Тенгу-хранитель

      Шисуи проснулся от ощущения, что в комнату кто-то зашёл. Чужая чакра казалась тонкой, незаметной, как тень от облачка в жаркий день. Но именно эта незаметность настораживала сильнее самого мощного Ки.       — Я принёс завтрак, — сообщил Доку-рью вполголоса. — Я сейчас в Коноху, так что заранее.       — Спасибо, Кабуто, — так же тихо отозвался Итачи. — Орочимару сильно бесился?       — Ну… с чего ты взял, что он вообще бесился?       — Я знаю его отношение к… некоторого рода вещам.       — Ты имеешь в виду состояние: «Я убью всех, кто хоть чуть-чуть обидел моего любимого Итачи»?       — Примерно так, да.       — Ну, была вариация на тему: «Почему жизнь так несправедлива и я не могу убить всех, кто хоть чуть-чуть обидел моего обожаемого Итачи?!» — но он с этим справился.       — Но он же меня пытался обнять, — вскинулся Шисуи. Что это за байки про честность тогда?       — Раз обнял, значит, хотел, — пожал плечами Итачи. — Или хотел хотеть. Доброе утро.       — Доброе утро, Шисуи-кун, — Доку-рью тоже улыбнулся.       — Доброе утро, — Шисуи честно старался не выглядеть настороженным. Но…       Итачи был его другом, Итачи он был бы рад назвать братом — и уж точно Итачи не был ему чужим. А вот Доку-рью он знал всего один день… и неприятно царапнуло, что на самого Шисуи правило о неприкосновенности личного пространства не распространяется.       Хотя это было как минимум логично — в Отогакуре он пока что не имеет ни статуса, ни прав.       — Я принёс завтрак,— повторил Доку-рью. — На тарелках фуин, так что остыть не должно. Поешь, как проголодаешься. Мне пора идти. Пока-пока!       — Спасибо за заботу, — Шисуи подчёркнуто-вежливо наклонил голову.       Доку-рью кивнул в ответ, поставил поднос на стол и удалился.       — Ещё поспишь?       Шисуи прислушался к собственным ощущениям. Привычка требовала встать и заняться тренировками, восстанавливаясь после своей несостоявшейся смерти. Тело, вроде бы неприлично хорошо вылеченное, шевелиться не хотело. Шисуи мог бы преодолеть недостойный приступ лени, но… Кото, с которой он успел уже попрощаться, снова была с ним. И если бы шаринганы умели мурчать — она бы непременно наполняла голову тихим мурчанием. Казалось, что слишком резкое движение может разбить это как бы мурчание.       Но и спать не хотелось. Хотя начать день с медитации казалось не такой уж плохой идеей.       — Пожалуй, нет. Попробую пообщаться с Кото.       — О. Верно. Он тоже соскучился…       Шисуи улыбнулся уголками губ.       — Она.       — Она? — Итачи склонил голову набок. — Она… Это прекрасно. Передай ей привет от меня.       Шисуи кивнул, прислонился к стене и прикрыл глаза. Кото обладала достаточно неожиданным самовосприятием для шарингана. Не боец, но изящная красавица с кото и цветами в причёске. Не схватка, но разговор, способный переубедить кого угодно.       И, как всякая красавица, была довольно капризна. Впрочем, Итачи ей всё-таки нравился.       Итачи задумчиво посмотрел на Шисуи, стащил у него бенто. Друг был таким… замороженным, осторожным, недоверчивым, что память невольно сомневалась — а тот ли это Шисуи, которого он знал и с которым дружил?..       Или это просто тот Шисуи, который спрыгнул с обрыва?..       Невероятно сильно хотелось обнять, успокоить, что всё в порядке… Что он в безопасности, что может просто улыбнуться, но…       Но.       Оставалось только смотреть, как Шисуи заново нащупывает почву под ногами, и не мешать.

***

      Через час с лишком Шисуи наконец открыл глаза. Потянулся, разминая затёкшие мышцы. Голова больше не болела из-за смещения фокуса зрения, да и само зрение несколько выправилось — Кото не могла видеть за двоих, но слегка подправить видимую картинку и достроить её на основании не только зрения, но и прочих чувств шарингану было вполне под силу.       Итачи, к некоторому удивлению Шисуи, всё ещё был рядом. И даже завтрак не остыл, продолжая распространять вкусные запахи.       Шисуи невольно подумал, что вот этот не остывающий завтрак создаёт гораздо большее ощущение нереальности, чем желающий обниматься саннин.       — С возвращением в реальный мир, — Итачи чуть дёрнулся, будто сам медитировал. Впрочем, почему бы и нет? Не просто так же ему пялиться было?       — Спасибо, — Шисуи с чуть заметной заминкой подвинул к себе тарелку.       И, даже не пытаясь скрыть свои действия, проверил еду на непредусмотренные добавки.       — На посуде фуин, его тоже проверь, — подсказал Итачи, улыбаясь.       — Обязательно, — кивнул Шисуи.       Фуин, на удивление, оказалась знакомой — схожие, хоть и гораздо большей мощности, использовались для того, чтобы превращать в пепел тела погибших АНБУ. Удивляло даже не то, что кто-то настолько филигранно высчитал необходимую мощность и количество чакры — удивляло, что кому-то вообще в голову пришло использовать эту фуин для такого.       — Да, однажды одного шиноби Ото задолбало разогревать еду, и он взялся за дело. На удивление, это оказалось самая подходящая фуин: она поддерживает заданную температуру независимо от объёма и плотности материала. Да, и если увидишь ползущую по коридору технику водяного дракона — не пугайся, это Суйгецу пол моет.       — Суирьюдан но дзюцу? — искренне изумился Шисуи. — И ничего не заливает?       — Не больше необходимого. За столько лет тренировок у него в этой технике просто потрясающий контроль.       — Здорово, — Шисуи не стал договаривать, что здорово это не из-за контроля или чего-то в этом роде.       А потому, что шиноби, владеющий техникой водяного дракона на таком уровне, использует его, чтобы мыть полы.       Интересно, а картошку здесь чистят тоже как-нибудь… эпично?       — Всё хорошо? Тебя что-то беспокоит?       Шисуи немного помолчал, явно размышляя, стоит ли задавать вопрос. Но всё же озвучил:       — Скажи, а правила Ото распространяются на беженцев?       — Да, — спокойно, твёрдо, без раздумий. — А почему ты спрашиваешь?       Шисуи попытался деликатнее подобрать слова.       — А, ты про то, что Кабуто зашёл, — кивнул Итачи. — Если бы меня здесь не было, он бы просто постучал. А так — не хотел будить и собирался передать завтрак мне. Но ты уже выздоровел достаточно, чтобы проснуться от его присутствия. Получается, это я его впустил.       Шисуи задумчиво кивнул, дополняя мысленную модель ситуации. Помолчал немного. Вскинул голову, посмотрел на Итачи открыто и твёрдо.       — Что нужно сделать, чтобы стать шиноби Отогакуре?       — У нас нет какого-то особого ритуала принятия или испытания, — Итачи помолчал. — Но жизнь в Ото слишком сильно отличается по своей сути. Ото безопасно. И главная проблема в том, что почти никто к этой безопасности не готов. Как бы ты отреагировал, если бы на тебя двинулся Суирьюдан но дзюцу? Кинулся бы в атаку или в защиту, верно? И пусть сейчас ты знаешь, что это просто мытьё полов, ты всё равно потянешься к мечу, когда увидишь. Потому что страх… страх засел слишком глубоко. Почти никто из шиноби не знает, что такое безопасность. Просто никогда её не ощущал. И не будет способен ощутить, даже если вокруг будет всё спокойно.       Итачи вздохнул и продолжил:       — Но есть способ научиться. Есть возможность вновь вернуть то восприятие, когда ещё можно было… Можно было научиться доверию, спокойствию и безопасности. Все знания остаются с тобой, как и весь опыт, но… Не будет автоматических реакций. Их придётся строить заново.       — Это какие-то ментальные техники?       — Нет. Это химия и ирьёдзюцу. Мозг возвращается к восприятию трёхлетнего ребёнка. Когда всё одновременно ново и само собой разумеется. Когда у тебя нет представлений о мире, но есть сам мир, который можно исследовать. Никто не вмешивается в сам ход мыслей, просто… Просто он начинается с нуля, — Итачи хмыкнул. — А ведь, по сути, это растянутое во времени Котоамацуками.       Шисуи очень осторожно поставил тарелку, которую всё это время крутил в руках. Котоамацуками, из-за угрозы которого его попытались убить, как только узнали. Растянутое во времени, возможно — не такое ультимативное… и используемое для того, чтобы научить взрослых шиноби безопасности.       По крайней мере, сам Итачи верит в то, о чём говорит.       — Насколько это рискованно? — Шисуи наклонил голову набок. — Привычка к безопасности может дорого стоить… а вы ведь выбираетесь во внешний мир. И весь мир за шестнадцать лет не мог измениться настолько сильно.       — То, что у тебя есть безопасный дом, вовсе не значит, что ты становишься совсем беспечным. Но знаешь, — Итачи прямо на него посмотрел. — Мы умеем друг другу доверять. И представляем, каково это — иметь самое опасное оружие в мире и даже не думать направлять его на своих. Твои существующие навыки не пропадут. А новые — просто так не появятся. Появится возможность им научиться. Условно говоря, ты не разучишься ходить. Но отступит привычка делать это обязательно по полу. И если ты к этому вернёшься, то не потому, что это привычка, а потому что это реально удобнее.       Итачи вздохнул, отвёл глаза, продолжил:       — Орочимару считает, что это чуть ли не единственный вариант для тебя в принципе. Ты уже взрослый, твоя картина мира уже построена… И разбита вдребезги. Ты не сможешь её восстановить так, чтобы она была цельной и рабочей. Как не смог когда-то я.       Шисуи судорожно вздохнул. Слова Итачи… они будто зацепили что-то внутри. Тяжёлое, не успевшее ещё врасти. Он говорил так, будто прошёл через это сам. Испытывал на себе ту боль, когда от тебя ждут удара в спину.       — Ты… тоже проходил через это? Вы все?       — Нет. Не все, — Итачи нежно улыбнулся. — Саске… Саске смог когда-то это постичь. Смог это сохранить, несмотря ни на что. И смог проявить… Проявить, когда он стал заводить собственную семью. И пошла цепная реакция. У кого-то был один кусочек дома, у кого-то — другой. Того, настоящего дома. И Саске по крупицам их собирал, смотрел, где друг к другу подходят и как их можно объединить. Я тоже поначалу думал, что это опрометчиво и не стоит того, но… Это того стоит.       Шисуи немного помолчал. То, что сказал Итачи, было важно. Очень важно. Мир действительно не мог настолько измениться всего за шестнадцать лет — но что-то произошло, чтобы в этом мире появились люди, которые справились сами. Без помощи техник и препаратов, просто… научившись.       Доверившись.       — Интересно, каким Саске вырос, — Шисуи снова прислонился к стене. — Такой же внушительный, как и ты?       — О, он ещё круче, — Итачи усмехнулся. — Просто упасть и молиться… Если бы он не начинал за это щекотать.       — Ой-ёй, я уже трепещу, — весело хмыкнул Шисуи. И тут же посерьёзнел: — Я хочу попробовать. То, о чём ты говоришь… иначе я никогда не смогу доверять до конца.       — Тогда нам нужно к Орочимару, — Итачи смерил его оценивающим взглядом с ног до головы. — Будем надеяться, что он не станет создавать дополнительных проблем.       — Змеиный саннин настолько наседка?       — Не наседка, просто… Просто твоё падение имело существенные последствия в моей жизни, и Орочимару, которого это косвенно коснулось, очень хочет начистить тебе морду.       — Если только этого — спарринг не проблема. Было бы даже интересно, — Шисуи расправил плечи до того уровня, когда прямота осанки кажется почти оскорбительной.       — Боюсь, спаррингом не обойдётся, — Итачи вздохнул. — Не хочешь приодеться? Шкаф там, ванная — там. И да… Не думаю, что такое положение будет надолго, но это всё равно будет удобнее, чем бинт.       Итачи протянул ему повязку на глаза.       — Спасибо, — пальцы Шисуи чуть дрогнули, забирая повязку. — Здесь есть форма? В юкате не слишком удобно.       — Посмотри в шкафу, Кабуто не мог оставить тебя полуголым.       И действительно, там лежали две пары штанов, чёрная водолазка, белая рубашка. Пара сандалий с открытым носками. Многослойное тёмно-синее пафосное кимоно. И плётка, причём какая-то странная, без металлических наконечников. Ею даже и не ударить толком. Шисуи покрутил плётку, пожал плечами и убрал её обратно. Мало ли кто мог её здесь оставить, и мало ли для чего может понадобиться такая вещь. Если уж коридоры мощными ниндзюцу моют… Штаны, водолазка и сандалии были похожи на те, что Шисуи носил в Конохе. Хорошо бы ещё броню АНБУ, или хоть жилет джонина — но он всё-таки не на бой собирался. Кажется.       — Я готов.       Итачи почему-то сидел, уткнувшись лицом в ладони. Он поднял голову, и стало очевидно, что он покраснел.       — Хорошо, пойдём. Хотя нет, подожди… Можно я тебя обниму?       — А? Да, конечно. А почему ты покраснел?       Было и впрямь любопытно — переодеваться друг при друге им и раньше доводилось. Серьёзно, не это же Итачи смутило.       — Я гадаю, почему Кабуто её здесь оставил. Приличных вариантов немного, если честно. Как бы не оказалось, что это базовый вариант одежды для Учиха.       — Базовый вариант? — озадачился Шисуи. — Но она же бесполезная. Даже как тренировочное оружие не использовать.       — Ты правда не знаешь, как её использовать?       — А ты знаешь? — плётка была снова извлечена из шкафа и придирчиво рассмотрена.       — Знаю, Шисуи. Знаю. Добро пожаловать в деревню разврата.       — Разврата? — взгляд Шисуи стал ещё более недоумённым.       — Да, эта штука используется в сексе.       — Эм… зачем?       — Ну, это так на словах не объяснишь. Хочешь, покажу?       Шисуи с сомнением посмотрел на плётку в своей руке и положил её обратно на полку:       — Пожалуй, нет. Не думаю, что это знание пригодится мне в ближайшее время.       — Тогда пойдём… Если найдёшь ещё ошейник — знай, это для того же самого.       Орочимару обнаружился в подвале… В зале с потолком высотой метров в семь. Хорошие тут подвалы, вместительные.       Но на весь зал — один Змей, свисающий с потолка на кончике хвоста.       Шисуи напрягся. Встреча на полигоне повышала вероятность спарринга в разы.       А ещё после того разговора особенно бросалось в глаза, что Змей был одет только в хвост, браслеты и цепочку на груди.       — Привет. Шисуи хочет пройти инфантилизацию. Устроишь?       — Ты уже подобрал ему старшего? — уточнил Орочимару. Из-под его ресниц сверкнуло жёлтым, а он сам чуть покачнулся, как маятник.       — Старшего? — Шисуи невольно нахмурился.       — Кто будет за тобой бегать, выполнять капризы, обнимать по первому требованию и не давать устроить войну. В состоянии инфантилизации хромает способность оценивать свои действия и думать о последствиях. Собственно, именно этого мы и добиваемся. Но это не значит, что в таком состоянии нельзя натворить бед.       — Я сам хотел заняться, — отозвался Итачи.       — Неудачная мысль. У вас слишком обширное общее прошлое, причём с инвертированными ролями. Боюсь, Шисуи и так сложно воспринимать тебя взрослым…       — Я присмотрю за ним на первых порах, — упрямо повторил Итачи. — Сойдёмся ли мы, или Шисуи найдёт более подходящего старшего — покажет время.       — Разве воспоминания о прошлом не будут приглушены? — если бы у Шисуи было право голоса, он бы предпочёл в качестве старшего Итачи — как человека, которому может доверять.       Или Саске — как человека, который смог справиться без техник.       Но выбирать не приходилось хотя бы потому, что он слишком мало знал об этой… инфантилизации.       — Будут. И, возможно, всё обойдётся. А меня старшим не возьмёшь? — внимательный взгляд жёлтых глаз.       Шисуи качнул головой:       — Мне будет сложно доверять кому-то настолько незнакомому.       — Хорошо, воля твоя, — чуть огорчённо покачнулся Змей. — Тогда технику я наложу сейчас. Лекарство возьмёте в лаборатории, две капли в стакан с водой, и через полчаса начнётся. Если не начнётся — ещё каплю. Пить ежедневно по нормальной дозе. Техника спадёт после трёх дней без лекарства, но это будет неприятно. Лучше снижать постепенно дозу как минимум неделю.       Шисуи попытался посчитать предполагаемые сроки, запутался. Решил, что лучше спросить:       — Сколько времени в среднем это может занять?       — Смотря насколько всё плохо было в твоём первом детстве.       Шисуи нахмурился.       — Тогда я могу пропустить момент, когда Итачи будет нужна помощь.       — В смысле? — Змей посмотрел на него с недоумением, как-то разом растеряв свой пафос, спустился на пол и единым движением подполз. — Шисуи-кун… Неужели ты думаешь, что мы его бросим?       — Но… — Шисуи даже растерялся, настолько искренним было это недоумение. — Разве у Ото нет дел и вашим шиноби нечем заняться? Только… приглядывать? Не зная, когда понадобится помощь и понадобится ли вообще?       Шуншин но Шисуи, герой войны, АНБУ, гений своего поколения… он слишком хорошо знал, сколько времени и сил требует банальная слежка за объектом.       Орочимару нахмурился, стараясь понять.       — Можно подумать, я могу кого-то от этого остановить. Это Итачи с тобой сидит, как привязанный, а Саске ускакал туда при первой же возможности. Имей я глупость встать между ним и его братом… Это был бы уже не я. Да, у Ото свои дела. Да, у нас сейчас в разгаре полномасштабная охота, но… Разве ваше присутствие этому помешает, а не поможет?       — Человеческие ресурсы ограничены. Я могу помешать уже тем, что буду оттягивать на себя чьё-то внимание.       — Шисуи, мальчик, — Орочимару положил ему руки на плечи. — Кто же тебе вбил в голову такое? На крайний случай, ты можешь работать в паре со своим старшим и вносить свой вклад. Но вряд ли это понадобится. Мы достаточно сильны, чтобы не беспокоить детей.       Саннин смотрел так… будто ласково — и это было странно. Особенно с учётом утренних слов Кабуто о желании вырезать всех хотя бы немного обидевших Итачи. Но, может, имелись в виду те, кто обидел юного Итачи?       Орочимару ещё секунду вглядывался в него, будто пытаясь найти на лице Шисуи что-то особенное, а затем резко выдохнул, опустил голову и плечи, будто разом сдувшись. И сразу же начало проявляться Ки — острое, колющее, подвижное, словно тысячи летящих сенбонов.       Шисуи напрягся, глядя на черноволосую макушку. Ударить? Бежать? Стоять неподвижно?..       — Орочи, — с укором произнёс Итачи.       — Достало! — взорвался тот, взвиваясь на хвосте под самый потолок. — Достало-достало-достало! Что это за херня, а?! Каждый раз одно и то же, но каждый раз — всё хуже и хуже!       Шисуи настороженно смотрел на бьющийся в ярости хвост, готовясь отпрыгивать, если что. Хотя Итачи стоял спокойно и даже не думал готовиться к бою.       — Ксо-ксо-ксо-ксо! — Змей метался туда-сюда, а затем резко остановился. — Знаешь, как мне сейчас хочется сигануть в тот мир, согнать всех старших Учиха в кучу, а потом мочить их ногами?! Что это за ёбанный Люся, Шисуи?!       — А в чём дело-то? — Учиха настороженно зыркнул.       — Он даже не понимает! Нет, ну ты посмотри!       — Справедливости ради, ты не особо внятно излагаешь, — заметил Итачи.       — Какого хуя у них человек, который в восемь активировал Мангекё, чувствует себя таким ненужным и изо всех сил пытается не быть помехой?! Как, биджу их подери, можно было это проебать?! Аргхт! — Орочимару снова взвился куда-то под потолок, а затем резко оказался перед Шисуи: — Давай на пальцах: знаешь, какой главный ресурс деревни или клана?       — Боевая мощь? — предположил он, не уверенный, что правильно понял, на что ругается Орочимару.       — Нет! Его шиноби! Не их техники, не их боевая мощь — шиноби целиком. А они болеют, боятся, конфликтуют, мечтают, заводят кошек и вообще, представляешь себе, живут! Ты, биджу тебя подери, не техника на ножках, а человек! Живой. И, знаешь ли, если тебе требуется месяцок пузыри из соплей пускать, чтобы поправить нервишки — ты имеешь на это безоговорочное право. Потому что как только шиноби действительно становится ходячей подставкой под техники, как только исчезает всё человеческое — он умирает. Потому что любой шиноби в первую очередь человек. Нет человека — нет техники. Нет техники — нет боевой мощи. И именно из-за отчаянного желания вашего клана сделать из вас неодушевлённый механизм мне хочется их всех передушить.       — У многих кланов так, — негромко заметил Итачи.       — У Акимичи такой херни нет! У Яманака! У Нара! У любого, кто хоть немного думает своими мозгами — нет! Даже, блядь, в приюте к нам относились более человечно! Значит так, Шисуи. Это моя деревня, и я лучше знаю, хватит ли у меня ресурсов продержать тебя в таком состоянии нужное время. И хватит ли ресурсов на то, чтобы вытащить младшего Итачи из той жопы Джуби, в которую он попал. Понял?!       Ки исчезло резко, будто его выключили.       — Итачи!!! — Орочимару с возмущением обернулся. — Хватит гладить мой хвост! Ты меня сбиваешь!       — М?.. — тот совершенно невинно приподнял брови и продолжил гладить.       Шисуи немного постоял, переваривая образ себя, увлечённо пускающего сопельные пузырики. Получалось ещё более сюрреалистично, чем шиноби, специально подогревающий молоко для впервые встреченного чужака. Потом прокашлялся, пытаясь привлечь внимание. Убедился, что Итачи, гладящий хвост — слишком сильный отвлекающий манёвр.       Рискнул легонько дотронуться до саннина.       Орочимару стремительно обернулся, вскидывая брови — но, что странно, от него не плеснуло ощущением опасности. А ведь любой шиноби на чужое касание готов ответить атакой — просто потому, что это что-то незнакомое, а незнакомое может быть опасным. Удивительно…       — Тогда я хотел бы попробовать, — сказал Шисуи, преодолевая невесть откуда взявшуюся застенчивость. — Попускать сопли пузырьками для восстановления душевного равновесия.       Змей посмотрел секунду, будто потерял нить разговора, а потом улыбнулся — широко, радостно, искренне.       — Это хорошо. Хорошо, что ты решился. Ты хочешь сделать это сейчас? Ты вполне можешь подождать, пока твой Итачи не окажется в безопасности. Но предупреждаю, это будет достаточно сильным мучением для тебя.       Шисуи качнул головой:       — Лучше сейчас. Ото слишком отличается от того, к чему я привык, — Учиха помолчал немного. — Скажите, Орочимару-сан, почему вы хотели сами быть моим… старшим?       — Потому что захотелось. А вот почему мне захотелось… — Орочимару задумался, но что-то мешало. — Итачи! Отрасти свой хвост и его гладь! Я уже не злюсь и пытаюсь сосредоточиться!       — Свой-то неинтересно, — хмыкнул тот, но всё-таки отстранился.       — Во-первых, я могу и хочу. И чувствую, что готов. Во-вторых, ты друг Итачи. Первый, рядом с кем он был человеком, а не функцией. И я хочу тебя за это отблагодарить.       — Если вы поможете Итачи в юности — этого будет достаточно, — Шисуи даже улыбнулся. — Возможно, инфантилизация поможет мне справиться с настороженностью.       — Так ты… согласен? — осторожно, будто не веря, уточнил Орочимару.       — Я думаю, можно попробовать. Итачи ведь говорил что-то о подходящем старшем.       Орочимару запищал что-то невнятно-радостное и очень аккуратно, явно сдерживаясь, обнял Шисуи. Прижался весь, доверчиво — голым телом, безо всяких доспехов! — да ещё и в хвост обернул. Шисуи не удержался, потрогал этот самый хвост — Итачи ведь не только успокоения ради его гладил, ему и самому нравилось. Оказалось интересно. Сухой, упругий, с приятной фактурой чешуи под пальцами.       — Это так здорово! — заявил, на секундочку, глава деревни, упоённо его тиская. — Тогда давай прямо сейчас.       И положил ладони ему на виски. Не выпуская из хвоста.       — Будет больно?       — Что? Нет. Я просто…       Шисуи кивнул и прикрыл глаза, чтобы не отреагировать на вторжение чужой чакры активацией шарингана. Ещё собьёт технику… Но, как ни странно, техника Орочимару была ничуть не похожа на гендзюцу. Чуть кольнуло в висках, и всё. Да и сама чакра ощущалась неожиданно приятно.       — Всё, — саннин убрал ладони.       Шисуи моргнул, стараясь прийти в себя. Тревожные мысли, крутившиеся по бесконечному маршруту, куда-то делись. Даже фоновые, вытесненные самим Шисуи на край сознания. И не только тревожные. В голове стало тихо-тихо, пусто и свободно. Настолько, что можно было запросто выпасть из реальности, погрузившись в эту тишину.       — Хочешь прокатиться на хвосте?       Шисуи моргнул. Снова потрогал гладкую чешую.       — А что, так можно? Прямо по селению?       — Конечно. Залазь, тебе все обзавидуются.       Шисуи посмотрел на хвост Орочимару. Хвост был большой, красивый и приятный на ощупь.       — Такое катание — это привилегия или поощрение? — поинтересовался он, перекидывая ногу через хвост.       — Привилегия, — Орочимару обернулся, посмотрел с улыбкой. — Моя. У меня есть хвост, и я могу на нём катать.       И величественно пополз вперёд, явно давая привыкнуть к такому способу передвижения. Итачи, хихикая в кулак, шёл рядом.       — Напыжился-то как, а? — шёпотом заметил он.       — Напыжился? — Шисуи с некоторым сомнением опустил ладони на чешую. Не то чтобы ему нужно было держаться, но больше пристроить руки было как-то некуда.       Под руками ходили тёплые мышцы, и это было так… правильно?..       — Гордится. Его старшим выбрали.       — А это так круто? — уточнил Шисуи.       — Это здорово. И Орочи очень хотел, — Итачи улыбался нежно.       Шисуи взглянул на него с интересом и обратил внимание на цепочку на шее, на конце которой был тонкий белый змеиный клык. А у Орочимару на точно такой же цепочке висело крошечное металлическое перо.       Они заползли в одно из зданий, очевидно, больницу, и прошли мимо пустых палат и не запертых помещений. Змей спокойно достал из шкафа какую-то бутылочку, развёл зелье в стакане с водой и подал Шисуи. Ничего не скрывалось, ничего не запиралось.       Беспечность?.. Или это уже уровень, когда замки просто не нужны?       — Оно немного горькое. Добавить сахар?       — Не нужно, — Шисуи уже даже не удивился. — Итачи… я хочу сказать, пока не подействовало. Ты всегда был мне как брат — и я буду рад назвать тебя братом сейчас.       — Ничего страшного не случится… брат, — Итачи покачал головой. — Хотя, возможно, ты у меня повиснешь на шее с воплем: «Отото!»       Шисуи мотнул головой.       — Я не поэтому. Просто… ты ведь тоже хотел быть старшим.       — Я и так буду твоим, — Итачи пожал плечами. — А вот официальное разрешение для Орочи — очень и очень важно.       — Почему? — Шисуи залпом выпил лекарство. Как и следовало ожидать, ничего особо неприятного в его вкусе не было.       — Как бы я смог тебя без разрешения тискать? — всплеснул руками Змей.       Шисуи моргнул.       — Так хотелось?       — Да, — Змей покаянно вздохнул. — Это один из способов общения, которым шиноби обычно пренебрегают. А зря, он может сказать многое из того, что не выразит язык.       Шисуи подумал. Подумал ещё. Осторожно протянул руки, то ли приглашая обняться, то ли показывая, что не против такого замечательного хвоста.       Орочимару резко подался вперёд, обнял так, будто бы Шисуи был его давно потерянным лучшим другом.       — Ты хороший, Шисуи-кун. И достоин действительно жить, — шепнул ему на ушко Орочимару. — А теперь будет допрос. Какой твой любимый цвет?..