Аннабет
Костер в ночи - успокоенье, Неведом страх с костром в ночи. Ты вслушайся и помолчи: Поют горящие поленья. Катков Михаил
Ночь. Ветер еле слышно колышет листья деревьев, а они, в свою очередь, издают приятный шелест. Такие звуки можно услышать только поздней ночью, когда птицы уже спят, а люди устают за день, и в это время им хочется помолчать. Дрова в костре приятно потрескивали, создавая некий дуэт с деревьями. А те только и рады были дополнить его. Искры костра то поднимались высоко в небо, то отскакивали куда-то в сторону. Будто балерины в огненном театре, они были блестящие и грациозные. Всё было волшебно. Но такая тишина вокруг костра была не потому, что все хотели насладиться этими звуками и отдохнуть. Совсем нет. Новое предсказание было тому виной. Все взгляды устремились на Рэйчел Элизабет Дэр, которую уже захватил в плен зловещий зелёный свет. При свете костра он казался ещё более мистическим, чем если бы это происходило днём. Огненно-рыжие волосы поднимались выше её головы. А глаза, которые и так были зелёными, теперь наполнились ещё большей магией. И вот, первые слова выходят из её уст. Мне приходится вслушиваться в каждое слово, чтобы разобрать смысл сказанного.«Их четверо, все полубоги, Их путь тернист и так не прост. Ничто не сможет сбить с дороги: Наказан должен быть прохвост. Но есть средь них прекрасна дива, Чье имя слышится так дивно. И в переводе есть "огонь", Что означает непокорность. Любовь — её ждет испытанье, А одного — конец пути. Трактуй с умом моё посланье, Чтоб до конца суметь дойти».
Тишина... Дельфийский дух покидает тело молодой девушки. И она упала бы на землю, но её вовремя подхватил парень из домика Ареса. Рэйчел уносят. Она очень ослабла, а требовать у неё объяснения непонятных строк бессмысленно. Их произносила не она, а дух. Все непонимающе переглядываются между собой, не решаясь произнести хотя бы слово. Казалось бы, что произошло? Какое-то непонятное предсказание. В том и дело, что оно мало помогало, а только усложняло всё. — Ребята, давайте не будем поднимать панику, — множество испуганных глаз следят за моими движениями, ожидая дальнейших слов. — О чём она вообще? — слышится голос из толпы. — Я смогу вам объяснить это, — звучит голос из глубины тёмного леса. Ещё несколько секунд, и из-за деревьев появляется Дионис. Гримаса его лица была необычайно грустная, а глаза смотрели куда-то вдаль. Впервые, в свете костра, я заметила на его лице морщинки. Никогда ранее он не казался таким старым и потрёпанным жизнью. — Может уже начнешь? — требует Перси после нескольких минут молчания. Он был зол. Это крайне бросалось в глаза, стоило только посмотреть на него. Перси нахмурился и внимательно смотрел на Диониса, пытающегося что-то сказать уже которую минуту подряд. — Трезубец украли, — наконец выдавливает он. Среди тишины, повисшей среди нас, его голос прозвучал слишком громко. От этого по моей коже пробежал целый отряд мурашек, от чего я слегка передернулась. — Как? Кто? — Перси явно не ожидал такого ответа. — Не знаю. Единственное, что я могу вам сказать, что этот человек спрятался на Аляске. Больше я ничего не знаю. — Умно. Земля, неподвластная богам, лучшего места для укрытия и найти нельзя, — произношу свои мысли вслух. Неожиданно возле костра вырисовывается очертание кентавра. Хирон не мог пропустить такое значимое событие. — Осталось решить, кто отправится в поиски, — его голос выдавал в нем лидера: сильный и спокойный. — Я предлагаю нашу с Перси кандидатуру. Мы уже были в поисках, да и к тому же, хочу отметить, что именно Посейдон является отцом Перси. И как все слышали, похищен трезубец. — Думаю не стоит никому объяснять, что это является главным атрибутом моего отца, — добавляет он в ответ. Осматриваю толпу, никто не возражает. Наоборот, все взбудоражено закивали головами, показывая свое согласие. — Ещё двое, — произносит Хирон. — Наш домик выдвигает кандидатуру Клариссы, — произносит Ян Шерман, староста домика Ареса. — Мы не согласны на этот счет, — произносят дети Афродиты. — Да? И что же вы хотите предложить? — Одного из детей Афродиты. Зачем вам в коллективе вспыльчивая девушка? От неё только неприятности будут, — говорит она и косится на Клариссу. Кларисса стояла молча, что на неё очень даже не похоже. О чём она думает? Почему молчит? — Я согласен с кандидатурой Клариссы, — утвердительно произносит Перси. — Аннабет, что ты думаешь на этот счет? — Не только нам принимать решение, но я тоже не против Клариссы. Возможно, строчки про "прекрасную диву" относятся к одной из дочерей Афродиты? Ненавистные взгляды детей Афродиты устремились на нас с Перси. Одна девушка особенно пыталась испепелить меня взглядом. Но как только я повернулась, то она тут же начала поправлять свои пышные локоны. Что еще можно ожидать от ребенка Афродиты? Я тяжело вздохнула и отвернулась от них. — Я так не думаю, — говорит Хирон. — Возможно, многие не согласятся, но эти строчки: «И в переводе есть "огонь"», — слишком сильно похожи на имя нашей новой жительницы. — Агнесса, — произношу я в ужасе. — Но ведь она только сегодня появилась в нашем лагере! — Мне кажется, мы ещё очень многого не знаем о ней, — загадочно произносить кентавр, устремив свой взгляд в даль. Неужели он что-то знает о ней? Этот вопрос не оставлял меня в покое на протяжении всего вечера... Четвёрка была выбрана и все постепенно разошлись по домикам. Сколько споров и противоречий вызвала кандидатура Агнессы, но Хирон был непреклонен. Почему он так уверен, что именно о ней говорится в пророчестве? Интуиция, или же что-то другое? У костра оставались лишь немногие влюбленные пары. И, конечно же, в это число вошли и мы с Перси. — Нам будет нелегко, — говорил Перси, нежно обнимая меня за талию. — Нам когда-то было легко? — нервный смешок вырывается из моих уст. — Ты права, как всегда... Он медленно наклоняет голову и чувственно целует меня в губы. Этот фейерверк эмоций как ураган пронёсся между нами. Я чувствовала дыхание исходившее от него, его запах. В тот момент мне показалось, что не существует никого кроме нас. Мы были закрыты от внешнего мира и наслаждались прикосновениями друг друга. Нам не нужно было произносить лишних слов, за нас все говорили переплетения рук, нежные прикосновения и робкое дыханье, которые мы ощущали на своих телах.