Completely Paralyzed

 — Тэхен? Ким улыбается, слыша любимый голос. Он провел слишком много времени во врачебной комнате с Аро, чтобы как наивный мальчик надеется на выживание. Он понимает, что ему недолго осталось, но последние минуты жизни он планирует потратить на любимого человека. Хотя бы отдать ему частичку тебя на память. Тэхен кашляет в трубку и хрипло смеется, открывая рот для слов, которых так ждут на другом конце трубки. — Помнишь, ты подарил мне… Вечную любовь на Рождество? — спрашивает ласково Тэ, прислоняя ко второму уху дрожащие пальцы, чтобы лучше слышать. — Тэхен? — повторно раздается в трубке, но голос Чонгука уже не такой уверенный: кажется, у него стучат зубы или сердце бьет бешено, этого не определить. — Я хочу увидеть тебя, — Тэхен закрывает глаза и прикладывает затылок к бетонной стене и вздрагивает. — Тэхен, что с тобой? П… Оба замолкают и слышат только сиплый, тихий, умирающий смех Тэ на линии, слезы Чона, которые ритмом капают на постель, разбиваясь о нее. — Нет, Тэхен, нет, — Чон прижимается губами к динамику и дрожит всем телом, ровно так, как это делает Ким, но на другом конце города, правда младший не знает об этом. — Прости, пожалуйста… Я правда люблю тебя. — Где ты? Оба понимают, что о никаком спасении и речи не идет, потому что дыхание Тэхена уже давно сбилось и с каждой секундой оно становится все медленнее, все тяжелее для ослабленного тела. Кровь уже успела высохнуть на губах, как и на руках, везде, но теперь, Ким заложник лишь себя и своей лжи в прошлом. — Где ты, Тэхен? — еще раз спрашивает младший, но ответа не слышит и, вместо ответа, телефон женским голосом говорит о чем-то. Второй, Третий, Четвертый, Пятый раз, «На GPS найден новый объект» сообщает женщина, и тут до Чонгука доходит. «До нового объекта 1,6 км». ** Чон бежит где-то по улице, расталкивая людей, бежит к пищащей на карте телефона точке, шмыгая носом. Они оба взрослые люди и понимают, что на то, что Тэхен жив — надеяться смысла нет, но почему тогда Чонгук все же бежит? Он забегает в какое-то подвальное помещение одного из домов, спускаясь по лестнице. Он опирается на перила, задыхается от нехватки воздуха из-за непрерывного бега, но все равно спускается. Темные сырые стены, на полу красные пятна крови, и Тэхен. — Нет… — вышептывает макнэ и падает на колени. По щекам катятся слезы, и Чон обнимает безжизненное тело, тянется к холодной руке и переплетает с ним пальцы, но только ни взаимности, ни тепла не следует. Застывшее выражение лица обиды и грусти застыло вместе со слезами на мертвом лице, которые он вытирает большим пальцем, собирая последнюю влагу с лица старшего. Он впивается в его губы, всхлипывая, но все равно целует. Макнэ покрывает поцелуями уголки любимых губ, щеки и нос, шепча умоляющее «проснись», но в помещении лишь эхо из его шепота, плача и сбитого дыхания. Может показаться, что Чонгук выглядит, как сумасшедший, садясь рядом с трупом и гладя его голову себе не плечо, но все потому что никак иначе сидеть он уже не может, уже отвык сидеть в одиночестве. — Прости меня, пожалуйста, — начинает шепотом брюнет. Он гладит выцветшие серые волосы, укладывая руку на затылок любимого. — я не хотел, чтобы все вышло так, Тэхенни… Я так давил на тебя со всем этим, а ты был всего лишь из прошлого. Почему ты не сказал мне сразу, моя любовь? Я ведь полюбил бы тебя любым, знаешь? — Чон смотрит куда-то в потолок и опирается головой на голову Тэ. — Надеюсь, там тебе лучше, чем здесь… Макнэ смотрит на свою руку, сжимающую безжизненные окровавленные пальцы и видит шрам, выглядывающий из-под рукава кофты. Он засучивает рукава Кима и видит десятки шрамов, на несколько тонов темнее его песочной кожи. Они новые. Поднимает глаза на светловолосого и наклоняет голову в сторону. — Ты сделал это из-за меня? — шепчет Чонгук и оставляет на холодной щеке горячий поцелуй. — Надеюсь, ты простишь меня за это, потому что… — младший ведет рукой к шее хена и останавливается на месте, где шея изящно перетекает в плечи. Он оглаживает его большим пальцем и молчит, так и остановившись на середине предложения, будто ожидая, что Тэхен кто-то его перебьет. — Потому что я не могу больше терпеть того, что ты от меня все скрываешь. Прости, что накричал тогда, прости, я правда… Я плакал тогда. Мне так было противно от всего, что произошло месяц назад. Я ведь до сих пор люблю тебя, знаешь? Господи, — он улыбается. — я разговариваю с трупом. Серьезно? Ты меня слышишь, Тэхен? Как ты можешь слышать меня, ты же уже мертв… Чонгук опять винит себя во всем: если бы он был остроумнее, то пришел бы раньше и успел бы спасти Кима; если бы он был быстрее, то успел бы вызвать ему скорую и прибежать к нему до того, как сердце перестанет биться; если бы он… Если бы он не сделал всего того, что сделал в прошлом, этого бы ничего не случилось. Чонгук бы сейчас не сидел рядом с телом своей любви, сжимая в руке его холодную руку, не разглядывал бы с виной и горечью на губах глубокие шрамы, на бледнеющих с каждой секундой, руках. Он бы сейчас лежал с Тэхеном в кровати, гладил бы его по голове: старший бы говорил какие-нибудь милые и странные вещи шепотом, немного устало, считая родинки на плечах Гука, вздрагивал от каждого его прикосновения по привычке, а младший бы каждый раз целовал его то в щеки, то в лоб, то в нос, рассказывая о том, что бы было, если бы они не встретились, также, шепотом. Наверное, именно сейчас Чонгук вспоминает все самые прекрасные моменты, проведенные с его ТэТэ. — Что ты делаешь, котенок? — шепчет Чон, зевает и трет сонные глаза, бесшумно подходя к Киму, стоявшему около окна. Брюнет обнимает его за талию, обвивая ее руками и укладывает свой подбородок на, оголенное от его же футболки, плечо старшего, пытаясь понять, куда тот смотрит. — Ты смотрел на часы, хен? Без четырех минут четыре. Но светловолосый молчит, лишь улыбается и ластится к щеке макнэ, будто довольно мурлыча. — На что смотришь? — На улице рассвет, — тихо, будто сорвано, говорит Тэхен, кивая головой на красное солнце. — Красиво. — Тебя что-то разбудило? — спрашивает заботливо Гук: мало ли, что потревожило сон ТэТэ, и он беспокоится, что это мог быть он сам. — Я храпел? — Нет, нет, Гукки. Я встал попить водички, а потом увидел, что солнце встает, и решил посмотреть. Младший пожимает плечами и тоже смотрит в окно: вид и правда красивый, но стоило ли ради него вставать так рано? Стоило ли отбирать у самого же себя драгоценные минуты сна ради того, чтобы посмотреть на то, что ты вполне можешь увидеть каждое утро? — На рассвет можно когда угодно посмотреть… Почему именно сегодня? — заинтересовнно спрашивает Гук, немного хмурясь: да, красивый восход солнца, но ничего необычного. — А почему нет? — восклицает тихо, так невинно Ким, будто вставать каждый день в четыре и смотреть на рассвет для него обычное дело. — Ну, а вдруг солнце завтра не встанет? — Как «не встанет»? — Чонгук удивленно смотрит на старшего, чуть приподняв бровь. — Каждое утро встает, а завтра вдруг не встанет? — Да. Подумает, — светловолосый сладко зевает, тыкая пальцем в стекло. — Что нужно взять отпуск и выспаться, и не встанет. — У солнца не бывает отпуска, Тэхенни, это же солнце. — Ну и что? У него тоже должен быть отпуск, — теперь Тэхен супит нос и оглядывается чуть назад, чтобы посмотреть на Гука. — У него же должно быть время, чтобы сходить со своими детьми в зоопарк или в бассейн, правда? А то так не честно, что люди могут отдыхать, а солнце нет. — Со своими детьми? — вновь переспрашивает брюнет: слишком уж странные вещи говорит его хен, чтобы верить этому или, по крайней мере, не удивляться. — Да-а, с солнечными зайчиками. — тянет довольно Тэ и снова улыбается. — Ох, хен, — младший целует его в шею и тоже улыбается невольно, вслед за Кимом. — Теперь буду знать. — Хен? Чонгук гладит холодную руку по костяшкам и запястью, поднимая глаза на старшего. — Хен, если бы… Ты не умер, то, думаешь, у нас была бы свадьба? — он замолкает, опять ожидая, что Тэхен кто-то дернет его за рукав, кинется на шею или поцелует в щечку, но ничего из этого не следует. — Помню, ты сам просил у меня платье. И про детей спрашивал, — брюнет улыбается. — Помнишь? Я тогда еще сказал, что мальчики не носят платья на свадьбу, а ведь должен был сказать, что если тебе захочется, то я его куплю для тебя. Должен был сказать, что если ты захочешь, то у нас будет столько детей, сколько ты пожелаешь. — Вот ты закончишь художественный университе-ет, станешь о-о-очень знаменитым художником, а потом у нас будет сва-адьба. И там будут все твои ро-одственники, и все твои друзья-я! — шепчет старший, растягивая немного устало гласные. Он лежит с Чоном на кровати и, кажется, уже поздно для таких речей, потому что стрелка часов показывает уже на единицу на циферблате, а Тэ все говорит, и говорит, не утихая. — Я бы был в красивом белом платье… — Тэхен-а, мальчики не носят платья, — Чонгук улыбается и гладит старшего по волосам. Смысла говорить сотый раз «спи» и «засыпай» нет, потому что Ким все равно не утихнет, пока, черт возьми, не расскажет своему Гукки всю их судьбу до самой могилы и после нее. — К-как не носят? — Тэхен резко поднимает голову на брюнета, немного огорченно смотря ему в глаза и вздыхая. — Я думал, все носят платья, когда женятся. — Но ты ведь не девочка, солнышко, ты мальчик. А мальчикам на свадьбы положены костюмы, — сам макнэ даже как-то немного расстроился из-за того, что разочаровал свою радость. — Ну, ладно-о… — Совсем неслышно шепчет Тэ, вновь опуская голову и утыкаясь лбом в грудь Гука. Вспоминает, на чем он остановился перед тем, как его перебили. — И тогда после свадьбы, мы бы с тобой поехали далеко-о-о, на медовый месяц. И Чонгукки бы сделал нам ребеночка. — А? Ким вновь поднимает немного грустные карамельные глаза, вновь вздыхая. — Ты против? — Аккуратно спрашивает старший, немного подгибая пальцы на руках. — Конечно, нет, но… Тэхенни, разве у мальчиков бывают дети? — А разве нет? Чонгук затихает: может он, конечно, не знал всех возможностей современной науки и медицины, но он уж точно мог сказать, что без помощи всего этого парень точно не может иметь детей от парня. — Ну, то есть могут, но только нужно пить очень много разных таблеток и… — Если я буду пить эти таблетки, то у меня сможет родиться ребенок? —весело откликается Тэ, и огорчать его у младшего уж не было ни сил, ни совести, поэтому он лишь целует Кима в макушку и наконец произносит свое «спи». Чонгук встает с пола и кидает взгляд на лежащего стены хена, громко шмыгая носом. — Я должен был спасти тебя, — заключает он уверенно, будто есть еще шанс, есть еще надежда на то, что, нет, Тэхен не мертв, еще не все потеряно, его еще можно спасти. Он выходит из того подвала, обматываясь в свою безразмерную рубашку. Чон идет не домой, он идет к Юнги и Чимину, и даже не за соболезнованиями и утешением, а чтобы они помогли ему придумать способ спасти Тэ. У него есть одна идея, но она настолько сумасшедшая, что даже их старинный друг, Хосок, просто курит в сторонке со своими стремными идеями, как бы укоротить себе жизнь. Брюнет даже не звонит в дверь, просто стучится и ждет ответа. А ждет он наверное минут пятнадцать, и только потом видит за дверью красного и тяжелого дышащего Мина со взъерошенными волосами. — Ээ, кажется, я вас отвле-ек… — неловко тянет Гук. И он, право, хотел было уже уйти, но за руку его останавливает Чимин. — Нет, милый, все хорошо, проходи. — он как всегда солнечно улыбается, хоть и у самого к щекам вся кровь из организма прилила, и дышит он также рвано, как и хен. Пак тянет его за руку, однако не в спальню, а на кухню, да Чонгук и так понял, почему не туда. — Так что такого важного случилось, что Чимин соскочил с меня, как со сковороды? — Юнги закуривает сигарету и немного недовольно пялится на макнэ. — Хен! — восклицает розововолосый и легонько ударяет его ладонью по плечу. — Не говори так! Вдруг у Чонгукки что-то серьезное! — Тэхен мертв. Все трое затихают, однако Юнги и Чимин в шоке, но не младший. Он смотрит сначала на поверхность стола, а затем поднимает глаза на пару. Пак придвигается к Чону и гладит его обеими руками по плечам. — Милый, все хорошо? — Он только что сказал, что Тэхен умер, видимо, не все так хорошо. — хмыкает Мин и тоже подсаживается ближе к донсену. — Чонгукки, пожалуйста, скажи, что у тебя все хорошо. Ты хоть видел его? Или тебе сказал кто-то? — Он позвонил мне и попросил прийти, только когда я пришел, было уже слишком поздно… Чи выдает ошарашенное «господи» и поникает. — Я пришел к вам, чтобы вы помогли мне, — продолжает Гук, нервно перебирая собственные пальцы. — У меня есть одна мысль, но я не знаю, как вы отреагируете на нее… — Помогли? С похоронами? — без сарказма, абсолютно серьезно спрашивает хен. — Нет, нет, вернуть Тэхена. Все вновь замолкают, пялясь удивленно на брюнета: он собрался в прямом эфире устраивать «ходячих мертвецов»? Тогда Пак тут точно не помощник, ибо от одного вида крови он сам течет, как вода. — Вернуть? О чем ты? — не поняв, переспрашивает Юнги. Он даже чуть наклоняется вперед, чтобы на этот раз правильно и четко расслышать ответ. — Дело в том, что ты говорил мне, что я по сути встрял в историю, познакомившись с Тэхеном. Когда я что-то делал или говорил с ним в будущем, менялось прошлое, значит и прошлое я могу менять, так? Мне лишь нужно найти тот момент в настоящем или в будущем, который будет совпадать с моментом смерти Тэхена в прошлом, и вроде как должно выйти. Мин хрипло смеется и закашливается от сигаретного дыма, прикрывая глаза. — И как твое серое вещество доперло до такого бреда? — спрашивает хен, тушит сигарету и немного непонимающе смотрит на младшего. Он трет переносицу устало, тяжело вздыхая. — Слишком тупая идея, даже для твоих крошечных мозгов. — А мне кажется, что он прав. Чонгук поднимает взгляд на Пака, а тот как-то грустно смотрит туда же, куда несколько минут назад смотрел и он сам — на поверхность стола. — Правда? — более оживленно восклицает младший, чуть ли не подпрыгивая на стуле от радости, что хоть кто-то понял его. Он хватается за подол легкого персикового халата Чимина, сжимая его. — Ну, я думаю, что это не такая уж и глупая мысль, если так поразмыслить, то может что-то и выйти, — Пак чешет затылок и вздыхает глубоко, набирает запаса воздуха, которого, казалось, хватит, чтобы не дышать еще день. Он так делал перед тем, как начинал что-то долго рассказывать или наоборот, говорить быстро то ли от спеха, то ли от переполняющего интереса, так, что почти сам проглатывал концы слов и задыхался в предложениях, из-за этого его иногда было трудно понять. — Если ты найдешь тот момент прошлого, когда Тэхен получил смертельное ранение или… Как он умер? — У него рваная рана на животе и кровь на губах была, — Гук судорожно одновременно прикасается пальцами одной руки к животу, а другими к губам. — Значит ему… Если в то время тогда не было огнестрельного оружия, а если и было, но не у всех, значит, его повредили катаной, ибо в Силле катаны доступны всем, ну, или любым другим холодным оружием. Среднее время проживания при ножевом ранении при отсутствии оказания медицинской помощи составляет от десяти до двадцати минут, так что, думаю, если он позвонил тебе и сказал о своей смерти и вы говорили с ним не более семи минут, то его перемещение в будущее из прошлого заняло около тринадцати минут, — Заключает в конце Чимин и устало вздыхает. Будьте уверены, что если бы Мин до сих пор курил, то обязательно уронил сигарету на стол, потому что не часто можно застать в действии умного Пака Чимина, а не ленивого и романтичного. — Вау, Чимин-щи, — произносит Чонгук ошарашенно и хлопает друга по плечу, как будто хваля. — Ты мне больше нравишься, когда думаешь и много говоришь по делу. Сразу становишься таким сексуальным, прямо, Боже, здесь поднялась температура, — Юнги ухмыляется победно, будто не Чимин сказал все это, а он сам. — Очки еще забыл поправить. — Не забывай, что твой парень учится на врача, — Пак цокает языком и тоже улыбается, бросая ехидный взгляд в сторону старшего. — Так и… Хочешь сказать, что он переместился за тринадцать минут? — переспрашивает Гук, усаживаясь на стуле по удобнее. — Нет, думаю, это произошло быстрее. А до этого из-за того, что повреждены жизненно важные органы, он впал кратковременную кому. Отключился на пару минут из-за болевого шока, а потом проснулся уже там, где ты его нашел, ибо, — Розововолосый опять набирает воздух в легкие и смотрит в глаза Чона. — Думаю, передвигаться с таким ранением он точно не мог. Тебе остается только узнать, каким образом он попал из прошлого сюда. Все молчат несколько минут: Юнги думает о чем-то, причем очень усиленно, Пак лишь вздыхает каждый несколько минут и невинно пялится на брюнета, который тоже о чем-то раздумывает. — А места как-то связаны? — задает тихо вопрос Мин, поднимая голову и сразу ловя непонятливые взгляды двух парней. — То место, где он очутился может быть местом, откуда он исчез в прошлом. Так что, если ты посмотришь на адрес того места, где умер Тэхен и проверишь, что там было в году, котором он жил, то, возможно узнаешь, что случилось. И если это совпадает с местом в книге, то ты сможешь узнать, хотя бы, где это было. — Но ведь, если я вернусь в прошлое и спасу Тэхена, то… Не приду к вам, не спрошу об этом, а вы не скажете мне всего этого, и что? — Мы просто продолжили бы трахаться, если бы ты не пришел, — хен пожал плечами. — Нет, ну, в принципе, правда, — соглашается Чимин. — Но от того, что мы не скажем этого в параллельном будущем, ты не забудешь об этом. Как и о смерти Тэхена, кстати. — Но он… — …Не будет знать, что умирал в параллельном прошлом. Он просто будет знать, что что-то изменилось, вот и все, — Пак говорит так, будто он слишком заинтересован в этой теме путешествий во времени, хотя, возможно, он просто слишком хорошо учится. — Да, тебе остается лишь найти способ, как попасть в прошлое, — и Юнги тоже слишком хорошо учился. Чонгук встает из-за стола и кланяется парням почти под прямым углом. — Спасибо большое, Чимин-щи, Юнги-хен, я постараюсь все исправить. Спасибо за помощь. — Да не за что, милый, приходи, если еще что-то будет нужно, — Пак расплывается в улыбке и хлопает младшего по макушке. — Удачи, мелкий. Оба провожают Чона в полной тишине, лишь Пак под конец, уже закрывая дверь, машет ручкой и шепчет тихое «пока». Чонгук выходит на улицу и, пряча руки в карманы рубашки, вспоминает, что даже не вымыл руки от крови у хена дома, но это он уже сделает у себя в квартире. Он густо и громко вздыхает: почему Юнги и Чимин не ссорятся? Он никогда не видел Пака расстроенным из-за их ссоры, никогда не видел хмурого Мина из-за их ссоры, хотя он всегда хмурый. Это странно? Возможно, но как так происходит, что люди не ссорятся, особенно эти два? Оба такие вспыльчивые, заводятся с пол оборота, а Чимин еще и по натуре своей истеричка, так как же так? Может из-за этого? Они уже знают друг друга и физически, и морально, один знает, что нельзя бесить второго, а он и Тэхен… Они вместе меньше полугода, они еще до конца не знают друг друга: Чонгук не знал, что Ким может так загнаться и причинить себе столько боли, если накричать на него, а Тэхен не знал… Что младшему нельзя врать и что-то утаивать от него. Но теперь оба это будут знать, а на деле — лишь один из двоих. По возвращению домой Чон сразу идет мыть руки, и пока полу-красная вода стекает по трубам, он вновь вздыхает и, вспоминая недавно произошедшее, то, из-за чего он и испачкал руки, вздрагивает. — Так, — брюнет впускает мокрые пальцы в волосы и отбрасывает их назад, со всей силы опираясь на раковину. — Тэхен, мне нужно как-то вернуть тебя. Гук опускает голову, а затем слышит голос позади себя и вздрагивает. Он оборачивается назад и икает от испуга, врезается бедрами в край раковины и зубные металлическая кружка с пастой и двумя зубными щетками ударяется об плитку на полу. — Почему ты испугался? — Тэхен сидит в ванной, у самой стены, обвив бледными руками такие же бледные ноги. — Потому что ты испугал! — восклицает Чон и хлопает глазами. — Ты ведь не настоящий? — Почему нет? — Ким удивляется и укладывает щеку на колени, не отрывая холодных песочных глаз от Чона. — Ты мертв! Я пытаюсь придумать, как спасти тебя от смерти, с ты сидишь в моей ванной и спрашиваешь, почему я тебя пугаюсь, — он наклоняет голову в другую сторону: немного жутко, когда какой-то призрак пялится на тебя таким испепеляющим взглядом. — Я могу помочь? — Чем ты поможешь мне? Ты ведь моя галлюцинация, — Чонгук осмеливается подойти ближе, садясь на край ванны. — Давай ты просто останешься тут навсегда и все? — Но ты ведь сам сказал, что я лишь твоя галлюцинация, так как мимолетное видение может остаться с тобой навсегда? — Тэхен прикрывает глаза и тянет руку к руке макнэ, которая лежит на краю ванны. Чон хочет отдернуть руку от надвигающегося холода, но ведь это — частичка Кима, зачем сопротивляться? — Над чем ты думаешь? — Я думаю, как мне попасть в прошлое, — Чонгук более менее привыкает к этому парню, сидящему у него в ванне и теперь, хоть до сих пор и со страхом, но может смотреть на него. Еще не ему в глаза, но хотя бы на него на самого. — У меня было блюдце! — восклицает Тэхен. — Но вот в будущем оно превращалось в кулон. — В кулон? Тот, который ты никогда не снимал? — Да! Правда, моя подруга из прошлого, Ким Аро, разбила это блюдце, так что не думаю, что и кулон сохранился. — Но я ведь могу проверить? Что будет, если я найду его? Младший несколько минут смотрит в пол, ожидая ответа. И когда его терпение на исходе, он поворачивается, однако Тэхена уже нет. Он сидит один в пустующей ванне с мыслями о том блюдце и о кулоне, которые не дают покоя. Брюнет стряхивает воду с рук и идет к шкафчику, что-то ища в нем и, вскоре, находит. Он берет небольшой тюбик клея себе в карман и идет к выходу из квартиры, громко хлопая за собой дверью. Он снова бежит между прохожими, туда же, все еще надеясь, что Тэхен все еще ждет его в том же месте, что его кулон при нем. Когда добегает, то с сердца сваливается один из трех камней, потому что Ким все еще сидит у той же стены, держа в руке телефон. — Тэхен, я… — начинает было Гук, но понимает, что чем он больше говорит и медлит, тем быстрее прошлое ускользает из его рук. Чонгук наклоняется к шее старшего и ищет глазами кулон у него, и находит. Он вытаскивает разбитую на несколько частей подвеску, сразу же делающую два пореза на его пальцах. Он садится напротив тела и, отгоняя от себя мух, достает клей. В конце концов, Чон склеивает кулон, который начинает слабо поблескивать в его руках, но стоило это ему двух часов и порезанных в кровь всех пальцев. — Как это работает? — он вертит украшение в руках и щурится, а затем переводит взгляд на Тэхена. Брюнет встает на ноги и кладет на кулон холодную руку старшего, а затем закрывает глаза. — Пожалуйста, мне очень нужно спасти Тэхена… Я хочу увидеть его. Он стоит так несколько минут, ожидая чего-то, какого чуда. Не открывает глаза, даже когда по шее дует противный холодный ветер и слух режет громкое: — Не трогала? Он резал осколками стекла свои вены! — Я тут причем, объясни! Я не…