*
Пока ждали полицию, Джон позвал охрану клуба, объяснил ситуацию, попросил принести плед и горячего питья для Шерлока: того колотило от озноба и пережитого стресса. Когда прибыла полиция, Джон увёл закутанного в плед Шерлока, обнимающегося с бутылкой «горячего питья», в сторону и показал его одному только инспектору. Лестрейд, подняв брови, изумлённо уставился на туфли Шерлока, торчащие из-под пледа, но тем не менее внимательно выслушал его пьяные объяснения по Делу. А суть Дела вкратце была такова: Фрэнки прибыл из Америки, где в разных штатах совершил убийства восьмерых парней-проституток. В качестве жертв он выбирал исключительно тех, кто носил высокие каблуки, отчего американская пресса окрестила его «каблучным маньяком». Наследил он там порядком, поэтому решил навестить с гастролями Европу. Шерлок давно интересовался Делом «каблучника» и имел кое-какие соображения по его личности. Как только он узнал, что подозреваемый в Лондоне, так сразу взял его в разработку. — За ним следила моя сеть бездомных. Когда он направился в этот клуб, я тут же бросился за ним. Правда, пришлось слегка изменить костюм. Оказывается, есть польза в том, что о гениальном сыщике Шерлоке Холмсе знают не во всём мире! А я-то расстраивался. Этот янки даже не слышал обо мне, иначе бы… Джон подумал, что Шерлок скажет «…иначе бы мне пришлось гримироваться», но не угадал. — …иначе бы он вообще не сунулся в Англию. Рассказывая, Шерлок жестикулировал руками и бутылкой скотча, плед на нём распахнулся, и глаза Лестрейда округлились вконец. Предвидя требование инспектора о поездке в Скотланд-Ярд, Джон безапелляционным тоном заявил, что повезёт Шерлока домой, а их подробные показания полиция получит завтра. Не хватало ещё, чтобы весь Ярд во главе с Донован и Андерсоном потешался над «недоизнасилованным фриком». У Джона и так чесались кулаки каждый раз, когда он видел их кривые улыбки в адрес Шерлока. Лестрейд достал из кармана телефон с явным намерением увековечить образ детектива, пострадавшего в схватке с маньяком, но Джон его остановил. — Грег, не смей. Взгляд его при этом был полон решимости защищать друга от насмешек. Довольно того, что однажды он опрометчиво позволил Лестрейду снять на камеру телефона невменяемого Шерлока — после той памятной первой встречи с Ирен Адлер. Отныне Шерлок будет позировать на камеру только добровольно и только в ясном сознании. Да хоть голым (пусть Андерсон завидует), да хоть в туфлях (пусть завидует Донован), но добровольно.*
Перед тем, как сесть в такси, Джон отобрал у Шерлока ополовиненную бутылку и оставил её на улице — от греха подальше, Шерлок и без того уже качался на своих каблуках, словно антенна полевой рации на спине связиста. Плед он решил не возвращать в клуб — икающему Шерлоку он был нужнее. В тёплом такси Шерлок перестал икать и даже скинул плед, ничуть не смущаясь своего непотребного вида. Солидная доза крепкого алкоголя, принятая поверх коктейлей, выпитых в клубе, вновь вернула Шерлока в легкомысленное настроение гея Вилли. Лишь стоило Джону спросить, где он взял женские туфли сорок пятого размера, как Шерлок закинул ноги ему на колени и покрутил остроносой туфелькой перед его лицом. — Красивые туфли, да? Джон согласно кивнул, отодвинув от своего носа настырную ножку. Что думал про них таксист, он не хотел бы знать. Шерлок довольно улыбался, любуясь на свои туфли. — Мне тоже нравятся. Нет, ты не угадал, я их не купил. И не украл! Джон, ну ты же помнишь Дело баскетболистки? Как там её звали?.. Синди, Санди… Мэнди? Ну, не важно. Вот она мне их дала. И брюки дала. И блузку. Она и себя предлагала, но я не взял. Я же не ты: мне не нравятся те, кто выше ростом. И женщины мне не нравятся… в смысле… в том самом смысле… — Шерлок икнул и сконфуженно замолк, но ноги с Джона не убрал, а наоборот, придвинулся ближе. Никогда раньше Джон не позволил бы Шерлоку так развязно себя вести в своём присутствии: ни дома, ни в общественном месте, ни пьяному, ни трезвому, ни такому сексуальному. Но чувство вины душило Джона, сжимало, словно та удавка… В данный момент он просто не мог ругаться на Шерлока и читать ему нравоучения. Он удобнее поправил его ноги на своих коленях и благоразумно перевёл разговор в другое русло. — Где ты научился ходить на каблуках? — И, имитируя американский акцент, строго вопросил: — Вилли, детка, ты тайком надевал мамины туфли? Шерлок фыркнул и пролепетал высоким голоском: — Папочка, ну ты же сам хотел девочку. И мамуля хотела, и Майкрофт хотел. Вы даже имя ей придумали: Ивонна Этель. А родился я: Уильям Шерлок Скотт. «Фу, я не хочу брата, я хочу сестру!», «Уйди, ты девчонка кудрявая», «У тебя такие смешные кудряшки! Давай сделаем тебе хвостики!» Джон понял, что нечаянно узнал маленькую семейную тайну Холмсов. Вряд ли когда Шерлок рассказал бы про это, не будь он настолько пьян. Но Шерлок отнюдь не жаловался, он просто болтал и вспоминал детство. — «Шерли, ты будешь принцессой, иначе мы не возьмём тебя в игру», «Мама, мама, Шерли твоей помадой накрасился!» Вдруг Шерлок резко замолк, придвинулся к Джону вплотную, не убирая своих ног с его колен, обнял за шею и громко прошептал: — Тебя же возбудила помада на моих губах… Джону стало жарко. От хмельного милого лепета, от горячего шёпота с запахом виски, от не менее горячего тела, льнувшего к нему, от узнанной тайны… Шерлок обнял его сильнее, руки Джона сами легли на его кожаные бёдра, Шерлок склонился, Джон поднял лицо, они потянулись друг к другу… как вдруг Шерлок хихикнул. — Джон, от тебя пахнет моим средством для распрямления волос. Ты им набриолинился, что ли? Момент для поцелуя был безвозвратно упущен. Наверное, это к лучшему. Шерлок пребывал в таком состоянии, что не отдавал отчёта своим поступкам, а Джон не хотел получать его ласки обманом. До затуманенного похотью сознания дошло, что Шерлок, оказывается, не любил свои кудри. А в свете только что прозвучавших откровений, стало понятно, почему. Джон серьёзно пообещал: — Как приедем домой, я выброшу тот флакон. Не смей распрямлять свои волосы. Шерлок дурашливо всхлипнул, уткнувшись носом ему в плечо. — Я больше не буду, честно. Я несколько раз пробовал — не помогает. Джо-он… тебе нравятся мои волосы? Шерлок уже почти взобрался на его колени, смотрел ему в лицо и ждал ответа. Взгляд его при этом был абсолютно глупый и расфокусированный, словно у только что открывшего глаза котёнка. Джон представил, как завтра утром им будет стыдно за происходящее сейчас. И если Шерлок, скорее всего, ничего не вспомнит, то практически трезвый Джон будет помнить всё. Он решительно, но аккуратно переместил Шерлока на сидение рядом и попросил: — Шерлок, веди себя прилично. Таксист всё видит. Шерлок сердито отодвинулся к окну и пробурчал: — Подумаешь, таксист… Убей его. Какие проблемы. Они посмотрели друг на друга и прыснули дурацким мальчишечьим смехом.*
Из такси Шерлок выпал. На порог дома Джон его заволок, а вот втаскивать на второй этаж по крутой лестнице долговязое безвольное тело оказалось трудоёмкой задачей. Передвигаться своими ногами у Шерлока получалось плохо. Разумеется, Джон разул его ещё при «выходе» из такси, но это не помогло Шерлоку стоять на земле увереннее. Он кренился в разные стороны, будто его качало ураганным ветром, дующим на него одного. Не падал он только благодаря поддержке заботливых рук Джона. Взвалив Шерлока на плечо, Джон потащил его наверх. Хорошо, что миссис Хадсон принимала на ночь снотворное — не хватало лишь её суеты и причитаний. Шерлок, цепляясь за его сильные плечи, неожиданно всхлипнул. — Джон… Ты ведь спас меня. А я тебя не поблагодарил… Джон от удивления остановился, крепче ухватил Шерлока под зад и смущённо промямлил: — Да ладно… — Если бы ты не подоспел вовремя, то мне пришлось бы… ты спас меня от такого позора… ведь я совершенно не умею делать минет. Как Джону ни мечталось бросить негодяя спать на лестнице, но совесть ему не позволила. Так, с остановками, передышками, всхлипами и требованиями «не тряси меня!» Джон втащил Шерлока в их квартиру и сразу поволок в спальню, не соблазняясь более близким диваном. Шерлока в кожаных штанах потом было бы не отлепить от кожаного дивана. В спальне Джон сгрузил с себя тяжёлую ношу, попеременно то ворчащую, то хихикающую, то стонущую. Шерлок узнал свою постель, обрадовался ей и полез обниматься с подушками. Джон вздохнул и принялся его раздевать. Руки подрагивали от напряжения и возбуждения. За время марш-броска по лестнице он волей-неволей успел ощупать всего Шерлока, но доступ к его обнажённому телу он получил впервые. Освободив его от блузки, он принялся за брюки. Трусов, конечно же, не имелось, пах был чисто выбрит, розовый член лежал на подтянутой розовой мошонке. Красивый же, чёрт! Джон невольно облизнулся и продолжил разоблачение. Узкие брюки стягивались тяжело, словно сдиралась собственная кожа. Шерлок не помогал, спиной распластавшись на постели, и лишь капризно похныкивал. Джон с трудом продёрнул брюки через его ступни и выдохнул с облегчением: адовы муки закончены. Но не тут-то было. Голый Шерлок приподнял и развёл колени в недвусмысленной позе, и уставился на Джона, приоткрыв губы. Джон сделал вид, что ничего этого не видит, стянул с кровати покрывало, откинул одеяло и перекатил пьяного провокатора на простыню. Накрыл его, шлёпнул по ляжке поверх одеяла и приказал: — Спи. Шерлок простонал: — Джон, не уходи… — Я буду рядом, не волнуйся. На диване в гостиной лягу — на случай, если ночью тебе будет плохо. — Мне уже плохо… Джон наклонился к нему. — Что болит? — Всё болит… Не уходи. Ляг со мной. Джон начинал злиться, пьяные соблазны раздражали его: он и так еле сдерживался, чтобы не изнасиловать желанное тело, а тут ещё и само тело просило того же. Змей-искуситель проклятый. — Шерлок, что ты от меня хочешь, скажи прямо. Пьяный смутьян откинул одеяло, сбросил его с кровати, лёг лицом в подушку, раскинул ноги и похабно выпятил зад. Не поднимая лица, обиженно пробубнил: — Ничего не хочу. Иди к дьяволу. Джон не мог отвести глаз от белокожей оттопыренной задницы, поднесённой ему словно на блюде. Голодный взгляд жадно пожирал её всю: круглые гладкие ягодицы, глубокую безволосую щель меж ними, сжатое розовое отверстие, нежную промежность и мошонку с тонким швом… Да что же это делается?! Шерлок продолжает ставить опыты или реально хочет, чтобы его трахнули? Трезвый не хочет, а пьяный хочет? Не поддаваясь на очередную провокацию и не обращая внимания на собственный член, требующий немедленного вторжения в подставленный зад, Джон поднял одеяло с пола и вновь укрыл Шерлока. Нарочно занимая руки ненужным делом, подоткнул края, сел рядом и обнял поверх одеяла обиженно сопящее тело. Спокойно проговорил: — Шерлок, я не буду заниматься сексом с тобой пьяным. Тот сразу оторвался от подушки и сердито спросил: — Почему? Какая разница? От меня пахнет противно? Я могу зубы почистить. И помыться могу. — Да при чём тут это? Твоё состояние — вот причина. Шерлок нервно завозился под одеялом. — Джон, ты просто придумываешь отговорки. Я же видел, как ты возбудился от моих накрашенных губ, как тебе понравились чулки на мне, сегодня ты залипал на мои туфли и брюки. — Шерлок всхлипнул, привстал на локтях и трагическим тоном произнёс: — Ты замечаешь во мне только женское! Джон не хотел спорить с пьяным Шерлоком. Зачем? Утром тот будет мучиться страшной головной болью и ничего не вспомнит из их ночного разговора. Наверное, он даже не вспомнил бы, вздумай Джон оттрахать его, разве что больной зад раскрыл бы тайну произошедшего. Он гладил Шерлока по одеялу, ласково убаюкивая, и, когда тот сонно засопел, тихо сказал: — Я люблю тебя именно парнем, мужчиной, мальчишкой… Не женщиной, нет. Ты сам не знаешь, как ты сексуален. Твоё тело, лицо, волосы, мужские руки, ноги, широкие плечи… В тебе нет ничего женского, и я тебя таким люблю. Шерлок крепко спал, когда Джон заботливо уложил его на бок, примял подушку у лица, чтобы ничто не затрудняло дыхание, и, выключив свет, вышел из спальни. Дверь закрывать не стал: вдруг Шерлок с кровати упадёт или, не дай боже, стошнит его. Пока помнил, он нашёл в ванной флакон с выпрямителем волос и выбросил его в мусорное ведро. Устроившись на диване и накрывшись пледом, Джон тоже задремал.*
Изображавший спящего, Шерлок поднялся и сел на постели. Сознание его было практически трезвым: два коктейля, выпитые в клубе, давно испарились бесследно, остальные два коктейля он незаметно вылил за диван, пока отвлекал Фрэнки болтовнёй. Виски он и вовсе не пил, только прополоскал рот для запаха, и отливал содержимое бутылки на газон в те моменты, когда Джон отворачивался. Роль пьяного — его любимая роль. Вот только падения надо ещё отрабатывать. Впрочем, Джон, кажется, ничего не заметил: выпадение аморфного тела из такси выглядело вполне натурально. Итак, разведка боем проведена успешно. Она показала, как Джон надёжен, как он силён, выдержан и насколько он влюблён. При этом настроен он серьёзно, иначе бы не отказался от пьяного перепиха. Он хочет не просто секса, он хочет отношений. Правильный, честный Джон. Шерлок смотрел в темноту, прислушивался к сонному дыханию из гостиной и размышлял о сексе и отношениях. Секса с Джоном хотелось. Отношений — неизвестно. Что люди подразумевают под отношениями? Романтику, сантименты, ухаживания, подарки, походы по магазинам, прогулки по паркам, рестораны, кафе, ужины, цветы, валентинки… Чё-ёрт… Ничего этого не хотелось. Хотелось то, что было прежде: расследования, ловля преступников, разгадка загадок, морг, лаборатория, блог Джона, ноутбук Джона, чай Джона, его ворчание, его восхищённый взгляд, его готовность защищать и любить. И ко всему этому — секс. Настоящий мужской секс, грубый и нежный, приятный и болезненный. Секс, о котором все думают, говорят и занимаются им. И который всегда был вне сферы интересов Шерлока. Почему теперь? С чего вдруг? Почему Джон? Загадка, не подлежащая его пониманию. Так, планы на ближайшее время таковы: наутро изобразить головную боль, ужасное настроение, провалы в памяти, довести Джона до бешенства и тем самым снять с него вину за уход из клуба. Интересно, как он далеко ушёл? Судя по времени его отсутствия — до метро. Выходит, обиделся всерьёз. Или приревновал? Шерлок всё обдумал и лёг спать. Он дал Джону неделю. Если за семь дней Джон так и не решится на конкретный шаг в отношении его тела, придётся ему помочь.