Любовь, как в кино

      Через месяц Федя, как и обещал, вывел склад в устойчивый плюс. А еще через один окончательно разобрался с ошибками в сторнировании. Он догадывался, что все эти так называемые ошибки бухгалтерии были преднамеренными, но обострять ситуацию не стал, ему было достаточно того, что он избавил своих подчиненных от большей части задолженности перед предприятием. Кроме того, дал понять, что впредь подобные штуки с ним, Федором, не пройдут.       Водители больше не бузили: сначала, скрипя зубами, смирились, а затем и привыкли к новым порядкам на складе. Жесткий учет прихода и расхода сыграл им на руку, теперь, потеряв продукцию, они сразу звонили кладовщикам и, если при отгрузке не было ошибок, искали свою пропажу по магазинам.       Федя смог наладить доверительные отношения не только с водителями, но и с торговыми менеджерами. Нагаева, после нескольких неудачных попыток сунуть на склад свой излишне напудренный нос, банально устранилась и с тех пор занималась неизвестно чем, тем не менее по-прежнему получая зарплату. Федю частенько посещала мысль о том, что данную единицу хорошо бы сократить и ввести в штатное расписание еще одну должность кладовщика, девчонки выбивались из сил, работая в напряжённом графике, третий кладовщик смог бы здорово облегчить им жизнь.       Через три месяца под Фединым руководством на складе наступила пора спокойствия и изобилия.       Федор задумчиво грыз колпачок простенькой шариковой ручки.       — Что делаешь? — спросила его Ирина, заглянувшая в комнату для кладовщиков.       — Да вот, с котлетами разобраться не могу, никак не пойму, откуда у нас лишних семьсот килограмм. Вы правильно сняли остатки?       — Правильно, — ответила девушка, взглянув на лицо завскладом, выражающее недоверие, расправила плечи и горделиво выпятила грудь, в бессознательном жесте пытаясь скрыть свою обиду, — где там ошибаться? Иди сам пересчитай, с краю стоят. Да и по остаткам у нас все сходится.       — Это по складскому компьютеру, а фактически мы в огромном плюсе, — ответил Федя и, встав со стула, направился в холодильник.       Пересчитав продукцию, он убедился в правоте Ирининых слов, вернулся в бендежку и снова рухнул на стул.       — А чего ты так переживаешь? Плюс не минус. Это же хорошо, что у нас их много, — заявила Ирина.       — Ира, ты глупая? — спросил ее Федор, та скривила губы. Устало вздохнув, он принялся объяснять: — Меня плюс пугает больше, чем минус. Минус можно перекрыть, но не плюс. Вот смотри, скоро будет ревизия, все излишки нам поставят на приход, а это ни много ни мало семьсот килограмм. Причем, учитывая их ежедневный прирост, к ревизии котлет будет намного больше. Потом типа найдут ошибку, втихую исправят, и мы влетим на приличную недостачу. Понимаешь теперь? Где-то здесь левые накладные, их надо найти, пока не поздно. Потом ничего не докажешь, подчистят всё. Ты сиди, следи за порядком, я пойду на поиски лазутчика.       Поднявшись на второй этаж, уже который раз за сегодняшний день, Федор направился к операторам, сначала попросил Ксению Гавриловну еще раз распечатать остатки, затем сделать то же самое Надю. Его подозрения подтвердились, котлеты и вправду зашкаливали.       — Наденька, распечатай мне сводку по отгрузу за последнюю неделю, — попросил он девушку.       Получив желаемое, с удобством разместился в соседней пустующей загородке и принялся выискивать посторонние накладные. Через час с удовлетворенным выражением на лице снова обратился к Надежде:       — Наденька, будь добра, распечатай отмеченное галочкой.       Скользнув взглядом по полученным листкам, хищно улыбнулся: «Надо же, какие молодцы!» — фабрика уже несколько дней «отгружала» котлеты с его склада. Причем делали это очень осторожно, не наглели, проводили килограмм по сто — триста в день. Что самое интересное, в его складском компьютере это никак не отражалось, а вот у Торгового дома все было наглядно-очевидно. Создавалось впечатление, что Федю здесь держат за дурака. Схватив телефон, он набрал номер, на том конце трубку сняли сразу и грубоватый женский голос произнёс:       — Ал-ле. Склад.       — Я хочу поговорить с заведующим, — сказал Федор в трубку.       — Зачем?       — Затем, что мне интересно, почему вы отгружаете котлеты со склада Торгового дома.       — Как?       — Позовите завскладом, или сами распорядитесь изменить шапки в накладных, записывайте номера.       — Ничего не буду записывать.       Разговор не получался, Федя даже немного завелся, но, продолжая сохранять видимость благодушия, сделал последнюю попытку достучаться до собеседника:       — Скажите, вы кто?       — Я кладовщик.       — Тогда идите и исправьте свою ошибку, в противном случае мне придется написать докладную записку на имя генерального директора. Даю вам тридцать минут, — и нажал кнопку отбоя.       Через полчаса, пробежав глазами по сводкам в компьютере Торгового дома, Федя убедился в том, что его просьбу наглым образом проигнорировали, поэтому снова позвонил на склад фабрики. Трубку там снова взяли немедленно:       — Какого черта? — заорал Федя. — Вы испытываете мое терпение?       В ответ на яростный выпад повисла тишина, через пару секунд тот же грубоватый женский голос произнес:       — Вы кто?       — Господи, я Федор Томилов, завскладом Торгового дома, — принялся по новой представляться Федя, — прошу, не вынуждайте меня переходить на мат.       — Мы все исправили, — соврала собеседница.       — Представьтесь, — включив режим железного человека, с металлическими нотками в голосе приказал Томилов.       — Люзия я, — мгновенно сбавив гонор, ответила женщина на том конце эфира.       — Так вот, Люзия, даю еще тридцать минут.       По прошествии отведенного времени для исправления в накладных Федя окончательно убедился в том, что его не воспринимают всерьез. Едко улыбнувшись своим мыслям, он направился к столу Ларисы, совмещающей функции офис-менеджера, секретаря и личного помощника генерального директора.       — Лариса, пойдем покурим, — предложил молодой женщине с рыжими волосами, стрижеными под каре.       — Ты же не куришь, — ответила она, запуская изящную ручку в сумочку и вынимая из нее пачку тонких сигарет.       — Постою с тобой за компанию, — пожав плечами, сказал Федя, и, взяв себя в руки, мило улыбнулся.       На улице, несмотря на конец октября, царила тихая, теплая погода. Высоченные ясени осыпались остатками золотой листвы. Оторвавшись от созерцания удивительно чистого, прозрачного неба, Томилов посмотрел на Ларису и как бы невзначай задал вопрос:       — Лариса, а Бутко здесь вообще появляется?       — Угу, — произнесла она и сделала глубокую затяжку.       — Что-то я ни разу не видел его за все время, что работаю здесь.       — Не удивительно, он сейчас расширяется. — И пояснила: — Свинокомплекс строит. А так, два — три раза в неделю, по утрам его можно застать. А зачем он тебе?       — Да есть вопросы, — уклончиво ответил Федя.       — С вопросами к Беспаловой Ольге Владимировне, финансовому директору, она здесь временно всем заправляет, — посоветовала Лариса и, затушив окурок в урне, направилась внутрь здания.       Федя остался на улице, наслаждаясь последними теплыми деньками. Он размышлял о том, что насчет котлет придется писать докладную, а вот в сокращении Нагаевой Беспалова ему не помощник. Всем здесь известно, что Елена Владимировна приходится той родной сестрой, и вряд ли Ольга Владимировна позволит удалить фиктивную штатную единицу. Но оставлять данный вопрос без внимания он не хотел, ему позарез нужен был третий кладовщик. Значит, придется в любом случае искать встречи с генеральным директором Бутко Максимом Игоревичем.       Глубоко вдохнув горький воздух, насыщенный ароматом осенней листвы, Федя вернулся в офис, нацарапал на листке бумаги докладную записку на имя генерального и с жалким листочком в руке прошел по длинному темному коридору до самого его конца. Постучав костяшками пальцев в плотно закрытую дверь, не дожидаясь ответа, толкнул ее от себя и оказался в просторном светлом помещении, обставленном высококачественной офисной мебелью. За большим удобным столом у самого окна сидела полноватая ухоженная дама тридцати с хвостиком лет.       — Добрый день, — вежливо произнес Федор и, приблизившись к столу хозяйки кабинета, положил перед ней свою записку, — вот, прошу рассмотреть и принять соответствующие меры.       Беспалова скользнула по заведующему складом неприязненным взглядом. Ей было не по себе то ли от его непоколебимой, какой-то внутренней, прирожденной уверенности, то ли от его слащавости. Она смотрела и думала о том, какой же он все же противный: весь штопано-выглажено-прилизанный, нищета казанская, а строит из себя Ален Делона. Однако мозги у него на месте, с таким нужно ушки держать на макушке. И откуда он взялся на ее голову? Или он слишком умный, или брешет его трудовая.       — В чем дело? — спросила женщина, сдерживая желание немедленно выставить его за дверь.       Томилов молча кивнул на листок, лежащий на столе, Ольга Владимировна вынужденно прочитала содержание:       — Хорошо. Я разберусь, идите на свое рабочее место.       Федор вышел из кабинета, мягко улыбнувшись напоследок. Оставшись в одиночестве, Беспалова еще долго смотрела на закрытую дверь, пытаясь справиться с охватившим ее тревожным чувством, неподвластным логике — она чувствовала всеми фибрами тонкой женской натуры, что за этой прилизанной челкой и слащавой улыбкой скрывается настоящий, беспощадный хищник.       Вернувшись на склад, Федя, как обычно, отдал распоряжение кладовщикам и грузчикам. Еще раз подумав о том, все ли он сделал, что хотел, закинул неказистую спортивную сумку на плечо и покинул двор Торгового дома, ему еще предстояло заскочить на рынок, а затем вернуться домой, собственноручно приготовить немудреный ужин и завалиться спать, невзирая на то, что сегодня пятница и впереди два выходных дня, в которые он не знал, чем себя занять.       Накладывая в щербатую, видавшую виды тарелку макароны по-флотски, Федя вздрогнул от внезапного прозвонившего оглушительного, режущего уши дверного звонка. Поставив свой ужин на кухонный столик, вышел в прихожую, открыл дверь нежданному гостю. На пороге стоял, счастливо улыбаясь, его добрый друг, Епифанов Димка.       — Привет, — радостно выкрикнул он, бросаясь навстречу и сжимая Федю в тисках крепких рук.       Федя разомкнул дружеские объятия и, отступив в сторону, жестом предложил гостю пройти внутрь. Тот зашел в темный коридор, растерянно оглянулся по сторонам и с выражением жуткого ужаса на холеном лице спросил:       — Блин, Федя, здесь тараканы живут?       — Тараканов нет, — лаконично ответил Федор и, нахмурив брови, задал вопрос: — Ты какого хрена приперся, еще и с чемоданами от Луи Вюиттон?       — Да ладно, не бухти, кому есть дело до моих чемоданов?       — Ты мне всю конспирацию испортишь.       — Федя, оглянись вокруг, кто в этих трущобах знаком с Вюиттоном? Даже если и видели на картинке, то решат, что я просто позер и гоняю с подделкой!       — Надеюсь, ты ненадолго, — недовольно пробурчал Федя.       — И не надейся, мне интересно, как ты со всем этим справляться будешь. Ты и в правду решил жить такой жизнью?       — Если что, это твоя идея.       — Слушай, Федька, ты реально повелся? — спросил Дима, рассматривая окружающую обстановку. — Кто здесь убирается и готовит тебе еду?       — Я сам, — как-то горделиво ответил Томилов другу.       — Да ну, брось, не поверю, — он смотрел на Федю так, словно перед ним стоял совершенно незнакомый ему человек.       — Димка, я не ты, у меня нет папаши с миллионами. Были времена, когда я себе стирал и готовил вот этими руками, — помахивая ладонями с широко растопыренными пальцами перед его лицом, посмеивался Федя.       — Ладно, пофиг. Я хочу понаблюдать за твоей новой идентичностью, так что поживу у тебя, но стирать и готовить не буду. Где моя комната?       — Эй, здесь гостиница, что ли? — возмутился Федя, но тут же, усмехнувшись, предложил, указывая рукой на видавший виды диван в проходной комнате: — Хочешь остаться, так живи вот здесь.       — Это уж точно не гостиница, я ни разу в жизни не видел таких гостиниц, — позитивно ответил Димка, и всем своим весом рухнул на старенький предмет мебели, в притворном ужасе округлив глаза в ответ на жалобный скрип пружин под своим задом.       — Поосторожнее с раритетом, — в голос рассмеялся Федька, — и не забывай, что я бедный парень, у которого, кроме мозгов и старой хрущевки, ничего нет.       — У тебя есть еще полный чемодан моих шмоток, давай оторвемся, сходим в клуб, выпьем и потанцуем. В этом захолустье есть хоть один приличный клуб?       — Фиг его знает, — пожал плечами Федя, — я не думал об этом.       — Ты вообще чем здесь занимаешься? Ушел с головой в работу, вытаскиваешь чужой бизнес из задницы, зачем тебе это нужно?       — Интересно, — ответил Федор, в его глазах сверкнул знакомый огонек.       Дима хорошо знал своего друга — если у того возник интерес, то всё, пиши пропало. Томилова вспыхнувший интерес поглотит без остатка, запустит состояние куража и азарта, он будет жить, своим интересом, больше ничего вокруг не замечая. Может, это и есть Федькино проклятие?       — Как ты найдешь свою единственную и неповторимую, если будешь проводить все время на работе или сиднем сидеть в этом ужасном месте? Пойдем в клуб? — предложил Дима, в надежде образумить друга.       — Я не уверен, что моя любовь ходит по клубам.       — Откуда ты знаешь, где она ходит? Любовь она и есть любовь, никогда нельзя предугадать, где она тебя поджидает, — приняв философский вид, пафосно произнес Димка и заливисто рассмеялся от своей же шутки. — А сейчас и вправду пойдем оторвемся, девок снимем. Пойдем?       Около восьми часов вечера из первого подъезда старенькой пятиэтажки вышли два молодых человека, одетых по последней моде от французских кутюрье, их подделки можно было легко принять за настоящие брендовые шмотки.       Изящный брюнет, около ста семидесяти пяти сантиметров ростом, азартно сверкал светло-голубыми глазами, на его устах сияла голливудская улыбка, обнажающая ровный ряд белоснежных зубов. Густая длинная челка, небрежно свесившись набок, прикрывала часть лица, придавая хозяину вид умопомрачительного секси и залихватского забияки.       Рядом с ним вышагивал высокий блондин. Короткая стильная стрижка, средиземноморский оттенок загара, джемпер с ярким принтом, обтягивающий мощный торс, свободные брюки и туфли из кожи под крокодила так впечатлили местную пьянчужку, сидящую на лавочке возле подъезда, что она не в силах сдержать восхищения выдала, давясь словами:       — Оп-па, явление Христов народу!       — Откуда такая прелесть взялась? — обратился к ней сногсшибательный блондин.       — Вон оттуда, — преувеличенно важно произнесла девица, ткнув пальцем с облупленным красным лаком в сторону дома напротив.       Сиятельный блондин одарил ее ласковой улыбкой и, обхватив товарища за плечи, увлек его к поджидающему неподалеку такси.