Меняя историю (Хогвартс читает все книги о Гарри Поттере)

— Глава 4. Хранитель ключей, — начал Рон. — Хагрид! — закричали студенты.       БУМ! — снова раздался грохот. — Не надо так кричать, мистер Уизли! — возмутилась профессор Стебль. — Но здесь большие буквы, — оправдывался Рон. — Не важно, больше не пугайте так людей, — прервала студента профессор МакГонагалл. — Да, мэм.       Дадли вздрогнул и проснулся.       — Где пушка? — с глупым видом спросил он. — У него всегда такой вид, — хихикнула Джинни.       Позади них громко хлопнула дверь, отделявшая одну комнату от другой, и появился тяжело дышавший дядя Вернон. В руках у него было ружье — так что теперь стало ясно, что лежало в том длинном пакете, о содержимом которого он никому не рассказал. — С ружьем против великана, — хмыкнула Гермиона. — Это было бы интересно. — Если бы на месте дяди Вернона был более адекватный и храбрый человек, тогда да — было бы интересно, а с этим, — Гарри лишь махнул рукой.       — Кто там? — крикнул дядя Вернон. — Предупреждаю, я вооружен!       За дверью все стихло. И вдруг…       ТРАХ!       В дверь ударили с такой силой, что она слетела с петель и с оглушительным треском приземлилась посреди комнаты. — Отличное начало знакомства, — хмыкнул Дункан Инглби. — А почему нет? — улыбнулся Томсин Эплби. — Приходишь к незнакомым людям, которые, кстати, вооружены, выламываешь дверь и знакомишься. Гениально! — Кстати отличный способ, — поддержал однокурсника Эдди Кармайкл. — Вот уж точно незабываемое знакомство. — Кто о чем, — покачал головой Гарри. — Ребята, мы вообще-то книги читаем, — уже громче обратился к разговаривавшим студентам Поттер. Те сразу покраснели и умолкли.       В дверном проеме стоял великан. Его лицо скрывалось за длинными спутанными прядями волос и огромной клочковатой бородой, но зато были видны его глаза, маленькие и блестящие, как черные жуки. — Хагрид вообще не меняется, — заметил Билл. — В первой главе практически такое же описание было.       Великан протиснулся в хижину и пригнулся, но голова его все равно касалась потолка — уж слишком он был велик. — Да уж, — усмехнулся Гарри, — та жалкая лачуга явно была не по размеру Хагриду, как только она не развалилась как карточный домик от такого напора Хагрида, до сих пор удивляюсь.       Он наклонился, поднял дверь и легко поставил ее на место. Грохот урагана, доносившийся снаружи, сразу стал потише. Великан повернулся и внимательно оглядел всех, кто был в хижине.       — Ну чего, может, чайку сделаете, а? Непросто до вас добраться, да… устал я… — Хагрид! — возмутилась Минерва. — Ты должен был сначала представиться! — Простите, профессор, — пробасил лесничий, сквозь густую бороду было практически не видно, как он немного покраснел.       Великан шагнул к софе, на которой сидел застывший от страха Дадли.       — Ну-ка подвинься, пузырь, — приказал незнакомец. Студенты зааплодировали лесничему, а близнецы Уизли еще и закричали: — Молодец, Хагрид!       Дадли взвизгнул и, соскочив с софы, рванулся к вышедшей из второй комнаты матери и спрятался за нее. — И как этот тюлень собирался спрятаться за своей мамашей? — удивилась Эмили Тэйлор.       Тетя Петунья в свою очередь шагнула за спину дяди Вернона и пугливо пригнулась, словно надеялась, что за мужем ее не будет видно. — А ну если они все встанут за моржом, тогда нормально… Гарри тем временем смеялся: — Отлично вы классифицировали моих родственников: Дадли — тюлень, дядя Вернон — морж, а тетя Петунья тогда кем будет? — Жираф! — воскликнули Драко, Блейз и Тео, удивив всех сидящих, но уже через мгновение все покатывались со смеху. — Да уж, — улыбнувшись, сказал Люпин. — Не родственники, а зоопарк какой-то.       — А вот и наш Гарри! — удовлетворенно произнес великан.       Гарри всмотрелся в свирепое, страшное лицо, — Свирепое, страшное… — прервал чтение Рон. — А это точно наш Хагрид? Гарри смущенно улыбнулся Хагриду и получил понимающую улыбку в ответ.       скрытое волосами, и увидел, что глаза-жуки сузились в улыбке.       — Когда я видел тебя в последний раз, ты совсем маленьким был, — сообщил великан. — А сейчас вон как вырос — и вылитый отец, ну один в один просто. А глаза материны. — Вот я и узнал, примерно, конечно, как выглядели мои родители, — задумчиво протянул Гарри, улыбаясь каким-то своим мыслям, — зато потом я очень часто слышал это.       Дядя Вернон издал какой-то странный звук, похожий на скрип, и шагнул вперед.       — Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр! — заявил он. — Вы взломали дверь и вторглись в чужие владения! — Так это и не твои владения, Дурсль, — хмыкнул Забини. — Так что прав у тебя там не больше, чем у того же Хагрида.              — Да заткнись ты, Дурсль! — А вот это правильный подход, — улыбнулся Чарли. — Молодец, Хагрид. Так с ним и надо.       Великан протянул руку и, выдернув ружье из рук дяди Вернона, с легкостью завязал его в узел, словно оно было резиновое, а потом швырнул его в угол. — Так вот о чем ты говорил, Гарри, — засмеялся Энтони Голдстейн, староста Когтеврана. — Ого! — восхитились первокурсники. — Какой ты сильный, Хагрид!       Дядя Вернон пискнул, как мышь, которой наступили на хвост.       — Да… Гарри, — произнес великан, поворачиваясь спиной к Дурслям. — С днем рождения тебя, вот. Я тут тебе принес кой-чего… Может, там помялось слегка, я… э-э… сел на эту штуку по дороге… но вкус-то от этого не испортился, да? Слизеринцы гаденько захихикали, но под строгим взглядом Нарциссы быстро умолкли, получив в добавок полные презрения взгляды от сестер Гринграсс.       Великан запустил руку во внутренний карман черной куртки и извлек оттуда немного помятую коробку. Гарри взял ее дрожащими от волнения руками и поспешно открыл, хотя пальцы плохо слушались его. Внутри был большой липкий шоколадный торт, на котором зеленым кремом было написано: «С днем рождения, Гарри!» — Мой первый торт, — мечтательно облизнулся Гарри, не замечая печальных взглядов взрослых и сочувствующих — друзей.       Гарри посмотрел на великана. Он хотел поблагодарить его за подарок, но слова благодарности потерялись по пути ко рту, и вместо этого он сказал совсем другое:       — Вы кто? — Гарри! — возмутилась Гермиона. — Где твоя тактичность? Не уподобляйся Рону. — Эй! — возмутился названный друг, под смех студентов. — Не обижайся, Рон, — немного сбавила обороты гриффиндорка, — но согласись, иногда тебя заносит и ты напрочь забываешь о такте. Рон немного поразмышлял, нахмурено глядя на девушку, но, в конце концов, кивнул, ведь Гермиона все-таки была права, хотя ему очень не хотелось бы это признавать.       Великан хохотнул.       — А ведь точно, я и забыл представиться. Рубеус Хагрид, смотритель и хранитель ключей Хогвартса. — Правда на тот момент мне такое представление ни о чем не сказало.       Он протянул огромную ладонь и, обхватив руку Гарри, энергично потряс ее. — Да еще и рука пострадала. — Гарри потер пострадавшую тогда конечность. — Прости, Гарри, — смутился Хагрид, который постоянно забывал о своей силе. — Ничего, Хагрид, — отмахнулся Поттер. — Это уже в прошлом.       — Ну так чего там с чаем? — спросил он, потирая руки. — Я… э-э… и от чего-нибудь покрепче не отказался бы, если… э-э… у вас есть. Хагрид весь сжался от злого, прожигающего взгляда, которым его наградила Минерва МакГонагалл.       Взгляд великана упал на пустой камин, в котором тоскливо лежали сморщенные пакетики из-под чипсов. Великан презрительно фыркнул и нагнулся над камином — никто не видел, что он там делает, но когда через секунду великан отодвинулся, в камине полыхал яркий огонь. — Вы не имеете права колдовать! — заверещала Амбридж. — Немедленно арестуйте его! — Долорес, — твердо прервала ее Амелия, — это не в вашей юрисдикции. Не лезьте, куда не следует. — Посмотрим, что вы будете говорить во время чтения пятой книги, — добавила Джоан, с удовлетворением отмечая, как Амбридж немного побледнела. — Уверенна, многим будет это интересно, особенно вам, Амелия. — Вы заинтриговали меня, Джоан.       Мерцающий свет залил сырую хижину, и Гарри сразу почувствовал себя так, словно залез в горячую ванну.       Гигант сел обратно на софу, прогнувшуюся под его весом, и начал опорожнять карманы, которых в его куртке было великое множество. — Сколько у тебя карманов, Хагрид? — спросил Юан Аберкромби. — Много, — ответил лесничий, — я эта… не считал, но точно знаю, что их очень много и все они… м-м-м… постоянно чем-нибудь наполнены.       На софе появились медный чайник, мятая упаковка сосисок, чайник для заварки, кочерга, несколько кружек с выщербленными краями и бутылка с какой-то янтарной жидкостью, к которой он приложился, прежде чем приступить к работе. — Алкоголик несчастный, — синхронно прошипели профессора Снейп и МакГонагалл.       Вскоре хижина наполнилась запахом жарящихся сосисок, весело шипящих на огне. Никто не двинулся с места и не сказал ни слова, пока великан готовил еду, но как только он снял с кочерги шесть нанизанных на нее сосисок — жирных, сочных, чуть подгоревших сосисок, — М-м-м, — облизнулся Рон, — люблю сосиски, — бормотал Уизли, поглаживая свой живот, — а еще пироги, лакричные палочки, тыквенные котелки и еще много-много сладостей. — Обжора! — фыркнули дети Уизли, кроме Перси.       — Дадли беспокойно завертелся. — И не надейся, Дадлик, — засмеялась Роза Целлер, — ты и так слишком толстый, тебе и предлагать никто не будет.       — Что бы он ни предложил, Дадли, я запрещаю тебе это брать, — резко произнес дядя Вернон.       Великан мрачно усмехнулся.       — Да ты чего разволновался-то, Дурсль? — насмешливо спросил он. — Да мне б и в голову не пришло его кормить — вон он у тебя жирный-то какой. Студенты вновь зааплодировали смущенному лесничему, а близнецы Уизли еще и одобрительно засвистели, окончательно вогнав великана в краску.       Он протянул сосиски Гарри, который был так голоден, что проглотил их в мгновение ока, думая о том, что в жизни не ел ничего вкуснее. Но даже наслаждаясь сосисками, он не сводил глаз с великана. И наконец решился задать вопрос, который, кроме него, кажется, никто задавать не собирался.       — Извините, но я до сих пор не знаю, кто вы такой, — вежливо произнес Гарри. — Уже лучше, — одобрительно улыбнулась Гермиона.       Великан сделал глоток чая и вытер рукой блестевшие от жира губы.       — Зови меня Хагрид, — просто ответил он. — Меня так все зовут. А вообще я ж тебе уже вроде все про себя рассказал — я хранитель ключей в Хогвартсе. Ты, конечно, знаешь, что это за штука такая, Хогвартс? — Откуда бы я о нем узнал? — задал риторический вопрос Гарри. — Родственники молчали как партизаны, а письма я так и не получил. — Молчали как кто? — спросил какой-то третьекурсник с Когтеврана. — Партизан — боец иррегулярных вооруженных формирований, действующих в тылу врага, — поспешно ответила Гермиона. — Но если брать в том значении, в котором говорит Гарри, то это значит — ничего не говорить, никого не выдавать.       — Э-э-э… Вообще-то нет, — робко выдавил из себя Гарри.       У Хагрида был такой вид, словно его обдали холодной водой. — Да, такое крайне редко встречается, — пробормотала Минерва, — довольно-таки неприятная ситуация вышла.       — Извините, — быстро сказал Гарри. — За что ты извиняешься, Гарри? — удивился Люпин. — Ты ни в чем не виноват.       — Извините?! — рявкнул Хагрид и повернулся к Дурслям, которые спрятались в тень. — Это им надо извиняться! Я… э-э… знал, что ты наших писем не получил, но чтобы ты вообще про Хогвартс не слышал? Не любопытный ты, выходит, коль ни разу не спросил, где родители твои всему научились… — Я очень любопытный, — улыбнулся Гарри, — правда с ними мое любопытство не прокатывало, — вздохнул он.       — Научились чему? — непонимающе переспросил Гарри.       — ЧЕМУ?! — прогрохотал Хагрид, вскакивая на ноги. — Ну-ка погоди, разберемся сейчас! — Ох, кому-то не поздоровится сейчас, — предвкушающе прошептал Кормак Маклагген.       Казалось, разъяренный великан стал еще больше и заполнил собой всю хижину. Дурсли съежились от страха у дальней стены. — С ними все будет в порядке? — испуганно пискнул первокурсник с Пуффендуя. — Конечно, — улыбнулась профессор Стебль, — Хагрид просто немного припугнет маглов, но ничего плохого им не сделает.       — Вы мне тут чего хотите сказать? — прорычал он, обращаясь к Дурслям. — Что этот мальчик—этот мальчик! — ничегошеньки и не знает о том, что… Ничего не знает ВООБЩЕ?       Гарри решил, что великан зашел слишком далеко. В конце концов он ходил в школу и не так уж плохо учился.       — Кое-что я знаю, — заявил он. — Математику, например, и всякие другие вещи. — Ох, Гарри, — засмеялся Люпин, — он ведь не об этом. — Ну, тогда ведь я этого не знал. — Кстати, Гарри, — поинтересовался Дин. — А как ты учился в магловской школе? — Ну, как уже было сказано в книге, довольно неплохо я учился, я любил математику и у меня неплохая база испанского языка, но я терпеть не мог литературу и историю — приходилось писать кучу бессмысленных сочинений, в которых важнее было количество, а не качество. — Ты знаешь испанский язык? — удивился Блейз. — Ну, да, — пожал плечами Гарри. — Не специалист, конечно, но на базовом уровне вполне смогу объясниться. — А почему бы и в Хогвартсе хотя бы в качестве факультатива не ввести изучение иностранных языков? — предложила Джоан. — Это очень полезный навык, в будущем может очень пригодиться, и не будет таких глупых ситуаций, которые были на Чемпионате мира по квиддичу, когда наш министр не мог объясниться с иностранным коллегой. Все преподаватели переглянулись и задумались, возможно и правда стоит так сделать. Профессор МакГонагалл трансфигурировала подушку в пергамент и записала: «Подумать над введением изучения иностранных языков». — Что это, Минерва? — поинтересовался профессор Флитвик, глядя на свиток пергамента. — Мне кажется, благодаря этим книгам мы сможем увидеть все недостатки существующей системы образования, так что я запишу все, что нужно исправить, и после прочтения уже будем решать, что делать. Кстати, надо еще записать, что следует проверять адреса потенциальных учеников, чтобы не было таких казусов как с мистером Поттером. — Прекрасная идея, Минерва, — удовлетворенно сказала Амелия, — а я, пожалуй, заведу список недостатков всего нашего магического сообщества, и потом уже будем реформировать его.       Но Хагрид просто отмахнулся от него.       — Я ж не об этом… а о том, что ты о нашем мире ничего не знаешь. О твоем мире. О моем мире. О мире твоих родителей.       — Каком мире? — непонимающе переспросил Гарри.       У Хагрида был такой вид, словно он вот-вот взорвется. — Да уж, — хмурился лесничий, — совсем уж твои маглы остолопами оказались. — Ну, если бы меня кто-то не оставил у людей, которые терпеть не могут магию, тогда такого и не было бы.       — ДУРСЛЬ! — прогремел он.       Дядя Вернон, побледневший от ужаса, что-то неразборчиво прошептал. Хагрид отвернулся от него и посмотрел на Гарри полубезумным взглядом. — На самом деле я тогда даже испугался, — хмыкнул Гарри, — слишком уж ты устрашающе выглядел, Хагрид, — улыбнулся Поттер лесничему.       — Но ты же знаешь про своих родителей… ну, кто они были? — с надеждой спросил он. — Да точно знаешь, не можешь ты не знать… к тому же они не абы кто были, а люди известные. И ты… э-э… знаменитость.       — Что? — Гарри не верил своим ушам. — Разве мои мама и папа… разве они были известными людьми? — Ты в первую очередь обратил внимание на то, что твои родители были знамениты, но не о себе? — удивилась Астория. — Да, ведь вплоть до того момента я совсем ничего не знал о своих родителях, и мне было намного важнее услышать о них. — А слова о твоей известности… — хотела было спросить Дафна, но Гарри ее перебил. — На протяжении уже практически пяти лет, с тех пор как я узнал о своей известности, мое мнение не меняется — я это терпеть не могу. Я хотел бы быть обычным ребенком с семьей, а это… — Гарри махнул рукой, но все и так поняли, о чем он говорил.       — Значит, ты не знаешь… Ничегошеньки не знаешь… — Хагрид дергал себя за бороду, глядя на Гарри изумленным взором.       — Ты чего, не знаешь даже, кто ты такой есть? — наконец спросил он.       Дядя Вернон внезапно обрел дар речи.       — Прекратите! — скомандовал он. — Прекратите немедленно, сэр! Я запрещаю вам что-либо рассказывать мальчику! — О, Мерлин, да заткните уже этого Дурсля! — воскликнул Забини.       Хагрид посмотрел на него с такой яростью, что даже куда более храбрый человек, чем дядя Вернон, сжался бы под этим взглядом. А когда Хагрид заговорил, то казалось, что он делает ударение на каждом слоге.       — Вы что, никогда ему ничего не говорили, да? Никогда не говорили, что в том письме было, которое Дамблдор написал? Я ж сам там был, у дома вашего, этими вот глазами видел, как Дамблдор письмо в одеяло положил! А вы, выходит, за столько лет ему так и не рассказали ничего, прятали все от него, да?       — Прятали от меня что? — поспешно поинтересовался Гарри.       — ПРЕКРАТИТЕ! Я ВАМ ЗАПРЕЩАЮ! — нервно заверещал дядя Вернон. — Тебя никто не спрашивает! — воскликнули сестры Гринграсс. — Что же он никак не заткнется, — вздохнул Ли.       Тетя Петунья глубоко вдохнула воздух с таким видом, словно ужасно боялась того, что последует за этими словами. — Конечно, ведь их бесплатную рабочую силу забирают, — хмыкнул Гарри. — Да и они надеялись, что я не буду магом…       — Эй, вы, пустые головы, сходите вон проветритесь, может, полегчает, — посоветовал им Хагрид, поворачиваясь к Гарри. — Короче так, Гарри, ты волшебник, понял? — Краткость — сестра таланта, да? — засмеялась Гермиона. — Что? — спросил Рон. — Это магловское, — махнула рукой девочка.       В доме воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь отдаленным шумом моря и приглушенным свистом ветра.       — Я кто? — Гарри почувствовал, что у него отвисла нижняя челюсть. — Конечно, сложно сразу в это поверить, — засмеялся Невилл. — Особенно если всю жизнь жил с внушением, что магии не существует, да, Гарри? — Особенно, если это так рассказать, — хмыкнула Парвати.       — Ну, ясное дело кто — волшебник ты. — Хагрид сел обратно на софу, которая протяжно застонала и просела еще ниже. — И еще какой! А будешь еще лучше… когда немного… э-э… подучишься, да. Кем ты еще мог быть, с такими-то родителями? И вообще пора тебе письмо свое прочитать. — Ну наконец-то, — заулыбались близнецы. — Почему это вы так реагируете? — улыбнулась Джинни. — Ведь не вам письмо пришло. — И что? — Фред состроил умилительную рожицу. — Мы просто рады за друга, — закивал Джордж.       Гарри протянул руку и наконец-то, после стольких ожиданий, в ней оказался желтоватый конверт, на котором изумрудными чернилами было написано, что данное письмо адресовано мистеру Поттеру, который живет в хижине, расположенной на скале посреди моря, и спит на полу. Гарри вскрыл конверт, вытащил письмо и прочитал: ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС» Директор: Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов) Дорогой мистер Поттер! Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля. Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора — Ну вот, — расстроился Деннис. — В чем дело, мистер Криви? — спросила МакГонагалл. — Я думал, у Гарри что-нибудь другое в письме будет, — расстроенно потупился мальчик. — Нет, все письма стандартные.       Гарри показалось, что у него в голове устроили фейерверк. Вопросы, один ярче и жарче другого, взлетали в воздух и падали вниз, а Гарри все никак не мог решить, какой задать первым. Прошло несколько минут, прежде чем он неуверенно выдавил из себя:       — Что это значит: они ждут мою сову? — Серьезно? — воскликнул Джордж. — Это первое о чем ты спросил? — фыркнул Фред. — Эй! Я просто был удивлен, растерялся! — Не разочаровывай нас так больше! — картинно схватились за сердце близнецы.       — Клянусь Горгоной, ты мне напомнил кое о чем, — произнес Хагрид, хлопнув себя по лбу так сильно, что этим ударом вполне мог бы сбить с ног лошадь. А затем запустил руку в карман куртки и вытащил оттуда сову — настоящую, живую и немного взъерошенную, — Бедная совушка, — вздохнула Лаванда.       — а также длинное перо и свиток пергамента. Хагрид начал писать, высунув язык, а Гарри внимательно читал написанное: — Ай-яй-яй, Гарри, — шутливо пригрозил Билл. — Нельзя читать чужие письма. Гарри поступил очень по-взрослому и… показал старшему из братьев Уизли язык. Дорогой мистер Дамблдор! Передал Гарри его письмо. Завтра еду с ним, чтобы купить все необходимое. Погода ужасная. Надеюсь, с вами все в порядке. Хагрид! — Где мало слов, там вес они имеют, не так ли? — улыбнулся Дин. — А это еще что за бред? — Это не бред, Рональд, — обиделась Гермиона. — Это цитата одного из величайших магловских поэтов, Уильяма Шекспира. — Да, — закивал Дин, — мне очень нравятся его работы, особенно «Венецианский купец» и «Сон в летнюю ночь». Гермиона только хотела что-то сказать, как ее перебил Гарри: — Мне тоже очень нравится Уильям Шекспир, но давайте обсудим его после чтения этих книг. — Ой, точно! — воскликнули ребята и продолжили слушать.       Хагрид скатал свиток, сунул его сове в клюв, подошел к двери и вышвырнул птицу туда, где бушевал ураган. Затем вернулся и сел обратно на софу. При этом вид у него был такой, словно сделал он что-то совершенно обычное, например, поговорил по телефону. — Хотя для него телефон напротив был бы необычным, — улыбнулась Джинни. — Ах, да, точно, — кивнул Гарри. — Ну, тогда я об этом не подумал. — Не удивительно, — съязвил Снейп. — Поттер вообще редко думает.       Гарри вдруг понял, что сидит с открытым ртом, и быстро захлопнул его.       — Так на чем мы с тобой остановились? — спросил Хагрид.       В этот момент из тени вышел дядя Вернон. — Ох, Мерлин, я уже и забыл про него. — Не ты один.       Лицо его все еще было пепельно-серым от страха, но на нем отчетливо читалась злость.       — Он никуда не поедет, — сказал дядя Вернон. — И как же ты его остановишь? — засмеялись члены ОД.       Хагрид хмыкнул.       — Знаешь, хотел бы я посмотреть, как такой храбрый магл, как ты, его остановит…       — Кто? — с интересом переспросил Гарри.       — Магл, — пояснил Хагрид. — Так мы называем всех неволшебников—маглы. Да, не повезло тебе… ну в том плане, что хуже маглов, чем эти, я в жизни не видал. — Это точно, — согласилась Амелия Боунс. — Я обычно очень терпимо отношусь к маглам, но родственники мистера Поттера преступают все мыслимые и немыслимые границы.       — Когда мы взяли его в свой дом, мы поклялись, что положим конец всей этой ерунде, — упрямо продолжил дядя Вернон, — что мы вытравим и выбьем из него всю эту чушь! Тоже мне волшебник! — Вытравим и выбьем? — своим привычно спокойным басом переспросил Кингсли, но чувствовалось, что он начинает злиться. — Да я за такое смогу им проблемы создать и по магловским законам. Они очень пожалеют, что вели себя как… кхм… нелюди.       — Так вы знали? — недоверчиво спросил Гарри. — Вы знали, что я… что я волшебник?       — Знали ли мы?! — внезапно взвизгнула тетя Петунья. — Знали ли мы? Да, конечно, знали! Как мы могли не знать, когда мы знали, кем была моя чертова сестрица! — Зависть — страшная вещь, — пробормотала миссис Уизли.       О, она в свое время тоже получила такое письмо и исчезла, уехала в эту школу и каждое лето на каникулы приезжала домой, и ее карманы были полны лягушачьей икры, а сама она все время превращала чайные чашки в крыс. Я была единственной, кто знал ей цену, — она была чудовищем, настоящим чудовищем! — Чудовищем?! — Голос Люпина звенел от злости, казалось, что в его лице проявились черты его звериной сущности. — Да вы сами вели себя, как чудовища, выплескивая свою зависть и ненависть на ни в чем неповинного ребенка.       Но не для наших родителей, они-то с ней сюсюкались — Лили то, Лили это! Они гордились, что в их семье есть своя ведьма! — Для многих маглов рождение в семье волшебника действительно гордость, — к удивлению многих произнес Снейп, — но, к сожалению, не для всех. Бывает, из-за таких ситуаций семьи распадаются.       Она замолчала, чтобы перевести дыхание, и после глубокого вдоха разразилась не менее длинной и гневной тирадой. Казалось, что эти слова копились в ней много лет, и все эти годы она хотела их выкрикнуть, но сдерживалась, и только теперь позволила себе выплеснуть их наружу.       — А потом в школе она встретила этого Поттера, и они уехали вместе и поженились, и у них родился ты. И конечно же я знала, что ты будешь такой же, такой же странный, такой же… ненормальный! А потом она, видите ли, взорвалась, а тебя подсунули нам! — Взорвалась?! — побледнела Минерва. — Как можно говорить такое ребенку? — С каждым словом эти маглы падали в ее глазах все ниже, хотя кажется куда уж еще падать.       Гарри побледнел как полотно. Какое-то время он не мог произнести ни слова, но потом дар речи снова вернулся. — Взорвалась? — спросил он. — Вы же говорили, что мои родители погибли в автокатастрофе! — За эту автокатастрофу они еще мне ответят! — прошипел Люпин.       — АВТОКАТАСТРОФА?! — прогремел Хагрид и так яростно вскочил с софы, что Дурсли попятились обратно в угол. — Да как могла автокатастрофа погубить Лили и Джеймса Поттеров? Ну и ну, вот дела-то! Вот это да! Да быть такого не может, чтоб Гарри Поттер ничего про себя не знал! Да у нас его историю любой ребенок с пеленок знает! И родителей твоих тоже!       — Но почему? — В голосе Гарри появилась настойчивость. — И что с ними случилось, с мамой и папой?       Ярость сошла с лица Хагрида. На смену ей вдруг пришла озабоченность.       — Да, не ждал я такого, — произнес он низким, взволнованным голосом. — Дамблдор меня предупреждал, конечно, что непросто будет… ну… забрать тебя у этих… Но я и подумать не мог, что ты вообще ничего не знаешь. Не я, Гарри, должен бы рассказать тебе обо всем… э-э… но кто-то ж должен, так? Ну не можешь ты ехать в Хогвартс, не зная, кто ты такой. — Это был бы вообще кошмар, если бы я совсем ничего не знал, — покачал головой Гарри. — Хватало того, что я чуть ли не полгода привыкал к волшебному миру, пытаясь хоть немного адаптироваться и соответствовать ему.       Он мрачно посмотрел на Дурслей.       — Что ж, думаю, что будет лучше, если я тебе расскажу, н-ну то, что могу, конечно, а могу не все, потому как, э-э… загадок много осталось, непонятного всякого… Все студенты приготовились слушать, им было очень интересно, что же лесничий рассказал самому Гарри Поттеру.       Он снова сел и уставился на огонь.       — Наверное, начну я… с человека одного, — произнес Хагрид через несколько секунд. — Нет, поверить не могу, что ты про него не знаешь, — его в нашем мире все знают…       — А кто он такой? — спросил Гарри, не дав Хагриду замолчать и уйти в себя. — Моральный урод и убийца, — на свой же вопрос ответил Поттер. — Да и внешность у него змееподобная. — Мальчик передернулся. — Да, — задумчиво протянул Дамблдор, — хотя во время учебы в Хогвартсе он был необычайно красивым юношей, вся женская половина Школы бегала за ним, несколько раз даже были попытки подлить ему различные любовные зелья. — Сложно представить Сам-знаешь-кого в молодости, — задумался Дин, обернувшись к Симусу. — Да, — согласился тот. — Неужели то, что говорит Поттер правда? — Я ему верю, ты же знаешь. — А я не могу. Ведь не просто так все лето писали, что Дамблдор и Гарри врут.       — Ну… Я вообще-то не люблю его имя произносить. Никто из наших не любит.       — Но почему? — Из-за Табу, — громыхнул Грюм. — Много наших тогда полегло из-за этого. — Что за Табу? — поинтересовался второкурсник с Когтеврана. — Терпение, молодые люди, — не дала никому ответить Джоан. — Все будет объяснено в книгах.       — Клянусь драконом, Гарри, люди все еще боятся, вот почему. А, чтоб меня, нелегко все это… Короче, был там один волшебник, который… который стал плохим. Таким плохим, каким только можно стать. Даже хуже. Даже еще хуже, чем просто хуже. Звали его…       Хагрид задохнулся от волнения и замолк.       — Может быть, вы лучше напишете это имя? — предложил Гарри.       — Нет… не знаю я, как оно пишется. Ну ладно… э-э. Волан-де-Морт, Многие сидевшие в Зале передернулись, услышав имя. — Кстати, это ведь не его настоящее имя, — хмыкнул Гарри. — Да? — удивились слизеринцы. — И как же его зовут? — спросил Драко Малфой. — Во второй книге узнаете, — ответил за друга Рон. — Вы на втором курсе узнали настоящее имя Сами-Знаете-Кого?! — удивились студенты. Но ответа так и не получили.       — выдавил наконец Хагрид, передернувшись. — И больше не проси меня, ни за что не повторю. В общем, этот волшебник лет так… э-э двадцать назад начал себе приспешников искать.       И нашел ведь. Одни пошли за ним, потому что испугались, другие подумали, что он властью с ними поделится. А власть у него была ого-го, и чем дальше, тем больше ее становилось. Темные были дни, да. Никому нельзя было верить. Жуткие вещи творились. Побеждал он, понимаешь. Нет, с ним, конечно, боролись, а он противников убивал. Ужасной смертью они умирали. Даже мест безопасных почти не осталось… разве что Хогвартс, да! Я так думаю, что Дамблдор был единственный, кого Ты-Знаешь-Кто боялся. Все посмотрели на директора, тот лишь, думая о чем-то своем, спокойно проговорил: — Я бы не сказал, что он меня боялся, просто избегал прямой конфронтации. — Да Волди вообще редко что-то сам делает, — задумался Гарри, — предпочитает действовать чужими руками, чтобы в случае чего тем людям досталось, а он выходил практически «сухим». — Ты прав, мой мальчик, — согласился директор. — Он довольно часто подставлял своих приспешников, ему было плевать сколькими придется пожертвовать, чтобы достичь своей цели. Все слизеринцы испуганно переглянулись: а стоит ли идти за таким человеком, который в любое мгновение может бросить их на растерзание.       Потому и на школу напасть не решился… э-э… тогда, по крайней мере. А твои мама и папа — они были лучшими волшебниками, которых я в своей жизни знал. Лучшими учениками школы были, первыми в выпуске. Все преподаватели согласно закивали, предаваясь воспоминаниям о таких прекрасных учениках.       Не пойму, правда, чего Ты-Знаешь-Кто их раньше не попытался на свою сторону перетянуть… Знал, наверное, что они близки с Дамблдором, потому на Темную сторону не пойдут. А потом подумал: может, что их убедит… А может, хотел их… э-э… с дороги убрать, чтоб не мешали. В общем, никто не знает. Знают только, что десять лет назад, в Хэллоуин, он появился в том городке, где вы жили. Тебе всего год был, а он пришел в ваш дом и… и… Хагрид внезапно вытащил откуда-то грязный, покрытый пятнами носовой платок и высморкался громко, как завывшая сирена.       — Ты меня извини… плохой я рассказчик, Гарри, — виновато произнес Хагрид. — Ты молодец, Хагрид, — улыбнулась лесничему Минерва. — Я бы лучше не рассказала.       — Но так грустно это… я ж твоих маму с папой знал, такие люди хорошие, лучше не найти, а тут… В общем, Ты-Знаешь-Кто их убил. А потом — вот этого вообще никто понять не может — он и тебя попытался убить. Хотел, чтобы следов не осталось, а может, ему просто нравилось людей убивать. Вот и тебя хотел, а не вышло, да! Ты не спрашивал никогда, откуда у тебя этот шрам на лбу? Это не порез никакой. Такое бывает, когда злой и очень сильный волшебник на тебя проклятие насылает. Так вот, родителей твоих он убил, даже дом разрушил, а тебя убить не смог. Поэтому ты и знаменит, Гарри. Он если кого хотел убить, так тот уже не жилец был, да! А с тобой вот не получилось. Он таких сильных волшебников убил — МакКиннонов, Боунзов, Печально опустила голову Амелия, которая также потеряла всех членов семьи, единственный родной человек, который у нее остался — любимая племянница, Сьюзен, — ее главная гордость и надежда.       Прюиттов, Молли промокнула глаза платком, вспомнив своих любимых братьев.       а ты ребенком был, а выжил.       Хагрид замолчал, а Гарри вдруг ощутил резкую головную боль. Перед его глазами отчетливо возникла знакомая картина из прошлого, только теперь ослепительная вспышка зеленого света была гораздо ярче. И заодно он вспомнил кое-что еще, то, что никогда раньше не всплывало в его памяти, — громкий, ледяной, беспощадный смех. Все в шоке уставились на Поттера. — Но как? — шокировано вопрошал Билл. — Ты же был таким маленьким… это все произошло на твоих глазах, — в ужасе прошептал он. — Да, а теперь я помню значительно больше. — А в седьмой книге ты увидишь все, — грустно прошептала Джоан, но так чтобы ее никто не услышал.       Хагрид с грустью наблюдал за ним.       — Я тебя вот этими руками из развалин вынес, Дамблдор меня туда послал. А потом я привез тебя этим…       — Вздор и ерунда! — донесся из угла голос дяди Вернона. — Ох, — вздохнул Дин. — Я уже и забыл о них. — Не ты один, — хмыкнул Симус.       Гарри аж подпрыгнул от неожиданности — он совсем забыл про Дурслей. Но Дурсли про него не забыли. Особенно дядя Вернон, к которому, кажется, вернулась смелость — он сжимал кулаки и яростно смотрел на Хагрида.       — Послушай меня, мальчик, — прорычал дядя Вернон. — Я допускаю, что ты немного странный, хотя, возможно, хорошая порка вылечила бы тебя раз и навсегда. Твои родители действительно были колдунами, но, как мне кажется, без них мир стал спокойнее. Они сами напросились на то, что получили, только и общались что с этими волшебниками, этого следовало ожидать, я знал, что они плохо кончат… — Что?! — воскликнули члены Ордена Феникса. — Да как ты смеешь такое говорить? — возмущалась Эммелина. — Ты ведь ничего о них не знал! — вздохнула Гестия.       Не успел он договорить, как Хагрид спрыгнул с софы, вытащил из кармана потрепанный розовый зонтик и наставил на дядю Вернона, словно шпагу.       — Я тебя предупреждаю, Дурсль, я тебя в последний раз предупреждаю: еще раз рот откроешь…       Видимо, дядя Вернон представил себе, как этот великан с легкостью нанизывает его на свой зонтик, и его смелость сразу испарилась — он прижался к стене и замолчал. — Нанизывает на зонтик, — засмеялся Дин. — А что, хороший бы шашлычок вышел. — Не, — отмахнулся Гарри, — слишком жирный был бы.       — Так-то лучше. — Хагрид тяжело вздохнул и сел обратно на софу, которая на этот раз прогнулась до самого пола.       На языке у Гарри вертелись самые разные вопросы. Сотни вопросов.       — А что случилось с Волан… извините, с тем Вы-Знаете-Кем?       — Хороший вопрос, Гарри. Исчез он. Растворился. В ту самую ночь, когда тебя пытался убить. Потому ты и стал еще знаменитее. Я тебе скажу, это самая что ни на есть настоящая загадка… Он все сильнее и сильнее становился и вдруг исчез, и… эта… непонятно почему. Кой-кто говорит, что умер он. А я считаю, чушь все это, да! — Обычный лесничий оказался намного умнее некоторых наших министерских работников, — хмыкнул Кингсли, — в частности, нашего «дорогого» Министра. Фадж возмущенно надулся, но не посмел ничего сказать такому высокопоставленному магу как Кингсли Бруствер, который, если подумать, намного предпочтительнее смотрелся бы на месте Министра, чем сам Корнелиус.       Думаю, в нем ничего человеческого не осталось уже… а ведь только человек может умереть. А кто-то говорит, что он все еще тут где-то, поблизости, просто прячется… э-э… своего часа ждет, но я так не думаю. Те, кто с ним был, — они на нашу сторону перешли. Раньше ведь они… эта… как заколдованные были, а тут проснулись. Вряд ли бы так вышло, будь он где-то рядом, да! Хотя большинство людей думают: он где-то тут, только силу свою потерял. Слишком слабый стал, чтоб дальше бороться и все завоевать. В тебе было что-то, Гарри, что его… э-э… сломало. Чтой-то приключилось той ночью, чего он не ждал, не знаю что, да и никто не знает… но сломал ты его, это точно.       Во взгляде Хагрида светились тепло и уважение. Но Гарри, вместо того чтобы почувствовать себя польщенным и возгордиться, с ужасом осознавал, что все это ужасная ошибка. Волшебник? Он, Гарри Поттер, волшебник? Всю жизнь его шпынял Дадли и притесняли дядя Вернон и тетя Петунья, а если он волшебник, то почему они не превращались в бородавчатых черепах всякий раз, как запирали его в чулане? Если когда-то он смог победить величайшего мага в мире, почему Дадли всегда пинал его и гонял по школе и по всему дому, как футбольный мяч? — Магия ведь так не действует, Гарри, — улыбнулся Артур Уизли, стараясь отвлечься от неприятных мыслей, которые заполонили его голову. — Да, теперь я это знаю. Но, с другой стороны, если бы мне получше давалась трансфигурация, я бы попробовал осуществить такое колдовство. — На самом деле, мистер Поттер, вы один из лучших на моем предмете. Вам бы побольше упорства и внимания и поменьше отвлекающих факторов, и тогда у вас есть все шансы стать лучшим, — улыбнулась студенту МакГонагалл. — Спасибо, профессор. — Гарри был польщен такой оценкой от профессора, которая обычно была скупа на похвалы. — Что касается отвлекающих факторов, то это претензии к Волди.       — Хагрид, — тихо произнес Гарри. — Боюсь, что вы ошибаетесь. Я не думаю, что я волшебник… что я смогу стать волшебником.       К его удивлению, Хагрид рассмеялся.       — Значит, не волшебник? И никогда с тобой ничего такого не было, когда ты злился или огорчался?       Гарри уставился в огонь. Хагрид натолкнул его на важную мысль. Ведь если подумать… Все те странные вещи, происходившие с ним и неизменно приводившие в ярость тетю Петунью и дядю Вернона, все они случались, когда он был огорчен или разозлен. Например, когда за ним гналась банда Дадли, а он смог ускользнуть от них, оказавшись на крыше школьной столовой… Или когда тетя Петунья остригла его почти наголо, и он с ужасом думал о том, как завтра появится в школе, — разве ему не удалось заставить волосы отрасти за одну ночь?.. А взять самый последний случай, когда Дадли ударил его в террариуме, а он, сам того не подозревая, напустил на Дадли бразильского удава — Гарри улыбнулся, посмотрел на Хагрида и заметил, что лицо великана просияло.       — Ну что, убедил я тебя теперь, да? А говоришь, что Гарри Поттер не волшебник. Погоди, ты скоро в Хогвартсе самым знаменитым учеником станешь.       И тут снова подал голос дядя Вернон, видимо, испуг прошел, и он решил, что не сдастся без боя. — О, Мерлин! — воскликнул Энтони. — Заколдуйте уже его, пусть заткнется!       — Разве я не сказал вам, что он никуда не поедет? — прошипел дядя Вернон. — Он пойдет в школу «Хай Камерон», и он должен быть благодарен нам за то, что мы его туда определили. Я читал эти ваши письма — про то, что ему нужна целая куча всякой ерунды, вроде книг заклинаний и волшебных палочек. — Интересно было, раз читал, — засмеялся Джастин. — А ему-то какая разница, что нужно будет Гарри, — вздохнул Терри. — Он испугался, что придется платить за меня, — ответил Гарри. — А таких жлобов, как он еще поискать надо. Он готов тратиться только на своего Дадлюсеньку, а мне, ну вы сами видели, даже одежду не могли купить.       — Если он захочет там учиться, то даже такому здоровенному маглу как ты, его не остановить, понял? — прорычал Хагрид — Помешать сыну Лили и Джеймса Поттеров учиться в Хогвартсе — да ты свихнулся, что ли?! Он родился только, а его тут же записали в ученики, да! Лучшей школы чародейства и волшебства на свете нет… и он в нее поступит, а через семь лет сам себя не узнает. И жить он там будет рядом с такими же, как он, а это уж куда лучше, чем с вами. А директором у него будет самый великий директор, какого только можно представить, сам Альбус Да…       — Я НЕ БУДУ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО ОПОЛОУМЕВШИЙ СТАРЫЙ ДУРАК УЧИЛ ЕГО ВСЯКИМ ФОКУСАМ! — прокричал дядя Вернон. — Та-та-та-дам, — пробормотали близнецы. — Все, Дурсль, — улыбнулся Билл. — Тебе конец. — Да, Хагрид этого так просто не оставит, — засмеялся Чарли.       Тут он зашел слишком далеко. Хагрид схватил свой зонтик, завертел им над головой, а его голос загремел словно гром.       — НИКОГДА… НЕ ОСКОРБЛЯЙ… ПРИ МНЕ… АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА!       Зонтик со свистом опустился и своим острием указал на Дадли. Потом вспыхнул фиолетовый свет, и раздался такой звук, словно взорвалась петарда, затем послышался пронзительный визг, а в следующую секунду Дадли, обхватив обеими руками свой жирный зад, затанцевал на месте, вереща от боли. Когда он повернулся к Гарри спиной, тот заметил, что на штанах Дадли появилась дырка, а сквозь нее торчит поросячий хвостик. Весь зал вновь разразился хохотом и аплодисментами, лесничий смущенно улыбнулся. — Отлично, Хагрид! — все еще смеясь, пробормотал Люпин. — Я бы также сделал. — Или в суслика надо было превратить, — улыбнулась Астория. — Не, лучше в хорька, — лукаво глядя на покрасневшего Малфоя, сказал Рон.       Дядя Вернон, с ужасом посмотрев на Хагрида, громко закричал, схватил тетю Петунью и Дадли, втолкнул их во вторую комнату и тут же с силой захлопнул за собой дверь.       Хагрид посмотрел на свой зонтик и почесал бороду.       — Зря я так, совсем уж из себя вышел, — сокрушенно произнес он. — И ведь не получилось все равно. Хотел его в свинью превратить, а он, похоже, и так уже почти свинья, вот и не вышло ничего… Хвост только вырос… — Если бы у Хагрида была возможность нормально выучиться, то он смог это сделать, — печально прошептала друзьям Гермиона. — Может, после чтения второй книги его реабилитируют и позволят закончить образование? — задумался Гарри. — Да, это вполне возможно, — согласился Рон. — И Хагрид ради такого наверняка будет очень старательно учиться несмотря на возраст.       Он нахмурил кустистые брови и боязливо покосился на Гарри.       — Просьба у меня к тебе: чтоб никто в Хогвартсе об этом не узнал. Я… э-э… нельзя мне чудеса творить, если по правде. Только немного разрешили, чтобы за тобой мог съездить и письмо тебе передать. Мне еще и поэтому такая работа по душе пришлась… ну и из-за тебя, конечно.       — А почему вам нельзя творить чудеса? — поинтересовался Гарри. — Нам тоже это интересно было, — вздохнул Ремус. — И нам, — закивали близнецы. — А мы узнали, — гордо выпятив грудь, сказал Рон. — Что? — удивились они. — И почему же? — Во второй книге узнаете, — ответил Рон. — Ох, как я хотел это сказать, — засмеялся рыжик.       — Ну… Я же сам когда-то в школе учился, и меня… э-э… если по правде, выгнали. На третьем курсе я был. Волшебную палочку мою… эта… пополам сломали, и все такое. А Дамблдор мне разрешил остаться и работу в школе дал. Великий он человек, Дамблдор. — Великий, — шепотом согласилась Джоан. — Только слишком уж противоречивый, да и манипулировать любит.       — А почему вас исключили? — Это тоже вторая книга, — предвосхитив все вопросы, сказала Гермиона.       — Поздно уже, а у нас делов завтра куча, — уклончиво ответил Хагрид. — В город нам завтра надо, книги тебе купить, и все такое. И эта… давай на «ты», нечего нам с тобой «выкать», мы ж друзья. — Мой первый друг, — улыбнулся Гарри лесничему.       Он стащил с себя толстую черную крутку и бросил ее к ногам Гарри.       — Под ней теплее будет. А если она… э-э… шевелиться начнет, ты внимания не обращай — я там в одном кармане пару мышей забыл. А в каком — не помню… — Только Хагрид, — засмеялись студенты. — Конец главы, — оповестил Рон. — Может пообедаем? — с надеждой глядя на профессоров, спросил он. — Давайте прочтем еще одну главу и пообедаем, — согласилась МакГонагалл, предварительно заручившись поддержкой директора. — Давай, я продолжу, Рон, — улыбнулась Лаванда и, забирая книгу, чуть продлила прикосновение их рук, что не укрылось от внимательного взгляда младшей сестры рыжика.