Единственная огромная трудность в общении — это иллюзия того, что оно имело место. Джордж Бернард Шоу
— Я свихнулся. Какого черта я делаю? Взъерошив волосы на затылке, Юнги морщится, как от зубной боли, и, не меняя выражения лица, продолжает ехать в намеченном направлении. Пробить адрес Ким Сокджина оказалось довольно просто, но, как выяснилось, там давно никто не живет, а само здание подлежит сносу. Потом он поехал по второму адресу, но в маленькой комнатке общежития китайского квартала живет совсем левая пожилая пара и, учитывая свои скудные познания китайского, детектив понял лишь то, что о парне они имеют очень смутное представление. В голове у Юнги не укладывается, как можно ездить на такой крутой тачке и при этом иметь официальным адресом какой-то занюханный сарай? И где теперь искать человека с такой вывернутой логикой? Уже покидая дом, он вдруг натыкается на ярко раскрашенную девицу, которая намекает, что может подкинуть информацию за совсем символическую плату. — Оппа! — хватает она детектива за руку и тесно прижимается мягкой грудью. Присмотревшись поближе, Юнги видит, что девицей эта барышня была энное количество лет назад и тянет уже на аджуму. Ну, или на очень взрослую нуну. — Хочешь узнать что-то про Сокджина-оппу? Я могу рассказать, — она кокетливо улыбается, блестки на ее губах и веках пошло блестят в свете дня, и Юнги брезгливо шарахается назад. Он терпеть не может шлюх. Пахнет от неё сигаретами, дешевыми духами и немного плесенью — похоже, живет она в довольно сыром месте. Зато в молодости женщина наверняка была очень хорошенькая, но сейчас разгульный образ жизни сильно подпортил её внешний вид. — Или, может, хочешь развлечься? Она высоко поднимает двумя пальцами юбку, обнажив худые ноги в чулках и продемонстрировав полное отсутствие белья. Юнги передёргивает от отвращения, и он жалеет, что такой зоркий — ему удаётся рассмотреть шрам на животе, видимо, оставшийся от кесарева сечения, и даже маленькую уродливую татуировку в форме розы на лобке. — Я сейчас тебя сам развлеку, — обещает он таким тоном, что на улице моментально холодает на десяток градусов, а улыбка женщины вмиг исчезает, — и ты мне всё расскажешь! Достав из кармана значок, он демонстрирует его женщине, и она, испуганно пискнув, пытается скрыться в своей комнате, но Юнги перехватывает её за запястье и дергает назад. — Говори, что знаешь! — гаркает он, а женщина начинает умолять не арестовывать её, ведь у неё маленькая дочь, работы нет, денег нет, всё, как обычно. — Да насрать мне на тебя, успокойся, — он отпускает руку, и она таращится на него зареванными глазами. Дешевая косметика течет, образовывая на лице черные дорожки и делая её вид ещё более убогим. Становится жаль её, не все идут такой дорожкой от хорошей жизни, Юнги убирает зверское выражение с лица и уже спокойней говорит: — Просто расскажи мне о Сокджине. — А что он натворил? Или с ним что-то случилось? — деловито интересуется она, быстро успокоившись. Достав белый чистый платочек из лифа, вытирает лицо. Глаза у нее грустные, но она уже взяла себя в руки, и Юнги проникается к ней некоторым уважением, даже восхищением — он всегда поражался таким людям, шлюхи во все времена были отличным источником информации, при этом умели сохранять некое достоинство и даже преданность, порой необъяснимую. Узнав, что он из полиции, женщина не стала сливать всю подряд информацию. Скорее всего, если Юнги сообщит ей, что парень совершил преступление, то она и вовсе расскажет какую-то ерунду, лишь бы не сдавать его. — Ничего не натворил, всё с ним отлично. Мне просто нужно знать, где его найти. — А зачем? — не отстает женщина. — Возможно, он знает человека, которого я ищу. Улыбнувшись, женщина расслабляется. — Вы не подумайте ничего такого, господин детектив, просто Сокджин-оппа очень хороший и порядочный человек. Нередко помогал мне с дочкой деньгами, даже эту комнату снял. У меня муж пьющий, постоянно избивал меня и ребенка, а пойти некуда было… Ой, простите, — она видит, что Юнги это все неинтересно, и сообщает: — Сокджин сейчас живет где-то в районе Н* в доме своего брата, я точного адреса не знаю… — Разве у него есть брат? — искренне удивляется детектив. В досье сказано, что он круглый сирота и у него нет никаких родственников. — Мне точно не известно. Многие говорили, что они пара, но я практически уверена, что они братья. Они постоянно вместе, и на работе, и дома, даже сюда вдвоем приезжали, Сокджин всегда о нём очень трогательно заботился, как о младшем братике. Да и нам, женщинам, виднее, когда отношения не романтические, это мы на подсознательном уровне понимаем, — она снова улыбается. «Не верю! Подобное всё больше смахивает на отношения парочки, чем на братскую любовь», — скептически хмыкает Юнги, но внутренне подбирается — возможно, это тот самый парень, который не дает ему покоя. Внутри затрепетало, не то от предвкушения, не то… непонятно от чего. — А как этого брата зовут? У женщины расширяются глаза от удивления, и она искренне смеется. Смех, как ни странно, у неё приятный, а когда она не жеманничает, то выглядит вполне привлекательно. — Если не знаете Пак Чимина, то вы сильно отстали от жизни! Его все знают. Он же настоящая звезда! — на мгновение она задумывается. — Правда последнее время о нём ничего не слышала, может, в актеры подался или политики, а может, бизнесом занялся, сейчас это модно, а мне некогда сериалы да передачи смотреть. — Пак Чимин, значит. Юнги вернулся в машину, сел за руль и дал по газам, но, отъехав всего на пару кварталов, не выдержал и припарковался на обочине. Нервишки сдали, любопытство достигло предела, и он достал планшет, не в силах больше терпеть; вбил в поисковике имя парня, нажал на поиск. — Охренеть, — только и смог выдавить он. Первое фото, что вылезло при запросе, оказалось настолько неприлично горячим, что у Юнги даже грудь красными пятнами пошла. — Твою мать. Очень, очень много фото. Много фанкама, много всякой ерунды, в основном сплетен и историй. Детектив заранее искренне раскаялся, но всё равно нажал на фанкам с наибольшим количеством просмотров на ютубе — им оказалось видео с частной вечеринки в Лос-Анджелесе, где Пак был приглашенной звездой. Качество съемки оставляло желать лучшего, так, на четверочку с минусом, но… Когда оно закончилось, Юнги вдруг понял, что всё время не дышал, а в машине стало возмутительно жарко. — Блять. И как теперь жить? Через некоторое время к нему вернулось трезвое мышление. Все материалы, где парень засветился тем или иным образом, довольно старые, и, если присмотреться, то общего у этого Пак Чимина с тем парнем, которого он видел недавно, не так уж и много. Они словно братья-близнецы, но при этом… как черное и белое. Как свет и тьма. У того Пака на видео глаза горят азартом, он явно счастлив и ему нравится всё то, что он делает. Он живет своим творчеством, живет собой и теми людьми, что его окружают. А этот Пак… «У парня глаза, как у мертвой рыбы», — вспомнил он свои слова в кабинете у Намджуна. Он, конечно, не это хотел сказать, но та страшная пустота, что таилась на дне его зрачков, пугала до одури. Что же произошло с ним за это время? — И что произошло с тобой, Юнги? На кой тебе сдался этот тип? — спросил детектив сам у себя и посмотрел ещё раз в планшет. Там счастливо и беззаботно улыбался двойник Пак Чимина.***
— Быть или не быть? — мучительно размышлял Юнги, пялясь в свой монитор, на котором алыми розами на белом снегу вокруг бледного тела расцвели красные пятна. Живописное фото. Ночь принесла внезапный сюрприз — выпал обильный снег, укрыв Сеул мягким белым одеялом, но радости событие никому не принесло. Первый снег года и… новый «подарок» от Ночного Охотника. Штатный фотограф проявил весь свой творческий потенциал, сделав фото очень художественными. Тело очередной жертвы маньяка нашли у заброшенного склада на окраине города, и оно пролежало там как минимум сутки, потому что его полностью припорошило снегом, а ещё произошло полное окоченение тканей. Хозяин склада, который приехал забрать свои инструменты, заметил, что его следы, оставляемые на подтаявшем снегу, краснеют. До него не сразу дошло, в чём дело, он долго бродил кругами, пока не обнаружил подозрительный силуэт под снегом. Отряхнув часть от снега, он увидел человеческую руку. В ужасе сбежал, а через некоторое время, когда пришел в себя, позвонил в полицию: дежурные едва смогли разобрать, что он говорил — настолько перепуганно звучал его голос. Снова молодой парень. Ему было всего девятнадцать, студент-первогодка школы искусств. Перспективный и очень хороший мальчик, как сказали преподаватели, к нему приглядывалось сразу несколько агентств. Маньяк опять не оставил крови в теле, зато обильно залил ею всю землю вокруг — видимо, знал, что ночью пойдет снег, или делал это во время снегопада. А может, просто так совпало. Снова вскрыта глотка и снята кожа на шее — от линии челюсти до самых ключиц, в крепко сжатых зубах — цветок. В этот раз не ромашка, а необычная ало-белая роза. Для контраста с белой кожей и синими губами. И снегом. Парень очень худой, но с красивой фигурой и рельефными мышцами под гладкой кожей, сразу видно — профессиональный танцор, а не задрот или ботаник. Правильные, хоть и не самые красивые черты лица. Но есть в его внешности нечто такое притягательное, завораживающее, от чего фанаты точно сходили бы с ума. Если бы он выжил… Ориентировка на него поступила восемь дней назад, приходила мать, вся в слезах, просила найти пропавшего сына. Ну вот. Нашли… Как долго его мучили? К счастью, Тэхён взял на себя обязанность поговорить с родственниками погибшего. У Юнги подобные миссии получались из ряда вон плохо, он ненавидел смотреть на чужое горе, не знал, что говорить пребывающим в истерике родственникам, не знал, какое выражение лица нацепить лучше всего. А помощник идеален в этой роли, где надо — обнимет и утешит, найдет нужные слова или вовремя похлопает по плечу. Юнги зло пощелкал мышкой, быстро и бессистемно листая фото с места преступления. Одно, второе, третье. На одном жертва сфотографирована особенно выразительно: лицо крупным планом, стеклянные глаза широко раскрыты, во рту зажата проклятая роза. Настоящее искусство. Готика. Кошмарная и мрачная. Хоть на обложку для постера фильма ужасов помещай. И эти чертовы глаза. Они отчего-то кажутся Юнги жутко знакомыми. Зрачки почти на всю радужку, а сами глаза искусно подведены черным. — Твою ж мать… — шепчет детектив, когда наконец понимает, что именно показалось ему знакомым. — И что мне теперь с этим делать? — С чем? Внезапно возникший за спиной Тэхён заставляет Юнги дернуться и подскочить на месте. Он цепляет локтем стаканчик с кофе, и тот падает на пол, расплескивая крохотную темную лужицу. Хорошо, что там лишь на дне оставалось… Смутившись, он хватает салфетку, начинает вытирать пол и нападает на парня: — Чего скалишься? Хорошее что-то случилось? Тэхён моментально убирает улыбку с лица, заменяя её крайне серьезным выражением. Актер хренов. — Так к чему ты пришел, сонбэ? Мне показалось, тебя посетило озарение. — Охренение. По делу меня ничего не посетило. А вот у тебя было конкретное задание. Как успехи? Помощник сник и пожал плечами. — Почти полторы сотни человек поселилось и съехало в этом районе за тот период времени. Мужчин чуть меньше половины. Подходящего нам возраста… Ну почти все. Шестьдесят восемь человек. Я посмотрел фото всех, — Тэхён скривился, словно смотрел не обычные фото, а нечто отвратительное. — Ну, обычные мужики… парни, то есть. — Симпатичные есть? Тэхён кривится ещё больше. — Я что, на педика похож, хён? Откуда я знаю, симпатичные они или нет. Я могу сказать симпатичная ли женщина, а вот мужики мне все одинаковые. — Чёрт, ну я же не прошу оценить, вдул бы ты им или нет. Как же ты не вовремя со своей гомофобией. Неужели нельзя просто на глазок прикинуть? — Нет. — Ну, вот смотри, это просто. Я могу сказать, что наш Чанук страшненький. Без обид, дружище, — он махнул другу рукой, когда тот недовольно закатил глаза. — А Донхен вполне симпатичный. Девушкам нравится, он милый. Губки бантиком, бровки домиком, все дела. Еще бы соображалка у него хоть иногда работала, то вообще б цены не было. А ты у нас и вовсе красавчик, мог бы стать айдолом. Вот видишь, ничего страшного, просто оценка. Попробуй сам. Что думаешь насчет меня? Я симпатичный? — Нет. Коллеги, внимательно прислушивающиеся к разговору, ржут. Чанук довольно скалится, ободряюще и с ехидной ухмылкой хлопает Юнги по плечу. — Не расстраивайся, дружище. И добро пожаловать в клуб «так себе». «Ну ты и засранец, Ким Тэхён», — думает детектив, проглатывая оскорбление, но внешне никак не показывает своего недовольства, снисходительно ухмыляясь в ответ: — Вполне адекватная оценка. Я и сам знаю, что не красавец. Так что там по подозреваемым? Тэхён тяжело выдыхает и закатывает глаза. — Ну, они все страшненькие, наверное. Сонбэ, ну не мучайте меня, пусть кто-то из девчонок из отдела посмотрит, им-то виднее. Мне и так нелегко пришлось: день — настоящее дерьмище. Может, пойдем выпьем сегодня? — Без меня идите, — Юнги отрицательно качает головой. Сегодня ещё много работы. У него, кстати, тоже день не задался. После выезда на место преступления его вызвало к себе начальство, а потом очень основательно отымело за плохую работу: за то, что долго раскрывает дело, ну и просто за то, что они все там такие трудяжки, а он ленивая жопа, которая ничего не делает. Он тогда скептически посмотрел, отмечая здоровый румянец на их щеках, таких бодреньких и свеженьких, их чистые выглаженные рубашки, а потом как будто невзначай заглянул в так кстати висящее рядом зеркало. Бледное тощее привидение в отражении смотрело измученно и с неприязнью. «И как я до такой жизни докатился?» — с грустью думал детектив, изображая на лице покорность и принимаясь кланяться начальству ещё усердней, бормотать извинения и заверения, что он, ничтожный раб, будет работать ещё больше и тщательней, пока не сдохнет, как тот конь из поговорки. «Может, ну её, такую работу?» — мрачно накручивал он себя, вернувшись на рабочее место. Откровенно говоря, он всё время был не на своём месте, и ранее принятое решение работать в полиции теперь казалось одним из самых глупых в жизни. Не стоило в детстве смотреть столько детективных сериалов, потому что в реальности всё иначе. Куча бумажной работы и постоянные головоломки всего лишь двух видов: либо очень тупые, либо практически нерешаемые. А ещё ответственность за подопечных при серьезном риске нарваться на убийц, маньяков или психопатов. Юнги до сих пор не понимал, почему его назначили в отделении главным, ведь у него нет никаких особых талантов, разве что может заставить работать окружающих. А ещё наверняка его инертное поведение начальство приняло за кротость и покорность. — Ни личной жизни, ни личного времени. Его и раньше было немного, а с этим проклятым маньяком я и вовсе сойду с ума, — растерев лицо ладонями, Юнги снова уставился в монитор. Все присутствующие активно работали, но часть ушла «в поле», опрашивать свидетелей. Детектив тоже хотел побыть на свежем воздухе, но на нём висел незаконченный отчет, и нужно ещё обработать собранные данные. Работать не хотелось, а умные мысли в голове отсутствовали. «Хочу увидеть его», — решил он и быстро, пока никто не просёк, сбежал из кабинета. Даже сигареты на столе чуть не забыл, что было совсем не свойственно его натуре. По дороге пришлось заехать на заправку, где он заправился под пробку и проверил масло. Покинув офис, он растерялся, решение то принято, но какое-то неадекватное и спонтанное. Теперь Юнги не знал, куда девать себя. Ехать обратно не хотелось, а ошиваться под домом бывшей звезды тоже не самая гениальная идея. Но хотелось. Упрямое сознание твердило, что там можно наткнуться на некую разгадку. Или добавить в копилку нерешенных вопросов еще парочку загадок… Выбрав из двух зол меньшее, детектив приехал на улицу, где жил Пак, проехался немного, изучая местность, и тормознул около небольшого живописного парка. Он выглядел совсем пустынно, возможно, люди боялись попасться маньяку, который любил оставлять своих жертв в таких местах, а может, тому виной неважная погода — снегопад сменился холодным дождиком. Мелким таким, больше смахивающим на обильный туман, но противным-противным. Юнги на него плевать, он любит дождь. Любой. И любит безлюдные места, где можно «послушать» тишину и подумать о насущных проблемах. Или даже не думать совсем ни о чем, позволяя небесной воде смывать и уносить прочь плохие мысли. Он даже наивно надеется, что сможет встретить Ночного Охотника, вдруг ему приспичит обследовать новое место преступления, или он надумает уволочь новую жертву? Тут-то Юнги его схватит и, наконец, избавится от дамоклова меча, что довлеет над ним. — Мечты, мечты, — бормочет он, присаживаясь на единственную в парке мокрую лавочку. Черное пальто вмиг покрывается росой, а челка отсыревает и слипается сосульками, лезет в глаза. Юнги трясет головой и сует руку в карман, достает одну сигарету, чиркает зажигалкой. Она блестит тусклой искрой, но огня не дает. — Блять. Ну что за невезение! Он растерянно оглядывается в поисках прохожих, но кто здесь может быть в такую погоду? Или всё же может? Юнги, как и неожиданный прохожий, удивительно похожи на двух мокрых ворон, черных и сутулых, с блестящими внимательными глазами, но совершенно ничего не выражающими лицами. Они смотрят друг на друга молча, а Юнги понимает, что дыхание перехватило, невидимыми тисками сжало горло, а слова застряли в глотке. Встреча с Чимином в парке такая неожиданная, такая внезапная, в такой неподходящий момент, когда он не готов к этому, не подготовил нужных слов и правильное выражение лица, когда в душе и в мыслях жуткий беспорядок. Сердце пропускает удары, а во рту пересыхает, он совсем не ожидал такой реакции от себя и сам не понимает, почему с ним это творится. — Курить вредно, — безэмоционально говорит Чимин и на его лице проступает едва сдерживаемая эмоция, очевидная досада на внезапную помеху — в округе больше нет лавочек. И звучит его слова как намек, как попытка смахнуть Юнги с этой лавочки и освободить себе место. — А пить противно, — в тон ему отвечает детектив, хрипло и тихо, едва совладав с собой. Он слышит недовольство в голосе парня, чувствует себя виноватым, что причинил ему неудобство, но не может заставить себя встать и уйти. Пытается всё обернуть в неуклюжую шутку: — Но это ведь всё равно не мешает нам бухать и курить? — И то правда. Гость достает из кармана джинсов дорогую инкрустированную зажигалку, Юнги машинально тянется за ней, глядя на вычурные кольца на пальцах парня, но тот не отдает в руки, а кладет рядом с ним на лавочке. «Странный», — мелькает мысль, пока он подкуривает сигарету. — Не ожидал тут увидеть кого-то в такую погоду, — говорит парень, и Юнги вздрагивает от звука его голоса, сбивается с мысли, которую почти оформил. Он слышал этот голос раньше, на видео, но тогда он звучал иначе. Теперь это похоже на… Так может звучать надтреснутый хрусталь. Звон ещё есть, но чувствуется, что вещь уже сломана, нет той светлой чистоты, проступает фальшь… Поежившись от такой ассоциации, Юнги отвечает, лишь бы не затягивать паузу: — Я тоже. Видимо, мы оба любим дождь и безлюдные места. Парень присаживается на лавочку, отодвинувшись на самый её край, закидывает ногу на ногу и запрокидывает голову к небу, чтобы холодные капли дождя попадали и стекали по лицу за шиворот. Закрыв глаза, замолкает. Юнги тоже молчит и завороженно смотрит на его бледный профиль, на стекающие по лицу капли, так сильно напоминающие слезы, на длинную шею с быстро бьющейся жилкой, на расстегнутый ворот такого же черного, как и у него, пальто. Неизвестно, сколько прошло времени, детектив лишь помнит, что продрог до костей, а парень просто встал и, ничего не сказав, ушёл, оставив его в растерянных чувствах.