Вещи не всегда такие, какими они кажутся. Первое впечатление обманчиво, лишь немногие видят то, что тщательно сокрыто. Римский поэт Федр
Юнги быстро, пока не произошло нечто непредвиденное, расплачивается с всё ещё перепуганной продавщицей, но, кажется, она теперь и сама понять не может, чего испугалась, лишь с недоверием поглядывает то на одного, то на другого. Но по взгляду видно, женщина страстно желает, чтобы неприятные покупатели поскорее покинули это место. Они оба выходят из магазина, и Юнги протягивает Чимину пакет с лекарствами, рука зависает в воздухе — тот не спешит принимать подарок. — Я верну деньги, — бурчит Чимин недовольно, выдержав напряженную паузу. — Ага. Но где уважительную приставку потерял, мелкий? И чего смотришь, бери! — детектив трясет пакетом у него перед носом. Но Чимин не двигается. Юнги вдруг припоминает, как парень подавал ему зажигалку, не в руки, а положил рядом. Как ловко увернулся от столкновения тогда, в офисе Намджуна. Наверняка всё это неспроста. Он вешает пакет на ручку двери и отходит на пару шагов назад, вытягивает сигарету, подкуривает. Выпустив облако дыма, сквозь него наблюдает за парнем. Тот уже роется в пакете, достает таблетки из упаковки и, не запивая, разжевывает сразу две, даже не поморщившись от горечи, а потом хватается за перила и начинает осторожно спускаться. Но, видимо, у вселенной другие планы — на первой же ступеньке он цепляется одной ногой за другую и с резким вскриком летит вниз. Юнги так быстро не двигался ни разу в жизни. Он вообще всегда такой медлительный, размеренный и ленивый. Если у него падает со стола чашка, то он никогда не дернется за ней, а будет хладнокровно наблюдать, как летит она на пол, как расплескивается кофе и разлетаются осколки. Но сейчас выпавшая изо рта сигарета не успевает коснуться земли, как он уже держит парня в руках. Тот оказывается на удивление тяжелым, под пальцами отчетливо прощупываются крепкие мышцы, хотя по виду и не скажешь. А ещё он жутко напряженный, как взведенная пружина. Его глаза увеличиваются раза в два, не меньше, и на лице проступает новое выражение, такое, которого Юнги до сих пор не видел вживую. Зато он практически становится похож на того другого, старого Чимина. Через секунду всё меняется, у него из глаз едва искры не сыплются. Парень грубо отталкивает детектива, так сильно, что тот отлетает назад, еле удерживает равновесие и едва не заваливается на землю. — Не трогай меня! Он отскакивает в сторону и часто дышит, губы дрожат, а кожа, и до того бледная, становится цвета траурного полотна — теперь парень даже бледнее самого Юнги. Идея пойти в магазин больше не кажется ему хорошей. Лучше бы уж сдох от боли дома, зато не вляпался в это. — Никогда не трогай меня… Подняв руки, детектив растерянно улыбается и, боясь спугнуть, успокаивает короткими фразами: — Все нормально. Успокойся. Не трогаю. Я просто хотел помочь. Мог бы и спасибо сказать. — Я очень невоспитанный, — шипит зло парень, поднимает пакет с лекарствами, отмечая, что боль в спине почти исчезла. Осталось лишь ноющее наболевшее эхо. Лекарство не могло подействовать так быстро, значит, во время падения то, что в спине ущемилось, встало на место. Отлично. Теперь бежать отсюда, от греха подальше. И подальше от этого странного типа. Чимину очень не нравятся подобные совпадения. Две встречи — совпадение. Три — закономерность. Он делает шаг, чувствуя тупую боль в ноге, в районе щиколотки. Видимо, подвернул, падая. Хотя нога — это пустяки, по сравнению с прошлой проблемой, он справится и даже сможет удержать невозмутимое выражение лица. — Эй, ты куда? — Слушай, ты что, из этих? — резко оборачивается Чимин, панически отмечая, что незнакомец следует за ним. — Из каких, этих? — не въезжает детектив. — Сталкер что ли? Или извращенец? Мы с тобой слишком часто пересекаемся. Ты мне не нравишься, не ходи за мной, иначе я дам тебе по роже. Юнги теряется, чувствуя себя оплеванным. И идиотом. Будучи реалистом и в некоторой степени даже пессимистом, он, конечно, понимал, что подобное поведение не может быть воспринято нормально. Он бы и сам заподозрил неладное, начни постоянно натыкаться на какого-то непонятного типа в повседневной жизни. Детектив даже придумал себе оправдание, что всё это лишь ради расследования, но если быть честным с самим собой, то причина крылась иная. И только что услышанное оскорбление больно резануло по сердцу, по самолюбию. Самооценка, и до того уже подточенная горьким ядом навалившихся в последнее время неудач, рухнула вниз со скоростью оборвавшегося перегруженного лифта. Вообще, ему никогда не нужно было лезть в карман за красным словцом, и переспорить его мог разве что говорливый и ехидный Намджун. Он мог поставить на место любого, а уж всякую мелкую пацанву щелкал как семечки. Но слова конкретно этого парня больно зацепили, он потерял дар речи и мог лишь стоять, хватая открытым ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Детектив сам толком не знал почему или боялся себе признаться. Не знал, на что надеялся, приходя сюда снова и следуя за парнем, он просто хотел его увидеть. И когда увидел Чимина с перекошенным от боли лицом, то чуть не бросился к нему как наседка к цыпленку. К счастью, здравый смысл победил, он просто проследил, куда направляется парень, а потом застал очень странную сцену в аптеке. Об этом он подумает позже, а сейчас… Да, это крайне неприятно. Не хотелось верить, что этот парень может быть таким. Но он был. Чимин, до этого молча наблюдая за детективом, не дождавшись ответа, прищурился и поджал губы, всем видом показывая свое презрение. — Ну чего ты привязался? Если нужны деньги, то продай мою зажигалку. Ты ведь все равно не собирался её возвращать и даже не догадываешься о её реальной стоимости. Она дорогая, коллекционная. Судя по твоему виду, тебе явно не по карману подобные вещи, а так подтянешь своё материальное положение, — слова били больно, хлестали плеткой, Юнги чувствовал себя всё хуже с каждым произнесенным звуком. — Просто отстань. Нам не по пути. Чимин развернулся и быстрым, хромающим шагом скрылся за поворотом. Детектив остался стоять на улице, с каждой проходящей минутой его сердце всё больше покрывалось холодным инеем. «…Нам не по пути». Собственно, а на что он рассчитывал? Чего он вообще добивался? Почему так больно? Что за подростковая рефлексия? — Кажется, я понял. Вот идиот… Неужели я… — запустив руки в волосы и потянув их до боли, детектив застонал. Ему не понравилось то, что только что пришло в голову. Это невозможно. Это бред. — Просто переутомление. Мне просто нужно отдохнуть, поймать чертового серийного убийцу и не потерять работу. А потом всё снова станет на свои места. «"… Нам не по пути". Чёрт».***
Дома было ужасно холодно. Чимин включил отопление на максимум, залез под одеяло с головой и зажмурился. Его трясло. Чем больше он пытался успокоиться, тем хуже ему становилось. Он решил, что это очередной приступ. Наверное, стоит принять успокоительное, но встать нет сил. Не стоило выходить из дома, не стоило нарушать установленные правила. Нет, не так. Нельзя нарушать правила, что бы ни случилось. Надо было дождаться Сокджина, он бы придумал, что делать. Он бы всё решил. И тогда бы тьма не проснулась, не выскользнула наружу, сломав ещё одну преграду и сделав его беззащитным. И тогда бы к нему не прикоснулся тот странный парень с задумчивым и чересчур внимательным взглядом. Да какой там прикоснулся. Он практически держал его в своих объятьях, прижимал к себе крепко, но осторожно, а его лицо было так близко, что дыхание их смешалось. И пахло от него… мятными сигаретами и чем-то таким приятно-знакомым, но, чем именно, Чимин не мог вспомнить. И, честно говоря, не хотел. Он хотел забыть недавний эпизод, но лицо незнакомца не выходило из головы. И цепкие пальцы, что отчетливо чувствовались на теле сквозь тонкую куртку. Кроме Сокджина его не касался никто уже почти два года. Но даже Джин избегал прикосновений, зная, что Чимина это выбивает из колеи, пугает, делает уязвимым и слабым. А теперь объявляется какой-то тип и делает, что хочет. И хрупкий мир Чимина рушится, теряется под обломками потерянного равновесия. Его трясет, реальность становится нечеткой, рассыпается миллионами осколков и тонет во тьме. Тьма осторожно проверяет сломанные барьеры, медленно расправляет крылья и свободно покидает свою темницу. Никто её больше не держит.***
— Хосок, с тобой все в порядке? Посмотрев на своего начальника, тот тяжело вздохнул, а потом растянул губы в притворной улыбке. Но даже веселый полосатый свитер с улыбчивым кроликом Банни и кислотно-зеленые кроссовки не могли скрыть его истинного состояния. — Что это значит? — поинтересовался Намджун и указал чашкой на диванчик. — Прошу, господин Чон, расскажите о ваших проблемах. — Значит, я в качестве пациента сегодня побуду? Ну, я не против. Особенно учитывая то, что это бесплатно. Поиграв бровями, парень, ловко перепрыгнув через спинку дивана, улегся, заложив руки за голову, и начал рассказывать трагичным тоном: — Господин психолог, у меня столько проблем… Даже не знаю, с чего начать. — Хочешь поговорить об этом? — шутливо подыграл Намджун, отпивая кофе. Если пациент хочет паясничать, то надо ему это позволить. Потом ему самому надоест, и он сам изложит истинную причину беспокойства, даже давить не надо. А зная Хосока, Намджун был уверен, что долго ждать не придется. — Вообще, если серьезно, — вдруг перестал ухмыляться парень, — последнее время у меня странное предчувствие чего-то нехорошего. — Впервые вижу тебя таким встревоженным. Что именно тебя беспокоит? — Кажется, — Хосок выдержал трагичную паузу, всё ещё пытаясь говорить шутливо, — меня кто-то преследует. Намджун поперхнулся, схватил со стола салфетку и вытер рот, потом брызги на столе. — Это что за новости? Как давно? — Ты чего переполошился, хён? Может, я ошибаюсь. — Ты охренел, что ли? Забыл, что в городе творится и чем мы сейчас занимаемся? Хосок по-детски надул губы и потянулся за печеньем, медленно похрустел им, пережёвывая, небрежно стряхнул крошки, что упали на грудь и тут же посмотрел на начальника. Тот, в свою очередь, смотрел на крошки на полу, уголки его губ едва заметно дернулись вниз. — В общем, впервые слежку я почувствовал той ночью, когда ходил за папкой с инфой на Чимина. Он рассказал психологу, как его напугали шаги, навязчивый взгляд в спину, но потом в переулке никого не оказалось. По крайней мере, из темноты на него монстры не кинулись. Потом он пару раз чувствовал тревогу, когда возвращался домой. Он студент и не может позволить себе каждый день кататься на такси, да и его финансовое положение не самое лучшее, а автобус, на котором он возвращается, останавливается в паре кварталов от дома. Там идти минут пять, но раз на раз не приходится, иногда дорога проходит спокойно, а иногда накатывает страх. — Сначала я подумал, — продолжал жаловаться парень, — что мне просто показалось. Ты же знаешь, какой я пугливый. Паранойя, все дела. Выскочи резко из-за угла — я и с визгом обделаюсь. Но… Я же не совсем дурак. Несколько раз точно слышал шаги за спиной, когда останавливался, то они исчезали, а оглядываясь, никого не обнаруживал, и на некоторое время шаги исчезали. В общем, хён, я очкую. Пожалуйста, просто скажи мне, что это было эхо! «Ещё бы, — огорченно подумал Намджун, — я бы тоже очковал. Особенно после тех красочных фото, что принес Шуга». — Эхо или нет, с сегодняшнего дня не ходи один. Нет денег на такси — ночуй на работе или у меня. Будем ездить вдвоем. — Ой, глупости. Я не могу так стеснять тебя. Попрошу брата встречать меня. — То есть ты хочешь, чтобы твой мелкий торчал на остановке один, ожидая тебя? Хосок отрицательно мотнул головой — он об этом не подумал. Брат у него хоть и спортсмен, довольно сильный и ловкий, но всё равно не Супермен. А ещё упёртый, пиздец просто. Там, где умный парень трезво оценит ситуацию и сбежит, этот говнюк упрется ослом и будет терпеть, пока ему отбивают почки. Очень некстати вспомнилась ситуация двухлетней давности, когда парня порезали на улице бандиты. Он возвращался из колледжа и забрел не в тот район. Увидел ребят бандитской наружности, те ему сказали нечто неприятное. Он правильно оценил свои возможности, но гордость не позволила промолчать. Ляпнул что-то в ответ. Потом та же гордость не позволила убежать, когда трое из бандюков прижали к стене, а потом, хорошенько отпинав, достали нож и резанули по лицу, а потом пырнули в бок. Истекая кровью, он добрался до людного места, где прохожие вызвали ему скорую. У него до сих пор остались шрамы, и если на теле один скрыт одеждой, то на лице уже не спрячешь, пусть он и едва заметный сейчас. Впрочем, парня он, кажется, совсем не беспокоит. — Ладно, хён, я понял. Никаких походов в одиночку. — Отнесись ко всему серьёзно, мы тут не в песочнице играем. Вообще постарайся нигде не оставаться один. Я, наверное, установлю парочку камер видеонаблюдения около офиса. А то мало ли…***
Хосок не любит нарушать обещания, просто день получился слишком насыщенным… Этот снэпбэк выглядел настолько потрясающе, а с двадцатипроцентной скидкой бороться и вовсе не было сил. Парень долго крутился перед зеркалом, примеряя его и так, и эдак, выискивая недостатки и вескую причину отказаться от покупки. Не нашел. Зато заметил заинтересованный взгляд молоденького и симпатичного продавца, который к тому же стоял в таком же снэпбэке, только другого цвета. Собственно именно из-за этого он и забыл обо всех предупреждениях. Выгребая всю наличку из карманов, даже мелкие купюры, Хосок стрельнул глазками в сторону продавца и невольно облизнул губы. Тот потупил взгляд, а затем нервно оглянулся на своего коллегу, который совсем не смотрел в их сторону и зеркально повторил жест, облизнувшись. Контакт был установлен. Они молча рассчитались, но на полученном чеке Хосок обнаружил номер телефона и короткую надпись: «Моя смена закончится в девять». Окрыленный новым перспективным знакомством Хосок ещё заскочил в универ, в библиотеку, а потом к знакомому, с которым занимался танцами, чтобы обсудить новый график. На персонального тренера денег у них не было, поэтому они занимались где придётся, впрочем, для них это не принципиально. Для тех, у кого танцы в крови, не нужен учитель, ты просто слушаешь музыку, а тело само подстраивается. Они даже участвовали несколько раз в уличных баттлах, однажды даже победили… День пролетел быстро и незаметно, выполнив все планы, Хосок вернулся к магазину и дождался своего нового знакомого. Тот сильно смущался — видимо, такие встречи для него в новинку, но опытный в этих делах Хосок, не напрягаясь, сделал времяпровождение незабываемым, не оказывая давления, но в то же время давая понять, что очень заинтересован в продолжении общения. Они здорово провели время и даже договорились о новой встрече. Свидание затянулось до полуночи, на улице давно стемнело. Пришло время возвращаться домой, и вот теперь очень некстати вспомнилось предупреждение Намджуна. Но денег осталось только на проезд на общественном транспорте. Даже на рамен не хватало, поэтому Хосок потер жалобно заурчавший живот и пошел на остановку, успев в последний момент заскочить в полупустой автобус. Доехав до нужного места, выскользнул на остановке и пугливо оглянулся. Никого. Только затихающий шум мотора от удаляющегося автобуса, но скоро стих и он. Поправив новенький снэпбэк и натянув сверху капюшон, чтобы хоть немного закрыть лицо от не прекращающего моросить холодного дождика, парень застегнул куртку под горло, засунул руки в карманы и, ссутулившись, торопливым шагом направился домой. «Всего ничего идти. Что случится за пару минут?» Но почти сразу услышал за спиной шаги, и по коже пробежался холодок неприятных предчувствий. «Эхо? Чертов дождь», — попытался он успокоить себя. Днем, на заполненных шумом и людьми улочках, все посторонние звуки прятались, а вот так, ночью, когда никого не было, появлялись новые шорохи и подозрительные нотки в музыке улиц. Сейчас же шаги явно приближались, в этот раз преследователь даже не скрывался, а настойчиво следовал за ним по пятам. Ускорившись, Хосок свернул за угол и, не выдержав, припустил бегом. Сердце бешено колотилось, проламывая грудь, в горле образовался спазм, а в легкие впивались тысячи игл, мешающие дышать. От страха парень свернул раньше положенного времени, удлиняя этим свой путь как минимум втрое, оказался не там, где планировал. Ошибка дорого стоила, нахлынувший ужас едва не заставил его заорать, он ускорился ещё, хотя, казалось, быстрее уже некуда. Свист ветра в ушах и безумный, неконтролируемый бег подхлестывали безумие. Чем быстрее он бежал, тем страшнее становилось. Резкий поворот в очередную подворотню, тошнотворная вонь неубранных отходов, прыжок через мусорный бак и гулкий удар рукой о стену, но парень даже не почувствовал боли. Зацепив ногой пакет с мусором, он споткнулся, во все стороны полетели бутылки и прочий стеклянный мусор, создавая невероятную какофонию жутких звуков, неподалеку залаяла собака, визгливо, надрывисто. Хосок уже не осознавал, что творит. Досконально знакомые улочки превратились в запутанный лабиринт, а дорога домой, занимавшая всего несколько минут, вдруг затянулась, казалось, на часы, и нет ей ни конца, ни края. Он вывалился из переулка как раз напротив своего дома, лицо заливал пот, а перед глазами мелькали разноцветные круги. Сделал ещё шаг навстречу родному порогу, как внезапно едва не врезался в возникший перед ним темный силуэт. Хосок вздрогнул, подавился дыханием, от страха боясь поднять глаза и посмотреть правде в лицо. «Мне конец», — подумал он, отчаянно пытаясь не сорваться на визг. В памяти всплыли кошмарные фотографии жертв серийного убийцы: содранная кожа, голые мышцы и жуткие, застывшие глаза. Он открыл рот, но не произнес ни звука, язык онемел, горло, словно клещами, перехватили цепкие пальцы страха. Оно, наверное, к лучшему, потому что хотелось сохранить лицо перед смертью, не выглядеть жалким, чтобы потом убийца со смехом не вспоминал свою трусливую жертву…