Тенгу-хранитель

      Итачи сидел. И краснел. И сидел. И краснел.       Ужасное зелье уже подействовало, и Учиха сразу пожалел о принятом решении. Он сидел. И краснел. Пытался удержаться. И краснел. А когда не краснел, его глаза наполнялись слезами.       — Эй? Ты как? Скажи что-нибудь? — попросил Орочимару, уже где-то полчаса наблюдающий за сменой настроения.       Итачи посмотрел на него решительно, метнулся вперёд и обнял.       — Спасибо, что приняли нас с братом, Орочимару-сама-а-а…       — А-а-а-а… Всё в порядке, Итачи-кун, — Змей погладил его по голове. — Всё хорошо.       — Мы же вам не нра-а-авимся. Вы приняли нас, потому что Тенгу попросил, я понима-а-аю. Вам даже Мангекё не нужны, у вас и так их много… Но вы всё равно при-и-иняли… и помога-а-а-ете.       Орочимару вздохнул. Нормальная реакция на инфантилизацию, да. Надо было сразу подумать о старшем.       — Не до такой степени не нравитесь. Просто вы с братом слишком кавайные, и я боюсь, что однажды моё сердечко не выдержит.       — Правда? — Итачи вскинул голову и посмотрел снизу вверх.       Ксо…       — Да, Итачи-кун, правда. Давай найдём тебе того, кто будет о тебе заботиться.       — А вы?.. — голос прозвучал огорчённо.       — Я буду о тебе заботиться как глава Ото. Однако я слишком хорошо знаком с другим Итачи и боюсь, что его влияние слишком велико. Ты же не хочешь, чтобы я общался с его призраком вместо тебя?       — Ну… нет, — Итачи отошёл и опустил голову. — Но кто захочет обо мне заботиться? Может, лучше не надо? Я сам справлюсь. Как справлялся раньше.       — Вот именно, что как раньше — не надо, — Орочимару взял его за руку и повёл наружу. — Пойдём, посмотрим, к кому у тебя душа ляжет.       Итачи спрятался за его спину.       С большим трудом Орочи удалось уговорить его выйти на улицу, а там…       — К нему хочу, — Итачи указал в сторону Ногицуне.       — Хорошо, пойдём.       — Я боюсь!       — Чего?       — Его.       — Но хочешь?       — Ага. Чтобы перестать бояться.       — Тогда пойдём…       Итачи решительно кивнул и первым пошёл к Ногицуне.       — Я тебя боюсь, — сообщил мелкий. — Обними меня.       Обито посмотрел с лёгким недоумением. Нет, в Ото он всякого насмотрелся, да и после опытов Орочимару как только себя не вели — были и те, кто бегал с воплями: «Она зелёная! Трава — зелёная!» Но конкретно этот подросток вроде бы был из немногочисленной когорты хмурых личностей, к которой принадлежал и сам Ногицуне…       Впрочем, почему бы и не обнять? Это несложно, мелочь забавная, да и вообще, гораздо проще сразу обнять, чем долго пытаться объяснить, почему нет, а потом всё равно смириться и обнимать. Это Обито уже проходил, пусть и не с обнимашками.       Итачи тяжело вздохнул, отстранился и спрятался за Орочимару.       — Всё равно боюсь. Не хочу бояться.       — Ну… я не причиню тебе вреда, — Ногицуне честно не знал, что делать.       Нет, причин для опасений в его адрес было хоть отбавляй — но вряд ли ребёнок в курсе его личного знакомства с Мадарой. Или плана «Глаз Луны». Или ещё каких-нибудь эпизодов из бурного прошлого. А чтобы бояться морды в шрамах и тяжёлого взгляда… это было даже непривычно как-то.       И что с этим делать — непонятно.       — Я знаю. Ты хороший.       — Э-э-э… — Обито растерялся ещё больше. — Тебе Орочимару сказал?       — Нет. Я чувствую.       — Э-э-э… ну ладно. Я хороший. А почему тогда боишься?       — Не знаю, — Итачи нахмурился. — И мне это не нравится. Обними ещё!       Ногицуне послушно обнял. Присутствуй при этой сцене Карасу — точно бы хихикал, и даже не украдкой. Потому как к Обито подхода не нашёл даже Тенгу — а тут вдруг такое.       — А когда обнимаю — не страшно?       — Меньше. Когда обнимаешь — большой, сильный, но свой. Когда просто стоишь — большой, сильный, но чужой. А ты свой.       Ногицуне длинно выдохнул. Даже так… он и в самом деле не чувствовал себя своим ни в Ото, ни среди остатков собственного клана. Да и, по большому счёту, он не был нужен ни там, ни там. S-класс, обладатель уникального таланта к телепортации… и тот же змеиный саннин даже не пытался его на лабораторный стол затащить. Не нужно было бежать спасать мир или наоборот — захватывать и вести к безмятежному будущему. Нужно было просто жить.       Но вот как раз просто жить Обито давно разучился. Как раз с пробуждением Мангекё.       Он наблюдал — за тем же Тенгу, за Карасу. За непонятно откуда появившимся Изуной. Ходил на миссии, в свой черёд чистил картошку и патрулировал окрестности. Но никак не мог избавиться от ощущения, что совершает странные, наполовину бессмысленные действия — как актёр, оказавшийся посреди чужой пьесы.       — Позаботишься о нём, Ногицуне-сан? — предложил Орочимару, чутко замечая его состояние.       В конце концов, тот же Изуна ребёнком тоже отказался становиться, но когда завёл своего — это ему помогло.       — А? — Обито посмотрел на вцепившегося в него Итачи. — Конечно. Но… ты уверен вообще?       — Ты крутой. Или ты не хочешь? Я не навязываюсь, — Итачи покраснел и чуток отстранился.       — Э-э-э… ну-у… просто я не умею — с детьми, — казалось, ещё немного, и Обито покраснеет тоже. Или хотя бы засмущается больше, чем будет растерян. — Не думаю, что я лучшая кандидатура… для заботы.       — А я умею, — Итачи застеснялся ещё больше, а потом заглянул ему в лицо и предложил: — Хочешь, научу?       Ногицуне моргнул. Моргнул ещё раз.       — Хочу.       Итачи улыбнулся, покраснел и обнял. Орочимару кхекнул в кулачок, хотя ему хотелось завопить от радости, но он боялся спугнуть это святое.       — Что же, удачи вам. Если что, обращайтесь, — Змей улыбнулся.       — А расскажи мне что-нибудь? — Итачи вцепился ему в ворот и заглянул в глаза.       — М-м… полезное или интересное? — Обито рефлекторно подхватил его, устраивая поудобнее.       — А это разве не одно и то же? — удивился Итачи. — И вообще, пойдём к нам, я тебя с братом познакомлю. Ему тоже будет интересно послушать.       — Твой брат — это который картошку огненным шаром чистит?       — Ага. Его зовут Саске. Правда, он умница?       — Из него получится сильный шиноби, — кивнул Обито. — И он отлично ладит с людьми.       — А… А как тебя зовут? — Итачи снова вспыхнул и едва слышно добавил: — Прости, что сразу не спросил.       — Обито. Но ты можешь звать меня Ногицуне. Мне… нравится это имя. А ты Итачи, верно?       — Ага. Правильно. Нам вот туда, — Итачи указал дорожку к их дому. — Учиха Обито… Тот самый? Ученик Йондайме?       Ногицуне посмотрел на него с искренним удивлением. Пожалуй, Итачи был первым, кто знал его в таком качестве — обычно как ученика Намиказе Минато вспоминали Какаши. Да и сам давно уже не считал себя идущим по стопам именно Желтой Молнии…       — Ну… да. Я был в команде Минато-сенсея.       — Правда? Тот самый, который передал свой глаз Хатаке Какаши? Ух ты… Ты всё-таки выжил? У тебя оттуда шрамы? Ой, прости, что спросил, наверное, я не должен был…       — Шрам — это после скалы, — Обито пожал плечами. — Меня тогда засыпало камнями, руку и правую половину тела пришлось пересаживать, а лицо вот уцелело. Но вообще странно, что ты вообще обо мне знаешь. Откуда?       — А почему я не должен знать? — удивился Итачи. — Я сын главы клана Учиха и был в АНБУ под руководством… хотя да, мне не положено знать.       Ногицуне потряс головой.       — Так, подожди. Ты ведь из прошлого, правильно? У вас ещё не было Акацки второго созыва?       — А… Кого?       — Значит, не было, — Обито озадаченно нахмурился. — Но я был уверен, что до большого шума обо мне разве что Какаши и знал… а ты говоришь так, будто это не он, а я — знаменитый ученик Йондайме.       — Акацки — это что-то, связанное со страной Дождя? — Итачи сосредоточенно нахмурился. Возможно, он что-то слышал краем уха… но именно что слышал, если бы видел, то запомнил бы лучше. — В любом случае твоё решение наделало много шума в клане. Факт столь поздней активации обсуждается до сих пор.       Ногицуне поморщился.       — Вот злопамятные хмыри. Даже после официальной смерти не отвязались. Ладно, хоть шаринган у Какаши не отобрали… да, это я не подумал, что шипеть будут вдвойне от обычного.       — Почему шипеть? Точнее, да, шипели, — Итачи покраснел. — Но также высказывалась мысль, что это признак устойчивой психики и большого таланта. Что раз ты со всем, что было до, справлялся без шарингана и только в самый-самый последний момент его активировал…       — Серьёзно? — удивился Обито. — Вот уж не подумал бы… Направо или налево?       — Направо, — Итачи ткнул пальчиком. — Но также находились злые языки, которые утверждали, что это уже не проверишь. Ты расстроился?       — Нет. Просто это… странно. Я никогда не был человеком, которому клан уделял бы особое внимание.       — После смерти — самое время, — Итачи вздохнул. — Нам сюда. Са-а-а-аске, иди сюда! Смотри, кого я к нам привёл! Это Обито, он будет о нас заботиться.       — Привет, Обито! — Саске оббежал вокруг него, расставив руки в стороны. — Нии-сан, ты поранился?       — Нет. Я просто захотел прокатиться на ручках, — гордо отозвался Итачи.       — Ух ты! — Саске уставился на них широко распахнутыми глазами. — Никогда не видел нии-сана на ручках!       — Думаю, ты и сам не слишком часто на них катался, да? — невольно улыбнулся Ногицуне.       — Пойдём к нам! — Итачи протянул к нему руку.       Не успел Ногицуне и хмыкнуть, как на него с лёгкостью обезьянки залез Саске. Мужчина крякнул, но второго ребёнка удержал. В конце концов, не таким уж и тяжёлым он был.       — Ты тоже меня боишься?       — Не-а. А надо? — Саске наклонил голову набок.       — Нет. Я не причиню вам вреда.       — Вот и замечательно. Обито-сан хотел рассказать нам историю.       — Сказку? — Саске заинтересовано подался вперёд.       Ногицуне хмыкнул.       — В нашем мире полно таких историй, которые нарочно не придумаешь. Так что… легенду. О ниншуу и том, откуда взялась чакра.       — Вон там диван, — показал Итачи. — Я могу принести чаю.       Обито шевельнул плечом. Диван — это было отличной мыслью. Чай — тем более.       — Если что-то есть из еды, неси тоже.       — Хай! — Итачи сорвался с места и помчался на кухню.       Саске перебрался на диван и сложил руки на коленях. Послушать про чакру было интересно, особенно если это не учёба и не набившие оскомину притчи о том, как основатель Индра разругался со своим младшим братом. Это же всё равно, как если бы они с Итачи поругались! Вообще глупым надо быть!       Итачи примчался в рекордные сроки с чаем, закусками, печеньем и булочками. И, усадив Саске к себе на колени, с восторгом уставился на Обито.       Ногицуне откашлялся. До этого ему как-то не приходилось рассказывать о таком — ну в самом деле, не с Орочимару же легендами о происхождении мира шиноби делиться. Тот сам кому угодно расскажет, да ещё и в десятке вариантов. И это оказалось… волнующе. Хотелось, чтобы детям и вправду понравилась его история.       Так что — никакого основателя Индры!

***

      — Ох… — тихий вздох прервал мерный рассказ. — Никогда не видел его спящим!       Саске огромными глазами смотрел на брата, который уронил голову на спинку дивана и тихонечко сопел, приоткрыв рот.       — Правда? — удивился Обито.       — Ага. Он вскакивает ещё до того, как дверь открывается, — Саске нахмурился. — А тут спит. И на руках ездит. И сказки слушает. Здорово…       — Видимо, Орочимару его всё-таки уговорил, — Обито очень осторожно укрыл ребёнка пушистой шерстяной накидкой. — Или пример Шисуи-куна так подействовал.       — Уговорил? На что? — Саске нахмурился.       — Расслабиться. Позволить себе быть ребёнком. Это… удивительная техника. Мир снова становится таким ярким.       — Э? Но ребёнком же быть не круто. Круто быть крутым шиноби.       — У крутого шиноби целая куча всяких глупостей, которые он должен или не должен делать, чтобы оставаться «крутым», — хмыкнул Обито. — Неудачникам в этом плане проще, уж поверь мне. Но вообще… ты можешь представить своих родителей, чистящих картошку Гокакью?       — Ну… нет, — Саске сосредоточенно задумался. — Папа бы не стал картошку чистить. Не могу представить. Наверное, в походе он бы мог приготовить её в шкурке, но дома?.. А мама всегда делает это так… чик-чик. Чик-чик… и всё. Никаких техник. Обито-сан, а вы не знаете, когда мы домой вернёмся?       — Нет, Саске-чан, — Ногицуне покачал головой. — Я даже не ходил в вашу Коноху. Наверное, об этом нужно спрашивать у Тенгу.       — Жаль… Я соскучился. Немного. У вас тут, конечно, весело, но…       Цоп.       Итачи, не открывая глаз, цапнул брата и прижал его к себе.       — Прости, отото. Но мы не вернёмся.       — Как?! — Саске вырвался и посмотрел на него возмущённо. — Но там же!.. Мама… папа… Академия!.. Коноха!       Итачи вздохнул, сел и посмотрел на него серьёзно:       — Я не смогу вернуться. У меня Мангекё.       — Вау! Круто!       — Не круто, глупый отото. Тебе ведь скучно общаться с глупыми детьми?       — Ну… да.       — А глупые дети не любят общаться с тобой? Обзываются.       — Пф! Да что мне до их мнения!       — Но вы не дружите, верно?       — Ну… Нет, я бы это так не назвал.       — Вот и кланы не могут дружить, если они слишком сильно различаются по силе. Поэтому самые-самые сильные Учиха уходят сюда. Чтобы не возникало конфликтов и зависти.       — Не только Учиха, — Саске нахмурился. — Тут много ребят из Кири.       — Да, это верно. Из других кланов — тоже.       — Значит, это деревня самых-самых сильных шиноби?!       — Да.       — А что я тогда делаю здесь?       — Сюда можно взять с собой самого дорого человека. Конечно, если хочешь, ты можешь вернуться… Всё-таки мама с папой, друзья из Академии… — Итачи отвёл взгляд.       — Ты что, нии-сан! — возмутился Саске. — Я тебя не брошу!       Итачи был ответно зацапан. Сердито пыхтящий Саске ещё и оглядел комнату поверх макушки брата, будто собираясь отбивать его от кучи претендентов. Ему оставалось только добавить «мой нии-сан!» для полноты картины.       Итачи шмыгнул носом. Шмыгнул ещё раз. Остатки воспитания говорили, что ему нужно «держать лицо», но…       — Спасибо, Саске.       Обито тихо вздохнул, пересел ближе — и сгрёб обоих детей на колени.       — Вы не будете здесь одни. Наш клан маленький, но у вас здесь есть родичи. И наверняка будут друзья. Всё будет хорошо. И, Саске… ты вырастешь очень сильным шиноби. Уж поверь мне.       — Да, у меня лучшие показатели по картошке! — гордо признал Саске, мгновенно повеселев.       Итачи уткнулся Обито в плечо. На него вдруг накатило осознание, что прошлая жизнь закончена… закончена не так плохо, если задуматься, какие могли быть альтернативы. Но… закончена. И это чувство утраты свербело, даже несмотря на то, что тут все гораздо дружелюбнее, что тут можно обниматься…       Ногицуне прижал его к себе тяжёлой горячей рукой. Прижал крепко, почти до боли, давая опору в так сильно изменившемся мире. Давая ухватиться не за обломок прошлого, а за то, что, может быть, окажется ступенькой. Позволит идти дальше. Обито знал, каково это, когда мир, в котором ты жил, трескается и осыпается между пальцами. Вытекает алыми струйками крови. И даже если он не разрушается, а восстанавливается — это всё равно больно, страшно и тяжело.       — Всё наладится, Итачи. Я тебя не брошу.       Это «не брошу» было последней каплей, от которой Итачи всё-таки разревелся. Он настолько привык не то что к «брошу», а даже к «пожертвуй собой ради общего блага», что такое простое и ничем не подтверждённое заявление выносило мозг.       Отото, как ни странно, не смеялся, а смотрел сочувственно и гладил его маленькой ручкой по волосам.       Обито тоже гладил его ладонью по волосам. А потом отпаивал чаем — горячим, крепким до такой степени, что скулы сводило. И почти не спускал с рук. А Саске почему-то совсем не спешил отогнать то ли родственника, то ли чужака от обожаемого брата.       — Если нии-сан может здесь спать и слушать сказки, то так лучше, — по-взрослому рассудительно сообщил он Обито.       Итачи попытался вытереть слёзы, взять себя в руки, вспомнить, что он боец, что он не должен так доверять странным шиноби, которые неизвестно каким образом выжили и почему-то не вернулись в клан. Но было так хорошо… так надёжно. Чувствовалось, что не нужно рвать жилы, чтобы защищать самому — сейчас его защитят. И слёзы лились — не от того, что ему сейчас было плохо, а от того, что раньше этого не было.       Но почему? Это же так просто!..       Так просто позволить детям знать, что дома их защитят. Так просто не брать их на поле недавнего боя, где любой выживший в первую очередь попытается атаковать.       Так просто позволить забраться на колени и плакать в плечо, не осуждая за эту слабость.       — Никто не может быть сильным всё время, Итачи, — негромко сказал Ногицуне. — Если ты был в АНБУ, то должен знать, что такое усталость материала. Даже металл устаёт… а люди куда сложнее.       Итачи кивнул. Всё это понятно, но никто не знает, когда сломается конкретный человек. Поэтому и выжимают по максимуму, не щадя — авось, этот момент нескоро настанет.       Саске ответственно подавал платочек и чай. Он очень гордился тем, что может помочь нии-сану.       Наконец Итачи успокоился и немного зауютился.       — Обито-сан… а где вы живёте?       Ногицуне неожиданно улыбнулся.       — На дереве, Итачи-кун. Но это очень большое дерево.       — Это, должно быть, очень здорово… — тот застеснялся.       — Хотите посмотреть?       — Да! — Саске только что на месте не подпрыгнул. Они с ребятами из Кири много где бегали, но вот большое дерево им ещё не попадалось.       — Ага, — Итачи кивнул. — Если можно.       — Можно. И… не пугайтесь.       Глаза Ногицуне сверкнули алым — активировался шаринган, потом Мангекё. А потом их всех словно бы протянуло через воронку-водоворот — но совсем не больно и даже быстрее, чем это делали рекку.       А вынырнули они из этой воронки уже на ветвях огромного дерева — такого, что могло с некоторыми из соседних скал посоперничать. Но не со всеми — наверное, поэтому его и не было видно из любой точки Ото.       — Вот, — Обито погладил морщинистую кору. — В него ударила молния, а у меня получилось помочь ему зарастить раны… и оно меня приняло.       Итачи оглядел дерево, подумал. Пощупал кору, ещё раз подумал. Заглянул в дупло. Посмотрел вниз, на обрыв.       Саске проделал то же самое, но озвучить свой вывод не постеснялся:       — Ух ты! Так ты белочка!       Ногицуне невольно улыбнулся.       — Наверное. Говорят, у Шодай была любимая белочка, которая жила в Лесу Смерти. Тут хорошо, но мыться всё-таки приходится в общих купальнях.       Итачи ещё раз посмотрел вниз. Осыпающиеся скалы не внушали доверия, даже если по ним спускаться с помощью чакры.       — А можно… Можно посмотреть в дупле?       — Конечно. Только осторожнее, там много подушек.       — Не волнуйся, мы уже бывали на общем лежбище, — заявил Итачи, полез и…       Ну, скажем так, несмотря на суровый вид, Ногицуне был истинным отовцем. Подушек в дупле хватило бы, чтобы Саске утонул там с головой.       — Ва-а-а! — заявил мелкий и нырнул внутрь. — Это круто! Давайте здесь посидим!       — А ещё здесь можно лежать, спать… и делать вот так, — Обито выдернул из очередной тёмной воронки кусок копчёного мяса. — Будете?       — Если можно, — застеснялся Итачи, приваливаясь к нему под бочок.       — Будем! — радостно заявил Саске.       Ногицуне разделил мясо на три честных куска. Вытащил ещё и кувшин с каким-то компотом. У него в дупле было тихо — даже тише, чем в том домике, который выделили братьям. А ещё тонко и пряно пахло свежим деревом, как будто кто-то рядом пилил доски. И было… спокойно.       Безопасно.       Итачи пожевал, посмотрел на свет, струящийся сквозь дупло. И как-то совершенно незаметно для себя вновь уснул.       Ногицуне посмотрело на него и улыбнулся чуть грустно. Такой ребенок… он сам в тринадцать был чунином, но даже во время войны никому в голову не пришло пихать ребёнка в АНБУ. Хотя Какаши… но уже после смерти Минато-сенсея, и вряд ли это было связано только с его талантом. Подумать только, а ведь он отчаянно завидовал. Хатаке, сын Белого Клыка, гений своего поколения. Казалось, Какаши всё даётся легко и без усилий…       Но только сейчас Обито начинал понимать, чем приходится платить за это «без усилий».       К биджу в задницу эту гениальность, если из-за неё ты не можешь чувствовать себя в безопасности — настолько, что сон слетает до того, как другой человек подойдёт. Даже дома. Даже там, где ты должен чувствовать себя в безопасности.       Саске сел рядом и ответственно стерёг сон нии-сана. Вон, как измучился, падает спать при каждом удобном случае. Его сильный-сильный нии-сан. Саске даже морсом хлюпал очень аккуратно, чтобы не разбудить.       А потом Ногицуне-сан куда-то убрал морс — и Саске сам не заметил, как закопался в подушки рядом с братом. Просто тут было так уютно…       Просто было можно.