Двуликие

Ничто не может сравниться с охотой на человека. Тот, кто узнал и полюбил её, больше не обращает внимания ни на что другое. Эрнест Хемингуэй

      В тёмный переулок лишь изредка заглядывали лучи фар проезжающих мимо машин. Секундная вспышка, ослепляющий свет и постепенно затихающий гул мотора.       Ссутулившись и засунув сжатые кулаки в карманы брюк, Хосок нервно переминался с ноги на ногу, искренне пожалев, что не оделся теплее — на улице, наверное, уже ноль градусов, а он, как дурак, лишь в толстовке и дырявых джинсах на голое тело. Кто же думал, что он дойдёт до места встречи так быстро и придётся ждать?       Выдохнув облачко быстро истаявшего пара, он выудил из кармана мобильник, озябшими пальцами потыкал в экран. Почти два часа ночи. Идеальное время, чтобы шляться по мрачным подворотням в столь неспокойное и опасное время.       — Сколько ещё можно ждать? — недовольно пробурчал он и сразу заткнулся, вздрогнув от своего голоса. Звеневшая вокруг тишина давила на психику, нарушать её казалось чем-то кощунственным, неестественным. Она словно говорила зловещим шёпотом: «Прояви уважение, и я тебя не трону».       Вдали послышался шум мотора, пришлось отступить к стене, скрывшись от приближающегося света, но байк стал замедляться и тормознул как раз напротив переулка. Гость заоглядывался, а Хосок резко выскочил из темноты, напугав его.        — Щщибаль! Ну ты долбанный ниндзя! Я чуть в штаны не наложил от страха, — байкер встрепенулся, и толкнул парня в плечо.       — Заслужил. Я тебя уже минут двадцать здесь жду. А на улице отнюдь не лето. Кажется, даже бубенчики отморозил, кому я потом такой бракованный нужен буду?       — Мне точно не нужен. Забирай своё барахло и гони бабки.       Байкер расстегнул кожанку, достал из-за пазухи мятую папку, небрежно скрученную в рулон, невозмутимо расправил загнутые углы и протянул заказчику.       — Здесь всё, как ты и просил.       — Тонковато, жидковато, — тот взял папку двумя пальцами за уголок, открыл, бегло пролистал несколько страничек, хотя в темноте вряд ли что-то смог нормально рассмотреть, — тянет, однако, только на половину суммы.       — Эй, мелкий, мы так не договаривались! Я и это едва нарыл! Слушай, не морочь мне голову. Если сможешь найти за такой короткий срок больше, то я сам тебе доплачу.       — Ладно-ладно, не нервничай. Я слово своё держу.       Вытянув из кармана толстовки деньги, Хосок протянул их своему информатору. Тот, не считая, спрятал купюры у себя под курткой.       — Другое дело. Ну что, будь здоров! Обращайся, если что.       Ударив по газам, он рванул на красный свет светофора и за пару секунд скрылся за поворотом.       — И тебе не чихать, дружище.       Поёжившись от холода, Хосок посмотрел в тёмный зёв подворотни, раздумывая, добежать ли до офиса за минут семь, проскочив три квартала по неосвещённым и опасным улочкам, или пойти в обход, потратив минут двадцать. При этом отморозив себе всё окончательно.       Папка из гибкого пластика неприятно холодила и без того едва гнущиеся пальцы, и он засунул её за пояс джинсов, вздрогнув и покрывшись волной мурашек от соприкосновения холодного материала с тёплой кожей.       Холод победил осторожность — он выбрал короткий путь. Треть дороги он преодолел быстро и без приключений, всё ещё чувствуя себя безопасно и легко перепрыгивая через мусор, валяющийся на дороге, но стоило свернуть в последний переулок, как нервы начали шалить, хотелось ускориться и всё время оглядываться. Хосок ощутил явственный жгучий взгляд в спину, и его сердце забилось сильнее. Страх подгонял, однако ноги вдруг стали ватными, налились свинцом. Тревожно оглянувшись, он вытер вспотевшие ладони о бёдра и стал ступать осторожнее, аккуратно ставя ноги на чёрный, будто мокрый асфальт, прислушиваясь и стараясь не упустить ни одного звука за спиной. Вот он сделал шаг, затем ещё один, а за ним, словно эхо, прозвучали ещё шаги. Чужие шаги.       В этом районе обычно было спокойно, но в последнее время случилось много чего… Собственно, из-за всего этого непонятного, происходившего в эти дни, он и попёрся среди ночи добывать информацию. И те крохи знаний, что он имел, подстёгивали воображение, порождая неприятные фантазии. Беглый взгляд назад через плечо не дал никакого результата — в темноте сложно было что-то разглядеть, особенно если это что-то нарочно пряталось в тени.       Шаги вторили эхом, но стоило притормозить, как наступала тишина. Хосок теперь был абсолютно уверен — его преследуют, и от этого становилось настолько не по себе, что хотелось припустить бегом, но страх оказаться оглушённым собственными шагами пугал ещё сильнее. Если начать убегать от хищника, то в азарте погони он точно перегрызёт тебе глотку.       Идти оставалось всего ничего, уже виднелся угол здания родного офиса, а вскоре появилось и окно собственного кабинета, в котором продолжал гореть свет. Где свет — там люди, а где люди, там и безопасность. Вылетев на освещённую дорогу, Хосок резко развернулся, ожидая чего угодно — удара, цепких пальцев на шее, да хотя бы тёмного и мрачного силуэта, едва видимого во тьме переулка, но ничего не произошло. Там было тихо и безлюдно. От облегчения в глазах защипало, тело бросило в жар, заныло загнанное страхом сердце.       — Неужели показалось? Господи, я такое ссыкло…       Сделав пару шагов он окажется в надёжном месте, где ничто не будет ему угрожать, выпьет горячий кофе и сможет, наконец, расслабиться. Там он точно будет в безопасности.