Внутренние связи

Дом в Чернолесье Гром — худший враг молнии. Молния возникает и исчезает за секунду, вспыхивает и тут же пропадает, избегая возможности быть замеченной. Её можно пропустить, лишь только моргнув, но гром прорычит правду и сообщит миру о приходе молнии. От звука все узнают, что началась гроза. Иногда ты сначала замечаешь молнию, а потом считаешь секунды, ждёшь, пока гром даст подтверждение, но в большинстве случаев первым слышен именно гром. Ты слышишь его и думаешь: «Приближается гроза». И молния снова проиграла своему врагу, потому что ты знаешь. Сейчас же молния избежала внимания всех присутствующих в гостиной дома в Чернолесье, пока они смотрели на замершего в дверях убийцу. Но когда спустя пару секунд донёсся грохот, они вспомнили о дожде. Кассандра глянула в потолок и поинтересовалась, может ли крыша протечь. Вода точно проходила насквозь, потому что уже медленно проявлялись тёмные пятна. Девушка прищурилась, глядя на них. Дуг спрятал голову в ладони. — Боже, — всё, что он сказал. — Боже, Боже, Боже, Бож, — он позволял словам врезаться друг в друга, создавая смешение жёстких «Б» и «Ж». Шрея первая ответила Трэвису. — Ты прав, — сказала она. — Любой будет врать, чтобы спасти себя. И твоя история более правдоподобна, более человечна. Трэвис очень, очень слабо улыбнулся. В воздухе тонко прозвенел голос Дины: — Это правда, — произнесла она, закрывая лицо пальцами. — Но разве это не значит, что Трэвис мог запросто соврать, чтобы спасти свою жизнь? — Да, — Кассандра скрестила руки, всё ещё глядя в потолок. — То есть, думаю, я больше верю истории Трэвиса. Это странно… Я будто чувствую, что должна ей верить. — Искривлённая улыбка. — Но это не значит, что это правда. — Пока она отвела взгляд, чтобы посмотреть на лица шестерых, окружавших её, тёмные пятна росли, неведомые ей. Они набухали и двигались, изгибаясь и скользя, словно амёба. — Но у Трэвиса есть доказательство, — вступилась Шрея. — Он показал нам фотографию. А что показал убийца? Майкл замотал головой, пристально уставившись на Трэвиса, который до сих пор не сказал ни слова, но с неясным выражением в глазах оглядывал комнату. — Фото Трэвиса не опровергает историю этого мужчины, — пробормотал он. Дуг наконец оторвал голову от рук и жёстким голосом добавил: — Хорошая мысль. Но я не знаю, кому верить, ребят. Боже, — сказал он снова. Теперь потолок тяжелел под весом чего-то, чего-то влажного и длинного, но точно не воды. Никто этого не заметил, все продолжали разговаривать, но Трэвис — до сих пор молчащий — слегка задрожал. Он не смотрел наверх. Мужчина, который всё это время тихо стоял в дверях, заговорил. — Бог-трикстер уже успел рассказать вам свою историю, прежде чем я пришёл? — спросил он. — Не обманывайтесь. Он Бог лжи. — Ты можешь заткнуться со всей этой сверхъестественной фигнёй! — завопил Дуг, вставая с места. — Знаешь, меня это вымораживает! В мире не существует Локи, или, или скандинавских Богов, или всего такого. Никто больше им не служит. И в любом случае, я служу… — Иисусу? — тихо предложила Кассандра. — И вот у нас тут ещё одна хорошая мысль, — размышлял Майкл. — Если он Бог лжи, то мы не должны верить ни единому его слову. — Но он не Бог лжи, — простонала Шрея. — Мы все знаем, что незнакомец может быть… — Что ты знаешь? — ядовито выплюнула Кассандра. — Ты здесь два дня, а ведёшь себя так, будто прекрасно знаешь нас всех, защищаешь Трэвиса, как будто он твой грёбаный собрат по духу, указываешь нам, что думать, и — и блин, ты должна была вытащить нас отсюда! Шрея побелела. — Я же говорила, — сказала она тихим голосом, и звук дождя, ползущего по потолку, почти потопил её слова. — Я выведу вас, как только смогу, но мне нужно больше времени, чтобы поймать сигнал… Кассандре даже не пришлось прерывать её. Речь Шреи умолкла. Кассандра откинулась назад, и вспышка боли — той, которая приходит с осознанием, — возникла в её глазах. — На самом деле ты так же потерялась, как и мы все, — прошептала она. В это время над ними влажная, скользкая фигура раскрыла два жёлтых глаза, и никто этого не увидел. — Смотрите, ребят, — наконец заговорил Трэвис. — Вы должны мне поверить. Подумайте — если бы у меня были божественные силы, я бы уже использовал их до сегодняшнего момента. И я бы точно убил мужчину, погубившего моего друга. — Он кинул взгляд на мужчину в дверях, и тот посмотрел в ответ. — В любом случае, что нам делать? — простонал Дуг. — Если ты прав, мы все умрём. А если этот парень прав, то мы все, вероятно, умрём от твоих рук. Так в чём смысл? — Он вскинул руки в воздух. — Любой из вас пусть начнёт первым, если хотите. Мне всё равно, с меня хватит. Вдруг Кассандра завизжала, резко вскочив с места. — Ты — эгоистичный — ублюдок! Что-то капнуло в центре комнаты, что-то жидкое, похожее на дождь, но с зеленоватым оттенком. Никто не посмотрел вверх. — Просто потому, что ты считаешь жизнь бессмысленной и ты упустил все свои возможности — ты думаешь, что нормально вот так позволить умереть всем остальным, да? Дуг распахнул глаза, уставившись в лицо Кассандре. Он не мог не провести взгляд мимо и вверх, в потолок. В ужасе он приоткрыл рот, но не смог произнести ни слова. — Я никогда не рассказывала, как потерялась, да ведь? — голос Кассандры звучал горечью и злобой. — Что ж, вот она. Я изменила. Я изменила своему парню. С другим пареньком мы встретились на молодёжных сборах. Убежали в лес во время вечеринки, чтобы получить немного приватности. И у нас был секс. Проснувшись, я натянула одежду и пошла назад к лагерю. Я знала, что не стоило оставлять его. Мне было так стыдно, и я не хотела его больше видеть, но не могла выбраться из леса. Я ходила везде и не видела выхода. Попыталась снова найти его, но и это оказалось безрезультатно. Я слонялась вокруг, выплакав все глаза, и была так счастлива найти этот дом. Не знаю, что случилось с тем парнем, но знаю другое — я уже чёрт знает сколько месяцев нахожусь в этом доме, и у меня ни разу не было менструации, — она набрала воздуха, но не продолжила. Вокруг девушки теперь ощущалась странная энергия — то, что она не рассказывала никому, теперь наконец выплёскивалось наружу, давая ей жизнь, про которую она не думала. На время Трэвис и убийца оказались забыты. И так же, по мнению Дуга, забыта была и фигура на потолке, из которой в комнату капал зелёный дождь. — Как я и говорила уже, я не знаю, что случилось с тем парнем. Он мог вообще умереть. И я — и ты, ты рассказал, что бросил семью, оставил собственного ребёнка расти без отца просто потому, что ты виноват, что он инвалид, — ты знаешь, как мне тяжело было это слышать? А можешь представить, как тяжело было ей? Дуг закрыл глаза. — Мне жаль. Странные, простые, бессильные слова, но все знали, что Дуг давно уже не произносил их. Кассандра промолчала, но резко и болезненно кивнула, возвращаясь к своему месту. Когда она кивала, на полу возникла ещё одна капля — на этот раз чуть ближе к дивану, где сидели Трэвис и Дуг. Майкл Грейс вздохнул. — Ну, я свой выбор сделал, — пробормотал он. Перевёл взгляд с Трэвиса на незнакомца и назад. На секунду его глаза задержались на Трэвисе, а потом метнулись к незнакомцу, и Майкл произнёс: — Я тебе верю. — Подумав, добавил: — Друг. — Дина холодно кивнула в одобрение.  — Не верю, — сипло сказала Шрея. — Вы меняете человека, которого знаете так долго, на полного незнакомца. Я вам не верю. Майкл уставился на неё: — Для меня он не полный незнакомец, — напомнил мужчина, — и Кассандра права. У тебя к Трэвису эта странная любовь, но я этого не понимаю. Вы встретились три дня назад, — он подозрительно прищурился. — Что бы там ни было, из-за этого мне меньше хочется ему доверять. У Шреи не было ответа. Мужчина в дверях чуть распрямился. — Изначально я хотел заставить тебя забрать назад эти силы, — начал он, обращаясь к Трэвису, — но потом начал рассуждать чуть менее эгоистично. Лучше всего оградить Бога обмана от причинения ещё большего зла и отправить его назад к Асам. — Глаза Трэвиса расширились. — И даже если эти силы правда убьют меня… — мужчина улыбнулся. — Тогда хотя бы я совершу добро. Сильные, наполненные смыслом слова, произнесённые таким неразборчивым и необычным голосом, звучали странно, так что никто не возразил и не согласился. Трэвис тем не менее широко замотал головой. — Ты сумасшедший! — выдохнул он. — Никакая странная, ненормально-телекинетическая штука, которую ты хочешь со мной сделать, не сработает — потому что я не Бог! Ты убьёшь меня, блин! — Трэвис, обычно спокойный и умный, разрушался у всех на глазах, превращаясь в бледного и потного. Шрея вдруг выпрямилась и дёрнула головой в сторону незнакомца. — Подожди, — сказала она, — как ты сюда попал? Мужчина глянул на неё. — Я шёл за пульсацией. Шрея беззвучно рассмеялась. — Что, просто вот так? Ты не заблудился или…? Он замотал головой, и волосы полетели из стороны в сторону. — Нет. Энергия откликалась на пульсацию, и меня принесло к двери её волной. — Половина его лица на мгновение побелела, когда молния снаружи озарила комнату. — То есть, ты говоришь, — голос Шреи был низок и напряжён, — что где-то там, в лесу, есть гигантское болото твоей… энергии, составляющей тропу отсюда до — до выхода отсюда? Прошло пять секунд, прежде чем слова дошли до всех присутствующих. Изменения были невероятные — лица озарились блаженством и дающим надежду осознанием, и никто не заметил, как третья капля приземлилась за ботинком Трэвиса. Он чересчур скалился. Незнакомец огляделся и не смог сдержать небольшую улыбку, возникшую на губах, когда он увидел это неожиданное счастье. — Ну, да, думаю. Точно, да. Кассандра взвизгнула от радости. — Замечательно, — сказал Трэвис. — Мы все можем пойти домой! Больше не нужно быть заблудшими, быть напуганными… — его речь затухла. Счастье оказалось отодвинуто в сторону, а обитатели дома в Чернолесье глядели на мужчину с недоверием. Он сглотнул. — Слушайте, мы можем выяснить всё, когда выберемся из дома, да? Если вы не знаете, кому верить. То есть… — его взгляд метался по комнате, а рот оказался прикрыт кончиками пальцев. — Мои, мои, мои глаза… Они голубые! — они были голубыми, и они отчаянно искали в комнате хоть немного доверия. На секунду слова верьте мне пронеслись у каждого в голове — но история незнакомца была слишком сильной. Шрея, казалось, почти плакала, но даже она медленно отдалялась от него и скоро уже не будет ему верить. Только любовь может так долго противиться правде. Трэвис убрал руку ото рта. — Вы это сделаете? — прошипел он. — Вы отправите меня — кого угодно обратно туда? Даже если бы я был Локи — вы отправите меня обратно на пытки со скалой, и змеёй, и — А-а-а-а-а-й! Рука снова устремилась к лицу, он скорчился. Заревел от боли, и остальные смогли увидеть струйку чего-то зелёного за его сжатыми кулаками. И, наконец, в унисон они подняли глаза в потолок. Там, свернувшись кольцом и приклеившись животом к штукатурке, висела здоровая зелёная змея, глядевшая вниз ярко-жёлтыми глазами, раскрывшая пасть прямо над головой Трэвиса. То, что раньше было парочкой тёмных дождевых пятен, теперь выросло, обрело форму и цвет — и всё это незаметно для присутствующих. Они видели, как на одном из клыков медленно собиралась капля зелёной жидкости. Трэвис всё ещё сидел лицом вниз, мыча себе в ладонь, пытаясь стереть с глаз обжигающую кислоту. — Смотрите, — прохрипел Майкл, — тут… у неё узел. Там был узел. Тело змеи оказалось жёстко скручено, и оно формировало тёмный зелёно-чёрный узел. Словно в ответ, змея зашипела, вызвав у всех мурашки. Трэвис вдруг окоченел и вскинул голову. Теперь все видели — его глаза были ядовито-зелёного цвета, ярче, чем зелёный, который стекал у него по щекам. Взгляд наполнен нечеловеческой комбинацией страха, ярости и боли; рука дрожала, падая на колено. Незнакомец глядел на чудовище с неким подобием благоговейного страха. — Ничего себе, — тихо проговорил он. — Похоже, я не единственный охотился за тобой, Локи. — Он огляделся. — Знаешь, я удивлялся, почему ты в итоге оказался здесь. Теперь я понял. — Нет, — прошептал Трэвис. — Нет. Нет. Боги. Не Боги. Не здесь, — он наклонил голову, чтобы увернуться от следующей капли, которая приземлилась ему на спину и прожгла в ткани тёмную шипящую дыру. От боли он зарычал. — Твари. Твари, — он вывернул свои длинные, похожие на палки руки, затряс головой. Змея не выпускала его из виду, и, хоть он напряг ноги и руки, внутренности заковали его, привязали к дивану. — Вы твари, я двигаться не могу… не могу… Остальные люди в гостиной глядели в страхе — некоторые больше других удивились внезапному сверхъестественному импульсу прямо перед ними — и в этот момент ловушка поднялась. Больше ничего не мешало этим душам выйти в тёмный лес. Спустя все эти месяцы пришло время идти домой. — У меня есть девушка, — прошептал Дуг, — и ребёнок, ждущий меня. Я убираюсь отсюда. Дина встала и повернулась к незнакомцу. — Ты хочешь пойти с нами? — мягко спросила она. — Мы должны благодарить тебя за нашу свободу от этого места. — Теперь Дина разговаривала по-другому — не безумно, но не совсем нормально — мудро и с немного старинным звучанием. Голос приятно отдавался у каждого в ушах. Незнакомец посмотрел на Трэвиса, пойманного под взглядами Богов из змеиных глаз. Упала ещё одна капля, и в этот раз Трэвис издал стон. Шрея вздрогнула, незнакомец напрягся. — Я больше не буду слышать этот голос в голове. И не буду жить с этими мучительными энергиями внутри, — он заглянул в глаза змее. — Асы теперь заберут его домой, но я помог им его найти с помощью пульсации и энергии. Может, они помогут мне в ответ, — змея оскалилась, зубы засветились зелёным. — Я останусь тут. Дина кивнула и прошла в кухню. Дуг встал и проследовал за ней. Майкл встал, и Кассандра — остановившись, только чтобы забрать «Военные истории для маленьких мальчиков» — пока не осталась одна Шрея, разбитая, глядящая на Бога лжи. Она тупо замотала головой, глаза наполнились слезами. — Локи… — это имя, по её мнению, подходило ему так же, как и Трэвис. Локи вздрогнул от ещё одной капли. — Заткнись, Сигюн. Шрея встала и присоединилась к остальным, перед этим позволив двум слезам прокатиться по лицу. На её тёмной коже они казались красными, и глаза всё ещё были влажными, но Локи этого не видел. — Мне стоит?.. — рука Дины висела над ручкой двери. Она сияла деревянным светом и обладала каким-то деревенским качеством, напоминая двери в старых пригородных пабах. Локи заревел, но его никто не услышал — однако все они услышали, как незнакомец прошёл к нему и сел рядом на диван, дожидаясь прихода Асов. — Да, — волосы Дуга упали на лицо, голова опущена. — Вперёд. Дина открыла дверь. Дождь внезапно прекратился. Тут же вместо него возникло солнце. Тропинка из пней, и веток, и выжженных кустарников расстилалась перед ними, словно банкет. Она была почти идеально прямая и выгорела на всём пути от двери дома в Чернолесье до мира странного света — света не жёлтого и уютного, как в гостиной, — а белого, чистого и божественного. Это не внешний мир, подумали все. Внешний мир — это не Рай. Теперь из дома доносились приглушённые крики, но никого они больше не касались и не волновали. Кассандра не закроет глаза от этого зрелища и мысли о том, что никогда больше ей не придётся думать об этом доме — никогда не придётся представлять, как сильно семья скучает по ней или как она будет заботиться о ребёнке, вместе с пятью незнакомцами застряв в старом небольшом доме в лесу. Её глаза оставались широко раскрыты, как у ребёнка, а потом наполнились слезами, и она стёрла их. — Ну вот и всё, — сказал Майкл, — теперь мы отправляемся домой. Дина улыбнулась. — Нет… Пока ещё нет… — она прошла в рощу и даже сейчас ощутила этот пронзающий страх заблудиться — но сразу прогнала его. Теперь со мной есть ещё люди, подумала она. Я больше никогда не заблужусь. Девушка шла, одной рукой касаясь стены дома в Чернолесье, морщинистого кирпича, покрытого толстой белой краской, и двигалась вдоль неё, завернула за два угла и вернулась обратно в сад. Она смотрела и наслаждалась счастьем, которое, как она думала раньше, не сможет испытать никогда. — Посмотри на это, — голос Дуга раздался у Дины за спиной, и девушка приоткрыла рот. Она до сих пор была там, до сих пор ярко-зелёная и такая, такая красивая — награда, которая более чем компенсировала им годы заточения. Все как один, они упали в её объятья и позволили солнечному свету благословить их. — Я бы хотела, — Дина поперхнулась, она стояла коленями на земле, а голова была поднята к солнцу навстречу белому свету, — остаться здесь, и смотреть на это место, и чувствовать свежий воздух отныне и навсегда. Один за другим, они всё преклонили колени к траве и вскоре уже лежали на ней, повернув головы к облакам. Ветром, сушащим слёзы на лицах некоторых, и последними остатками грозы, испаряющимся на камнях, сад приветствовал их в их новых жизнях и позволил оставить позади гром и молнии их старых версий себя.