***
И вот у меня перед глазами уже другая сцена. На улице стояла ночь. Луна и звезды скрылись под покровом густых облаков, тьма стояла такая, что без фонаря не было видно даже собственных рук. Действие вновь разворачивалось в фамильном особняке Гайя. Даже помещение не сменилось, так и осталась спальня мальчика. Поначалу могло даже показаться, что сейчас развиваются события грядущей ночи из прошлого воспоминания, но нет. То, что творилось сейчас передо мной — события, произошедшие спустя ровно две недели. В тот день, когда местный герцог должен был приехать за какой-то нужной ему "информацией". Скрипнула дверь, и комната озарилась светом старой масляной лампы. Послышался неразборчивый шепот, и мальчик, чуть прижмурившись, начал просыпаться. Первое, что он увидел при пробуждении — предельно напряженные лица его родителей. — Вставай, — произнесла мать ребенка и, не дожидаясь его реакции, схватила того за руку, потянув за собой. Супружеская пара стремительно передвигалась по особняку, спускаясь вниз — в подвал, волоча за собой не успевшего до конца проснуться мальчика. Очень скоро теплые бревенчатые комнаты и коридоры сменились холодным кирпичными проходами. Температура почти мгновенно упала почти до отрицательных значений. Воздух сильно потяжелел, настолько, что даже просто дышать уже становилось затруднительно. Но это был еще не конец. Спустя какое-то время семья все же достигла своей цели. Последняя комната — тупик, из которого не было иного выхода, кроме как путь назад. На полу мрачной комнаты красовался загадочный рисунок, нарисованный мелом. Впрочем, не только им, но и еще и чем-то красным. По всей комнате были разбросаны странные вещи, рассмотреть которые возможности не представилось. Спустя всего пару секунд после входа в помещение на голову Пура натянули тканевый мешок. Кто именно его надел, сказать было трудно. Все же, это и неважно, ведь кто из оставшихся двоих людей этого бы ни сделал, второй целиком поддерживал его. После этого лишенного возможности видеть мальчика осторожно провели по помещению, поставив в его центре. А после... После непонятных слов этих двоих, отошедших в сторону, начался ад. Буквально в следующее мгновение все тело мальчика от головы до пят словно пронзили сотни игл, если не тысячи. Они проникали в тело на огромной скорости, однако каждый их шаг, каждый пройденный им миллиметр сопровождался острой колющей болью, как будто пронзили раскаленным стальным штырем. Прошла секунда, и проникшее в тело подобно иглам нечто, став словно жидким, полилось по всему организму. Похожее на мощнейшую кислоту и расплавленный металл одновременно, это нечто разъедало и плавило все, до чего только могло добраться. Та боль, что прокатилась по всему — кровеносным сосудам, костям, тканям мышц и нервной системе, была несравнима ни с чем. И вот, когда боль вышла за пределы того, что маленький мальчик мог воспринимать, воспоминания вновь обрываются. Правда на этот раз из-за того, что мальчик просто потерял сознание.***
И вот снова. Мгновение темноты, которое уже через секунду сменяется следующей локацией. Все тот же холодный каменный подвал, однако декорации сменились. Все обозримое пространство окрасилось в алый, на полу тут и там разбросаны изувеченные человеческие тела, а также их части. Рисунок, который ранее был самой примечательной частью комнаты, сейчас почти полностью смыт, и лишь мелкие его фрагменты намекали на его недавнее существование. Поднявшись с холодного и мокрого пола, маленький Пур, все еще не пришедший в себя после случившегося и страдающий от остаточной, по большей части уже фантомной, боли во всем теле, стал оглядываться по сторонам в поисках хоть кого-то, на кого он бы смог сейчас положиться. Кромешный мрак, в котором ранее нельзя было что либо увидеть без источника света, сейчас перестал быть для него преградой. Юный Фон Гайя видел все перед собой так, словно он был не в темном подвале, а на просторной крытой террасе в полдень. Мальчик чувствовал страх, все происходящее вокруг казалось ему страшным сном, в который он не хотел верить. Происходящее вызывало у него панику, непонимание и желание спрятаться. Он отчаянно желал забраться в дальний угол кладовой и зарыться в сваленных там вещах в надежде, что кто-то придет за ним и спасет. Однако, как и в подавляющем большинстве случаев в жизни, его желания и надежды лишь ими и остались. А покрытый с ног до головы запекшейся кровью мальчик не мог предпринять ничего иного, как попытаться отыскать выход наружу. Он долго шел, плутая по запутанному лабиринту с покрытыми странной черной краской стенами, наворачивал круги по зацикленным длинным коридорам и постепенно, медленно, шаг за шагом поднимался наверх, отыскивая лестницы на каждый следующий этаж. И вот, спустя вероятно несколько часов блуждания, под самый рассвет, маленький Пур таки смог достигнуть выхода. Но развернувшаяся перед ним картина не была тем, что он ожидал увидеть. На том месте, где ранее располагалось их фамильное поместье, сейчас было лишь пепелище. Из покрытого толстым слоем еще теплой золы фундамента обреченно торчали обугленные до самой сердцевины балки и стены того, что ранее было особняком. Крыши не было, и лишь отдельные, не успевшие догореть до конца огрызки конструкции намекали, что она вообще когда-то была. Пол второго этажа прогорел и был в ненамного лучшем состоянии. Выйдя из того, что еще несколько часов назад он называл домом, мальчик наткнулся на группу людей. Непосредственно перед пепелищем стояла тройка автомобилей, а рядом с ними стояли и о чем-то напряженно переговаривались несколько человек. Некоторые из них выглядели знакомо, они нередко приходили в гости к родителям, правда мама была им очень не рада. Внезапно дверь одного из автомобилей распахнулась, и из нее аккуратно, но в явной спешке вышел побывавший у них накануне герцог. После, едва не срываясь на бег, он быстро подошел к мальчику и спросил: — Ну здравствуй, парень, там еще кто-то остался? В ответ Пур лишь слегка покачал головой. За все время его блуждания стоящий перед ним человек первый, кого он встретил. Опустошенный, уставший и уже не соображающий ничего, в его голове осталось место лишь одному вопросу, ответ на который мог принести ему как хоть немного спокойствия, так и опустить в беспросветную бездну. — Где моя мама? Вы видели мою маму? — произнес он хриплым голосом, в котором можно было услышать некоторое отчаяние и обреченность и в тоже время нить надежды, в которую казалось не верил уже даже сам мальчик. От самого рождения и до сих пор она была его единственной опорой. Сколь бы плохо эта женщина не справлялась со своими обязанностями, насколько бы она не была плохой матерью, она все еще оставалась той, кто дала ему жизнь и растила его все эти годы. И именно поэтому следующие слова от чего-то ухмыляющегося герцога стали одним из гвоздей в крышке гроба для его сердца. — Она сбежала. Бросила тебя, меня, нас всех и убежала неизвестно куда, — сказал Альмер с напускной обидой в голосе. Но мальчику было не до интонаций в голосе собеседника. Мысли уже покинули его голову и он в полной растерянности стоял с пустыми глазами, глядя в никуда. Он был полностью опустошен. Не дожидаясь реакции парня, герцог продолжил: — Но не волнуйся, мы найдем их, а пока поживешь у меня. Идем. Посадив маленького Пура в машину, Альмер повернулся к стоящим неподалеку людям. — Обыщите здесь каждый уголок. Все, что найдете, сколь бы бесполезной эта вещица не казалась, принесете и отдадите лично мне в руки. Произнеся это, он сел в машину к мальчику, и они вместе уехали, оставив подчиненных копаться в сгоревшем дотла доме.***
Шло время, сцены меняли друг друга. Минули месяцы, года. Пур рос, но все вокруг оставалось прежним и каким-то неестественным. Время словно застыло, и лишь медленно меняющаяся внешность окружающих говорила о том, что время все же не остановило свой ход. Раздался школьный звонок. Учитель опустил мел и, напомнив про домашнее задание, распустил всех по домам. Коридоры наполнились шумом бегающих тут и там младшеклассников, а в стороне, за углом школы, где не доставало следящих за порядком глаз учителей, разворачивалась очередная сцена. — Кха-а — раздалось из уст валяющегося на земле парня, которому уже в очередной раз прилетело ногой в живот. Согнувшись, он едва смог сдержать в себе рвотные позывы и с трудом сглотнул смешанную с кровью слюну. — Что такое, граф Фиалка? Неужели ты сдаешься? Но ты еще не отплатил за все совершенные преступления! — прокричал наносящий удары подросток со злой улыбкой на лице, а в стороне раздались ничем не сдерживаемые смешки. Пур ничего не ответил, только сжался в комок поплотнее, стараясь не подавать лишних звуков. Такая картина наблюдалась уже далеко не в первый раз. Все началось спустя некоторое время после поступления, далекие пять лет назад. Замкнутый в себе парень, не спешащий заводить со всеми дружбу, тогда привлек на свою голову внимание многих одноклассников. Поначалу все было совсем безобидно, даже больше — казалось, они действительно хотели подружиться. Но время шло, и отношение новоприобретенных "друзей" менялось. Сначала это были небольшие поручения вроде сходить в столовую за перекусом, которые из раза в раз возлагались на него. После были довольно невинные игры, в которых однако он всегда играл нежеланную никем роль "плохого парня". Однако даже так все было совсем неплохо. Он был среди общества, "общался" и в общем вроде как даже жил... но со временем игры стали становиться жестче. Процесс этот был на удивление медленным. Лишь к середине пятого класса "игры" наконец стали тем, что они представляют сейчас. Хотя... какое теперь это имеет значение? — Учитель идет! — внезапно раздался девичий голос, и из-за угла выбежала девчушка его возраста. — Тц, — разочарованно послышалось от всех участников действа. Веселье для них на сегодня закончилось, но они явно еще не были удовлетворены. — Ладно, закончив в следующий раз, идемте, — сказал пацан, секунду назад избивавший Пура, после чего поспешил вместе с приятелями удалиться. Спустя пару десятков секунд подошел учитель. Оглядевшись вокруг и взглянув на избитого паренька, он лишь фыркнул, произнеся что-то вроде "снова ты", а после пошел как ни в чем не бывало в обратном направлении. Пролежав на земле еще какое-то время, Пур наконец поднялся. Одежда, как и ожидалось, была в полнейшем беспорядке. Хорошо, что хотя бы не порвалась. Отряхнув ее от сухой грязи и пыли, он неспешно побрел на выход из школы. Шла весна, почки на деревьях уже давно распустились, а температура на улице была достаточно теплой, чтобы забыть о верхней одежде. Солнце, изредка выглядывающее из-за серых облаков, уже постепенно клонилось к закату, однако до наступления темноты было еще очень далеко. Вокруг по нешироким улицам мелкого городка бродили люди. Часть из них уже закончила свою работу и спешила вернуться домой, другие же спокойно прогуливались, иногда заходя в маленькие магазинчики, витрины которых украшали улицы города. Все идет своим чередом, продолжает жить, идти вперед, развиваться... Однако присутствовало какое-то странное ощущение неправильности происходящего. Словно ему тут совсем не место. — Господин Пур, — раздался голос пожилого дворецкого, стоящего рядом с распахнутой дверью автомобиля представительского класса. Задумавшись о чем-то своем, Пур и не заметил, как покинул территорию учебного заведения. Впрочем, вернувшись к реальности, он не заставил прислугу долго ждать и поспешил залезть в машину.***
Путь до дома, как и всегда, прошел в молчании: дворецкий ничего не спрашивал, решая не выпытывать из парня того, о чем он не хочет говорить, а сам Пур в свою очередь не пылал желанием стать ябедой, да и не видел он в своем положении чего-то неестественного. Зайдя в дом, он сразу направился в свою комнату, не обращая внимания ни на кого. Свой маленький островок отчужденности, единственное место, в котором не было никого, кто был способен причинить ему боль. Она была небольшой, пожалуй, одной из самых маленьких в доме, да и располагалась в секции для прислуги. Обстановка также не была богатой: простенькие обои темно бежевого цвета, всего одно небольшое окно напротив двери, одноместная кровать под ним, комод для вещей с большим зеркалом на нем слева у кровати, шкаф, стоящий у противоположной стены, ну и рядом со шкафом располагались простенький деревянный стол со стулом. Никаких излишеств. Единственными вещами, говорящими о том, что это комната ребенка, были четыре мягкие игрушки гуманоидных зверей примерно метрового роста. Заперевшись один в комнате, последний из рода Гайя бросил портфель у комода и залез на кровать, прихватив с собой своих мягких "друзей". Сжавшись в комок, он бережно обнял их и закрыл глаза. Перед глазами вновь начали всплывать картины темного подземелья, лабиринта, из которого нельзя было найти выход. Он видел его каждый день. Поначалу он был безразличен к этому подземелью. После, спустя примерно месяц после переезда, он стал бояться этого места, но со временем и страх начал меняться на что-то еще. Он не знал, на что именно, сложно было описать словами это чувство. Единственное, что парень мог сказать наверняка, так это то, что это место он уже мог с полной уверенностью назвать своим. Хотя... в этот раз все было немного иначе. Нет, эти тоннели все еще были "его" местом, однако теперь они словно звали его куда-то. Ощущая странный подъем сил и вспоминая давно забытое чувство любопытства, Пур побрел в том направлении, куда его "тянуло". Шаг за шагом он проходил одну развилку за другой, полностью избегая всех тупиков, которыми был полон данный лабиринт. Время шло, и постепенно ведущее его чувство только усиливалось. Тьма подземелья отступила, так что парень уже без труда видел все ограниченное стенами пространство. Обстановка помещения изменилась, до этого просто чернокаменные стены теперь были частично окрашены в багровый цвет, а по полу медленно текла устилающая его темная зеленая дымка. Но мальцу было все равно. Он ощущал приближение чего-то, и он даже перешел на бег, чтобы поскорее достичь конечной цели. Быстрей, еще быстрей, осталось всего пара поворотов, и все закончится... Раздался стук, и из-за двери послышался голос: — Господин, Герцог Альмер и ваш брат уже ожидают вас внизу за столом. Пожалуйста, не заставляйте их ждать вас. Пур медленно раскрыл глаза. Перед ним показалась все та же комната, в которой он заперся буквально недавно. Ответив горничной что сейчас спустится, он неспешно встал с кровати, и только теперь до него дошло, что он до сих пер не переоделся.***
Атмосфера за столом была странной. За большим роскошным столом, примерно человек на двадцать, сидело всего трое: Пур, Герцог Альмер и его старший сын Дирк. Рядом с ним стояли четыре горничных, две рядом с владельцем поместья и по одной на каждого из молодых господ. Старший сын сидел рядом с отцом, по правую руку от него. Он вовсю пользовался доставшейся возможностью поговорить, с гордостью рассказывая ему о своих достижениях прошедшего для и в свою очередь спрашивая, как проходили дела у самого отца. В то же время, пока его сводный братец наслаждался общением с родителем, Пур сидел в сторонке, ровно на том же месте, что и его брат, но только с другой стороны стола. Он не спеша ковырял еду, размышляя о том, что же это только что было. Ощущение, что нечто зовет его, никак не хотело уходить. И даже более того, отголоски того чувства стали проявляться даже сейчас. Оно тянуло вниз, в место, где он еще ни разу не бывал и даже не был уверен, что оно вообще существует. — Пур, ты так и не притронулся к еде, тебе нехорошо? — вывел подростка из своих мыслей вопрос Альмера. В его голосе слышалось ничем не прикрытое беспокойство, хотя и нельзя было сказать, чем именно оно вызвано. Повернувшись в его сторону, юноша увидел совершенно не выражающее эмоций лицо отчима, и напротив, несколько озлобленное лицо своего брата. Они оба молчали в ожидании его ответа, приостановив свой увлекательный и , вероятно, интересный им обоим разговор. Молчание продлилось целых несколько секунд, прежде чем парень наконец не выдержал и не сказал хоть каких-нибудь слов о своем самочувствии. — Все нормально, просто нет аппетита, — сказал он, желая поскорее отвести от себя их внимание. Не то, что оно было ему неприятно, но прямо сейчас он не хотел говорить ни с отцом, ни тем более со старшим братом, который по неизвестной причине сразу невзлюбил своего нового родственника. — Хорошо, если так. Если не хочешь есть, не заставляй себя. Если хочешь, можешь не сидеть с нами и пойти лечь спать пораньше, — постарался с заботой и улыбкой произнести герцог. Получилось у него не сказать что очень хорошо, но были видны его старания. — Спасибо, — произнес Пур, после чего вновь отправился к себе в комнату неспешными шагами, чувствуя на себе чей-то недовольный взгляд. Однако вот он уже скрылся за дверным косяком, давление пропало, и уже ничего более не осложняло ему жизнь... на данный момент. Путь до комнаты был недалек. Она находилась на одном этаже с трапезной, буквально в минуте ходьбы. По пути необходимо было лишь выйти в холл и пройти небольшой коридор, почти полностью увешанный картинами. Висели они не только в коридоре, но и по всему особняку. Внушительного размера здание насчитывало четыре наземных этажа, занимало площадь в восемь с лишним тысяч квадратных метров, а так же было домом и местом работы более чем сотни человек. Впрочем, все эти удивительные факты намного больше интересовали всяких журналистов, что же до обитателей самого дома, то они уже давно принимали как данность. Добравшись до кровати, Пур попытался вновь вернуться в то место, куда его столь часто выкидывало. Он стремился узнать, что же такого находилось в том подвале. Однако сколько бы он не желал, ни сон, ни подземелье не спешили его посещать. За окном уже стемнело, за дверью были слышны шаги убирающей дом прислуги, а юноша так и лежал с закрытыми глазами, мучаясь в томительном ожидании хоть чего-нибудь.***
Внезапно парень открыл глаза. Вокруг стояла кромешная тьма, без единого источника света и абсолютная тишина. Казалось что весь дом просто вымер, и он остался единственным живым его обитателем. И все же, странным в текущей ситуации было отнюдь не это явление. Он чувствовал, то непонятное, ведущее в неизвестное место ощущение вновь вернулось и даже разгорелось с новой силой. Пур незамедлительно вскочил с кровати и с максимальной возможной скоростью, но так, чтобы не производить шума, побежал в направлении зова. Коридоры миновались один за другим, и даже нулевая видимость не замедляла его передвижений. Буквально за секунды он добрался до главного зала с лестницами на каждый из этажей и спустился вниз. Только тут он остановился и в некоторой растерянности посмотрел на стену, стоящую напротив главного входа. "Ее тут быть не должно" и "оно где-то там" — пронеслись мысли в его голове. Юный Гайя стал осматривать помещение в поисках подсказок. Каких? Он сам не знал. Вокруг раскинулось огромное помещение: над укрытым стеклом потолком, до которого было добрых пятнадцать метров, виднелось усеянное звездами небо. Чуть ниже, подпирая собой четвертый этаж, возвышались в два ряда вдоль стен двенадцать колонн с висящими на них потухшими факелами. По центру расположился небольшой бассейн со странным сооружением в середине, которое чем-то напоминало маленький фонтанчик. Впрочем, вниманием Пура завладел не он. Как только взгляд юноши упал на ближайшие к злополучной стене колонны, понимание того, что нужно сделать, само пришло в его голову. Поочередно подойдя к ним и потянув за факела, он смог открыть тайный ход. Стена с небольшим шумом разъехалась в стороны, освобождая проход и открывая вид на так знакомый ему подвал. В памяти сразу всплыли события семилетней давности, по всему телу выступил холодный пот. "Тогда" родители привели его в это же место, а после сбежали в неизвестном направлении. Ему было страшно. Он не знал, что делать, однако в это мгновение из глубины подземелья до него дошел импульс. В тот же момент все мысли Пура словно смыло. Все переживания исчезли, и на их место пришло словно укутывающее в мягкое и теплое одеяло спокойствие. Он сделал шаг, потом второй, третий. Медленно, словно не веря в происходящее, парень подходил к источнику многих перемен. И вот, миновав темный лабиринт, он вошел в ритуальную комнату. Она была отлична от той, что осталась в его воспоминаниях. Вдоль стен стояли книжные стеллажи, напротив входа у самой стены располагался столик с письменными принадлежностями, непонятными исписанными листами бумаги и несколькими книгами на нем. По центру, поверх выдолбленного на полу рисунка, схожего с пентаграммой, стояла золотая стойка с развернутой на ней старинной книгой, испускающей густой темный туман. Что произошло дальше, можно только гадать. В следующее мгновение после того, как Пур вошел в помещение, он уже стоял вместо стойки с книгой в руках. Смог, до этого потоком спадавший на пол, теперь плотными ручьями полился в Пура, проникая сквозь руки и наполняя тело приятной прохладой, бодростью и... необычайной радостью. Мы улыбнулись. Я от воспоминаний об этом чудесном моменте, а парень от счастья, что нашел нечто способное согреть его сердце.