Лоббист

— У этого дома есть название? — с показным равнодушием поинтересовался Альфард, аккуратно разрезая десертным ножом пирог с патокой. Они с Беннетом и Эйвери завтракали на застекленной террасе поместья Тёмного Лорда. Сам Волдеморт был занят другими делами и не мог к ним присоединиться, чему Альфард был несказанно рад. — Когда-то он назывался Гренфорт, — охотно ответил Беннет, — но последние сорок лет дом был заброшен. Тёмный Лорд решил, что это место подойдёт в качестве центра наших операций.       Как и догадывался Альфард, это был случайно найденный дом. С каждым днём тут всё больше кипела жизнь: то и дело появлялись чужие домовые эльфы, прислуга день и ночь приводила дом в порядок, на обеды и ужины приглашали порой по дюжине особо отличившихся Пожирателей Смерти. Но всё равно чувствовалось, что это был не более, чем перевалочный пункт, место, куда приходили и уходили, не знающее своих хозяев. Наверное, было бы глупо ожидать домашнего уюта от ставки Тёмного Лорда. — Надеюсь, вы не позволили расстроить себя грязной клеветой этой грязнокровки? — светски поинтересовался Харридан Эйвери. — Я не знаю, кто написал эту статью, — коротко ответил Альфард, про себя добавляя, что как раз клеветы там было совсем немного. — Да так, очередное слишком амбициозное детище Пророка, — махнул рукой Беннет. — Пишет под псевдонимом Тесса Гумц, настоящее имя Виктория Орчард.       Альфард пожал плечами. Эта информация никак не могла ему помочь. — Вы с вашим братом быстро и правильно отреагировали, не думаю, что это станет большой проблемой. Но, если хотите, мы можем разобраться с ней, — сказав это, Беннет с любопытством проследил за его реакцией, а потом рассмеялся, — стоит уточнить, что я не имел в виду убийство, а то вы и так слишком плохо обо мне думаете.       Они с Альфардом вынужденно примирились после истории в Мондвине — их совместная работа ещё была далека от завершения. Но, хотя ни один из них не упоминал ту ссору, напряжение по-прежнему висело в воздухе. — Убивать её было бы очень глупо с вашей стороны. Я бы посоветовал наоборот переманить её — у девицы бульдожья хватка. — О, с ней наверняка поделились информацией. Но предложение остается в силе — мисс Орчард будет легко дискредитировать.       Альфард не был уверен, было ли предложение по поводу убийства на самом деле шуткой. — У моего брата Сигнуса широкие связи в Пророке, он уже занимается контр-кампанией. Можете написать ему, возможно, он будет рад помощи.       По мановению палочки невидимой прислуги посуда от завтрака взлетела со стола и уплыла куда-то на кухню. Вместо них появился, вальсируя в воздухе, кофейный сервиз на трёх персон. — Так что вы скажете насчёт идеи Маклауда? — о своем визите в Даннотар Альфард написал вчера в письме. — Идея отличная, и Тёмный Лорд безусловно поддержит её финансово. Жаль, что этот проект временно откладывается, но нам необходимо расставлять приоритеты.       Работе над Актом о Народном Представительстве и правда посвящали почти всё время.       На террасу молча вошла девушка. Вначале Альфард удивился незнакомому лицу, но потом узнал её: он уже видел её в кабинете у Тёмного Лорда. Всё также не говоря ни слова, волшебница подошла ближе и положила на стол несколько толстых кожаных папок. Беннет равнодушно поблагодарил её, но бумаги явно интересовали его гораздо больше. — Кто это такая? — спросил Альфард. Большинство посетителей ставки были ему знакомы, хотя бы понаслышке, но девушка явно не принадлежала к чистокровному обществу. — Это Айрис, — Эйвери сказал это так, будто речь шла о столе или кресле. — Она ведёт переписку Тёмного Лорда, можете не обращать на неё внимания.       Секретарша Волдеморта его, разумеется, не интересовала. — На самом деле я пригласил вас, чтобы немного отпраздновать наши успехи и обсудить планы на будущее в узком дружеском кругу, — улыбнулся Беннет. — Я был бы рад предложить вино, но так рано утром нам всем лучше сохранять ясную голову. Все трое сдержанно засмеялись, а Эйвери поднял чашку с кофе на манер бокала: — Джентельмены, поздравляю вас с осуществлением первой фазы плана О Народном Представительства. Законопроект уже почти закончен и будет представлен Визенгамоту сразу после праздников. Путем сложным переговоров мы собрали достаточное большинство сторонников, и можем быть уверены в его прохождении. Выпьем же за это!       Альфард вспоминал лекции старшего брата. Собрать квалифицированное большинство в палате лордов было несложно — у большинства богатых чистокровных волшебников были там десятки голосов, тогда как сторонники Дамблдора часто обладали всего несколькими. Задачей Волдеморта было всего лишь убедить разрозненных, аморфных, старомодных волшебников выступить единым фронтом за этот закон. Ему нужно было убедить лишь нескольких особенно влиятельных лордов, и дело было у него в кармане. В палате общин было сложней, но она имела значительно меньшие полномочия. Фактически им нужно было только не позволить наложить на проект вето. Это и так случалось нечасто, а с уж с разнообразными методами убеждения, которые использовали сторонники Тёмного Лорда, обезопасить проект не составляло труда. Виксен тоже в конце-концов согласился, как и многие другие. — Но мы не собираемся на этом останавливаться. Альфард, Тёмный Лорд хотел бы, чтобы вы взглянули на некоторые из наших далеко идущих планов. Хотя вы решили пока закончить с нашим сотрудничеством, он уверен, что Блэки захотят поучаствовать как минимум в некоторых из этих инициатив. Разумеется, на ваших собственных условиях.       Он передал Альфарду одну из кожаных папок с тисненым гербом Слизерина. Это было просто пошло — эмблема факультета была уместна для школьников, но каждый уважающий себя чистокровный волшебник пользовался символами своей семьи. Впрочем, он бы никогда не позволил себе сказать что-то подобное вслух. — Я, право, не знаю… — Альфард неохотно открыл папку, — такие решения может принимать только мой брат. — О, не волнуйтесь, это только для ознакомления. Если лорда Блэка заинтересует что-то из услышанного от вас, он сам свяжется с Тёмным Лордом, — успокоил его Эйвери.       Альфард меньше всего на свете хотел вникать в чужие политические амбиции, но за последние полгода он уже привык делать то, что ему не нравилось. Документы внутри были организованы всё с той же обсессивной аккуратностью. Первый раздел был посвящен экономическим мерам. Было скучно, но разумно. Поэтапно расписанный план изменения налоговой политики, тарифная война и переход к протекционизму… Альфард разбирался в этих вещах ровно настолько, чтобы не казаться совсем уж дураком. Создание обширных магических анклавов в дополнительном подпространстве — идея была замечательная (в Британии волшебникам не хватало даже жилой площади, не говоря уже о сельскохозяйственных территориях), но для её осуществления понадобились бы невероятные количества магической силы, об источнике которых ничего не говорилось. Много было написано про поддержку беднейших слоев населения. Во второй раз они вряд отделаются раздачей хлеба в Лютном, но откуда Тёмный Лорд собирался брать деньги не было больше проблемой Альфарда. — Я думаю, ваш будущий тесть с удовольствием расскажет вам о всех нюансах нашей экономической политики, — сказал Беннет.       Альфард медленно кивнул, думая, что постарается уговорить брата вести как можно меньше дел с Абраксасом Малфоем. Тот не вызывал у него добрых чувств.       Часть про международную политику он пролистал: усиление позиции Британии в Конфедерации Магов, широкое сотрудничество с ведущими магическими державами, формирование международных союзов… Пока речь не шла о войне, его это мало интересовало.       Семейная повестка заставила Альфарда поднять брови. Составитель программы воодушевленно писал о повышении рождаемости, мерах поддержки для молодых семей, способах глубокой ранней интеграции маглорожденных волшебников… Некоторые из этих меры могли сработать, но большинство было чуждо огромному пласту магического мира. Может, небогатые семьи порадуются пособиям на второго и последующего ребёнка, но для чистокровных это будет просто смешно, если не оскорбительно. Он знал, что магглы имели что-то подобное, но сильно сомневался, что подобные идеи можно было так легко перенести в их мир.       Реформы политической системы были очень глобальными. Альфард смутно представлял себе, что такое разделение властей или местное самоуправление, но так или иначе осуществить это могло бы только устоявшееся правительство, а не оппозиционная фракция.       Эйвери и Беннет уже обсуждали что-то между собой вполголоса, давая Альфарду время на чтение. Он не торопясь просматривал многочисленные планы и проекты, зная, что то, что он не запомнит в точности, можно будет при необходимости посмотреть в думосборе. К последней главе он почти потерял интерес, а заголовок «Культурно-образовательная повестка» вовсе не подстегивал любопытства. Переработка программы Хогвартса и усиление роли попечительского совета, повышение престижа высших учебных заведений (откровенно говоря, их в Британии пришлось бы скорее отстраивать заново, Оксфорд уже двести лет не предлагал магических программ), снятие неоправданных ограничений для научных изысканий… Последнее бы очень понравилось Северусу, но скептически настроенный Альфард понимал, что это может перерасти во что-то опасное.       Тут его взгляд зацепился за что-то. «Утверждение традиционных ценностей и финансирование просветительских инициатив» звучало почти невинно. Альфард принялся искать определение «традиционных ценностей», но безуспешно. Видимо, ими должно было стать то, на что укажет Тёмный Лорд. — Лайал, а это тут зачем? — не выдавая своих эмоций поинтересовался Альфард, указывая на один из параграфов.       Беннет заглянул через его руку в папку: — У министерства давно большие проблемы с учётом населения. Вы уже видели эту идею о всеобщей переписи? Для любого правительства важно хорошо представлять себе свой народ. А удостоверения личности сделают бюрократию немного проще. Поверьте, большинство стран уже ввели что-то подобное.       Удостоверения личности были странным понятием для волшебников, но Альфарда смутило вовсе не само их наличие. — Нет, я имею в виду другое. Зачем указывать в них статус крови? Разве это имеет значение для бюрократии?       Беннет и Эйвери обменялись знающими взглядами, а на Альфарда посмотрели с каким-то ласковым снисхождением, как на неразумного ребёнка. — Не придавайте этому слишком много внимания — это всего лишь предварительная модель. И потом, никогда не знаешь, что может понадобиться.       Но в этом документе, конечно, не было ничего случайного. Эти удостоверения были запрятаны в самый конец, в мало кому интересную часть о культурной политике, большей частью состоящей из смутных формулировок и красивых и пустых планов. Альфард не мог поверить, что это было сделано случайно.       Кровь как синоним класса всегда играла неоправданно значимую роль в магической Британии. Но это не значило, что волшебники были одержимы попытками узнать происхождение друг друга. В этом не было необходимости. Три десятка фамилий принадлежали к чистокровной элите на вершине общества. Ещё сотня или две были на слуху, хотя и не играли такой значительной роли в жизни страны. Все остальные — абсолютное большинство — носили никому неизвестные фамилии и это помещало их в не самый почетный, но в целом вполне обыкновенный класс простых людей. Мало кого интересовало, был ли каждый конкретный волшебник магглорожденным, полукровкой или нищим из Лютного Переулка в пятом поколении. Высокомерные чистокровные считали общение с любым из них ниже своего достоинства, но они вообще вращались исключительно в своем узком круге. Для всех остальных это имело ещё меньше значения. Альфарду не приходило в голову ни одной безобидной причины, по которой кто-то захотел бы поменять это положение. ***       В школе Альфарда вряд ли можно было назвать прилежным студентом. Он регулярно забывал делать домашние задания, задавал профессорам вопросы не по теме занятий и наверняка казался окружающим не в меру высокомерным и самоуверенным. По сравнению с его блистательными старшими братьями (оба старосты, как и пристало Блэкам), он и вовсе выглядел настоящим лентяем. Но в настоящие неприятности он никогда не попадал — присутствия Ориона хватало, чтобы удержать его от шалостей, не говоря уж о всегда существующей угрозе письма отцу. За семь лет учёбы он часто получал взыскания, но ни разу не был вызван в кабинет директора. Поэтому оказаться здесь спустя полтора десятка лет было довольно неожиданно. — Добрый день, мистер Блэк, прошу, располагайтесь. Я думаю, вы единственный оцените мой замечательный пуэр — один бывший студент привёз из Гонконга, — Дамблдор, как и всегда, демонстрировал радушие, широко улыбаясь и едва не смахивая со стола чашки широкими рукавами своей яблочно-зелёной мантии.       Альфард бесцеремонно оглядывался вокруг. Круглая комната на вершине одной из башен напоминала лабораторию сумасшедшего алхимика, только не мрачную, а наоборот, какую-то подозрительно светлую. Директор явно разделял его любовь к странным вещицам — Альфард не знал назначения многих артефактов и подозревал, что директор тоже. Другие приборы были ему знакомы: мирно качался маятник очень качественного вредноскопа, позвякивала серебряная ложка в самомешающемся котле, позади Дамблдора совершала свой медленный круг огромная модель солнечной системы — от такой Альфард и сам бы не отказался. Довершил интерьер прекрасный, не так давно возродившийся феникс, сидевший нахохлившись на ободке каменной чаши думосбора. Будь Альфард школьником, ни за что бы не смог сосредоточиться на выговоре в этой комнате. — Должен признать, вы взволновали меня своим письмом, директор. У Северуса проблемы с учёбой? — он успел обменяться подозрительным взглядами с Финеасом Найджелусом, своим дальним предком, портрет которого висел кабинете Дамблдора. Нарисованный старик всегда его недолюбливал. — Нет, что вы, скорее наоборот, его успехи восхищают. Профессор Слагхорн даже предложил ему дополнительные занятия по усиленной программе, но Северус отказался.       Об этом Северус ему уже писал, и Альфард полностью поддерживал сына. Он всегда недолюбливал Слагхорна, да и зельеваром тот был более чем посредственным, а протекция молодому Блэку была без надобности. Оценки Северуса в этом году взлетели вверх, хотя и непонятно, было ли это обусловлено его старанием, изменившимся отношением учителей или тем, что компания гриффиндорцев не рисковала больше его задевать.       Сразу было понятно, что приглашение обсудить школьные успехи его сына было просто предлогом для встречи. Альфард терпеливо ждал, пока Дамблдор скажет ему истинную причину их разговора. — Я хотел бы начать с того, как я уважаю ваше решение принять своего сына в семью. Не каждому волшебнику хватило бы смелости на такой достойный поступок. — Как можно было поступить иначе? Я жалею лишь о том, что слишком поздно узнал правду.       Пуэр был и правда хорош. Альфард взял с марокканского блюдца тончайшую пластинку из карамельных нитей и посмотрел сквозь неё на свет. Узор напоминал кружевное шитьё. — Эйлин была невероятной девушкой. Добрая, открытая и смелая — настоящая гриффиндорка.       Он не собирался говорить об Эйлин — и особенно с этим волшебником. Даже его братья уважали его горе и старались не упоминать её без надобности. Только с Северусом он находил в себе силы вспоминать о своей погибшей возлюбленной. Дамблдор, прекрасно разбиравшийся в людях, быстро почувствовал его настроение и попытался зайти с другой стороны. — Северус очень изменился с прошлого года. Он стал намного уверенней в себе — это заметно помогает ему в отношениях с одноклассниками. — Правильно скроенная мантия даёт волшебнику несколько сантиметров роста и ещё больше авторитетности, — улыбнулся Альфард. Он сам не мог не восхищаться тем, как его сын с каждым днём всё больше и больше напоминал его самого. Огрызающийся колючий мальчишка уступил место гордому молодому волшебнику. — Но я боюсь, порой эта уверенность порождает жестокость.       Альфард мгновенно стёр улыбку со своего лица и выразительно поднял брови: — По вашему мнению, было лучше, когда его регулярно избивали ваши любимцы с Гриффиндора? Директор, у нашей семьи достаточно поводов для недовольства Хогвартсом. Сириусу вы тоже оказали плохую услугу вседозволенностью. Если вас не устраивает поведение Северуса — ставьте меня в известность об инцидентах, но простите, если я не склонен доверять вашим суждениям.       Дамблдор сокрушенно покачал головой, всем своим видом давая понять, что обвинения Альфарда были беспочвенны, а он сам действовал с самыми лучшими намерениями. — Северус, разумеется, не попадает в неприятности так открыто, как его двоюродный брат. Но в глубине души он всё ещё ищет расположения окружающих, а это может привести его в плохую компанию.       Альфард ожидал хотя бы извинений за то, что директор пять лет игнорировал травлю его сына. Хотя происшествие с оборотнем никогда не было публичным, директор мог догадываться, что Альфарду было об этом известно. Новая волна гнева поднялась в его груди, стоило только подумать о том, как этот волшебник отнесся к Северусу, только что пережившему самый страшный кошмар в своей жизни. Лечение в тайне на скорую руку и требование молчать под угрозой отчисления — вот как директор оценивал жизнь его сына. — Поверьте мне, мы Блэки очень внимательны к плохим компаниям, в которые попадают наши дети. Именно поэтому Сириус в обозримом будущем будет учиться дома. А мой сын достаточно умён, чтобы самому разобраться, с кем ему общаться.       Феникс вдруг встряхнулся, расправил крылья и сделал круг под потолком кабинета, а затем приземлился на особую жердочку по правую руку от Дамблдора. Альфард ещё никогда не видел это создание вживую. В самом расцвете жизненного цикла, феникс переливался и сверкал всеми оттенками пламени. Было что-то почти кощунственное в том, чтобы держать настолько интеллигентное магическое существо в качестве домашнего животного.       Дамблдор поднес чашку к лицу и медленно, наслаждаясь терпким ароматом и вкусом, сделал глоток. Очки-половинки слегка запотели, но через несколько секунд за ними снова поблескивали ярко-голубые глаза, которые могли принадлежать скорее восемнадцатилетнему юноше, а не почтенному старику. — Альфард, я ведь вам не враг. Я вижу, что вы не похожи на свою семью, что вы просто хотите обеспечить будущее своего сына, защитить его. Мне тоже не безразличен Северус, и я был бы рад вам в этом помочь.       Подозревая, что именно такими разговорами всё и закончится, Альфард собирался хотя бы молча выслушать Дамблдора. Но тот допустил ошибку, которую делали многие незнакомые с ним близко: из его постоянных путешествий и вольного стиля жизни они делали заключение о том, что Альфард недолюбливал свою семью и всеми силами пытался держаться от них как можно дальше. Это не могло быть дальше от правды.       Во многих вещах он был не похож на своих старших братьев, часто он замечал у родных странности и приверженность совсем уж устаревшим традициям. В конце концов, они были Блэками, а значит громкие ссоры с криками и выбросами стихийной магии были для них в порядке вещей. Но никто, кто хоть немного знал Блэков, не смел даже предполагать, что они не любили друг друга. Эта была ожесточенная и яростная, порой почти удушающая любовь, но это была любовь безусловная и отчаянная, готовая простить любое преступление и пойти на всё ради спасения друг друга.       Если бы Дамблдор зашел с другой стороны и предложил помощь всей семье, у него даже был маленький шанс на успех (разумеется, если бы он смог предложить что-то по-настоящему ценное взамен на их сотрудничество). Но после единственной неправильной фразы его попытка была обречена на поражение.  — Спасибо за ваше предложение, директор, — его тон с первого же слова дал понять, что это был сарказм, и Дамблдор нахмурился, выслушивая его, — но я уверяю вас, что в состоянии позаботиться о своем сыне самостоятельно. Как вам прекрасно известно, Блэки играют только за себя.       Дамблдор смотрел на него всё с тем же отвратительно-понимающе выражением, хотя по неуловимо изменившейся резкости его жестов можно было прочитать недовольство. Он переплел между собой пальцы рук и сокрушенно проговорил: — Мне горько от мысли о том, какому риску вы подвергаете мальчика. И ради чего? Неужели политические победы для вас дороже, чем… — Замолчите! Вы мне отвратительны, — бросил Альфард, постаравшись вложить в эти слова все то, о чём он не мог говорить открыто, — не могу поверить, что вы думали, что такой примитивный шантаж сработает на мне. Я не пятнадцатилетний мальчишка, директор, меня вам не запугать.       Дамблдор не выглядел смущенным или уязвленным — Альфард сомневался, что эти чувства были ему доступны. Он даже не смотрел на него. Проследив за его взглядом, Альфард понял, что тот наблюдал за вредноскопом, маятник которого так и не ускорился ни на пол такта. Так и было: хотя Альфард теперь злился на директора, он по-прежнему не желал зла ни ему, ни кому-то другому. — Думаю, вы понимаете, что после такого я не могу оставить сына в вашей школе. К тому же, он давно жаловался мне, что ему невыносимо скучно на занятиях. Будьте добры подготовить документы, я хотел бы забрать Северуса сегодня же.       Он и правда боялся оставлять сына под самым носом Дамблдора. Если тот ещё не знал о наличии у него тёмной метки, то мог догадаться в любой момент. Слава Мерлину, что её недолго осталось терпеть. О возвращении в Хогвартс можно было подумать позже, когда хотя бы некоторые из нынешних проблем разрешаться. — В Хогвартсе остается всё меньше и меньше Блэков, — спокойно, с ноткой печали произнёс Дамблдор.       Альфард пожал плечами. Регулус был ещё мал и не попадал в неприятности, поэтому он скорее всего мог остаться в школе. Нарцисса тоже должна была скоро вернуться, как только схлынет гнев её отца. Но Сириус и Северус должны были оставаться дома, так было безопасней для них обоих. — Не волнуйтесь за нас — дети дома получают лучшее образование из возможных, — приятно было особенно выделить слово «лучшее», намекая, что к Хогвартсу это определение не относилось.       Дамблдор улыбнулся, как будто не заметил его насмешки. Он достал из вазочки зефирную птичку, но, вместо того, чтобы съесть, протянул её на ладони своему питомцу. Феникс одним резким быстрым движением склевал сладость. Клюв у него был огромный и изогнутый, но, похоже, хозяина он не задел.  — Мы все принимаем свои собственные решения. Не мне указывать вам, как жить. Вы можете спуститься в слизеринские комнаты и помочь Северусу собрать вещи. Я подготовлю все документы за это время.       Альфард кивнул и поднялся со своего кресла. У него самого на душе было неспокойно, но он знал, что Северус точно обрадуется такому повороту событий. «Надо будет взять его в Косую Аллею. Может быть, Сириуса тоже — он сведёт родителей с ума, если запереть его дома. Тем более, скоро Рождество».