дверей. Кабинет, куда его привели, тоже был очень просторным. За одним из столов, на котором громоздились горы всевозможных записок, фотографий и вещиц, с сумасшедшей скоростью писал что-то рыжеволосый волшебник. Еще один — и тоже рыжий — скучал возле кофеварки. В центре комнаты был мелом начерчен большой квадрат со стороной около четырех метров. Внутри располагался стол с несколькими стульями, а с потолка спускались древние по маггловским меркам, но наверняка улучшенные магией, микрофоны. Здесь, видимо, записывались сами передачи. — Добро пожаловать, мистер Блэк, — красивая ведьма с пепельными кудрями незаметно подошла к нему со спины. — Большое спасибо, что согласились принять участие в нашей программе. В магическом мире редко появляются новые лица, сами понимаете, такие звезды как вы — на вес золота.       Это было настолько маггловское выражение, что Альфард мгновенно догадался, что девушка не происходила из чистокровной семьи. По крайней мере не из его круга — впрочем, будь это так, он бы уже был знаком с нею. Тем не менее она излучала уверенность, которую могли позволить себе только очень красивые женщины в самый пик своей молодости. — Мне очень приятно быть приглашенным, — вежливо ответил Альфард. Вряд ли девушка знала, что речь шла о поручении Темного Лорда, хотя ее начальник наверняка объяснил ей, в каком ключе должно было пройти интервью. — Мы готовы начать, когда вам будет удобно, — говоря это, она посмотрела не на Альфарда, а на Пьюси. Тот коротко кивнул, давая свое позволение. В глазах девушки зажегся почти хищный блеск.       Альфарда быстро усадили в кресло и попросили сказать несколько слов, пока все такой же апатичный рыжий настраивал микрофоны. Влетела девочка, которую они видели в коридоре, и поставила перед ним его чай — удивительно было, как она не расплескала его по пути. — Самое главное — не волнуйтесь и ведите себя естественно. Надеюсь, вам понравится и вы станете нашим постоянным гостем.       Альфард усмехнулся. Хотя ему не приходилось так часто говорить на публике, как его братьям, но он тоже был Блэком и впитал спокойную уверенность в собственных силах еще с молоком матери. — Три, два, один, запись, — проговорил рыжеволосый волшебник, а его собеседница тут же начала звонким и хорошо поставленным голосом говорить приветствия слушателям. Альфард бросил взгляд назад, где Пьюси уселся в кресло, наблюдая за происходящим с нечитаемым лицом. — Меня зовут Эстель Уайт и сегодня у меня необыкновенный собеседник. Мистер Альфард Блэк, один из самых завидных холостяков Британии, после долгих лет странствий вернулся на родину и, кажется, на этот раз надолго. Что снова привело его в Британию и каковы его дальнейшие планы? Оставайтесь с нами, чтобы узнать.       Заиграла музыкальная заставка, а девушка улыбнулась ему: — Боюсь, я не смогу удержаться от каламбуров по поводу наших фамилий — вам придется меня простить.       Альфард тоже не смог сдержать улыбку. Не так уж много людей в Британии рисковали шутить над его фамилией, и эта смелость приятно освежала. — Доброе утро, мистер Блэк. — Вы можете называть меня просто Альфард. — С удовольствием. Вы не оставались в Британии так надолго уже много лет. Расскажите, что же заставило вас изменить своим привычкам?       Альфард улыбнулся снова, хотя никто из слушателей не мог этого увидеть. Но улыбка придавала голосу особое звучание. Он заговорил, и слова полились легко и свободно, рисуя красивую историю, которая, как он прекрасно знал, манила всех от искателей приключений до самых ординарных мещан. Каждому в жизни нужно было немного сказки. — Магическая археология была моим хобби много лет. Во время моих путешествий мне повезло посетить места, где много тысяч лет назад существовали первые из известных нам магических поселений. Мы с моими коллегами исследовали древнейшие образцы волшебных палочек и окаменелые остатки первых примитивных зелий. Я участвовал в раскопках третьего Минойского дворца —памятника одного из немногих древних государств, гражданами которого были только волшебники, — о своей работе Альфард мог говорить часами, но сегодня эта тема была лишь к прелюдией к настоящей цели этого интервью, — но недавно я решил, что пришло время вернуться домой и взять на себя часть семейных обязанностей. — Что же подвигло вас на такой шаг? — Мой сын.       Ситуации вроде его в магическом мире если и случались, то чаще всего заметались под ковер. Открыто говорить о таком было не принято. Но Альфард не собирался стыдиться собственного ребенка. Северус был его наследником, неожиданным подарком от мироздания, последней частью его любимой женщины на земле. Светские сплетни уже давно разошлись по всей стране, поэтому он даже рад был возможности сказать правду всем и сразу. — В силу трагических обстоятельств он много лет провел в магловском мире, но, как только это стало возможным, занял полагающееся ему по праву место в семье Блэков. — Чем же ваш сын занимается сейчас? — Северус учится на шестом курсе Хогвартса — мы все очень гордимся его успехами. — Уверена, его ждет блестящее будущее. Но расскажите подробнее, что вы почувствовали, когда окончательно решили надолго остаться в Британии? Наверное, это было непростое решение?       Самая лучшая ложь всегда содержала в себе зерно правды, поэтому Альфард на секунду задумывался, заглядывая в себя. — Самое простое в моей жизни. В конце концов, здесь мой дом. Я вырос в Лондоне, учился в Хогвартсе. Мне кажется, это правильно — сделать все возможное для благополучия своей страны. Я рад, что наконец смогу заниматься не просто увлекательными, но и полезными для Британии вещами.       Ложь в этих словах крылась в том, что Альфард абсолютно не интересовался благополучием собственной страны. Через много лет странствий он был не уверен, что все еще считает себя британцем. Но семья была совсем другим делом. Ради нее он готов был пойти на все. — Как же приятно говорить со столь благородным человеком. Расскажите подробнее о ваших планах на будущее? Вы собираетесь и дальше заниматься археологией? — Вряд ли, разве что в качестве увлечения. В первую очередь, конечно, мне предстоит познать все радости воспитания подростка — не буду скрывать, я очень рад этой возможности. Кроме того, я разумеется, возьму на себя часть семейных обязанностей, которые до этого выполняли за меня мои старшие братья. Как вы понимаете, делами такой большой семьи не так просто управлять. — Ни слова про «благороднейших» и «древнейших». Эти слова и так уже набили оскомину буквально каждому англичанину, а сейчас он хотел расположить к себе, да при том людей самого простого происхождения.       Мисс Уайт бросила взгляд куда-то за спину Альфарда, где сидел Пьюси. Альфард до сих пор не мог уложить в своей голове тот факт, что этот старик владел всеми радиостанциями, исключая министерскую (но и она арендовала у него студию и оборудование). Старорежимные чистокровные аристократы вроде него считали «бизнес» ниже своего достоинства и очень редко занимались чем-то настолько подчеркнуто буржуазным. Но это предприятие наверняка было очень выгодным — учитывая полное отсутствие конкуренции и то, что еще со времен войны радио, как общественная потребность, получало ощутимые дотации из налогов.       Видимо, ведущая получила безмолвное одобрение начальника, потому что следующий ее вопрос был напрямую связан с тем, зачем сюда пришел Альфард. — Многие волшебники были очень тронуты вашим выступлением на открытии нового крыла Святого Мунго. Эта была ваша личная инициатива или идея вашей семьи? — О, мне все лишь позволили произнести речь — большей частью потому, что я единственный, чье лицо еще не всем приелось. Моя семья участвовала в финансировании проекта вместе с дюжиной других волшебников. На наш взгляд, это одно из самых важных вложений и практически обязанность каждого состоятельного волшебника. — Наверное, вам, как приехавшему издалека, особенно хорошо заметны многие проблемы, стоящие перед страной.       Это место он даже репетировал. В подробнейшем конспекте от безымянного автора оно было выделено всеми возможными способами: от него требовали очень конкретных слов, создающих правильное впечатление. — Да, пожалуй, вы правы. Я вижу проблемы — но еще сильнее я замечаю весь бесконечный потенциал для развития, который имеет Британия. Поверьте мне, он поистине огромен. У нас есть сотни невероятно талантливых молодых волшебников и ведьм, способных на великие открытия. Наша важнейшая задача — не растратить этот потенциал впустую, позволить ему развиться в полной мере. Конечно, это будет непросто, конечно, для этого придется многое поменять. Но разве это не стоит того, чтобы наши дети жили в лучшем мире, чем мы сейчас?       Он был уверен в своей подаче. Радио делало все проще: не нужно было следить за выражением лица, переживать о том, не растрепались ли его волосы и аккуратно ли выглядит мантия, не нужно было волей-неволей выплескивать часть своей души на сотни равнодушных и порой враждебных незнакомцев… Он просто говорил и с каждым словом все больше понимал, что ему правда поверят. Что Волдеморт и те, кто давали ему советы, сделали очень правильную ставку. Альфард был одновременно и пришлым, и своим. И отъявленным холостяком, и самоотверженно любящим отцом. И чистокровным из самого что ни на есть высшего общества, и безнадежным романтиком с мечтами о дальних странах. Образ, который ему тщательно подбирали, был беспроигрышным и очень скоро должен был начать приносить дивиденды в виде влияния, общественной поддержки, голосов в Визенгамоте… Но сейчас он не мог позволить себе думать об этом. Ему надо было продолжать говорить.       Интервью продолжалось около часа. Мисс Уайт оставалась все такой же веселой, добавляла в свои вопросы точно выверенную толику лести и то и дело переходила от светских глупостей к политическим вопросам. Они обсудили и проблемы с финансированием Хогвартса и Мунго, и плачевную ситуацию с преступностью в Лютном Переулке, и грядущую свадьбу Ирен Забини, и то, почему школьники так увлекаются маггловской модой, и то, что в политике Британии смертельно не хватает новых лиц… При этом они ни разу не отошли от повседневного и приятельского тона, взятого в начале.       Альфард как по нотам вопрос за вопросом отыграл в точности то, что от него ожидали. Уже после окончания записи на прощание мисс Уайт склонилась к нему и с придыханием повторила, что была бы рада видеть его снова. Несмотря на ее необыкновенную красоту, это было так пошло, что Альфард почувствовал отвращение. Совершенно непонятно было, на что она рассчитывала. Женщины из его круга никогда себе подобного не позволяли.       Пьюси пригласил его в свой кабинет, где за бокалом чилийского бренди сухо поздравил его с успешным выступлением. — Не осуждайте меня за эту вольность, мистер Блэк, — и по его лицу хорошо было видно, что раздавать комплименты было для него в новинку, — но вы были созданы для этой работы.       Его старшие братья наверняка восприняли бы это как страшное оскорбление.

***

      Сам Альфард всегда считал британские пляжи пустой тратой времени. Они с братьями когда-то научились плавать в Ницце, куда ездили летом почти каждый год. С тех пор Альфарду довелось поплавать во многих морях, его жалили медузы, он ранил ноги о морских ежей, а однажды в Южной Африке едва не утонул, когда внезапный шторм застал его на крохотном каменном острове. Но даже такие опасные приключения нравились ему больше, чем размеренная скука этого самого мещанского из занятий.       На его счастье, в середине сентября вдруг выдался солнечный, но очень холодный и ветреный день. Это значило, что никому не придет в голову купаться, и можно будет избежать бесконечных споров об уместности того или иного купального костюма. Чем старше становились дети, чем острее вставала эта проблема. Почему-то на континенте, в Италии или Франции, даже Вальбурга становилась гораздо более терпимой, но на родине правила приличия должны были соблюдаться неукоснительно.       Прочие занятия кроме плавания вызывали еще меньше энтузиазма. Изолированный для волшебников пляж был очень красивым, но кроме обыкновенного променада, единственного лотка с морскими сувенирами и более чем скромного ресторана там не было ничего, заслуживающего внимания. До войны волшебники часто позволяли себе посетить и маггловские пляжи. Сейчас для большинства чистокровных это было бы немыслимой вольностью. — А мне обязательно было идти? — примерно в сто первый раз поинтересовался Северус.       Его отец закатил глаза. Он был очень рад возможности снова увидеть сына, хотя с начала занятий и прошло всего лишь две недели. По своей воле он не потащил бы его сюда — некогда все это предприятие из семейной встречи превратилось в очередное поручение Темного Лорда. Но это было бы подозрительно. Тем более, он подозревал, что Диего тоже решил наведаться к дальним родственникам в первую очередь потому, что до него дошли слухи о новообретенном наследнике Альфарда. — Северус, — он приготовился в четвертый раз произнести надоевшую ему самому до зубного скрежета речь, но был избавлен от необходимости.       Сквозь шум волн хлопок аппарации был почти не слышим, поэтому появление его брата с женой и младшим сыном метрах в тридцати от них было еще внезапнее, чем обычно. Они заметили друг друга, но не успели даже поприветствовать, как совсем рядом аппарировали еще две пары: Друэлла с младшей дочерью и Сигнус с дорогим гостем.       Последовал традиционный ряд приветствий. Диего позволил себе лишь короткий заинтересованный взгляд в сторону Северуса, в целом же сделал вид, как будто всегда имел еще одного двоюродного племянника. Впрочем, они так редко виделись, что могли бы спокойно выдать его за Сириуса, разницы Диего бы не заметил. — Мои братья не возражают против холодного купания, но я в такую погоду все же предпочитаю воздержаться, — насмешливо сообщил Орион. Он намекал на одну историю из их общей юности, о которой Альфард не хотел даже вспоминать.       Диего расхохотался. По сравнению с ними всеми он был гораздо более открытым. И немудрено — их ветвь отделилась так давно, а жизнь в Испании настолько отличалась от старомодного и чопорного туманного Альбиона… Это было заметно даже во внешности. Хотя все Блэки были очень похожи (за исключением Нарциссы, которая одна из ее сестер пошла в мать), Диего резко от них отличался. Его кожа была ненамного смуглее, но эта была разница между старомодной аристократической бледностью и оливковым загаром южной Европы. Те же смоляные кудри, что у Альфарда и его братьев, почему-то делали Диего похожим на пирата или разбойника — впрочем, в этом искусстве также вполне преуспел Сириус.       Из их редких и давних встреч Альфард помнил только, что Диего был жизнерадостным и щедрым человеком: когда они все были подростками, золото сыпалось из его карманов гораздо легче, чем у Альфарда с братьями. Через столько лет он, конечно, вполне мог стать совершенно другим человеком. Альфард даже надеялся на это: в таком случае ему было бы не так мучительно стыдно лгать ему. — Я тоже полагаю, что погода сегодня больше всего располагает к прогулке, — согласился Альфард, — а после мы могли бы пообедать вместе. — Только в Блэк-холле — я уже приказал эльфам приготовить оленину в меду, — предложил Сигнус.       Альфард улыбнулся. С годами его брат все больше начинал напоминать их покойного отца. Он находил большое удовольствие в изысканных блюдах, что начинало медленно сказываться на его фигуре: с каждым приездом Альфарда талия Сигнуса становилась чуть шире. — И что же привело вас в Британию после стольких лет? — Вальпурга, кажется, Диего вовсе не знала, но это не помешало ей спросить напрямую то, что интересовало всех остальных. — Кроме того, что это моя историческая родина, куда я всегда стремился всей душой? — снова рассмеялся он. — У меня здесь дела по работе: наше правительство мучительно пытается решить, стоит ли доверять государственным облигациям вашего. Но я правда рад снова встретиться с моими дорогими родственниками. — Мы тоже рады тебя видеть.       Подростки к тому времени слегка отстали от них — ровно настолько, чтобы иметь возможность без помех обсуждать свои темы вполголоса, но при этом также слышать, о чем говорят взрослые. Нарцисса, больше всех одаренная в тонком искусстве подслушивания, вынуждена была то и дело останавливать или торопить братьев. Все, кроме Альфарда, почти сразу перестали обращать на них внимание.       Ни к чему не обязывающий разговор о том, какие благородные дома Диего мог бы посетить во время своего визита, продлился ровно до уединенной беседки, стоявшей на сваях почти у самой воды. Там уже хлопотал один из эльфов с площади Гриммо, готовя легкий ланч, который, впрочем, включал в себя несколько перемен блюд и пару бутылок легкого белого вина.       Альфарду кусок в горло не лез, но бокал вина оказался кстати. Он по новой привычке бросил взгляд на Северуса, проверяя, все ли у него в порядке. Тот был поглощен разговором с Регулусом. — Честно говоря, за последние десять лет единственным англичанином, с которым я общался, был Дамблдор. — Поведал Диего, заедая вино кусочком глостерского сыра. — Он, конечно, на редкость своеобразный старик, но по крайней мере с ним не скучно.       Вальпурга тут же поджала губы: — Не знаю, насколько его шутки требуются в Конфедерации, но для директора школы они, на мой вкус, несколько чрезмерны.       Ее супруг тут же выразил свое согласие: — Он так долго и талантливо изображал легкое помешательство, что порой возникает вопрос, а продолжает ли он до сих притворяться?       Орион и Вальпурга, никогда не любившие директора, после новостей о Сириусе и вовсе потеряли к нему последние остатки уважения. Но от Альфарда не скрылся и мимолетный, но выразительный взгляд старшего брата. Орион хотел сказать ему, что было время действовать. — Я тоже буду рада, когда Нарцисса наконец закончит школу, — вступила Друэлла, — страшно даже подумать, сколько влияния он имеет на детей.       Выступать перед публикой по поручению Волдеморта было одним делом. Альфард тоже не испытывал от этого удовольствия, но и виноватым себя не чувствовал: в конце концов, он не обращался ни к кому лично, даже не убеждал ни в чем напрямую, поэтому назвать это обманом было сложно. Говорить в лицо не просто случайному волшебнику, а своему родственнику, было совсем другое дело. Пусть они были толком не знакомы. Приносить некоторые темы в семью было несовместимо с его моральными принципами. — Это правда — школой при Саламанке управляет независимый ученый совет, его участникам запрещено занимать другие политические позиции. Странно, что у вас в Британии не так. — В Британии бы просто не нашлось достаточно уважаемых волшебников, которые не занимаются политикой, — пояснил Сигнус.       Это был далеко не первый раз в жизни, когда Альфарду приходилось поступаться своими принципами — просто за время своих разъездов он успел почти отвыкнуть от этой необходимости. Но сейчас у него была гораздо более важная причина так поступить: причина по-прежнему перешептывалась с Регулусом и украдкой вытирала рот рукой. К его счастью, Вальпурга не смотрела в тот угол стола. — Орион прав, — непринужденно начал Альфард, — я не могу не восхищаться способности Дамблдора создавать себе репутацию. Многие волшебники просто не воспринимают его всерьез, что является огромной ошибкой.       На лице Диего отразился вежливый интерес. — Его политический курс не просто глуп — он опасен.       Кажется, все присутствующие затаили дыхание, ожидая реакции Диего Блэка. Тот окинул Альфарда оценивающим взглядом, и наконец кивнул: — Дамблдор считает себя сторонником прогресса. Как и многие люди с подобными взглядами, он даже себе не в состоянии объяснить, в чем должен заключаться и куда вести этот прогресс.       Такой ответ воодушевлял и — что немаловажно — значительно облегчал муки его совести. — Хорошо сказано. Следование книжным идеалам, какими бы правильными они не казались, редко оправдывает себя в реальной жизни. А когда на кону стоят судьбы целой страны, это становится и вовсе преступным. — И все же, у Дамблдора и его сторонников нет и вряд ли когда-нибудь появиться возможность следовать его радикальному курсу сближения в магглами. Самые сильные игроки Конфедерации — Китай, СССР, США — в кои-то веки хоть в чем-то согласны между собой и никогда этого не допустят.       Вмешался Сигнус: — Конфедерация, к сожалению или к счастью, мало что решает. Нас гораздо больше волнует, что происходит в нашей стране.       Только этого Альфарду и не хватало. Кто бы ни был автором вчерашнего подробного письма-инструкции, он явно не учел, что каждый в его семье имел собственные политические мнения, которые никто из них не собирался держать при себе. Он попытался оспорить мнение брата: — Роль Конфедерации не стоит недооценивать. Хотя они никого не заставляют принимать те или иные решения, их позиция влияет на политический курс всего волшебного мира. Будь это не так, Конфедерация бы распалась за ненадобностью еще пятьдесят лет назад. — Возможно, я несколько предвзят, — улыбка Диего была еще более ослепительной, чем обычно, — но Конфедерация и правда играет большую роль в политике в первую очередь тем, что определяет текущие нормы и ценности. Это может показаться незначительным — ведь мы не в силах принимать обязательные для всех законы, или собирать налоги. Но именно для сопротивления таким людям, как Дамблдор, это особенно важно. — Я в полной мере наслаждаюсь нашей беседой , — с уважением вмешался Орион, — но, по-моему, к нашему разговору прислушиваются несколько совершенно лишних пар ушей.       К своему стыду, Альфард напрочь забыл про детей. Все трое были обращены в слух — разве что Нарциссе лучше мальчишек удавалось это скрывать. После замечания отца Регулус тут же виновато залился краской, а на лице Северуса отразилось возмущение от того, что кто-то посмел обвинить его в подслушивании. — Ты прав — а ну-ка вон отсюда! — Сигнус обошелся без намеков и просто выставил подростков из-за стола. — Но мы еще голодны! — попыталась возразить Нарцисса, но после одного-единственного взгляда отца быстро признала, что сегодня это оправдание не сработает.       Неохотно все трое поднялись из-за стола. Северус взял себе еще один сэндвич. Медленно, несколько раз оглядываясь, они вышли из беседки и пошли вдоль пляжа на юг, где в четверти мили от них возвышались огромные белые скалы.       Дождавшись, пока дети точно не могли их больше слышать, Альфард позволил себе пошутить: — Все-таки, как сильно проявляется разница в поколениях. Мне в их возрасте меньше всего хотелось выслушивать разговоры взрослых. — Да, ты всегда пытался избегать всех взрослых вещей, — усмехнулся Орион, — но и разговоры нашего отца редко были настолько увлекательны.       Он знал, о чем говорил: Орион лет с пятнадцати самоотверженно вникал даже в самые скучные дела семьи, позволяя своим младшим братьям наслаждаться чуть большей свободой.       Вальпурга, не позволявшая себе вино, поставила недопитую чашку с кофе на грубый деревянный стол так сильно, что она звякнула. — Но что вы имели в виду, говоря, что Конфедерация может сопротивляться таким людям, как Дамблдор? — с видимым волнением спросила она.       Диего заговорил гораздо серьезней, чем раньше. — Как я и сказал, дело в нормах. С окончания войны Конфедерация занята в основном тем, чтобы поддерживать срединную позицию. Не слишком сближаться в магглами, но и не изолироваться от них окончательно. Не возвращаться к средневековому феодализму, но и не поддерживать демократических революций. И самое главное: не позволять создание сильных союзов, но об этом страны-победительницы Гриндевальда заботятся и сами. Но за четверть века такая позиция почти себя исчерпала: все больше и больше участников требуют конкретных действий. Рано или поздно баланс сил качнется в определенную сторону, а это в свою очередь определит, какие поступки, идеалы и идеологии будут одобряемы международным сообществом. Поверьте мне, это окажет влияние на каждую отдельную страну. — На Британию в особенности, — вставил Альфард. — Здесь как нигде сильны требования к изменениям. — Правда? Я всегда полагал, что англичане на редкость консервативны. — Это так. Но даже консерваторы не выбирают добровольно стагнацию. Сложившаяся в стране политическая ситуация такова, что выход новых сил на политическую сцену невероятно усложнен. Это доступно только тем, кто в состоянии собрать поддержку самых влиятельных групп — и предложить что-то по-настоящему интересное. — Разве то же самое нельзя сказать о любой стране? — поинтересовался Сигнус. Альфард медленно обвел взглядом каждого из присутствующих. Его руки лежали на коленях, иначе всем бы стало заметно, что они слегка подрагивали. — Британия отличается тем, что здесь такая новая сила действительно есть. — А, — коротко сказал Диего, — до меня доходили слухи. Но я не знал, что наша семья выбрала свою позицию в этой борьбе так рано. Неужели положение действительно беспроигрышное?       Орион покачал головой: — Положение, разумеется, пока не столь ясное. Но любому очевидно, что возможная награда будет превышать все мыслимые масштабы.       Альфард заставил себя изобразить на лице знающую полуулыбку — и практически тут же смог наблюдать, как точно такая же расцвела на лице Диего. — Нам всем повезло обладать безошибочным политическим чутьем Блэков, — это была очевидная всем ложь, за тысячу лет истории политические ошибки Блэков можно было исчислять сотнями. Но такого рода ложь была приятна им всем. — Но я бы хотел услышать об этом поподробней — раз уж детей все равно выгнали, мы можем говорить несколько откровенней.       Диего, видимо, не определился, стоило ему обращаться к Ориону как к главе семьи или к Альфарду, как к наиболее воодушевленному. Орион избавил его от сомнений, благосклонно кивнув в сторону младшего брата. — Ну разумеется, — кивнул Альфард. — Волшебник, которого называют Темным Лордом, и во внутренней и в международной политике придерживается неоконсерватизма. В рамках конфедерации его сторонники хотели бы занять бескомпромиссную позицию в первую очередь по вопросам магических исследований и сближения с магглами. Кроме того...       Дело было сделано — и это оказалось намного проще, чем он предполагал. Диего был изначально расположен к его аргументам, выслушивал все с жадным вниманием и недвусмысленно давал понять, что заинтересован в дальнейшем сотрудничестве со сторонниками Волдеморта. Со своей задачей Альфард справился блестяще — так почему же он чувствовал себя так отвратительно?       Диего вместе с Орионом отправились позвать задержавшихся школьников, а дамы решили еще немного прогуляться вдоль берега — как раз был отлив. На лице Альфарда, видимо, отражались все его чувства, потому что Сигнус, не задавая ни единого вопроса, похлопал его по плечу и достал из мантии серебряный портсигар. Альфард взял предложенную сигарету и молча закурил. — Не стоит так корить себя. В конечном итоге ты просто помог двум жаждущим знакомства людям найти друг друга. — Я знаю. Но от этого не легче.       Кроме того, в глубине души Альфард понимал, что все было не совсем так. Темный Лорд намеренно искал встречи с Диего — а Альфард сделал это возможным. То, что его дальний родственник оказался заинтересован и его не пришлось уговаривать, не снимало с Альфарда вины, и даже, возможно, делало его еще более виноватым. Что случится с Диего из-за того, что Альфард согласился выполнять чей-то приказ? Какую долю ответственности за это Альфарду придется признать перед самим собой? Когда он соглашался на участие в этой странной мистической организации ради Северуса, ему и в голову не приходил вариант, что его заставят вербовать кого-то еще. Но разве не именно в этом в сущности и заключалась его работа в качестве лоббиста? Просто, как и многие другие вещи, это было гораздо сложнее делать, глядя человеку в глаза. — Прекрати, — Сигнус без слов понимал, что он чувствует. — Нет никакого смысла предаваться душевным терзаниям. Давай-ка лучше отправимся ко мне, пообедаем все вместе, а потом выгоним испанца к кому-нибудь на чай. Ты сможешь обсудить все, что захочешь, с Орионом, а я, как и обещал, проведу для твоего парня урок легилименции.       Он был абсолютно прав. Ни один из них — и в особенности Альфард — не мог позволить себе рассиживаться на месте и медитировать над моральными вопросами. Он понимал свою вину и, когда придет время, готов был понести наказание и за это тоже. Но сейчас вокруг них стремительно разворачивалась война. Он пообещал себе сделать все, чтобы его сын не оказался в самом центре надвигающейся бойни. Если для этого придется поступиться некоторыми принципами — он готов был принять эту цену.

***

      Северус, Нарцисса и Регулус плелись по пляжу, возмущенные своим позорным изгнанием из разговора взрослых. Мальчики были неуловимо похожи — за последние месяцы это сходство стало даже сильнее, чем между Регулусом и его родным братом. Старомодная одежда в темно-синих и серых тонах пошитая одним и тем же дорогим портным тоже только усиливала его. Лица, впрочем, были мало похожи, их объединяли только выраженные скулы, да высокие лбы. Регулус, несмотря на совершенно несвойственную его возрасту серьезность, все равно выглядел еще совсем ребенком, с по-детски пухлым губами и наивно распахнутыми серыми глазами. Лицо Северуса было суровым, будто высеченным из скалы.       Нарцисса рядом с ними выглядела как яблоня в цвету. На ней было длинное и свободное платье из белого шифона (даже то, что прогулка на пляже была исключительно семейная не спасло ее от многочисленных осуждающих взглядов тети Вальпурги). Волосы в аккуратной косе были переплетены белой атласной лентой. Хотя ее туфли были гораздо менее приспособлены для песка, чем закрытая обувь ее кузенов, она все равно шла быстрее их обоих, целеустремленно продвигаясь к нагромождению известниковых скал, которыми заканчивался пляж. — Поверить не могу, что они просто прогнали нас, — Северус не смог сдерживать гнев. — Как ты думаешь, дядя Альфард выполняет Его поручение? — тут же выпалил Регулус.       Нарцисса молчала и, казалось, для нее не существовало ничего, кроме скал.       Дойдя до них через несколько минут, они взобрались на невысокий утес, который, будто обрезанный ножом, заканчивался плато, как раз достаточно большим, чтобы просторно разместить трех подростков. Нарцисса села, скрестив ноги по-турецки, у самого края, напряженно смотря на неспокойное море. Северус прислонился спиной к отвесному склону, а Регулус некоторое время постоял, переводя взгляд то на кузину, то на кузена, пока наконец тоже не устроился на камне. — Сигарету бы, — мрачно вникуда сказал Северус.       Регулус боязливо покачал головой. Нарцисса вздохнула. — Дядя Альфард собирается… убедить его в чем-то? — снова вернулся к услышанному ими разговору Регулус. — Я думаю, мы все с известной уверенностью можем предполагать, в чем, — Нарцисса говорила серьезно и спокойно. — А все остальные? Твой отец, и твой тоже? Они что, тоже в этом участвуют? — Северус выдвинулся вперед, готовый вот-вот вскочить с места. — Ну да. Разве это не было очевидно из их предыдущей встречи? Семья должна действовать вместе.       Регулус кивнул. — Люциус писал мне об этом… Не напрямую, конечно, а его иносказания становятся с каждым письмом все сложнее и сложнее расшифровать. Судя по всему … — Мой отец говорит, что никому из Малфоев нельзя доверять, — тихо сказал Регулус и тут же получил два одинаково возмущенных взгляда в ответ. Нарцисса не выдержала первой: — Как ни странно, но не все, что говорят наши родители являются несомненной истиной. Я рада, если ты все еще находишься в плену этого сладкого заблуждения, но у нас нет времени сохранять твою детскую наивность. Прости, Регулус, но пора взрослеть.       Несчастный мальчишка покраснел от такой тирады, но попытался защитить себя: — Я не имел в виду, что Люциус что-то замышляет. Но разве не ты всегда повторяешь, что нельзя доверять чужакам, как бы красиво они не говорили? Ты не можешь точно знать, что у него на уме.       Нарцисса собиралась уже ответить, но Северус успел первым: — Люциус никогда бы так не поступил! Он всегда мне помогал, даже когда для него в этом не было никакой выгоды. — Ты просто еще не знаешь, насколько широко выгоду трактуют чистокровные, — почти прошептал Регулус. — Так значит, Орион решил на всякий случай заняться воспитанием запасного наследника, если с первым все-таки не получится? — невинно поинтересовалась Нарцисса, впервые отвернувшись от моря и с любопытством уставившись на кузена. — Прекрати, — по тону одного это слова было понятно, что место было очень больное.       Через несколько секунда Нарцисса отвела от него свой внимательный, просвечивающий насквозь взгляд: — Не злись, я не хотела тебя обижать, — она откинулась на спину так, будто ложилась на мягкую перину, а не холодный жесткий камень, — но Люциус теперь тоже не чужой человек. Я влюбилась — значит, он тоже в некотором роде Блэк.       Мальчики обменялись недоверчивыми взглядами. Регулус все еще был обижен, а Северус поинтересовался: — Я думал, у вас с Люциусом строго деловые отношения, основанные на взаимовыгодном сотрудничестве. Ты же сама говорила, что помолвка — просто удачное совпадение?       На лице девушки блуждала мечтательная улыбка. Волосы уже успели чуть растрепаться на прибрежном ветру и тонкие одинокие пряди, выбившиеся из косы, задорно обрамляли ее лицо. — Говорила. Но теперь обстоятельства изменились. Не заставляйте меня повторять это во второй раз. Люциус — один из самых потрясающих, самых талантливых людей, которых я когда-либо видела. Я не собираюсь участвовать в этой войне, если не получу в награду его. — Она приподнялась на локте, сияющими глазами посмотрела на братьев. Северус не смог удержаться и не улыбнуться ей в ответ. Регулус недовольно хмыкнул: — Замечательно, теперь у вас двоих будет много времени, чтобы обсудить вашу общую влюбленность в Люциуса Малфоя. — Я не влюблен в Люциуса! — возмутился Северус и потянулся, чтобы стукнуть Регулуса.       Мальчишки обменялись несколькими беззлобными тычками, но быстро закончили потасовку. Никто не стал возвращаться к предмету ссоры, будто ее и не было. Нарцисса почти сразу вышла из несвойственной ей мечтательной влюбленности, посерьезнела и снова села спиной к морю. — Северус, ты же никому в школе не сказал, куда ты собираешься?       Он бросил на нее короткий угрюмый взгляд и уставился в свои колени. — Я думаю, даже наши одноклассники не настолько тупые, чтобы не заметить мое отсутствие на несколько дней. Тем более, что Дамблдор обо всем знает. — Речь не о Дамблдоре! Мерлин, почему ты никак не понимаешь, что должен держаться от них на расстоянии. Твой новый статус… — Хватит это повторять, мне надоело. Ты считаешь себя и своих родственников кем-то вроде королевской семьи, но не все с этим согласны… Не говоря уже обо мне. — Мы и есть «кто-то вроде королевской семьи, — безапелляционно заявила Нарцисса, — и ты теперь тоже. Хочешь ты того или нет, тебе пора действовать соответствующе.       Северус вскочил с места, поднял из-под ног первый попавшийся камень и, с неожиданной яростью бросил его в море. Камень улетел недалеко: к сожалению, ярость была плохой заменой для силы и ловкости.       Регулус заговорил успокаивающим тоном: — Ты все еще не можешь принять, что теперь ты один из нас. Я понимаю, как это должно быть трудно. Но ты же сам знаешь, как много изменилось за последние несколько месяцев? Еще один камень улетел в бьющиеся у прибрежных скал волн. Северус вместо ответа только плотнее сжал губы. — Ты знаешь, что изменился сам, и видишь, как изменилось отношение к тебе. Мальсибер, Эйвери, Фиддсон — они ведут себя по-другому. Те, кто раньше только позволял тебе сидеть рядом с ними за обедом вдруг стали прислушиваться к твоему мнению. Даже самые высокомерные чистокровные больше не смеют смотреть на тебя свысока. — Мальсибер и Эйвери хотя бы не скрывают, что их интересует только чистота моей крови, — наконец выплюнул Северус, — но все остальные просто лицемеры. Все эти толпы идиотов с других факультетов, даже учителя… — Они сами уверены, что относятся к тебе точно также — поэтому будут постоянно упрекать уже тебя в высокомерии. Они не могут признаться даже себе, что фамилия «Блэк» пугает их до такой степени.       Северус горько усмехнулся: — Что ж, тогда самыми постоянными людьми в моей жизни оказываются мародеры.       Регулус покачал головой: — Это отдельная проблема. К тому же, им теперь труднее делать тебе гадости. Я скажу отцу, что Сириус… — Даже не думай! — угрожающе прорычал Северус, — я сам в состоянии справится с ними.       Во взгляде Регулуса явно читалось сомнения, но тут, воспользовавшись его коротким замешательством, инициативу снова перехватила Нарцисса.  — Не стоит отходить от темы. Северус, ты должен научиться по-другому нести себя. Я уже вижу в тебе зачатки этой гордости, но она никогда не приходит сама собой. Этому учат с детства, но тебе придется осваивать все как можно скорее. — Не даром же ты чертов гений, — с теплой улыбкой вклинился Регулус. — Вот именно. Когда ты научишься правильно себя ставить, вокруг тебя будто вырастет невидимая стена. Человечки вроде Мальсибера будут смиренно стоять под ней и ожидать твоего внимания. Внутрь ты будешь пропускать только тех, кого сам захочешь. Северус посмотрел на нее повнимательней. — Для этого у меня уже есть окклюменция. — Это совсем другое. Окклюменцией ты заковываешь в цепи себя самого. Стена, о которой я говорю, позволит тебе остаться свободным, а одергивать себя будут уже другие.       Она внимательно наблюдала за эффектом своих слов и жажда, вспыхнувшая в глазах Северуса, не осталась ею незамеченной. — Поверь, это не так сложно. Я научу тебя. К счастью, мой суженный Люциус станет идеальным примером.       Северус отвел глаза: — Вряд ли у меня получится подражать Люциусу. — Глупости. У тебя получится все, к чему ты приложишь усилия.       На губах Северуса промелькнула легкая, неуверенная улыбка. Будто он с трудом мог представить себе, о чем говорила его кузина, но даже нечеткой эта картина была для него притягательной. Нарцисса, удовлетворенная эффектом своей речи, скрестила руки на груди. Она хорошо чувствовала, когда нужно было остановиться и дать человеку самому обдумать только что сказанные слова, а когда было время с новой силой требовать желанного исхода. Тут же она обратила свое внимание на младшего из кузенов: — Регулус, ты знаешь что-нибудь об этом Диего?       Мальчик пожал плечами, но ответил так четко, будто дословно цитировал из какой-то невидимой остальным открытой книги. — Не намного больше, чем ты. Испанская ветвь Блэков отделилась от основного рода в начале шестнадцатого века, они создали невероятное состояние во время колонизации Южной Америки, но из-за этого рассорились с остальной семьей, так как торговля считалась недостойным аристократов занятием. За последние двести лет ветви снова примирились, потому что испанские Блэки перестали вести дела с магглами и снова начали жить в основном на ренту от их огромного состояния. Диего Блэк — младший сын Салазара Блэка, но три его старших брата умерли один за другим. Он активно занимается политикой и является главой консервативной фракции в Международной Конфедерации Магов. — Если этот рассказ был ради меня, то не стоило — Альфард объяснил мне все это сегодня утром, — сказал Северус. — Ты думаешь, Темный Лорд поэтому хочет привлечь его на свою сторону?       Регулус и рта не успел раскрыть, когда за него ответила Нарцисса: — Конфедерация — больше декоративный орган, не имеющий большой реальной силы. Но позиция в ней означает определенную силу внутри Британии — Дамблдор, конечно, самый очевидный пример этому. Наверняка и в Испании Диего далеко не последний волшебник… — Да нет же, дело именно в Конфедерации! — Регулус был настолько взволнован, что даже изменил своей обычной привычке больше слушать, чем говорить, — консерваторы в ней — меньшинство, но очень сильное. Их позиция просто более умеренное отражение позиции Темного Лорда. Если он переманит хотя бы некоторых из них на свою сторону, или сможет организовать внутри консерваторов более радикальное крыло, то получит не только их поддержку, но и легитимность по всей Европе!       Он говорил с таким запалом, что оба его кузена смотрели на него в восхищении. Регулус торопился и иногда глотал окончания слов, будто боялся, что его вот-вот перебьют. — И это поручили Альфарду? — тихо проговорил, почти прошептал Северус.       Нарцисса начала наматывать одну из прядей на палец. Она позволяла себе это только в минуты самого большого напряжения — и только когда ее за этим занятием не видела мать. — Это важное задание, — с показным спокойствием сказала она. — Темный Лорд либо начинает больше ему доверять, либо пытается проверить.       Северус отвернулся. — Это все из-за меня, — глухо сказал он. — Я думал, ты был рад тому, что тебя допустили к Нему? — с заметным придыханием в голосе произнес Регулус. Нарцисса, услышав это, поморщилась. — Я рад. Но у меня и не было другого выхода. А Альфард… — Альфард твой отец. Куда бы ты не пошел, он будет следовать за тобой. Так поступает семья.