Квест: офис

Больше, чем ей хотелось разбить телефон об его голову — хотелось просто выбежать отсюда к чёртовой матери и никогда больше не возвращаться. Шум напора из ванной, недорезанный салат, не открытое вино — всё одним мигом отошло на второй план, не давая её голове мыслить о чём-либо вразумительно. Ноги повели сами в спальню, где Садри на автомате достала большую дорожную сумку и быстро, не задумываясь скинула в неё взмахом руки всё, что находилось на трельяже. Хаотично, неосторожно, без разбора. Туда же полетели и несколько кофт прямо с полки из шкафа, следом — несколько пар джинс и нижнее бельё. Когда весь этот ком завершали новые балетки, мирно отдыхающие в пакетике, девушка услышала открывающуюся в ванной дверь. После — медленные шаги босыми ногами по паркету, даже слышала, как Артём окликнул её, когда, судя по всему, не нашёл на кухне. — Что ты делаешь? Очевидно, спальня оказалась вторым местом поиска, где и остановился Шатохин в полном недоумении. С раскрытыми глазами, оттопыренной челюстью и в одном полотенце, которое ещё чуть-чуть, и спадёт с его бёдер. — Садри? — Не трогай, — чётко, стойко, выставляя перед собой руки, стоит шатену сделать лишь шаг. — Что всё это значит? — не останавливается, ещё два шага, глаза бегают от блондинки к собранной сумке, что возле её ног. — Я сказала — не приближайся, — только сейчас, когда она с трудом цедит каждое слово, он замечает неподдельную дрожь в её голосе, а после — то, с какой интонацией она глотает последнее слово, приближая истерию ещё на шаг. Но все вопросы отпадают сами собой, когда Садри достаёт из кармана его телефон. — Это твой проект? — вкладывая в голос всю ненависть, что разрушает изнутри с каждой минутой, она швыряет мобильник прямо в Артёма, когда тот чуть не роняет его, едва ли успевая поймать. — Тайное дело, про которое никто не должен знать, — губы кривит, кривляя ту самую интонацию, которой он ей лапшу на уши вешал, — особенно я! — прирыкивает даже, упираясь в него глазами. — Счастливо оставаться. Не думает задерживаться ни минутой больше, даже не ждёт того момента, когда парни обычно говорят "Я всё объясню", лишь молча хватает сумку, уверенно шагая прочь от этого места. — Садри... — где-то у двери Артём слегка хватает за руку, но надежда как-либо объясниться сразу пропадает, когда после его прикосновения блондинка резко разворачивается, замахиваясь и что есть сил вручая ему звонкую пощёчину. — Не смей, — указательный палец направлен неизменно на него, — никогда больше. Щека пылает, парень раздражённо потирает ладонью поражённое место, но стоически держит себя в руках и лишь вибрирует всеми лицевыми мышцами, пока глаза провожают удаляющийся силуэт блондинки. Объяснять что-либо нет смысла. Под громкий хлопок входной дверью он остаётся в полной тишине, один на один со входящим сообщением, что так и светится на заблокированном экране непрочитанным. *** — Козёл... — героически тащив за собой сумку далеко не лёгкого веса, девушка медленно топала по ночным улицам, — урод моральный... — разговор самой с собой сейчас был единственным, что удерживало её от слёз. Ведь помогал только монолог, где она стойко доказывала самой себе, что позволить себе плакать из-за мудака — это выше её сил. Только не из-за него. И только не посреди улицы с чемоданом в руках, когда перед ней стоит проблема посерьёзнее: куда идти? Где, чёрт возьми, поселиться в такое время? Район гостиницами не блещет, да и такое время сейчас, что места, особо по карману не бьющие — заняты, да и она не зарабатывает столько, чтобы отслюнявливать из кармана такие деньги за проживание. Её квартира на окраине этого города занята квартирантами, причём занята надолго. Остаётся одно: искать новое съёмное жильё. Ну а до этого остаётся понять, что делать сейчас и где остановиться. Будь этот Артём трижды неладен... И сбрасывая сумку на Землю, она обречённо вздыхает, опуская взгляд на тяжёлую ношу и вытирая со лба проступивший пот. Будучи на остановке, Садри неспешно заползает в первый подошедший автобус, спустя пару остановок замечая в его окне вполне себе знакомое здание. Её офис, если быть точней. И на ум не приходит ничего лучше, кроме как заночевать в собственном кабинете. По крайней мере, это куда лучше, чем делить одну кровать с придурком, который ночью клянётся в любви, а днём трахает другую бабу. От всех этих мыслей порядком подташнивать начинает, блондинка даже морщится, едва язык не высовывая, стоит вспомнить все его отъезды в стиле: "Я по делам, дорогая. Скоро буду, встреча с клиентом, бла-бла-бла, я пиздабол". — Фу, — чертыхается себе под нос, головой трясёт, а сама ещё быстрей к офису топает, уже встречая на себе взгляд изумлённого пожилого охранника. И снова чертыхается, причём не единожды, когда объясняется с мужчиной и тараторит причину её позднего здесь появления. Пожилой сотрудник любезно пропускает, провожая девушку сочувственным взглядом и добрым словом о том, что молодая ещё, всё хорошо будет, найдёт своего принца. — Принца, как же... — головой качает, заходя в лифт и зажимая кнопку пятого этажа, — в нашем веке принцы встречаются с принцами... Вторая же мысль, которая мелькает — это если бы в лифте с ней ехал Миронов и слышал это высказывание, то по-любому бы как-нибудь выразился в схожей манере... Двери лифта открываются, и Садри продолжает обречённо тащить сумку к своему кабинету, наконец скидывая её на пол и устало заваливаясь в своё кресло. Ноги гудят, душа требует кофе, а вот тело обмякает прямо за столом, вступая с мозгом в незапланированный сговор и отправляя свою уставшую хозяйку в сон. Пускай и в таком положении, но это именно то, в чём нуждается распухшая голова. *** — Ты когда прийти успела? — первое, что начинает её день: голос Миронова. И Садри испуганно поднимает голову, чуть ли не подскакивая с места, но всё также оставаясь на стуле и таращась на заглянувшего к ней одним полу-проснувшимся глазом. — А... Понятно, — констатирует блондин, когда замечает отпечатавшийся на её щеке отчёт, с которым она, судя по всему, и провела эту ночь. — Какие-то проблемы? — он всё же услужливо интересуется, поправляя несуществующий галстук и пытаясь сделать лицо как можно серьёзней. — Да, — Садри смотрит на часы на правой руке, после чего сразу же переводит взгляд на Глеба. — Ты будешь моим начальником только через девять минут, так что пока будь добр, — она сладко потягивается, снова уталкивая голову на, очевидно, весьма удобном отчёте, — скройся с глаз. — Понял, — губы поджимаются в кривой дуге, рука послушно закрывает дверь, а сам Миронов направляется подальше от её кабинета, примерно на половине пути допуская до своего не совсем проснувшегося мозга информацию о том, что только что произошло. Ему доводилось всякое, но быть посланным своим сотрудником — впервые. — С утречком! — навстречу блондину дефилирует прибывший на работу Морт, останавливаясь посреди зала. — Не в курсе, с кем я вчера бухал? — но замечая на себе не просто неодобрительный, а рассерженный взгляд Миронова, Слава быстро испаряется, скрываясь в пучине офисного этажа. — Понял. Не с тобой. Примирительно руки выставляет, теряясь в лабиринте кабинетов и заглядывая в тот самый, где в очередной раз оставляет желать лучшего невыспавшейся душе. — Ты дрыхла тут что ли? — по-хозяйски заходит, без стука даже, усаживаясь на стул и не стирая с лица привычной улыбки. Встречает в ответ короткое и недовольное "Ага" и улыбается ещё шире. — Во прикол. — Только вот колкий взгляд в ответ заставляет почему-то вмиг стереть с лица всё утреннее веселье. — Не прикол. — Он быстро исправляется, опуская взгляд на огромную, заполненную до отвала сумку, разместившуюся подле стола. — Ну и что произошло? — взглядом тычет на мини-чемодан, своей развалившейся позой явно давая понять, что без ответов не уйдёт. — Я вдруг поняла, что тут жить бесплатно, — отшучивается, закатывая глаза и отдалённо понимая, что чем-то начинает напоминать себе главного босса этого этажа. — Мы поругались, — ибо первый ответ свалившегося на её голову собеседника явно не устроил бы. — Вот настолько серьёзно? — снова взгляд на чемодан, а весёлый настрой с физиономии будто ветром сдуло. — Вот настолько серьёзно, — вторит, но без вопросительной интонации, кивая головой в довесок. — Но ты ведь не можешь жить в офисе! — Михайлов вздымает брови, даже не замечая, как прикрикивает. — Можешь ко мне пока переехать! — "Очень светлая мысль, спасибо". — Правда, у меня одна комната, — и любовь к разговору с самим собой, — и одна кровать, — "и одна кухня, смею предположить", — и один унитаз, если тебе интересно. — Он наконец прекращает этот монолог, поднимая голову и замечая на лице Садри лёгкую улыбку. — И я один, — не понятно, к чему это уточнение, — так что баб буду иногда таскать домой, — теперь понятно. — Но я тихонечко, клянусь! Руку поднимает и два пальца показывает, заставляя блондинку улыбнуться ещё шире, пока сам не улыбается. — В общем, знай — я к твоим услугам, если надумаешь, — шатен улыбается, дожидается кивка коллеги и покидает её кабинет, оставляя один на один с бумагами и, возможно, с гнетущими мыслями о том, что дальше? Как дальше? Куда дальше...? Всего час с начала рабочего дня, но только сейчас блондинка решается выплыть из своего логова к кофейному автомату. И даже не удивляется, когда на пути встречается тот, кого глаза хотят видеть меньше всего. — Давай поговорим, — просит тихо, не привлекая внимания, не давая ей прохода и настоятельно требуя диалога. — О чём? — она даже останавливается, головой качает, но старается смотреть в его лицо пустыми, не отражающими никаких чувств глазами. Только бы не выдать боль, — о том, как ты трахал другую? — Садри... — Или о том, в какой позе ты её трахал? — Садри, пожалуйста... — А может о том, как ты умудрился кончить в неё, на секунду так забывая о том, что живёшь с девушкой!? — минутное затишье, только сейчас Садрия понимает, что её слышал практически весь этаж. Артём тупит взгляд, Морти с Мироновым замирают возле его же кабинета, а женская половина уже бросает осуждающие взгляды в сторону Шатохина, о чём-то между собой перешёптываясь. — Знаешь, что? — даже после этого она не успокаивается. — Пошёл ты, — гневный рык, Садри скалится так, словно он никогда ей близок и не был. — Сам выбирай — куда. Огибает, топая по коридору и наконец покидая этаж. — Всё настолько плохо? — комментирует Миронов, будучи наблюдая за этой сценой с первых рядов. — Ага, — подхватывает Морт, стараясь так явно не глазеть на утратившего всякую веру Артёма. — Это потому что она меня хочет, — своим борзым тоном комментирует, вальяжно голову задирая. — С утра чуть глазами меня не оттрахала. — Долбоёб... — Мироновская усмешка ждать себя не заставляет, и блондин скрывается за дверью кабинета довольно быстро, пока Слава успевает шагать за ним, повторяя назойливое "Да отвечаю тебе, взглядом чуть не сожрала!". Но за пределами офисных дверей никто и не знал, что гордо цокающая каблучками особа сейчас еле добежала до туалета, где смогла сбросить с себя маску сильной личности, распластавшись по подоконнику и заходясь слезами. Каждый... Каждый Божий день она теперь должна будет видеть здесь его лицо, напоминающее ей об измене. О наглом вранье, которым её кормил самый близкий в новом городе человек. И не просто близкий, а тот, который умудрился пропихнуть её на эту работу, зная, что этажом ниже работает та, которой он не стесняется присовывать, имея под боком девушку. И от этих мыслей противней ещё больше, ибо с каждым воспоминанием о его мудаковатости слёзы подкатывают с новым напором, не давая шанса остановиться и привести себя уже наконец в порядок. Но выбора нет. Садри всё же берёт себя в руки, стоя напротив зеркала и смывая разводы от туши, восстанавливая дыхание. С силами собирается, закрывая глаза и считая до пяти. Выдыхает после. И топает на рабочее место, надеясь прошмыгнуть к своему кабинету и остаться незамеченной. И ей это удаётся. По крайней мере до того момента, как наступает обеденное время. А вместе с тем и очередное присутствие вышестоящего, не дающего уже и попускать сопли в собственном кабинете. — Обедать не пойдёшь? — заглянувший Миронов на удивление спокойный, даже шуточек своих не травит. Слышал всё небось. — Готов поспорить с вечера вчерашнего не ела. И девушка головой мотает, утыкаясь глазами в бумажки на столе и всем видом давая понять, что ей сейчас совсем не до еды. — А у меня трёхкомнатная, — как бы невзначай произносит после минуты молчания, привлекая внимание юной особы и заставляя ту медленно, но всё же поднять голову. — Одну из них сдать могу, — а вот теперь откашливается, забрасывая удочку и удаляясь так быстро, словно ответ на своё предложение даже не рассматривает. Точнее, будто на его предложение положительного ответа и не существует. Дверь закрывает, удаляется быстро, оставляя девушку в негодовании осмысливать свои слова. Которые, она надеется, испарятся сразу, стоит ей поискать помощи среди сотрудниц. Девиц, которые не живут семейной жизнью, разделяя своё вечернее одиночество с бутылкой вина. И каково настигает удивление, когда абсолютно каждая находит причину, дабы не впускать в своё пространство новенькую, отчаянно нуждающуюся сейчас в помощи. — Извини, ко мне мама с Сибири через пару дней приезжает, — последняя надежда Садри невинно пожимает плечами и деликатно отказывает в помощи, ссылаясь на очевидный мешающий фактор. Естественно, проверить это нельзя никак, да и руки невольно опускаются, когда девушка понимает, что никто ей по сути ничем не обязан. Единственное, что остаётся — это вернуться в свой кабинет и лопатить компьютер до тех пор, пока не подвернётся нормальное предложение. А с нормальными предложениями в этом городе, к сожалению, беда. Как и с честными риэлторами. Тяжкий вздох, Садри медленно моргает, поднимая усталые глазки на настенные часы. Без пяти пять. Она неохотно собирает в маленькую сумочку телефон и кошелёк, для видимости покидая офис вместе с остальными. Хотя, если так пойдёт и дальше, то вскоре скрывать уже будет нечего. Останется только для пущего смеха попросить её коллег скинуться ей на матрас, ибо стол уж слишком твёрдый и непригодный для сна. В собравшем много народу лифте она полностью абстрагируется, игнорируя гомон и уставившись в стенку опустошённым взглядом. Желание вернуться сюда и забыться в абсолютной пустоте ох как не велико, но другого выбора нет. Двери лифта открываются, блондинка покидает его последней, выходя на улицу и проходя буквально пару метров. Но это оказывается достаточным, когда она замирает на месте, наблюдая невдалеке картину, развернувшуюся при повороте на автостоянку. Артём... Буквально день назад вызывающий желание обнять и повиснуть на его шее, теперь такой противный глазу стоит практически в нескольких метрах, напротив той самой шатенки, которая, судя по всему, и стала яблоком раздора. Она что-то говорит, яро жестикулирует и практически истерит в голос, что-то ему доказывая и тыкая в лицо какой-то бумажкой. Лёгкая усмешка на лице, как явный признак того, что эта картина не вызывает ничего, кроме отвращения. Но ровно до тех пор, пока Шатохин не разворачивается, тут же меняясь в лице, как только видит вросшую в землю Адри. Да и топающий мимо Миронов разбавляет ситуацию, сам того не понимая, когда вскипевший от яростного желания вдарить по самому больному мозг вдруг заставляет блондинку воспрянуть духом, окликивая Глеба, пока тот не дошёл до своего авто. — Твоё предложение всё ещё в силе? — она говорит это так непосредственно, словно на этой площади только они двое. — Которое? — Миронов бровь изгибает, трижды успевая забыть, кому и что сегодня предлагал. — Ну... комната, — она кокетливо напоминает, умудряясь задеть краем глаза вытянутое в изумлении лицо Шатохина. — А. Это... — Глеб лоб только чешет, выдерживая паузу не больше трёх секунд. — В силе, наверное. А вот "наверное" или "точно" уже решает Садри, которая тянет в артистичной улыбке "Спасибо", поправляя на плече сумку и топая вслед за блондином. Чувствует, как её спину прожигает пара некогда родных глаз, и без всяческих угрызений совести, понятие которой Артёму, по её мнению, не знакомо, садится в серый Скайлайн, не в силах с собой совладать и мелькая взглядом на стоящую неподалёку пару. — Мы едем или нет? — она обращается у застывшего возле машины Миронова, пока тот пытается соображать, но в конце концов всё же садится за руль, не подавая никаких признаков на скорый сарказм. Тем лучше. Хотя бы день без его колких шуточек. И плюс несколько дней вместе с ним, о чём до блондинки доходит, стоит ей осознать принятое спонтанно решение на пути к его дому. А возможно и несколько недель. Но параноидальный мыслительный канал перебивает лишь одна волна, которая гласит: а что может такого случиться? Желание в открытую насолить хоть и побеждает, заставляя пускай и на минуту, но испытать триумф где-то глубоко внутри, мысленно хлопая в ладоши и упиваясь тем взглядом, что был брошен напоследок, но что такого в невинном сожительстве с человеком, с которым по сути то не связывает ничего, кроме работы? Ведь так?