Красота чудовища

В плане Бакуго «как взбесить Киришиму настолько, чтобы тот дрался с ним» был огромный изъян. Очень важный огромный изъян. Настолько огромный, что только идиот не заметил бы. Киришима не разозлится. Не злился. Неважно, что Бакуго делал: его ждал провал. Никогда в своей жизни он не встречал человека настолько раздражающе невозмутимого. Киришиме было все равно, сколько бы Бакуго его ни оскорблял, сколько бы ни проклинал или сколько бы вещей ни уничтожил. Во всяком случае, страннее всего то, что его это, кажется, забавляло. Почему его это забавляло? Бакуго не был забавным. Конечно, Бакуго не улучшил своё положение, разозлившись, когда на прошлой неделе Киришима так и не проронил ему ни слова после обеда. И вовсе он не скучал по нему, как дерзнул предположить тот. Просто Бакуго взбесило, что Киришима докучал ему каждый день, а потом вдруг разрушил их расписание, даже глазом не моргнув. Бакуго ждал его появления и второй битвы. Ладно, если честно, он вдруг осознал, что Киришима каким-то образом вынудил Бакуго следовать его расписанию и разговаривать с ним. Не то чтобы Бакуго делился с ним чем-то серьезным, но сам факт того, что они на самом деле разговорили, ужасно выводил из себя. И он был таким счастливым все время! Почему он был счастливым все время? Этот парень точно не был любителем одиночества, однако он жил один уже сколько? Он был под каким-то проклятьем, потому что не был похож на странного чушейчатого гуманоида. Невозможно, чтобы кого-то настолько приветливого и искреннего, как Киришима, прокляли на законном основании, так почему его не огорчала эта ситуация? Бакуго был бы зол! Он бы точно не остался просиживать свою задницу в огромном пустом доме и время от времени драться со слабыми засранцами, чтобы защитить горстку глупых и ни на что неспособных деревенщин. Почему Киришима был так счастлив? Почему такой беззаботный? Но главный вопрос: почему Бакуго, черт подери, помогает ему чинить ебанное окно? — Держи крепче, пожалуйста! Бакуго сделал, как его просили, и Киришима поместил в оконную раму последний кусок стекла. Это было чертовски хорошее окно... но почему его, блять, волновало это дерьмовое окно?! Как он, блять, вообще согласился помочь?! Они дрались этим утром, как обычно. Бакуго послал Киришиму и направился к своему лагерю, как обычно. Ой... да. Именно там обычные вещи закончились. Киришимы слишком долго не было для проведения их послеобеденной битвы, поэтому Бакуго отправился его искать. Потому, что хотел драться. И потому, что ему было скучно. На самом деле он не ждал Киришиму. И его точно не волновало, чем он сейчас занимается. Бакуго просто хотел драться. Так и есть. Поэтому, когда он нашёл Киришиму, чинящим оконную раму, понятное дело, он был раздражён. Это мешало им драться. Киришима просто посмотрел на него с яркой улыбкой и сказал: — А я гадал, когда же ты придёшь! Словно он ждал Бакуго! Какого хуя! Что за наглость считать, будто Бакуго станет искать его! Поэтому Бакуго сказал ему умереть. Киришима просто рассмеялся. Какого хуя он просто смеялся перед угрозой смерти? Черт возьми, что за идиот. Где-то между требованием сражения и заявлением Киришимы, что сначала ему нужно починить окно, Бакуго начал помогать ему. И Киришима продолжал болтать в течение всего процесса. — Кстати говоря, почему твои перчатки не взрываются? — А? — он посмотрел на него с обычной враждебностью. — Что за дерьмовый вопрос? Киришима указал на его руки в перчатках. — Я имею в виду, все, чего ты касаешься, взрывается, так? А почему перчатки не взрываются? — Что ж, было бы очень трудно идти по жизни, в буквальном смысле ничего не трогая, — усмехнулся Бакуго и сосредоточился на их тяжелой работе. — Ладно, это ясно, но почему так? Они какие-то специальные или твоя сила имеет чудную неприязнь к этим перчаткам? Почему, блять, Киришима был настолько настроен поговорить. Бакуго с особой жестокостью бросил на землю шпатлёвку. Его губы растянулись в усмешке. Какой же надоедливый. Было очевидно, что даже игнорирование не сможет остановить Киришиму, так что ладно. Он сдастся и понадеется, что такой подход сработает. — Потому что это никакая не сила, придурок. Это ебанное проклятье. Я выбесил одну старую ведьму, и она прокляла меня. На самом деле она сделала мне огромное одолжение. Теперь у меня есть сила, с которой нельзя не считаться, ха! — Бакуго закатил глаза и протянул писклявым голосом. — Твои ладони будут уничтожать все, чего коснутся, до тех пор, пока ты не испытаешь глубокие страдания от того, что не в состоянии держать в них любовь всей своей жизни, — он издевался. — Самое глупое проклятье. В конце концов она дала мне эти перчатки. Киришима бросил на него странный взгляд. Бакуго не понял его значение, но он ему очень не понравился. Он не хотел знать, о чем думали его волосы вместо мозгов. Он поменял тему. — А каким образом ты получил проклятье? К счастью, странное выражение исчезло, сменившись легкомысленным смехом. Киришима пожал плечами. — Знаешь, на самом деле это мой отец расстроил одну ведьму из-за того, что был эгоистичной задницей, и меня тоже впутали в это проклятье. Могло быть и хуже; в конце концов мне разрешили остаться здесь и защищать людей. Бакуго закатил глаза. Киришима точно был самым поразительным человеком, которых он когда-либо встречал. Как он мог быть таким небрежным, когда его просто впутали в отцовское проклятье? Бакуго был немного взбешён за него. Что за чертова ведьма! Кем она, блять, себя считала, накладывая на кого-то проклятье только из-за его отца? Людей должны судить только по их собственным заслугам, а не их семьи. Киришима был таким самоотверженным. Отвратительно. — Вау! Но послушай! Все не так плохо, если говорить это себе! — Киришима сделал шаг назад, чтобы полюбоваться их работой. Оконная рама была точно неровной, но огромной дыры в стене больше не было, и выглядело стекло довольно безопасным. Для парочки любителей даже Бакуго признал, что они проделали довольно хорошую приличную работу. Хах. Кто бы мог подумать, что он может неплохо чинить окна? Киришима принялся собирать инструменты, улыбаясь и напевая под нос какую-то мелодию. Бакуго посмотрел на него прежде, чем последовать за ним к поместью. — Так тебя не бесит то, что какая-то левая ведьма наложила на тебя проклятье, только потому что твой отец был куском говна? — Думаю, это была попытка мотивировать отца, чтобы он стал лучше обращаться с людьми? Потому что, несмотря на его ошибки, он любил меня. Но она была великодушной! Моё проклятье снимется, когда отец выполнит своё условие, но у меня есть возможность снять его самому, если я найду любовь всей своей жизни или что-то такое! — Это ебать, как глупо, — Бакуго держал лестницу, пока Киришима убирал остальные вещи в сарай в саду. — Хотя в твоём проклятье есть свои плюсы. Твоя чешуя, ебать, как прочна, и я готов поспорить, что твои когти смогут выебать меня, если ты используешь их. Киришима фыркнул, забирая у него лестницу и ставя ее на нужное место. — Да, но на самом деле я не хочу никого ебать. Я не хочу быть чудовищем, монстром, который, если верить слухам, бездумно уничтожает все на своём пути. Я мечтал стать рыцарем, знаешь? — Киришима подправил некоторые вещи, после чего захлопнул дверцы сарая. Он повернулся к Бакуго с этой раздражающей яркой улыбкой. — Защищать королевство, быть для всех героем и прочая ерунда. Меня не волнует, что я монстр, ведь я защищаю людей, но я бы предпочёл сражаться с тобой, как человек с очень прочной кожей, а не чудовище. На самом деле Бакуго мог уважать такой образ мышления. Он задумчиво кивнул, следуя за Киришимой на кухню. — То есть ты на самом деле не знаешь, как использовать всю свою силу во время драки? Я много практиковался и полностью изменил свой стиль боя после проклятья, но ты все сделал неправильно, — он ухмыльнулся, видимо, из-за заключения, к которому пришёл. Бакуго плюхнулся на кухонный стул и насмешливо произнёс. — Ты сможешь, наконец-то, нормально сразиться со мной, если только узнаешь как! — Звучит неплохо. Мне действительно нравится драться с тобой, Взрывчик МакВзрывин! — Киришима рассмеялся, доставая ингредиенты для ужина. — Что-то мне кажется, что учитель из тебя получится намного лучше, чем противник! Бакуго зарычал и закинул ноги на другой стул. — Гадость, не называй меня, блять, так больше. Хихикая, Киришима положил перед собой морковь и принялся резать ее неровными большими кусками. На это было больно смотреть. — Но это то, чем ты в буквальном смысле являешься! Боже. Бакуго морщился с каждым кошмарным кусочком. Морковь ведь не приготовится равномерно такими-то асимметричными частями. Этот парень жил один на протяжении столького времени и все ещё не умел нормально готовить? Что за чертов придурок... Киришима потянулся к следующей морковке. Нет, он не мог найти оправдание этому жалкому подобию приготовления еды. — Кто, блять, учил тебя готовить? Это самая неаккуратная работа ножом, которую я только видел. Подвинься, нахрен, — Бакуго отобрал у Киришимы нож и грубо оттолкнул с места. Полностью игнорируя возмущённый крик Киришимы, Бакуго правильно нарезал морковь. Он оглядел стол, заваленный разными продуктами, и решил, что приготовит суп. Волновало ли его, что Киришима планировал на ужин? Ни капельки. Бакуго приказал ему принести больше специй и большой котёл. Киришима сделал все, как просили, и попытался поговорить, но Бакуго его проигнорировал. Во время готовки не разговаривают. Наконец, они сидели за столом с чашками дымящегося супа, приготовленного с любовью. Бакуго сделал глоток и одобрительно кивнул. Да, все-таки правильным решением было сварить ягнёнка вместо цыплёнка. Киришиму растили волки? Его кулинарные способности были просто отвратительными. Киришима громко отхлебнул с ложки и замурчал от удовольствия. — Вау, Бакуго! Это удивительно! Нет, лучшее, что я ел с тех пор, как слуги ушли! — он глянул на Бакуго поверх своей чашки и восторженно захихикал. — Из тебя бы вышла восхитительная миленькая домохозяйка! Прекрасная работа ножом! — Ох, захлопнись. Готовка — важнейший навык, чтобы иметь здоровый и сбалансированный организм. Каким идиотом нужно быть, чтобы настолько ужасно готовить для себя? Это действительно заставило Киришиму заткнуться. Он задумчиво посмотрел на суп в своей тарелке. Они некоторое время сидели в тишине, а потом Киришима вдруг поднял голову и посмотрел на него с блеском в глазах. — Бакуго, ты самый мужественный парень, которых я только встречал! Это правда! Быть способным правильно позаботиться о самом себе действительно очень важно! Мда, он действительно это сказал. — Просто ешь свою еду, придурок. Киришима захихикал и с энтузиазмом принялся выполнять приказ. При каждом глотке он вертелся на стуле и принимался восторженно мычать. Бакуго едва ли это злило, ведь глупому Киришиме нравилась его еда. Он самодовольно усмехнулся и продолжал ухмыляться, даже когда Киришима все доел. Бакуго откинулся на спинку стула, глядя, как он моет посуду. Это действительно поражало: то, каким Киришима был чистоплотным. Он создавал впечатление человека очень беспорядочного. — Слушай, не хочу, чтобы ты неправильно меня понял, но... — Киришима домыл последнюю посуду и повернулся к Бакуго. — Ты воняешь. Без обид, меня не волнует, когда в последний раз ты купался в реке и есть ли у тебя мыло или нет. Мы занимались сегодня тяжёлой работой, и я должен настоять на том, чтобы ты принял ванну. — Как ты, блять, можешь говорить «без обид», а потом «ты воняешь»? Кому вообще следует принимать такое без обид? — Бакуго встал, опрокидывая стул, и подошёл к Киришиме. Он замер, неуверенный, что собирается сделать Бакуго. Ухмыляясь, тот глубоко втянул воздух рядом с ним и сморщил нос. — Ты тоже не пахнешь так, словно гулял в блядском цветочном саду. Без обид. Киришима разразился смехом и отошёл от Бакуго. — Ладно, ладно, мы квиты. Мы оба заслуживаем хорошей горячей ванны. — Прекрасно, блять. Комнатная ванная была чертовски хороша. Бакуго почти жалел, что раньше не уточнил у Киришимы подробности относительно того, чем он мог пользоваться в поместье. Почти. Бакуго Кацуки ни о чем не жалеет. Но чёртова горячая вода была великолепна. Ему нравились лагеря и походы, и именно так он проводил большинство ночей с тех пор, как начал путешествовать, но они слишком жестки для тела. Мягкие потоки реки помогали успокоить ноющие мышцы, но они даже рядом не стояли с горячей ванной. Киришима о чем-то ему говорил или просто разговаривал сам с собой. Бакуго затруднялся точно сказать в большинстве случаев. Его голос отскакивал от кафеля, эхом проносясь по комнате, а рассыпчатый смех словно замирал посреди тяжелого жара. С животом, наполненным вкусной едой, и успокаивающей атмосферой ванной комнаты не удивительно, что Бакуго начал засыпать. Он дёрнулся, неожиданно почувствовав прикосновение когтей к своим плечам. — Какого... — Не спи, Взрывчик! — крикнул Киришима, смеясь, и вытолкнул его из ванны. Бакуго все ещё находился наполовину во сне, так что не сопротивлялся, пока Киришима управлял им. Он дал ему пушистое полотенце, какую-то мягкую пижаму. И только лёжа в мягкой кровати и вдыхая запах свежих простыней, он осознал, что за херня происходила. Его глаза широко распахнулись, уставившись в потолок. Как? Как такое произошло? Он чуть-чуть поддался Киришиме и уже провёл целый день в его власти. После стольких недель, отказываясь от любого гостеприимства, он вдруг разделил с ним еду и ванну, а теперь валялся в одной из гостевых комнат. Он сел, негромко рыча, и собирался выбраться из кровати, чтобы дать Киришиме по мозгам. Но его рычание утихло, когда он на секунду задумался. Технически он не принимал милосердие. Он чинил окно и готовил ужин для них двоих. Во всяком случае он заслужил эту комнату и немного удовольствия. И, если судить по их последнему спору, теперь он был чем-то, вроде персонального тренера Киришимы. Как ещё этот идиот научится правильно извлекать пользу из своего проклятья? Да... Он заслужил эту удивительную мягкую кровать. Раздражающий смех Киришимы пронёсся в его голове прежде, чем он провалился в мирный сон.

***

Наступило утро! Киришима выпрыгнул из кровати, улыбаясь ярче поднимающегося солнца. Утро — это то, чего он довольно редко ждал с нетерпением. Иногда ему хотелось проспать всю свою жизнь, но он знал по прошлому опыту, что намного лучше будет быть энергичным и живым, несмотря на то, насколько он был одиноким. Но сегодня у него не было причин хотеть спать, ведь его распирало от восторга. Бакуго сейчас спал прямо в соседней комнате. Они провели весь день, просто тусуясь вместе! Бакуго помог ему с окном! На самом деле открылся ему и разговаривал! Они ужинали вместе! Бакуго приготовил ужин. Бакуго! Приготовил! Он был удивительным поваром и гордился этим! Киришима столько всего нового узнал о Бакуго, и ему хотелось узнать ещё больше сегодня. Слишком воодушевленный, чтобы дождаться полного восхода солнца, Киришима выбежал из своей комнаты, наплевав на одежду. Они вместе принимали ванну прошлой ночью, так что все будет нормально, если он увидит Бакуго в боксерах! Киришима заглянул внутрь и с трудом сдержал хихиканье. Бакуго не только вытолкнул все одеяла с кровати, но также выбрался из пижамных рубашки и штанов. Он лежал поперёк матраса, голова покоилась на груде подушек, опасно близко к краю. Разумеется, из него был безумный спящий. Не в силах больше сдерживать смех, Киришима ввалился внутрь и запрыгнул прямо на кровать. — Доброе утро, Взрывчик! Немедленным ответом от Бакуго был пинок. И это был очень точно спланированный пинок прямо в лицо Киришиме. Он завопил больше от неожиданности, чем от боли и свалился с кровати. Бакуго зарычал и попробовал сесть, но двигался в неправильном направлении, слишком близко к краю, поэтому тоже свалился на пол с глухим стуком. Теперь уже точно проснувшись, Бакуго подпрыгнул с громким: — Какого хуя?! Смех не помог Киришиме спастись от гнева Бакуго, но тот был рабом своей истерики. Он сделал все возможное, чтобы отползти от Бакуго, пока тот пинал его. — Что. Блять. С. Тобой. Не. Так. Каждое слово сопровождалось несильным пинком. Киришиме наконец удалось успокоить своё дыхание настолько, чтобы обернуть ноги Бакуго собственными руками, приостановив тем самым череду пинков. — Отвали, блять! Хватит смеяться! — Бакуго зарычал и потряс ногами в попытке отвязаться от Киришимы. — Прости-и!.. Это было так смешно! — прохрипел Киришима, только крепче сжимая Бакуго. — Ты пнул меня! А потом сам упал! И... и... и ты такой злой и громкий с самого утра, что... о мой бог, это так смешно... Киришимой овладел новый приступ смеха, и он приложил голову к коленям Бакуго, пока все его тело тряслось от веселья. — Ебанный... сучий сын, блять, — Бакуго отчаялся в попытках стряхнуть Киришиму и просто ждал, пока тот успокоится. Он посмотрел на окно и снова взорвался от гнева. — Серьезно, что с тобой, блять, не так, Дерьмоволосый? Солнце даже полностью не вышло! Почему ты разбудил меня? Киришима вздохнул, наконец овладев собой, и, отпустив ноги Бакуго, грохнулся на пол. Он усмехнулся, глядя на него, и фыркнул. — Я проснулся, и ты был прямо здесь! Поэтому я подумал, что могу удивить тебя, и я вызываю тебя на спарринг! Не было сюрпризом, что губы Бакуго растянулись в усмешке. Он всегда так гримасничал, когда Киришима совершал что-то дельное. Очаровательно. Он снова пнул Киришиму, но в этот раз это оказалось просто толчком. — Свали нахуй отсюда и оденься. Не совершай это дерьмо снова. Буди меня, как нормальный человек в нормальное время, иначе тебя ждёт нечто похуже, чем пинок в лицо! — Бакуго развернулся, чтобы переодеться, но только сейчас осознал, что все его вещи были в лагере. Он тяжело выдохнул и потопал к двери. — Я буду ждать тебя в саду к десяти. — Хорошо! — крикнул Киришима, и Бакуго исчез за дверью, направляясь к лестнице. Это был успех, по мнению Киришимы. Он поскакал обратно в свою комнату, чтобы одеться. Сегодня будет великий день! Вчера они снова пропустили спарринг, и Киришима был полон сил. Бакуго, скорее всего, тоже распирало от энергии, и, наверное, поэтому он так легко согласился, несмотря на грубое пробуждение. Они встретились в саду и обменялись ухмылками, полными предвкушения. Они проносились под открытым небом, движения были молниеносны, дыхание — тяжелое. Этот бой длился намного дольше обычного. Бакуго, казалось, был намерен оттянуть его, а не закончить с легкой победой. Ещё более странным было то, как он крикнул, что Киришима не дерётся с ним всерьёз. Скорее... он играл с Киришимой. Он не прикладывал никакого труда, уворачиваясь от ударов Киришимы, и просто усмехался, когда они достигали его. Словно одного этого не хватало, чтобы огорчиться, так ещё Киришима вдруг осознал, что Бакуго не использовал свою взрывную силу. Удивительно, как много времени потребовалось Киришиме, чтобы понять это, особенно учитывая то, сколько раз он наблюдал за атаками Бакуго. Единственный вывод, к которому он пришёл, — Бакуго не дрался с ним всерьёз. Какого черта вообще происходит? Киришима нахмурился и клацнул клыками. Если Бакуго не хочет воспринимать их бой всерьёз, тогда Киришима заставит его. Он расправил плечи, когти выпустились наружу, словно копья. Сердце бешено стучало, барабаном отдаваясь в ушах. Он чувствовал невероятную свободу и легкость, замахнувшись на Бакуго. Один резкий удар — и все его поведение изменилось. Бакуго встал в боевую позицию, ужасная улыбка появилась на его лице. Киришима развернулся с решительной улыбкой на собственных губах. В воздухе чувствовалось предвкушение и ожидание. Они уставились друг на друга, вдыхая и выдыхая в унисон, а потом вдруг резко кинулись вперёд. Бакуго использовал всю свою силу, его взрывные ладони снова вступили в игру, пока Киришима атаковал его своими когтями. Киришима едва ли чувствовал огненные взрывы на своей чешуе, но удара было достаточно, чтобы пошатнуть его. Если он хочет остаться на ногах, ему нужно уклоняться от голых ладоней Бакуго так же, как тому необходимо избегать его острые, как копья, когти. Движения становились быстрее, не оставляя времени для мыслей, только инстинкты. Время потеряло значение для них. Только нападение и защита, угрозы огненных взрывов и острых когтей. Пот струился по их лицам. Грудь поднималась с каждым вдохом. Это было примитивно. Это было волнующе. Все, что понадобилось, это когти, скользящие по коже. Киришима оказался на долю секунды быстрее Бакуго, и когти коснулись его щеки. Ничего не должно было случиться, кроме небольшой царапины, но когти Киришимы были острее любого клинка. Они разрезали чужую кожу, словно та была водой, и кровь немедленно хлынула из раны. — Блять! Черт! Мне жаль! — заорал Киришима и бросился к Бакуго, к его кровавому лицу. Бакуго ему не позволил. Ранение едва ли привлекло его внимание. Он сбил Киришиму с ног, устроившись на его груди и прижимая его плечи к земле собственными ногами. Киришима отбивался, чтобы глотнуть воздуха, но ещё чтобы остановить кровотечение Бакуго. Это его вина. Его вина, ему не следовало использовать в бою когти. Он попытался произнести извинение, мольбу позволить ему позаботиться о его ране. — Завались, нахрен, ты, ебанные волосы вместо мозгов. Кровь и пот смешались, капая на его футболку и грудь Киришимы. Он схватил Киришиму за руки, сопротивляясь силе взрыва, а потом поднёс его ладони в пространство между ними. Кровь капала с кончиков его когтей. — Разве ты извиняешься, когда ранишь кого-то своим мечом во время боя? Киришима едва ли мог здраво мыслить между частыми вдохами и нарастающим отчаянием. Вот почему он не хотел использовать когти против Бакуго. Они были опасными, чудовищными. Он не мог смотреть на красные струи, хлыщущие из его друга. Это его вина. — Киришима! — крикнул Бакуго, прикладывая свои ладони к его щекам. Не взрыв прямо в лицо вывел Киришиму из ступора. Бакуго назвал его по имени. Оглушительный звон в ушах потихоньку утихомирился, и он сфокусировал взгляд на Бакуго. — Ч... что?.. Бакуго нахмурился и повторил свой вопрос. Хватка оставалась сильной на его руках, и Бакуго даже потряс ими. Киришима не был уверен, что он хотел этим донести, но отрицательно покачал головой. — Именно, блять. Нет. Это риск, который всегда присутствует, когда ты решаешь драться настоящим оружием, — Бакуго показал Киришиме его когти. — Ты говорил, что хотел быть рыцарем? Так вот это твоё оружие, — он отпустил руки Киришимы, чтобы приложить обе ладони к его щекам. Когда дым от взрыва растворился, он ещё сильнее приложился к его чешуе. — Это твои доспехи. Ты защищаешь жителей этих земель своим оружием... — он поднял ногу с предплечья Киришимы, чтобы ударить его по когтям, — ...и доспехами, — он надавил на щёки Киришимы сильнее. — Так что больше, блять, не извиняйся и сражайся со своим оружием, как и положено рыцарю. Последующую тишину, казалось, можно было нащупать рукой. Киришима уставился на Бакуго в немом восхищении. Эта мотивационная лекция была неожиданной, не соответствующей образу Бакуго, который тот построил в своей голове. Он был жестоким и суровым, но хорошим на самом деле. Ухмылка медленно расползлась по его лицу, несмотря на тесную хватку Бакуго на его щеках. Безэмоциональный взгляд Бакуго немедленно перешёл в рычание, полное отвращения. Он ударил голову Киришимы об земли и поднялся. — Только посмей, блять, сказать это... — Ты такой милый парень в глубине души, Взрывчик! — Киришима развеселился, поднимаясь в сидячее положения и сверкая яркой и беззаботной улыбкой. Злобно рыча, Бакуго приложил ладонь к лицу Киришимы и того снова отбросило назад. — Пошёл нахрен! Блять! Ты такой, блять, раздражающий! Почему я, блять, вообще трачу время на тебя! Пошёл нахрен! — он развернулся и потопал через сад, одновременно натягивая на ладони перчатки. Киришима поднялся и крикнул: — Позволь мне обработать твои... Бакуго снял свою рубашку и приложил к раненой щеке. Не останавливаясь, он повернул голову и посмотрел на Киришиму поверх плеча. — Даже близко ко мне не подходи. Я могу, блять, о себе позаботиться, и мне не нужна твоя помощь. Пошёл нахрен. Что ж, Киришиме следовало это предвидеть. Бакуго находился уже у самого входа в поместье, когда Киришима вдруг вскочил и заорал: — Подожди! К счастью, Бакуго остановился, но голову не повернул. Киришима мягко улыбнулся, даже если тот не увидел бы: — Спасибо. Такие простые слова. Это был ответ на мудрую лекцию Бакуго. Но тот вдруг окоченел. Быстрым движением он схватился за дверную ручку. — Завались, нахрен! — заорал Бакуго, ударив дверную раму, прежде чем войти внутрь и исчезнуть. Киришима постарался задушить насмешливое хихиканье, пока не убедился, что Бакуго достаточно далеко. Он повалился на траву, хватаясь за бока, и неудержимый смех снова овладел им. Неужели так трудно принять заслуженную благодарность? Бакуго нереален! Как вообще возможно существование кого-то, кто настолько упрямо сопротивлялся бы обычным человеческим вещам? Это так глупо! Ещё глупее было то, что Киришима считал это очаровательным. Все, чего он хотел, это продолжать быть милым с Бакуго и наблюдать за его невероятными реакциями! Он распластался на земле и улыбнулся в небо. Как же замечательно иметь такого удивительного друга.