Нежнее одуванчика

Сбавляю скорость, сворачивая на обочину возле остановки. — Тэхен, прости, но… — Я с вами поеду, — уверенно заявляет парень и, прежде чем я успеваю возразить, добавляет, глядя мне под ноги: — не стоит на таких каблуках таскать коробки, Хеджин-ши. Несколько секунд обдумываю его щедрое предложение: а что если мне действительно придется самой заносить коробки в подсобку? Декор понадобится только на следующей неделе, а курьер вряд ли согласится помочь. Черт, приспичило же ему привезти заказ так рано! — А как же твои занятия? — колеблюсь. — Пропустишь — по голове потом не погладят. — Я напишу старосте, чтобы прикрыла меня на первой лекции, — Тэхен победно улыбается и достает из кармана кожанки мобильник. Он смотрит в телефон, быстро печатая, а я смотрю на него: пытливо, изучающе. Хочу понять, что в нем такого особенного. Почему он стал моим катализатором. И почему именно сейчас кончики пальцев покалывает от безудержного желания взять карандаш и рисовать, рисовать, рисовать… — Все улажено, — он резко поворачивается, и я растеряно моргаю. — Можем ехать! Не удивляюсь причудливой улыбке одуванчика, как и тому, что она передается воздушно-капельным путем. — Эх ты, прогульщик… — мотнув головой, завожу мотор. На следующем перекрестке сворачиваю в противоположную от университета Ханянг сторону, с опаской поглядывая на Тэхена. Вообще-то, у меня могли быть дела в той части города! — мысленно аплодирую внезапно озарившему меня гениальному оправданию, если оно вдруг понадобится. Но парень, кажется, не особо следит за дорогой, и я расслабляюсь: пронесло. Когда мы подъезжаем к галерее, утреннюю морось сменяет противно накрапывающий дождь. Заглушив мотор, машинально поднимаю воротник пиджака и беру портфель. — Ну что, идем? — вопросительно посмотрев на Тэхена, выхожу на улицу, морщась от непогоды. Завидев меня, подходящую к запертым дверям галереи, стоящий рядом с грузовой машиной курьер бросает сигарету, спеша ко мне. — Вы — Ли Хеджин? — мужчина смотрит на меня, с трудом скрывая недовольство, и я отвечаю тем же, потому что нечего приезжать раньше оговоренного. Пока я ставлю подпись на документах, два живеньких паренька, как муравьи, снуют туда-обратно, складывая у входа в помещение средних размеров коробки. Даже не успеваю толком возмутиться, как дверь грузовика громко захлопывается и машина срывается с места. Сервис, мать его. — А я что говорил? — слышу позади себя спокойный, слегка поучительный голос, а когда оборачиваюсь — Тэхен уже держит в руках коробку. — Носили бы сейчас эти тяжести, а так я… — Да, да, ты мой спаситель, Тэхен-а, — быстро соглашаюсь, чтобы он замолчал поскорее. — И что бы я без тебя делала!? Театрально развожу руками, показывая всю масштабность свалившейся на меня проблемы, и он, кажется, принимает мои слова за чистую монету: смущенно улыбается и смотрит куда-то в сторону. Мысленно закатываю глаза от его простодушности и, выключив сигнализацию, ввожу пароль от входной двери. — Ва-ау! — выражает скромную эмоцию Тэхен, следуя за мной по светлому, просторному залу галереи. — Здесь очень красиво! — Спасибо, — вежливо отвечаю. Приятно, что оценил. — Вы художница, Хеджин-ши? Резко останавливаюсь возле подсобки. Но прежде чем ответить, кусаю щеку изнутри, чтобы не дрогнул голос. — Я директор галереи, — нотка недовольства все же проскальзывает — не люблю этот вопрос. Но злости на вполне логичный интерес одуванчика не чувствую совершенно. — Пожалуйста, сложи все коробки в том углу, — взглядом указываю на свободное место на полу подсобки, — а я быстро схожу нам за кофе, хорошо? Достаю из портфеля кошелек и оставляю Тэхена за старшего. — Но вы промокнете, Хеджин-ши, — он догоняет меня на выходе и ловит за рукав пиджака. Смотрит прямо в глаза с нескрываемой заботой, и я снова не знаю, как на это реагировать. Аккуратно одергиваю руку, чувствуя непонятное волнение в груди. — Не сахарная, не растаю, — неловко пожимаю плечами и прикрываю голову ладонью, чтобы поспешить в кофейню через дорогу. В небольшом помещении собралась уже приличная очередь из желающих взбодриться и согреться, и мне кажется, что проходит целая вечность, прежде чем в моих руках оказывается подставка с двумя стаканами вкусно пахнущего какао. Почему-то в последний момент я решила, что этот сладкий, уютный напиток понравится Тэхену больше, чем будничный, горький американо. Пробравшись сквозь сонную толпу, выхожу на улицу, и… довольная улыбка моментально сползает с лица: за каких-то десять минут из противно моросящего, дождь превратился в настоящий ливень. Черт. Зачем-то смотрю вверх, словно жду падающего с неба зонта, и практически ныряю под пелену дождя, как на плечо мне ложится чья-то широкая ладонь, придерживая. И мне на лицо успевает упасть несколько крупных холодных капель прежде, чем над головой появляется укрытие в виде чужой кожаной куртки. — Успел, — шумно дышит Тэхен, прижимаясь ближе. Растеряно смотрю на него, не моргая: а одуванчик промок, пока добежал до кофейни. Глупый, как он в таком виде на лекции пойдет? — Ты ведь любишь какао? — мне кажется, что пауза длится непозволительно долго, и я выдаю первое, что приходит на ум. — Очень, — он обезоруживающе улыбается, облизывая мокрые от дождя губы. Угадала! — мысленно радуюсь, и крепче сжимаю подставку пальцами, чтобы вдруг не коснуться ими красивого лица напротив.