Внутренние связи

История Дины «Джинн» Под собой Френсис ощущал пульсацию трубок внутри матраса, пускающих жидкость по всей кровати, надувающихся и сжимающихся, как огромное сердце. Френсис очень хотел сесть, но ему мешало удерживающее устройство на голове. — Некоторые люди бывают уж очень неугомонные, — заверил его медбрат, высокий белокожий мужчина с синими татуировками, поворачивая каталку к стене палаты. — Это просто мера предосторожности, как и всё прочее, — он был одет в фартук с двойным узлом, завязанным на талии. Глаз Френсиса задёргался в нетерпении. — Понесла-а-ась! Медбрат развернулся. Своими длинными и костлявыми пальцами он держал маленький красный пузырёк. — Пора в отключку, — он ухмыльнулся. Френсис смерил взглядом склянку и неуверенно улыбнулся.  — Так что, э-э… сны, да? — медбрат кивнул. — Вау. А как это? С профессиональной точки зрения? Медбрат сильно округлил глаза и принялся рассказывать Френсису всё то, что тому уже говорили раньше, про сны: — Оу, — промурлыкал он, — это потрясающе. Просто невероятно. Это как будто целый другой мир открылся только для тебя. Это как обнаружение новой реальности. Некоторых это пугает и ошеломляет, но оно того стоит, — вдруг неожиданно его глаза сузились. — Однако фишка снов в том, о чём никто не рассказывает… В сне ты не понимаешь, что тебе снится сон. — Правда? — Да. Только после пробуждения ты осознаёшь, что это был сон, — холод промелькнул в глазах медбрата. — А потом спустя пару минут ты всё забываешь. — Звучит грустно. — Да! Но красиво, правда? — медбрат вставил пузырёк в держатель капельницы, от которой в руку Френсиса тянулась трубка. — Вот он сон, прямо здесь. Вместе с анестетиком он потечёт по венам, — мужчина положил ладонь на лоб больного и почувствовал, как тот расслабился. — Сладких снов, Френсис. Френсис всё думал о жидком сне, который сейчас циркулировал по его телу. Из всех научных названий веществ он смог понять только одно, и это был опиум. Его пугали ассоциации с накуренными притонами, морскими войнами и нарушением закона, однако человек на улице заверил его, что эффект безопасен. — Опиум приводит к зависимости и смерти. Поэтому ты боишься, да? — сказал незнакомец, и Френсис стыдливо кивнул. — Но тебе дадут совсем немного, идея в том, что лечение сном ты будешь проходить раз или два в год. Тебе не о чем переживать, — мужчина ближе наклонился к Френсису, а тот в ответ отстранился. — Знаешь, тебе очень повезло попробовать это первым. Есть люди, которые бы жизнь отдали за такое лечение, — незнакомец направил Френсиса к амбару в конце улицы после двух поворотов. — Он стоит рядом со здоровенной аллей. Не ошибёшься. Сладких снов! Стоит признать, что здание казалось слишком маленьким для амбара и выглядело довольно неприметно в вечерней темноте. Слева на окнах висели несколько плакатов — реклама какого-то ресторана. «ДВОРЕЦ ДЖИНА — гласила вывеска, — ЛУЧШАЯ АРАБСКАЯ КУХНЯ В ОКРУГЕ». Пройдя внутрь, Френсис никак не мог избавиться от ощущения грязи. Эти люди знают, что делают, — заверил он себя. — Это безопасно. С эхом этих слов в ушах, на пульсирующем матрасе, Френсис провалился в сон. ***** Френсис падал назад, свернувшись калачиком. Он слышал, как под ним исчезает земля, видел, как над ним открываются звёзды. Он падал равномерно, не слишком медленно, и, пока он чувствовал, как ткань реальности простиралась вокруг, из него вырывалась паника и ужас. Он развернул дорогу, нежась лицом в звёздном свете, пока его конечности немели от сильного ветра. Приземления Френсис не почувствовал. Мир теперь казался не звёздным и бесконечным, а просто лесом бамбуковых стеблей, тянущихся вверх в разных оттенках зелёного. Словно иглы, они сотнями стояли бок о бок, выше и прекраснее всего, что Френсис только мог представить. Он поднялся с земли и попробовал идти. Земля представляла собой утоптанную грязь со слоем пыли поверх и примятой травой, складывающейся в тропу. Тут не было ни кустов, ни цветов, только пыль, трава и деревья. Какое-то время единственными звуками было лишь слабое пение птиц, слишком высокое, чтобы нормально расслышать, и шарканье обуви по земле. Через несколько мгновений одинокой прогулки Френсис начал замечать и другие звуки. Он слышал, как прыгали насекомые с травинки на травинку, когда тропа стала гуще и грязнее. Он слышал тихое капанье воды, исходившее, как он понял, из бамбуковых стеблей, когда вода поднималась по их пустым внутренностям. И, стоя на месте и задержав дыхание, он слышал стоны и скрип громадных деревьев, всё растущих ввысь. Каким-то образом Френсис знал, что ни в одном другом месте на Земле не мог он услышать таких звуков, и от этого чувствовал ликование. — Всегда хотела увидеть сон. Нэнси, младшая сестра Френсиса, стояла рядом с ним. Она была намного его ниже, и когда он смотрел на неё, то видел только круглую голову с каштановыми волосами. Он ничего не сказал. Её внезапное присутствие немного его расслабило. До этого ведь он был один, разве нет? — Я слышала, что они разрабатывают способ заставить людей видеть сны. Я так хочу этого. Я бы пошла на всё ради сна. Но это слишком дорого. Теперь заговорил Френсис: — Я нашёл подпольную организацию. Мужчина на улице мне рассказал. Я получаю лекарство очень дёшево. Нэнси задрала свою болезненно-бледную шею, чтобы посмотреть на брата. — Звучит немного опасно. От незнакомца! — она зашагала по тропе впереди Френсиса. Её голос был намного громче всех лесных звуков, и Френсису хотелось, чтобы она говорила чуть тише, показала чуть больше уважения. — Они могли положить в лекарство что угодно, — продолжила девочка. — Я слышала, что они используют опиум. — Там только маленькая доза. Ничего вредного, — голос Френсиса по сравнению с голосом его сестры был возмутительно тих. Она обогнала его и заговорила ещё громче: — Какая разница? Я никогда не буду принимать наркотики. Ни за что. «Ты можешь, пожалуйста, замолчать? Я пытаюсь услышать, как растёт бамбук» — хотел сказать Френсис. Он хотел, чтобы сестра перестала всё разрушать; он хотел назад библиотечную тишину. Как часто выпадает шанс услышать звук воды внутри бамбука? — Не могла бы ты… я… послушай, — только этого смог он добиться от своих губ. Его горло было забито словами, и они все переполняли его, перекрывая выход и удушая его в попытках прорваться наружу. — Нэнси, Нэнс, Нэнс, — он не мог дышать. Нэнси плыла перед ним — брызги белого, и коричневого, и грязно-зелёного, и она закатила глаза. От гула в горле Френсиса затошнило. Он упал на колени и опустился лицом в грязь. — Помогите. Помогите. Но когда Френсис снова взглянул наверх, он уже был один. Он пытался дышать медленно и снова отыскать звук леса. Пока его уши были заняты отчаянным поиском, воздух разорвали голоса: — …нашёл хорошего. — Думал, он беспокойный. Хорошая идея — удерживающее устройство для головы. — Хорошо сработало на предыдущем. Поэтому я сделал снова. — Осторожно, осторожно с каплями тут. Проблеск разума пробился сквозь вату в мыслях Френсиса. «Медбрат. Это медбрат». Светло-серый и серый растворились в темноте. — Просыпается. Быстро… Френсис начал собирать всё вместе, и воспоминания атаковали его. Он не мог слышать прыгающих насекомых. Он никогда не был в бамбуковом лесу. Он никогда не видел снов — настоящих снов. Чувства вернулись к нему, в руке появилась острая боль, но эта помеха в горле ушла. Тошнота, однако, осталась, и голова казалась тяжёлой и пульсирующей, а ещё ему было довольно холодно. Бледный силуэт лица медбрата врезался в темноту (амбара, теперь вспомнил Френсис, амбара с жутким сырым полом), тёмный завиток чернил окружал один глаз, и шокирующее пятно алело у него губах. Френсис пытался раскрыть рот и спросить, нормальна ли тошнота после сна, но он ощутил прикосновение холодной плоти ко лбу. Его пересохшие губы были широко раскрыты, а горло слишком устало, чтобы выпустить из себя звук: — А… а… — Тсс, тсс. Вот так. Ложись назад, — голос медбрата проник сквозь смятение и успокоил нервы. — Джинн, — последний разумный голос в его голове сонно оборонялся. — Джинн-монстр, — и, прежде чем Френсис мог вспомнить, что он имел в виду, мир исчез. ***** — Я бы никогда не взяла лекарства у незнакомца. Он может оказаться монстром. — Замолчи, Нэнси, ты глупая, — Френсис улыбался, пока плавал на спине по заливу, глядя на деревья вокруг, наблюдая за листьями, парящими вниз к нему вдоль мерцающего водопада. Позади него потоки воды спрыгивали с утёса, впереди него расстилалась травяная тропа. Он вздохнул, довольный равномерными звуками стихии и растений. Его взор скользнул на холм из мха и бурные потоки рядом с берегами залива, где капли воды стекали по одному из листьев, капая с кончика. Его волосы разметались в воде, конечности расслабленно висели, Френсис смотрел на капли, зачарованный повторяющимся природным ритмом. Кап. Кап. Я, наверное, сплю. Лицо медбрата горело в сознании Френсиса — вспышка белого и сочащегося красного, полыхающие глаза. Оу, я же не должен понимать, что сплю. Кап. Звук воды, продирающейся вверх по бамбуковым стеблям, которого никогда не существовало. Я не должен понимать… Кап. Звук крови, которая падает на грязный пол амбара, просачиваясь из мешка для капельниц. Кап. Френсис находится за гранью реальности. Никто не может войти в его мир. Кап. Звук душа, который только что выключили, но вода из него ещё течёт. Звук человеческого сознания, которое просачивается сквозь уши, навсегда прочь из существования. Френсис плыл, закрыв глаза, и рухнул назад. Дом в Чернолесье — Для сна это выглядело чересчур живо, — признала Дина, закончив историю. Она больше ничего не добавила, и вмешался Трэвис: — Думаю, это довольно впечатляюще. Придумать такое, тем более неосознанно. Похоже, у тебя прекрасное воображение. — Спасибо, — но взгляд Дины оставался отстранённым. — Я не понимаю, — сказала Кассандра. — Что это за Джинн? Дина глубоко вздохнула, отчего к её щекам вернулся цвет. — Джинн. Существо из арабской мифологии, в западной культуре более известный как Джинни. Они могут быть добряками, исполняющими желания, но бывают и более… хищными. Шрея оторвалась от телефона: — Они реальные? — Они существуют в снах. Было в Дине о что-то такое, что сильно заинтересовало Дуга. Он ощущал её искренность, но также и проблеск безумия, исходящий от неё и гипнотизировавший Дуга. Шрея, Трэвис, Кассандра, Майкл… Они все были скучными и раздражающими. Дина же была особенной. Люди разговаривали. Шрея писала заметки в телефон. Дуг ощутил нечто странное, будто что-то двигалось по его телу, сквозь внутренности, сквозь грудную клетку, прямо в горло, и, когда оно достигло рта, он почувствовал, как оно подступило к зубам, требуя выхода. Это были слова. Слова, забивающие трахею, как у Френсиса. Дуг сжал губы. Он не хотел говорить, не сейчас… — Скоро я вас всех отсюда вытащу, — заверила Шрея. Она уже говорила это раньше. Так почему до сих пор этого не сделала? Что её останавливает? Слова атаковали, они не обращали внимания на его мысли, не обращали внимания на раздражители, а только плотной кучей ломились в дверь его рта. Дуг неуверенно поднял ладонь к губам. Ему нужен был более сильный раздражитель, что-то близкое, чтобы подумать об этом и упрятать слова снова вниз. Конечно. Дуг подумал уже не в первый раз о большой старой плите на кухне, о лезвиях за уютной ванной, и, возможно, самое пугающее — он подумал о большом плохом лесу снаружи. Пугающие мысли — это хорошо. Они напоминали о реальности. Ошибка. Слова, запертые во рту, толкнулись последний раз. Слишком поздно. Дуг позволил руке упасть, а рту — раскрыться. Они заскользили и выкатились наружу, а он уже ничего не мог поделать. — Я должен вам всем что-то сказать. Я должен был сказать это ещё очень давно…