***
Итачи сидел на скамейке и внимательно смотрел на проходящих мимо шиноби. В руке у него была палочка с данго, от которой он время от времени откусывал, а рядом — Ногицуне, который почему-то не спешил ни по каким своим делам и не сильно сопротивлялся, когда ребёнок потащил его просто сидеть в парке. Не то чтобы Итачи спрашивал, конечно… Он сидел, сосредоточившись на своих внутренних ощущениях. Что-то изменилось. Что-то, из-за чего он мог спокойно спать в присутствии других людей и ничуть не стеснялся таскать за собой Обито. Он понимал по внешним признакам, что его поведение изменилось, но не мог ощутить в полной мере, как и почему. Изменилось то, чем он оценивает изменения. Тут на горизонте появился Тенгу. Итачи набрал побольше воздуха, привычно готовясь выпускать пар из ушей и… и озадачился. Ничего не было. В смысле, Тенгу, конечно, был тем же породистым Учихой, на котором сошлись усилия всех эстетствующих предков. Которым можно было просто сидеть и любоваться. Да, это старшая версия его брата. Двойник малыша-Саске. И да, был разок, что Тенгу развёл его на поцелуй… И что? Из-за чего нужно было так нервничать? Ну поцеловал — было приятно. Намекал на такие же отношения с его альтернативной версией — ну и ладно. Взрослые люди, сами разберутся, куда кого целовать и на каких условиях. Намекал на то, что можно всех Итачи так любить — прикольно. Не то чтобы Итачи прямо-таки хотелось чего-то такого, но предложение, вообще-то, лестное. Тем более что открыто никто не предлагал, это был просто намёк, который можно было проигнорировать. И чего он разнервничался вообще?.. Итачи мог бы сравнить это с судорогой мыслей. Когда вроде бы ничего особенного не происходит, но мышцы — или мысли — сами сжимаются друг вокруг друга, причиняя боль и не давая пошевелиться. А эта техника будто вколола ему знатного релаксанта, позволяя расслабиться в целом и сосредоточиться на том, чтобы напрягаться в нужном направлении. Тенгу тем временем поравнялся с ними, поздоровался. Итачи серьёзно посмотрел на него, чуть нахмурился. — Подержи, пожалуйста, — попросил он у Обито, протягивая ему данго. Затем он встал, подошёл к Тенгу и поманил его к себе пальчиком. Тот послушно нагнулся, заинтригованный. — Спасибо, что спас нас, — шепнул Итачи ему на ушко и поцеловал в щёку. Саске замер на мгновение, удивившись, а затем крепко обнял. — Я не мог поступить иначе. — Глупый отото, — Итачи тихонько улыбнулся и взлохматил ему волосы. — Мир? — Конечно. Хотя я с тобой и не ссорился. — Когда это кому мешало… — Итачи отстранился, легко улыбаясь, и присел обратно на скамейку к Обито. Тенгу задумчиво на это посмотрел и рванул к Орочимару, выяснять, что вызвало такие изменения. Без Змея тут точно не обошлось. А Ногицуне вернул Итачи данго и восхитительно никуда не спешил уйти или отправить его. — Тебе точно никуда не надо? — Если это намёк на то, чтобы я тебя оставил… — Нет, что ты, я просто хочу убедиться… Повисла пауза. — На самом деле я бы хотел зайти к Карасу. И не знаю, насколько неловким это может быть, — признался Итачи. — Я бы хотел посмотреть на него другими глазами. — И ты не хочешь, чтобы я пошёл с тобой, — кивнул Обито, как что-то само собой разумеющееся. — На самом деле — хочу. Но он будет тяжёлым не только для меня. И я не знаю, как на тебя отреагирует Карасу. Обито покачал головой, вздыхая. Ещё бы он в таком возрасте так тщательно подбирал обстоятельства разговора, учитывая интересы собеседника. — Я могу просто быть неподалёку. Захочешь, быстро меня найдёшь. — Правда? Спасибо! — Итачи крепко его обнял за пояс. — А… А не знаешь, где мне его найти?.. Ногицуне закатил глаза и перенёс их к двери кабинета Итачи-старшего, а потом сам же постучал. — Да? — дверь приоткрылась. — Вот. Хочет с тобой поговорить, — Обито указал на прилипшую к нему младшую версию Итачи. Старший посмотрел удивлённо. Повадок виснуть на подозрительных личностях он за собой раньше не замечал. — Привет. Да. Хотел. Можно? — Ну… Заходи. А ты?.. — Подожду снаружи. — Уверен? — Вполне, — Обито легко улыбнулся. Итачи благодарно его обнял и зашёл в кабинет. Зашёл, уселся на стул, сложил руки на коленях, подождал, пока Карасу закроет дверь. Он встретился взглядом с такими же, как у него, глазами, только ставшими как будто глубже и печальнее. — Я хочу увидеть всё, — решительно произнёс младший. — Всё, что было у тебя. И то, что не случилось со мной. — Тенгу же тебе всё уже рассказал. — Да, именно. Рассказал. А я хочу увидеть. — Не думаю, что это хорошая идея. — Покажи мне. Покажи мне всё. Без прикрас и урезания. — Ты же понимаешь, что это шестнадцать лет? И чтобы показать тебе их все, потребуется столько же времени? — Не думаю, что ты запомнил каждый свой поход в туалет. Думаю, в твоей голове всё-таки отложилась только самая значимая информация. — Это всё равно будет очень долго. — Мы можем сейчас хотя бы начать. — Зачем тебе это? Это не твоя жизнь. Уже не твоя. — Но она бы могла быть моей. Я хочу знать, что было бы без этой невероятно радостной случайности. Карасу вздохнул тяжело. Обрушивать всё это на мелкого пацана не хотелось, пусть он как никто другой знал, сколько тот может выдержать. Особенно потому, что он знал, что он может выдержать. А ещё он знал, какой он был упрямый. Так что оставалось только пихнуть заботливо сложенные книжкой воспоминания в гендзюцу. Тсукуёми. Итачи начал вдох, а выдох делал уже совершенно другим человеком. Это было… Ужасно? Нет, это неподходящее слово. Ужас — это то, что происходит помимо твоей воли, несправедливая случайность, злой рок, бессмысленный и жестокий. Для такого слова ещё не придумали. Он, такой весь расслабленный от инфантилизации, заново научившийся спать, плакать и смеяться, смотрел, как его двойник шёл по противоположному пути. По пути отрезания от себя важных, жизненно важных вещей. Шиноби очень быстро понимают, что все умирают. И что порой не бывает верных решений. Что выбирать приходится из двух зол, а возможности выбрать «добро» просто нет. Тот Итачи… он не сомневался, он не мучился в сомнениях, не грыз себя. Он просто сделал то, что должен был, что ему в тот момент показалось верным. Максимально уменьшил количество жертв, сохранил имя и увёл из-под удара Саске. Он был словно тот полководец, разбитый в пух и прах и знающий, что ему это не простят. Потерять страну, потерять имя, потерять всё… кроме надежды на возрождение. Но не им, не его руками. С полным осознанием того, что его имя как раз будет проклято в веках. С пониманием того, что, даже если он выживет, жизни у него не будет. Итачи задрожал, не сдерживая слёз. По нервам невероятно сильно бил контраст того, каким он был сейчас и каким он мог бы стать тогда. Сейчас он вернулся в детство, к полузабытой простоте восприятия и реакций. Тогда — он постарел, мгновенно превратившись из подростка в дряхлого старика, смиренно ожидающего заслуженной смерти. И тот так и жил, считая, что умирать от всяких слабаков ниже его достоинства. Давая брату лучшую мотивацию — ненависть. И вдруг он оказался побеждён. Побеждён Саске, даже без использования особых техник. Побеждён не силой, а хитростью. Побеждён, потому что Саске выступил в союзе с Белым Змеем. Он в полной мере ощутил своё — его — разочарование тем, что брат не стал настолько силён, насколько мог бы быть, и выбрал более лёгкий путь, который обрёк его на пожизненную зависимость от Орочимару. Помнил и своё — его — отвращение, своё нежелание верить, что договорился именно так, на таких условиях. Мимолётное, правда, но и это было… Помнил и своё — его — восхищение, когда он понял, насколько прочен, силён и стабилен союз, который создал Саске. Насколько он сильнее делает всех его участников. Иллюзия была хороша — звук, цвет, тактильные ощущения… но ещё и ненавязчивое ощущение фонового объяснения, понятийной информации. И, главное, эмоции. Он ощутил то удивление, когда Орочимару сообщил ему, что, вообще-то, Итачи не был в той ситуации военачальником, ответственным за всё. Что он был ребёнком, на которого взвалили слишком много. Ни взрослые клана Учиха, ни сама судьба не относились к нему так. А Змей — отнёсся. И пожелал защитить. Просто потому, что мог, просто потому, что считал это правильным. Не из-за каких-то корыстных целей… Просто не считал его проигравшим. Не считал его жизнь законченной. И не видел для него причин не жить и не радоваться жизни. А затем одну за другой разрушил эти причины и для него. Он чувствовал, как того Итачи собирают по кусочкам, отмечая золотистой краской каждый шов. Собирают, радуясь тому, что он снова живёт, а не тому, что он изначально такой целый. Это не входило в планы того Итачи, и он сопротивлялся как мог. Пока не понял, что если раньше он был обречён на смерть и проклятье, то теперь обречён на жизнь. Иллюзия отпустила, а Итачи плакал. Плакал от того, чего ему удалось избежать. Плакал от боли за самого себя, с которым не случилось чуда. Плакал, потому что мог плакать. Потому что он, в отличие от Карасу, умел это делать. А тот спокойно смотрел на него, будто ожидая его вердикта. Неужели?.. Нет, действительно ожидая. Глупый, глупый он. Итачи всхлипнул ещё раз, встал решительно, сложил руки перед грудью и уважительно поклонился. — Моё уважение, Итачи-сан. Он впервые признал за ним это имя. Своё имя. И он не мог выдать никакой другой реакции после того, как увидел это сам, своими мыслями. — Ба-а-ака, — внезапно ласково протянул Карасу и поманил его к себе. — Иди сюда. Старший Итачи крепко обнял младшего, позволяя плакать в плечо. Сам он при этом не вздохнул, не дрогнул, но смотрел в одну точку, будто позволяя плакать за себя. А младший Итачи и не был против оказать ему такую услугу. — И ещё… это ведь был Обито? Он за всем этим стоял? — Да. Хочешь, я покажу, почему он примкнул к нам? Почему он действовал именно так? Младший подумал, покачал головой. — Я спрошу у него сам, если понадобится. Просто скажи, он… он действительно сейчас с вами? Ему можно доверять? — Можно. Ему — можно. А почему ты спрашиваешь? Вы подружились? — Я попросил его позаботиться обо мне. — Хм… ты не мелочишься. — И тебе не рекомендую. — Тогда… можно я потренирую твоего Саске? Простой вопрос, высказанный нейтральным тоном, но Итачи снова расплющило в сопли и слёзы. «Потренирую»… возможность, которой его сначала лишала работа, а потом и судьба. И это же какой силой воли — или чувством вины, — надо было обладать, чтобы не подойти сразу и не предложить это, если уж такая возможность есть. — Можно. Конечно можно, — всхлипнул он, стискивая. — Хочешь, я позову Обито?.. — Я на нём тоже обязательно поплачу. Чуть-чуть попозже.***
— Привет! — радостно поздоровался Саске. Итачи подавил желание немедленно убрать ребёнка из опасной ситуации и привалился к дереву. Его отото сидел на зелёной травке, а по нему активно ползали змеи. Сотни змей — зелёные, жёлтые, оранжевые, чёрные… Кто-то оплетал ему руки, кто-то лез на плечи и обвивался вокруг шеи. А одна, наиболее наглая радужная змеюка залезла аж на макушку. Отото улыбался, змеи хоть ползали и шипели, но делали это медленно, что совсем не походило на атаку. А кто-то тёрся мордочкой о его щёку, блаженно прикрыв глаза. Разогнать змей захотелось уже по другому поводу. — Привет. А почему ты без друзей? — Итачи осторожно подошёл. — Все заняты, — Саске пожал плечами. Змейка, которую он чуть не прижал этим жестом, недовольно затрепетала язычком. Саске ойкнул, погладил её кончиками пальцев. Змейка тут же обвилась вокруг запястья, чем вызвала шипение уже своих товарок. — Нии-сан, не бойся! Они умные и не покусают, если им не наступать на хвост. — А где ты их вообще?.. — начал было Итачи, но оборвал себя. Деревня Орочимару, логично, что змеи тут будут кругом. Причём ручные и умеющие обращаться с человеческими детьми. — Ну, просто я немного потерялся, спросил вслух, как пройти, а мне из кустов прошипели… Вот. Они очень любят, когда их гладят и чешут, — Саске говорил об этом с отчётливой гордостью. — Прошипели? — значит, змеи ещё и призывные?.. — Ага, некоторые из них говорят. Итачи посмотрел на совсем не дружелюбно косящихся на него змей. Что-то он сомневался, что поглаживания от него они воспримут так же благосклонно. — А, это змеи Саске, — сообщил подошедший Карасу. — Прям как наш Саске, — произнесла особо крупная гадюка, обвиваясь. — Только не командует. Ребёнок нахмурился, пытаясь понять, про какого ещё Саске идёт речь, потом просиял — Тенгу же! Человек, в честь которого его назвали! — А почему Тенгу-сан вас не чешет сам? — удивился Саске, чуть ли не обнимая довольно крупную змею. — Для призывных они не слишком большие, — заметил Итачи, имеющий представление, что такое боевой призыв змеиного саннина. — Молодняк? — Нет, — Карасу качнул головой с лёгкой улыбкой. — Разведчики, диверсанты, наблюдатели. Крупная змея необычной окраски вызывает подозрение, так что Саске специально отбирал самых умных и неприметных. Приручал, воспитывал… так что этот змеюшник с ним спит, если он ночует один. — А… А остальные как реагируют? — Итачи смотрел на млеющих змеек с опасением. — Орочимару около месяца приставал с вопросами, он ли самая любимая змейка, — сообщил Карасу. — Кабуто с ними тоже иногда общается, у него такой же призыв. Но это очень учит стучать. Даже если у тебя есть разрешение на вход в любое время. Саске хихикнул. — А Тенгу-сан подсылал их в кровать к тем, кто ему не нравится? Змейки очень по-человечески фыркнули. — Саске-сама приходится свою постель охранять. Вечно кто-то влезть норовит! — Хотя нарваться на полсотни змей — это самый мягкий вариант. Обшипят, оборжут… но догонять не станут, — Карасу ухмыльнулся. — Ну что, вы теперь с Саске будете дружить? Совсем разбалуетесь. — Никаких змей дома, — кашлянул Итачи. — Особенно ночью. — Но они такие милые, — Саске посмотрел большими чёрными глазами. — Я думаю, что тебе лучше взять у Тенгу уроки обращения со змеями, прежде чем продолжать дружбу. А то вдруг обидишь кого по незнанию, разве ты хочешь этого? — предложил Карасу. — Не хочу, — Саске вздохнул и погладил всех-всех, до кого дотянулся. Итачи потёр виски, вспоминая, что он собирался делать до того, как увидел брата в этой дивной компании. Ах, да. — Саске, Карасу-сан предлагает нам потренироваться. — Тренировка? — ребёнок тут же подскочил. — И ты тоже будешь? — Буду, — кивнул Итачи. Надо же проверить, чему учит его двойник! — Ура! — Саске вскочил и предельно аккуратно отряхнулся от змеек. — Простите, ребята, со мной нии-сан хочет потренироваться! Итачи стало даже неловко. Мог бы брата потренировать, вместо того чтобы самоугрызаться. — Пойдём, тут совсем недалеко будет полигон. Саске радостно побежал. Да, конечно, Итачи научил его использовать огненный шар — лучше всех использовать! Но тут настоящая тренировка! — У Саске теперь будет целая армия защитников, — заметил Карасу. — Эти змейки достаточно умны, чтобы быть телохранителями, а Саске им понравился. Итачи вспомнил сплетни про сына Даймё, у которого змея отравила нападавших. Значит?.. — Насколько я знаю, Орочимару отправлял Тенгу пощекотать нервы Даймё и его придворным, — хмыкнул Карасу. — А Кеншин просто оказался достаточно незашоренным, чтобы с его змеёй подружиться… а потом уже оказалось, что умный парень, который понимает выгоды дружбы с Ото, много кому мешает. Карасу смотрел на маленького Саске с такой щемящей нежностью, что Итачи невольно стало его жалко. Сам он уже вполне отдохнул от иллюзии — всё-таки, какой бы качественной она ни была, трое суток — это не шестнадцать лет… Начали с основ, проверили подготовку, затем перешли к метательному оружию. Саске был немного другого склада: если самому Итачи хватало один раз увидеть, чтобы понять без всякого шарингана, то Саске нужны были либо объяснения в словах, либо множество самостоятельных попыток. Но скорость, с которой он вытаскивал эти объяснения и начинал их применять, поражала. И то, как мягко и доходчиво Карасу объяснял — тоже. Казалось, он может вот так же, элементарно на пальцах и паре сюрикенов объяснить что угодно и кому угодно. Не повышая голоса, повторяя столько раз, сколько нужно… впрочем, повторять не приходилось. Разве что чуть подправить исходную позицию — и от того, как бережно Карасу касался запястья Саске, начинало щипать в носу. Но… он ведь помирился — со своим Саске? Почему тогда? Остановил тренировку он тоже как нельзя вовремя. Сил у Саске как раз хватало, чтобы дойти домой, покушать и лечь спать без угрозы упасть по пути. Но Саске был с этим не согласен и, казалось, ничто не способно этот энтузиазм порушить. Кроме спокойных, терпеливых объяснений. — Ты не можешь стать лучше за один раз. Даже если очень-очень постараешься. Даже активация шаригана — это лишь результат того долгого пути, что ты уже проделал. Нужно стараться. Нужно делать. Иногда прогресс будет таким медленным, что, может показаться, будто ничего не происходит. Возможно, это действительно так. Но всегда должны оставаться силы, чтобы дойти до дома, поесть и лечь спать. Потому что еда и сон — такие же важные части тренировки, как упражнения и техника. Именно во сне твоё тело запоминает движения. Именно во сне растут твои мышцы. — Во сне? — Саске надулся. — Это что, вместо тренировок надо спать?! — Нужно и тренироваться, и спать, — Карасу присел напротив Саске и коснулся его кончика носа указательным пальцем. — Тренироваться — чтобы мышцы знали, каким и как нужно расти. Спать — чтобы дать им время и возможность вырасти. Сейчас они не могут, заняты, тебя носят, не до роста им. Саске задумался. — А много есть — чтобы им было от чего расти? — Именно, — Карасу нежно улыбнулся. — Лекцию по правильному питанию тебе Кабуто устроит, не убежишь. Но хорошо спать тоже очень важно. Итачи было забавно слышать это от себя. Очень забавно. Учитывая, что спокойно спал он, дай ками, где-нибудь во младенчестве. — Итачи-кун, тебе тоже стоит отдохнуть, — Карасу себя самого знал хорошо. И сколько он спал в этом возрасте — тоже. — Гендзюцу дают сильную нагрузку, особенно — такие объёмные. Тебе нужно это переварить, а лучше всего информация усваивается во сне. — Гендзюцу? — Саске любопытно заблестел глазами. — Вы тоже тренировались? Я тоже хочу гендзюцу изучать! — Обязательно будем, Саске-кун. Но уже не сегодня. — Ну вот… — Пойдёмте, — Карасу повёл их прочь с полигона. Саске, несмотря на все свои возмущения, заснул сразу же, как только голова коснулась подушки. Итачи чуть замешкался. Ужинали они вместе — кто-то снова принёс целую корзину свежей еды, а паранойя даже не дёрнулась — умывались тоже… вроде бы как ему тоже стоит лечь и хорошенько выспаться. Но… хотелось что-то сказать. Наверное, даже нужно было. Только Итачи не знал — что. Инфантилизация и, более того, искренность со стороны его старшей версии помогли преодолеть существовавшее между ними напряжение — но неловкость осталась. Слишком сильно каждый из них боялся всё испортить. Вот и сейчас Карасу коротко кивнул, прощаясь: — Спокойной ночи, Итачи. Если тебе будет неуютно спать одному — можешь позвать Обито. Он услышит. — А что, так можно?.. Просто спать? — Итачи нахмурился. — Это может быть неудобно… Ладно я, но у Обито может быть своя паранойя. Карасу ухмыльнулся и потрепал его по волосам. — Не попробуешь — не узнаешь. Если, конечно, тебе хочется. Ладно, я пошёл. Удачи тебе. Итачи задумался. Он-то думал, что Обито куда-то ушёл, когда они вышли из кабинета Карасу, а он, оказывается, следит… причём так, что эта слежка не ощущается… Но, вопреки привычке, этот факт вызывал не настороженность, а наоборот, восхищение. — Обито?.. Зайдёшь в дом? И вообще, если хочет следить, пусть следит в тепле и комфорте. Ногицуне соткался в сумерках за порогом, словно и впрямь был лисьим духом. Это не было похоже на то, как он использовал свою технику перемещения — скорее, какой-то другой навык. Чуть влажные от вечернего тумана волосы, невозмутимое лицо в лучших традициях клана… …и непривычно тёплая улыбка, когда он увидел пустую корзинку из-под продуктов. — Добрый вечер, Итачи. Тот смутился немного, взял его за руку и потащил в дом. Назвался старшим, вот пусть и соответствует.