Italian holiday

В зале уже во всю шли дискуссии: стоило Тсуне открыть дверь, как голоса Колонелло и Емицу, которые можно было отчётливо слышать ещё на подступах к залу, притихли. Савада замялся, стягивая рукав как можно ниже – запястье до сих пор противно ныло. "Останется синяк…" – грустно рассуждал журналист, извиняясь за своё опоздание и присаживаясь на диван, неподалёку от Колонелло. В целом зал, в котором Тсуна был ещё утром, не сильно изменился: в центре лишь появился узкий стол. На нём стояли несколько бутылок вина и закуски. Одну из бутылок Тсуна обнаружил у кресла, в котором расположился Реборн. Детектив, сидя в нём нога на ногу, то и дело отпивал из бокала, не сводя тёмных глаз с Савады с момента его прихода. Даже сейчас, когда парень уже присел и взял со стола нанизанный на шпажку сыр, Реборн продолжал сверлить его взглядом. От такого пристального внимания Саваде становилось не по себе. Словно мужчина сканировал его, чувствуя что-то неладное. Непроизвольно Тсуна потянулся к руке – синяк на запястье уже наливался цветом. Взяв бутылку и наполнив бокал наполовину, Реборн проговорил: - Отлично. Можем начинать: здесь собрались все, в ком я уверен. - Что ж, мой кредит доверия ещё не исчерпан? – рассмеялся Емицу. Но Реборн, не поворачиваясь к нему, отвечал: - Дело не в доверии. Просто у вас на момент убийства есть алиби. В противном же случае сейчас бы нас здесь сидело только трое. - Алиби? – переспросил Тсуна, ничего об этом не зная. Савада старший кивнул, поясняя слова Реборна: - Да. На момент убийства я находился на переговорах с Червелло. Они требовали поставку немедленно, чего обеспечить мы не могли: Джаннини не успевал исправить неполадки к назначенному сроку. Поэтому мне пришлось договариваться о перенесении сроков сделки, но затем раздался звонок и эта новость… – Емицу стих, решая опустить дальнейшие подробности. О них и так все знали: иначе ни Реборна, ни Савады с Колонелло здесь бы не было. - Получается, – начал анализировать прозвучавшее журналист, протягиваясь к вину. Взгляд детектива бросал в дрожь – Тсуна спешил согреться. – Что Червелло мы уже списываем со счетов? - Возможно, – голос детектива прозвучал неожиданно хрипло – Савада чувствовал, как на щеках появлялся румянец. – Им невыгодно избавляться от Тимотео. По крайней мере, до расторжения договора. - Тогда кто же остаётся? - Как только Джаннини предоставит список, я назову имя убийцы, – сделал громкое заявление Реборн, вызвав очевидную реакцию: Колонелло, присвистнув, ударил ладонью по коленке, Емицу, подавившись, еле откашлялся, а Савада, в свойственной ему манере, лишь раскрыл рот, таращась на детектива в ответ. Реборн усмехнулся – именно этого он и добивался. - А не слишком ли это самоуверенно? – не веря в силу детективных способностей как в нечто невероятное, спросил патологоанатом. Реборн, запрокидывая голову и тем самым осушая очередной бокал, отвечал: - Нет. Если только Джаннини не предоставит его раньше отчёта Верде. - Вы уже связались с Вереде? – теперь Савада обращался к Колонелло. Патологоанатом кивнул, потирая подбородок. - Да. Все улики отправлены в Намимори, вместе с пистолетами, из которых был произведён выстрел. У нас есть несколько суток прежде, чем будут известны какие-либо результаты. - За время которых мы должны успеть допросить всех оставшихся подозреваемых, – заявил Реборн. – Не думаю, что преступник настолько глуп, чтобы оставлять свои отпечатки. А это значит, что ничего не остаётся, кроме как расспросить Занзаса и Шамала о том, что они делали в день убийства Тимотео. - Ага, – тихо отозвался Савада, вспоминая свою встречу с Занзасом несколькими минутами ранее. Детектив лишь еле заметно сдвинул брови к переносице: в тени разглядеть лицо Реборна было затруднительно, но Савада, продолжая чувствовать на себе чужой взгляд, без труда понял, что его реплика не осталась без внимания. - Тогда я предоставлю вам комнату для допросов, – включился в разговор Емицу, всё это время внимательно слушая детектива, не забывая заедать информацию свежими канапе. – Как только приедет Шамал, разумеется. - Благодарю вас, Емицу. - Так, а мне что всё это время делать, кора? – воскликнул Колонелло, понимая, что свою основную функцию он уже выполнил. Но и для него Реборну нашлось, что ответить. - Отдыхай. Хоть кто-то должен успеть это сделать, – Реборн не мог просить патологоанатома о большем. Разве что продолжать поддерживать связь с Верде, но это Колонелло знал и без его напоминаний. - Ха, в таком случае начну прямо сейчас, – потягиваясь, отвечал Колонелло. Савада помнил: мужчина ещё несколько часов назад хотел завалиться спать, но, получив приглашение на ужин, попросту не смог отказаться. Как и Тсуна, он давно не видел Реборна, из-за чего прийти в главный зал стоило хотя бы для того, чтобы посмотреть детективу в глаза. А те, казалось, заволокло пьяной дымкой. Савада не узнавал Реборна: "Он пьян или же просто издевается над всеми нами?" Мысли путались в голове Тсуны. Он тоже изрядно выпил, пока пытался прогнать прочь все неприятные ощущения, вызванные детективом. И теперь Савада окончательно перестал соображать, что к чему. - Д-да, лучше со всем разобраться завтра, – зевая, соглашался журналист, поднимаясь с дивана и проходя к выходу. За ним поднялась тень – Реборн встал в ту же секунду что и Тсуна. Но мужчина не спешил сокращать дистанцию: Савада слышал, как детектив благодарил Емицу, задерживаясь у дверей зала, только после чего, не спеша, еле заметно покачиваясь на усталых ногах, поплёлся вслед за Тсуной. Сам же парень, с каждым шагом стараясь идти всё быстрее и быстрее, в панике искал глазами свою комнату. "Неужто Реборн преследует меня? Нет, с чего бы ему вдруг это делать. В-ведь так?" – не выдержав, Савада развернулся у самой двери, со всей смелостью, что у него осталось, глядя в глаза бывшему киллеру. Реборн остановился: тень падала на глаза, искажая и без того кажущееся недобрым выражение лица. У Тсуны задрожали колени – журналист уже не мог быть уверен в правильности собственных действий. К тому же выпившее вино давало о себе знать. Сейчас Тсуне хотелось лишь одного: поскорее вернуться в свою комнату и, скинув всю одежду, завалиться спать. Но мужчина не отпускал: одним своим молчаливым присутствием он заставлял Саваду не двигаться с места, уже в панике моля о пощаде. "Не знаю, что ты задумал, Реборн, но пожалуйста, не надо…" – выражала перекошенная кривой линией рта физиономия журналиста. Такое зрелище быстро выдавило из детектива не менее ровную ухмылку. - О, Савада, неужели страх сковал твоё щуплое тело? - Р-реборн! – улыбка разъехалась шире – эта интонация не успокаивала, а наоборот, только будоражила Реборна. – Т-тебе просто в эту же сторону, да? - Я живу в противоположном крыле, – отрезал детектив. Сердце Савады с глухим стуком рухнуло вниз. Не успел Тсуна ничего сообразить, как оказался прижат к двери. Реборн, хватая Саваду за руку, с силой поднял её вверх: "Кто с тобой так, Савада? Если бы сам навернулся, навряд ли бы стал скрывать". Тонкие, но сильные пальцы прошлись по синяку, осторожно надавливая на него. Савада всхлипнул, на глазах появились слёзы. "Имя, Савада", – повторял детектив, склонившись к самому уху парня. Тсуна с трудом вымолвил: "Занзас!", после чего хватка ослабла – Реборн уже схватился за ручку, открывая дверь и проталкивая растерявшегося журналиста внутрь. - Что ж, с ним разберусь позже. Тсуна обернулся – дверь с грохотом захлопнулась. Послышался щелчок щеколды: путь назад оказался отрезан. Не успел Савада что-либо возразить в ответ на столь грубое отношение, как тут же был притянут обратно к Реборну. Детектив вновь прижал его к двери, на этот раз затыкая рот пьяным поцелуем. От мужчины разило алкоголем – Туна задыхался как от него, так и от неожиданной страсти, которую скупой на эмоции Реборн в этот раз решил не скрывать. В последнее время он вёл себя странно. Даже не так: очень странно. Тсуна терялся в догадках, что же такое произошло, что заставило его вести именно так, а не иначе. Терялся и сейчас, с трудом отстраняясь от желанных губ, к которым не имел случая прикасаться. Терялся, когда тяжко дышал прямо в лицо детектива, обжигая его своим дыханием. Терялся и тогда, когда мужчина опустился с губ на шею, плавно переходя к ключицам. Савада не знал, что делать. Но и сопротивляться этому желанию также не мог. - Ты пьян, Реборн, – простонал парень, когда Реборн уже разобрался с пуговицами на рубашке. Колено упёрлось в пах, где растущее напряжение и без того заводило журналиста. Реборн остановился, поднимая голову вверх: схватив Саваду за подбородок и притянув к себе, он совершенно чётко и ясно произнёс: "Я абсолютно трезв". Глаза холодно сверкнули, заставляя парня убедиться в правдивости произнесённых слов. Но стоило только Тсуне запаниковать, как тут же на глаза попалась ехидная ухмылка: Реборн и не собирался щадить своего подопечного. Даже в такую минуту. Ладонь спустилась на ремень, с лёгкостью справляясь с пряжкой и приспуская брюки вместе с нижним бельём. Затем пальцы прошлись по налившемуся члену парня, заставляя последнего тихо простонать – Тсуна хотел было дёрнуться, но Реборн, предвидя это, резко развернул Саваду к себе спиной и навалился сзади, сменив колено на собственное достоинство. - Я уже на пределе, Савада, – продолжал детектив, спускаясь к самому уху и прикусывая мочку. Тсуна, дрожа всем телом, неожиданно для себя стал жаться к сильному телу Реборна, призывая к более решительным действиям. И хоть большие и напуганные глаза просили об обратном, детектива не проведёшь – язык тела Савады Реборн изучил досконально, прекрасно видя, в какой момент журналист уже изнывал от желания, а когда действительно не мог пошевелиться от сковывающего тела страха. И в данный момент парень стонал явно не от чувства беспомощности перед ласкающим его детективом. - Р-Реборн! – срывающийся голос – приказ к действию. Реборну не нужно повторять дважды. Смочив два пальца слюной, детектив, скользнув ими по копчику, опустился чуть ниже, проникая в Тсуну. Парень, прижавшись оголённой грудью к холодящей кожу двери, выпятил зад, позволяя пальцам пройти глубже. Детектив, жадно облизнувшись, принялся активнее разрабатывать сжатое колечко мышц. Савада вздрогнул, прогибаясь в спине – руки скреблись по двери, не позволяя парню свалиться. "Скорее…" – на выдохе произнёс Тсуна, оборачиваясь к мужчине. Реборн же, запуская свободную руку в густые торчащие волосы Савады, притянул его к себе. Тонкие губы накрыли пухлые и подвижные: у журналиста перехватило дыхание, когда Реборн, углубляя поцелуй, ввёл пальцы во всю длину, замирая. Только когда Тсуна прервал его, вновь силясь произнести имя мужчины, Реборн развернул его обратно, убирая влажные пальцы. Второй ремень полетел на пол – одна ладонь уже устроилась на бедре Тсуны, вторая же обхватила стоявший колом член. Подставив его к разработанному анусу парня, Реборн резко вошёл, заставляя журналиста вскрикнуть от боли. Ноги подогнулись, но Савада чудом не свалился на пол: прижав парня всем своим весом, детектив незамедлительно начал двигать бёдрами, входя глубже, вцепившись в бёдра до побелевших костяшек. Кожу жгло: Тсуна уже знал наперёд, что без очередных синяков не обойтись, но… Эта всепоглощающая похоть с привкусом хорошего итальянского вина. Сила и страсть, которая подмяла под себя всё хрупкое существование Савады – казалось, от поцелуя Реборна Тсуна только сильнее опьянел. А от его касаний и вовсе сходил с ума: детектив двигался резко и быстро, как и всегда, но в этот раз он не забыл и о стонущем под ним журналисте, уткнувшись носом в шею и, учащённо дыша, то и дело срываясь, прикусывая нежную кожу или оставляя очередной засос, который Савада в последствии будет прятать также старательно, как в своё время незначительный синяк от Занзаса. Но это другое – это то, что хотел ощущать на себе парень, принять полностью и без остатка, вобрать каждой клеточкой тела вместе с потом, которым уже пропиталась рубашка Реборна. Не только пот, но и его запах – парень вдыхал его полной грудью, продолжая подстраиваться под темп мужчины. Реборн был беспощаден. Реборн был внимателен. И этот контраст доводил Саваду до экстаза. Он проиграл. Снова и так… просто? Тсуна даже не сопротивлялся. Возможно, и здесь Савада попросту не захотел прилагать усилий, на время забывая о всём том хаосе, что творился вокруг. Его личном маленьком аде, из которого журналист не видел выхода. А тут пришёл Реборн: такой же, как и раньше, как когда-то, когда яд сомнений ещё не успел просочиться в самую душу. Савада устал – и эта передышка была ему необходима. Когда напряжение внизу стало невыносимым, Тсуна спустился ладонью к набухшему члену, обхватывая его дрожащими пальцами. Тут к головке прикоснулись чужие, холодные – Реборн, заметно снизив темп, уже скорее стараясь доставить удовольствие Саваде, также опустил руку вниз, помогая надрачивать парню. "Запрокинь голову – я хочу слышать. Всё." Тсуна повиновался, позволяя губам Реборна вновь коснуться его кожи. Взамен Савада одарил его собственным голосом, держать в себе который парень больше не имел сил. С каждым последующим толчком, сопровождавшимся уверенным движением руки, Тсуна захлёбывался в собственных эмоциях, лаская слух детективу. А Реборн ловил их, пропускал через себя, входя глубже и задевая простату, чем вызвал бурную реакцию: Тсуна весь напрягся, вытягиваясь на носочках и, обильно кончив прямо в руку мужчины, обессилено повалился назад. Глаза прикрыты, а дыхание сбито напрочь. Тсуна ещё чувствовал, как вышел Реборн, марая его, как сильные знакомые руки обхватывали его за талию, прижимая к тяжело дышащей груди. А затем сознание оставило его под хриплый шёпот: "Эй, Тсуна…" который оборвался обрушившимся на веки крепким сном. Да. Савада действительно смертельно устал. Проснулся Тсуна только на следующее утро: обнаружил себя парень на кровати. Один. Судя по тому, что вторая подушка была холодной, детектив ушёл засветло, если вообще не ночевал. На душе пусто и неприятно: журналисту не хотелось чувствовать себя использованным в очередной раз, однако поведение Реборна вынуждало ощущать себя иначе. Накинув сверху рубашку и подняв сброшенные на пол трусы, Савада отметил про себя, что стоило бы сходить в душ, как вдруг за дверью раздался шум: сначала сдавленный крик, а затем шлепок, будто кто-то свалился с ног. Испугавшись, Тсуна, совершенно позабыл про брюки. Обеспокоенный, он выскочил из-за двери, однако дальше порога ступить у Савады не получилось: застыв на месте, парень уставился на Реборна, валявшегося у его комнаты. Детектив, потирая ушиб возле губы, быстро вскочил на ноги, держась на расстоянии от разгневанного Занзаса. Наследника "Вонголы", с заведёнными за спину руками, пытался удержать Колонелло. Патологоанатом с трудом справлялся – сдержать ярость мужчины оказалось непосильным трудом. - Я испепелю тебя, мусор! – продолжал кидаться проклятьями Занзас, оттаптывая ноги мешающемуся сзади Колонелло. Но Реборн махнул рукой: в задержании Занзаса он больше не видел смысла. - Хорошо, я тебя понял, – совершенно спокойным тоном отвечал детектив, оттряхнув испачкавшееся в пыли пальто. Колонелло с недоумением взглянул на коллегу. Но Реборн не собирался повторять. Вместо этого он обернулся на Саваду, который продолжал с ужасом наблюдать за разворачивавшимися событиями. Занзасу же наконец дали свободу: вырываясь из ослабшей хватки патологоанатома, мужчина, сжимая кулаки от гнева, несмотря на свои заявления, не спешил воплощать их в жизнь. Вместо этого Занзас только сказал: "Даже несмотря на всю ненависть к старику, это не означает, что я мог лишить его жизни", после чего удалился прочь. Колонелло облегчённо вздохнул, подходя к Реборну и уже с явным недовольством замечая: - Не следовало приглашать его на допрос ударом в челюсть. – Реборн не отвечал, глядя вслед Занзасу – его он исключил из подозреваемых ещё вчера. - Говорите отдыхать, а из-за самих ни минуты спокойствия, кора! – Колонелло покинул коридор следующим. Реборн тоже собирался отправиться по делам, но перед этим мужчина скомандовал Саваде: "Одевайся и спускайся вниз: Емицу выделил комнату для допросов, как и обещал. Скоро приедет Шамал – с ним, в отличие от Занзаса, можно найти общий язык". Тсуна замотал головой, скрываясь в комнате. За ней послышалась возня: парень несколько раз споткнулся, прежде чем смог найти выброшенные вчера брюки и плащ. А Реборн в это время стоял и еле заметно улыбался, глядя на торопящегося Саваду через приоткрытую дверь. "Может после всего забрать его сюда?" Сдвинув шляпу на глаза, детектив отправился на улицу. Сам не зная почему, но в это утро Реборн чувствовал себя как нельзя лучше.