Completely paralyzed.
Какой день уже Чон Чонгук сидит в темной квартире, не выходя? Какую уже выпил бутылку крепкого бордового вина? Сколько ночей не спал? Абсолютно неважно. Вот он, опять сидит на кухне глухой ночью, потягивая виноградный, сладкий алкоголь, не боясь опьянения. Уже третий бокал за вечер, смотря в окно на пустынно безлюдные ночные улицы. Часы медленно отбивают свой неспешный ритм, который растворяется, так и не доходя до уха. Чонгук думает о чем-то, мысли плывут как-то. На телефон вновь приходит оповещение из художественного университета о долгих пропусках, о том, что уже конец февраля, а он уже полтора месяца, как не присутствует на парах. Сообщение от Юнги, ещё, ещё и ещё одно, и все о том, что Мин беспокоится о донсене, спрашивает о том, что случилось, что тот может рассказать ему обо всем. Но Чон лишь выключает в очередной раз телефон и черкает что-то сепией на бумаге: вроде красивая веснушчатая девушка, однако… — Без четырех минут четыре. …Тэхену веснушки больше идут. Брюнет слабо выдыхает остатки воздуха из лёгких, с небольшим колебанием ставя бокал на поверхность стола. Он берет телефон со стола, накидывает какую-то немыслимо большую рубашку на себя и идёт к машине. Кажется, за то время, когда он не выходил из дома, он забыл, как пахнет улица, как на голой коже чувствуется ветер, как звучат голоса других людей. Машина выжимает из себя самую большую скорость, ведь ее обладатель безжалостно жмёт на педаль в преодоление отметки «140». Подъезд. Узкая лестница. Железная дверь со скрипом открывается, и из-за нее выглядывает сонное личико Чимина, которое так устало протирают ладони. — Чонгукк-а, милый? Почему так поздно? — спрашивает заботливо Пак, сонно улыбаясь. Он аккуратно, словно пытаясь не спугнуть, берет Чона за пальцы и ведёт в спальню, в которой за столом сидел Юнги. Уставшее бледное лицо освещённое светом, темные глаза, медленно провожающие действия брюнета. — Чонгук, — произносит хен и, встав из-за стола, идёт к младшему, крепко сжимая его в объятиях. — Ты не отвечал на наши сообщения, мы волновались! — воклицает Чимин. Чонгук усаживается на край кровати, напротив него — розововолосый у Мина на коленях. — Что произошло? — Строго, словно родитель спрашивает Юн, снимая с себя очки. Чон отводит взгляд и шмыгает носом: в квартире старшего такая же атмосфера, как и у него самого дома, такие же беспрерывно тикающие часы, такая же глушащая тишина. — Мы с Тэхеном расстались. — Нам жаль, — Чимин опускает голову, сжимая в руке Мина свою. Юнги как-то неудобно все это, поэтому он снимает со своих колен Пака, намекая на то, что Чону и так сейчас плохо, не нужно ещё больше нагнетать его тем, что у них все хорошо. Оба парня садятся с двух сторон от Гука, не решаясь ничего сказать. — Давно? — шепчет хён. — Полтора месяца назад, — выдавливает Чонгук. Шатен шепчет «я сделаю кофе» и встаёт с кровати, выходит из спальни, прикрывая за собой дверь. — Расскажи, что случилось, — Чимин мягко гладит тыльной стороной ладони по щеке брюнета, а затем, придвинулись ближе, с грустной улыбкой гладит свою голову тому на плечо. Сжимает его руку в своей, приобнимает, притягивает за плечо, и, каким бы Мин не был ревнивым, он поймет. — Мы поссорились, — Чонгук опирается на голову Пака. — Я проснулся утром, а его нет. Он пришел, но… — сглатывает. — Он так часто исчезал! Именно тогда, когда сильно был нужен мне. Я не смог больше этого терпеть и накричал на него. А теперь… Юнги так же аккуратно прикрывает за собой дверь, ставит в руки Чона кружку с горячим кофе, а сам тихо, не нарушая его монолога, садится на офисный стул у стола. — …теперь, я не знаю где он. Его номер недоступен, а адрес, сколько бы я не искал, не нашел. Никто в этом городе не знает Тэхена, кроме меня и вас, — Чон делает глоток из кружки, наблюдая за тем, как его Хён хочет что-то сказать, но лишь отворачивается и выдыхает, будто задумываясь. — Я не могу найти его. Он появился так резко, также резко и исчез… Не могу поверить, — улыбается грустно. — не могу поверить, что упустил любовь всей своей жизни. — Тэхен далеко живёт, он же говорил. Он, может, уехал в свой родной город, — Чимин поглаживает большим пальцем по костяшкам Чона. — Чонгук. Младший поднимает голову на шатена, который будто хочет что-то сказать ему, но не решается. — Ты будешь любить Тэхена несмотря на все его странности и заскоки? — утверждает он. — До сих пор люблю. — Послушай меня, мальчик, Тэхен… Знаешь, где Тэгу? Он был раньше столицей Кореи, знаешь, как он раньше назывался? — Силла. Древний город, в котором было училище Хваран, там обучали молодых воинов, — бубнит Чонгук. — Да, умничка, — Мин достает здоровенную книгу по истории, а затем что-то ищет в телефоне. Сначала открывает книгу где-то на середине, показывает пустую страницу. А затем фотографию на телефоне, но на ней та же страница, казалось бы, но с текстом. — Здесь информация о Тэхене. Ким Тэхен, по Восточному крещению — Хан Хансон. Чонгук смеётся. — Что его биография делает в книге по истории? — Потому что он сам — история. Он из прошлого. Он, чёрт возьми, из Силлы и он — хваран. — Мин потирает переносицу. — Ты знаешь, почему у меня в телефоне есть текст с этой страницы, а в самой книге — нет? Если бы Тэхен не встретил тебя, то ничего бы и не изменилось, но ты буквально встрял в историю, Чонгук, ты буквально меняешь ее. Но больше тебя должно волновать то, что даты Тэхена назначены на завтрашний день. Он умрет завтра. Я сказал ему это. Ещё тогда, когда мы только познакомились. Помню, он ещё сказал тебе «Можно я расскажу тебе потом?». Чонгук находился в полном шоке: для него вся эта информация была такой огромной, что молодой мозг был не в состоянии ее переварить. — Так значит, Тэхен из прошлого? — переспрашивает брюнет. — Точно. — И он сейчас в прошлом? — Полагаю, что да. — И что мне делать? — Малой, я серьезно хочу помочь тебе всем, чем смогу, как и Чимин. Но оживить мертвых или обернуть время вспять мы не можем. — Как мне достать его? В комнате тишина. Такая оглушающая, заставляет мысли все путаться, как и язык, собственно. Юнги и Чимин косятся друг на друга, не понимая, о чем говорит их друг. А Чонгук сжимает в руках кружку, сильно, так, будто хочет, чтобы хрупкое стекло треснуло под его напором. Смотрит куда-то в окно, даже не печально, задумчиво, обдумывает все слова, сказанные его хеном. Брюнет медленно переводит сначала взгляд на пару, а затем уже поворачивает голову в их сторону. — Как мне достать его? — Чон повторяет. Он смотрит так любопытно, заинтересованно, но это лишь читалось в его взгляде, в основном его карие, почти черные глаза не выражали ничего, кроме холода и уверенности. — О чем ты? — нежно переспрашивает Чимин, растягивая губы в милой, заботливой улыбке. — Я должен вернуть Тэхена. У меня ломка. Я зависим от него, видимо. Мне нужно найти его. — Ты сдурел, малой? Он в прошлом, ты не вернешь его никак, — говорит также спокойно шатен. — Я сказал никак. — Но, послушай, он ведь как-то появился в будущем? Значит должен быть с… — Чонгук, блять! — Юнги стукает ладонью по столу, от чего Пак съеживается и икает от испуга, от неожиданности, а макнэ переводит взгляд на него. — Тэхен твой умрет завтра, Чонгук, завтра! Последним, кому он позвонит перед смертью, будешь ты! Так что успокойся к чертовой матери! — Чшш, хен, — Чимин вздыхает и сжимает запястье старшего. — Машину времени еще не изобрели, так что нам остается лишь ждать. Чонгук утыкается взглядом в пол, словно маленький ребенок, которого отчитывают родители. Жмурится, не хочет возвращаться в реальность, потому что после того, как она пошутила над бедным мальчиком совсем не смешно, он не хочет ее ни видеть, ни общаться. Он встает рывком с кровати, идет к выходу. — Ждать чего? — тихо спрашивает он себе под нос, оборачивается на Пака и Мина, ждет их ответа. — Что, милый? — переспрашивает розововолосый, подвигаясь чуть ближе к краю кровати. — Чего я должен ждать, Чимин-ши? — вновь задает свой вопрос макнэ. — Тэхена. Ты должен ждать его, придурок. Он не умрет из-за того, что ты его бросил. — отвечает Юнги, хмыкая в конце. — Я бы умер, — отвечает вновь неслышно Чонгук и выходит вон из квартиры.mama we all go to hell mama we're all gonna die
Чонгук лежит на кровати и смотрит в телефон. На улице уже почти встало солнце, и Чон встает, чтобы задернуть шторы. Наливает себе еще одну кружку кофе, уже седьмую за два часа. Брюнет лежит на кровати, не смыкая глаз, пялится в экран мобильника, в надежде, что ему позвонит Тэхен. Да, вот так просто. Хоть он и стеснительный, но Чон же сказал ему, что… «Можешь беспокоить меня своими звонками и сообщениями, когда вздумается, Тэхенни.» … Тэхен может беспокоить его своими звонками и сообщениями, когда вздумается. Глаза предательски слипаются, но ни в коем случае Чонгук не заснет. Даже если понадобится не спать вечность. Потому что он боится, боится проснуться как-то утром, увидеть тысячу пропущенных от Кима, на которые он не ответил, тысячу пропущенных, тысячный из которых мог быть последним. Боится пропустить свою любовь опять. А может ли Тэхен позвонить Чонгуку? Нет, он ничего не может уже месяц. Ничего. Не устроился на работу, не купил жилье, не съездил в Гонконг. Ни-че-го. Н и ч е г о. Сейчас он накидывает на себя повседневный ханбок и идет на высветленную восходом солнца улицу. Жмурится с непривычки, щурится от света, дрожит от холода, идет по пустынным дорогам, рассматривая все вокруг, словно впервые. Он давно не выходил на улицу, уже месяц, больше, может, он сбился со счета, ведь совсем не смотрит в календарь. Да и его блюдце Аро разбила. Разбила его, а оно, словно мертвое, раскололось на десятки фарфоровых кусочков, рассыпалось на глазах у Тэ. На самом деле он ищет Ким Аро, но нигде уже третий день не может ее найти, наверное уехала опять, не сказав никому ничего. — Я не трогала его! Брюнет ведет головой в сторону знакомого голоса. Он хороший, вполне хороший мальчик, чтобы не подслушивать, но этот интересный разговор сам напрашивается на сей грех. — Не трогала? Он резал осколками стекла свои вены! — Я тут причем, объясни! Я не… — «Не» что? Тэхен выходит из-за угла, смотря на Аро и Чина: о чем они спорят? О Тэхене? Что он такого сделал и… — Я люблю его! — Ты его не любишь! Его любит Чонгук! Ты бросил Тэхена, когда он перебинтованный в своей комнате почти месяц лежал, а Чонгук бы не бросил! И Тэхен Чонгука любит! — Он его бросил! — А тебе какая к черту разница, а? Не твое это дело, сволочь, выяснять, кто кого бросил! — Ты за Чонгука? Ты за него, да? Я больше подхожу Тэхену! — Ты — идиот! Я за них, потому что они любят друг друга, а тебе просто нравится внешность Тэхена! — Девушка дает пощечину помощнику, от чего тому приходится сделать шаг назад. — Не надо… — Просит негромко Ким, подходя ближе. Он встает в метре от обоих, а брюнетка лишь отмахивается. — Тэхен! — Сучка. О, этот звук Ким теперь отлично знает и никогда не забудет — звук того, как из по стенкам ножен скрипит лезвие хачи. Чин держится за щеку и вынимает меч из ножен, смотря на Аро. Отводит руку назад, лезвие несется вперед, мимолетный взвизг и тишина. — Тэхен? — девушка убирает ладони от глаз. Из спины Кима выходит конец острия. Ким кашляет и держится руками за лезвие, от чего по рукам и пальцам бежит кровь и капает тяжелыми каплями на песок. Он кашляет и сжимает хачи в своих руках, поднимает дрожащий и взволнованный взгляд на Чина. А тот отпускает ручку меча, отходит, а затем позорно бежит. Брюнет вытаскивает из себя хачи, падая на колени под плач Аро, которая убегает, но за помощью. Кровь течет по белоснежному ханбоку, капает с рук, застревает где-то на губах, а после течет с подбородка. Он вновь кашляет, будто задыхаясь, воздуха категорически не хватает. Он опирается на стену, ползет вниз по ней, садится, жмурит глаза, обхватывает живот, стараясь хоть как-то прекратить кровотечение. » — Только не спи! Джон, умоляю, не спи!» — кричит девушка с экрана, закрывая ладонью кровоток из шеи возлюбленного. Тэхен поудобнее устраивает голову на плече Чонгука, а затем поднимает на него глаза. — Он хочет спать? — спрашивает он, дергая Чона за край футболки, чтобы тот обратил на него внимание. — Когда у человека большая рана, то из нее вытекает много крови, и человек слабеет. И если он заснет, то кровообращение замедлится, и он умрет быстрее, — отвечает брюнет и приобнимает Тэ за плечо. — Мм, а если я буду умирать, ты меня спасешь? — Конечно спасу, принцесса, я же твой принц на белом коне, — он чмокает Тэ в щечку, а последний расплывается в довольной улыбке. Ким почти засыпает, его будто клонит в сон, голова падает каждую секунду, но он говорит себе где-то в голове «неспатьнеспатьнеспать». Он открывает глаза, перед которыми все плывет, вся улица, чернея. На красном бархатном кресле восседает женщина. Она курит длинную трубку, выдыхая темно-серый табачный дым. Одной рукой она теребит в руках красную нить в руках. — Что я говорила тебе, Тэхен? — низким бархатным, таким заботливым голосом спрашивает она. Женщина одета в черное короткое платье с декольте, но на плечах накинута огромная меховая шуба, которая спадает с кресло и струится вниз, по креслу. Ким замечает, что он сидит без одежды, на холодном полу. Он поднимает голову от своего ранения вверх, всхлипывая. — Я дам тебе последний шанс. — говорит она на «так уж и быть», будто делая одолжение самому брюнету. Она кидает ему его же телефон с уже набранным номером «03». — Ты выживешь, если позвонишь. Тэхен тянет дрожащую руку к телефону, беря его в ладонь. — Но не рискуй встречаться с Чонгуком, ты ему больше не нужен. Или иначе, — женщина встает с кресла и рвет пополам нить. — Я найду тебя. Ким сидит где-то на лестничной площадке одного из домов, кашляя. Напротив него все так же лежит телефон с набранным номером скорой помощи. На экран капают слезы Тэхена. Кажется, после расставания с Чоном он уже и забыл, каково это — плакать. Он поднимает окровавленные руки перед лицом, а затем сжимает ноги в коленях и тянет к себе телефон. Он пялится на номер его выживания, но стирает его и набирает другой номер. Он прикладывает телефон к уху, закрывая рот рукой. По лестничной площадке эхом раздаются всхлипы Тэ, а в его голове — телефонные гудки, которые гудят вместе с его останавливающимся сердцем в одном такте. Кажется, они идут уже целую вечность. Но потом… — Тэхен?