A battle of two

— Эмма, Эмма, — настойчиво зовет ее Бари. И Свон наконец-то сдергивает пелену с глаз и смотрит растерянно на Барбару. — Ты в порядке? — встревоженно спрашивает у нее Роланд, которая внутренне негодует, что какая-то девчонка привлекла к себе все внимание ее личной телохранительницы. — Я? — хмурится блондинка. — Да-да, — улыбается натянуто она, — просто удивлена, что никто из парней не смог ее одолеть, — Свон кивком головы переводит внимание Бари на Реджину, что в гордом одиночестве стоит на ринге. — Что в этом удивительного? — вскидывает брови Роланд. Она совершенно не понимает, что именно привлекло Эмму в этой незнакомой девушке. — Ты же сама семь раз становилась чемпионом этих поединков? — Свон утвердительно кивает. — Так почему же другая девушка не может на них победить? Или ты увидела в ней соперницу? — усмехается Бари, на что Эмма тут же одаривает ее ледяным взглядом. — У меня нет конкурентов, — говорит она, но вовсе не от того, что слава затмила ее разум, а потому что это истинная правда. — А мне так не показалось, — провоцирует ее Роланд, которая сама не понимает, зачем это делает. Может в ней говорит ревность? А может — азарт? — Чего ты добиваешься? — Свон мгновенно отстраняется и складывает руки на груди, глядя в упор на брюнетку. Такая позиция всегда действует безотказно на окружающих, которые пятятся назад, понимая, что в следующую секунду их бренная тушка полетит здороваться с асфальтом, ну или с любой другой твердой поверхностью. Вот только Барбара Роланд не испугалась и не отступила, она приняла правила игры, насмешливо встречая стальной взгляд Эммы Свон. — Победи ее, — с вызовом бросает она блондинке. — Зачем? — смеется та, и смех звучит зло, яростно и надменно. — Чтобы доказать тебе или кому-то еще раз, что я лучшая из лучших? Или чтобы удовлетворить твое эго, которое желает продемонстрировать окружающим, что Спаситель теперь в ее власти? Или чтобы унизить уставшую победительницу поединка, уложив ее на лопатки своим фирменным ударом? Зачем мне это делать? И что с того тебе? — Свон обнажает зубы в хищном оскале, не обращая внимания, что на крыше воцарилась тишина и все стали вольными или невольными слушателями их перепалки. — Она не выглядит уставшей, — хмыкает Роланд, облизывая в предвкушении губы. Конечно же, она знала, что выводя Эмму из равновесия на публике, ничем хорошим для нее это не обернется. Но Боже, какое это было удовольствие — воочию видеть неприкрытую ярость блондинки, которая постоянно держит свои эмоции под замком?! Они не сводят друг с друга глаз. Бари знает, что может отдать приказ — и Свон будет вынуждена его исполнить. А Эмма понимает, что стоит Барбаре лишить ее пускай и мнимого выбора, то их отношения никогда больше не станут прежними. Свон приложит все силы, что наказать ее. А Роланд собственноручно попытается прикончить взорвавшуюся блондинку. Их противостояние прерывает какой-то мальчишка, который просачивается сквозь застывшую толпу, чтобы доставить сообщение Бари от ее отца. — Пора, — отмирает Барбара, когда до ее уха доносится весть о том, что через десять минут Роланд-старший поднимется на сцену с речью. Они с Эммой уходят с крыши, получая вслед разочарованные и полные облегчения вздохи. Кажется, сегодня никто не увидит, как бьется на ринге Спаситель, которая уже больше двух лет не появлялась на арене. «» — Больше так не делай, — рассерженно шипит Свон на ухо Роланд, цепко хватая ее за локоть. Бари знает, что если хочет удержать Эмму подле себя после истечения контракта, то ей следует впредь быть осторожнее не только в своих словах, но и поступках. Однако характерная черта всех Серых Кардиналов берет верх над разумом, и она яростно выдергивает руку из крепкого захвата. — Никогда не указывай мне, что делать! — ядовито произносит Барбара. Точка невозврата пройдена, а самоуверенность отступает на задний план. Обе тяжело дышат и еле сдерживают себя от опрометчивых действий, которые неминуемо приведут их к тому, что чья-то жизнь вот-вот оборвется. — Значит, быть по-твоему, — усмехаясь, говорит Свон и возвращает на лицо маску спокойствия и невозмутимости. А Бари понимает, что рубеж пройдет и теперь ей никогда не вернуться обратно за него. Она самолично уничтожила ту тонкую и практически невидимую связь, что позволяла ей достучаться до сердца Спасительницы. Но извиняться и распинаться в сомнительных объяснениях не в правилах второй касты. Рулэ выше Бзафутида, она имеет власть даже над Аниквэлом. Роланды — это Серые Кардиналы, способные разрушить или даровать жизнь любому из живущих в этом огромном мире людей. Барбара никогда не склонит своих колен перед той, что, пренебрегая всеми и вся, стремится вырваться из этого замкнутого круга. Бари больше не позволит себе унижаться и просить о том, что Эмма Свон так тщательно прячет глубоко внутри себя. Наследница Серых должна обуздать свои чувства, превозмочь боль, которая подобно когтям царапает ее сердце. Она должна, иначе этой слабостью воспользуются и другие. — Я всегда получаю то, что мне хочется, — твердо заявляет Роланд. — Ты — моя собственность! — Ненадолго, — парирует Свон, — еще два года — и мы расстанемся с тобой навсегда. — Дорогая, ты, верно, забываешь о том, что сегодня мой отец публично объявит меня своей преемницей, и я получу в свои руки всю силу и власть Серых Кардиналов, а также твою никчемную жизнь, — смеется язвительно Бари. — Так вот, напомню тебе, что я вольна буду вернуть обратно тебя на то дно, откуда тебя вытащил мой отец. А если я захочу, то, возможно, соблюду условия сделки… — она пальцами подцепляет подбородок разъяренной блондинки. — Если будешь послушной и верной, иначе все твои мечты сгорят также мгновенно, как и купленный домик в Мексике! Свон вырывается и громко хохочет. Ей действительно смешно, впервые и по-настоящему. Она не боится, ей просто плевать. Пускай она навсегда останется без ничего, но Эмма никогда больше не будет никому принадлежать. Никогда и никому! — Что ж, — отсмеявшись, проговорила блондинка, — видимо, угрожать тем, кто вам необходим, это еще одна черта семейства Роландов. Но, поверь мне, милая, что иметь в моем лице врага куда проще, чем пустить пулю мне в лоб, — она лениво усмехается так, словно произносит какую-то застарелую шутку, которая давно набила оскомину на языке. — Чтобы избавиться от человека, необязательно его убивать, — отвечает ей тут же Бари. — Барбара, — строго одергивает ее Горни, непонятно каким образом очутившийся рядом с ними, — прекрати! Тебе это вовсе не к лицу! Мисс Свон, позвольте вас на пару слов? — Роланд-старший любезно улыбается обеим женщинам, но крепко сжатые кулаки выдают его гнев. — Конечно, — кивает Эмма и отдает приказ остальным охранникам окружить «Артефакт» плотным кольцом. Какие бы разногласия у нее с Бари не были, Свон всегда проявляет осторожность и бдительность. Это ее работа — охранять наследницу Серых Кардиналов. Задача, поставленная самим Горни Роландом, который не прощает ошибок и промахов. — В чем дело, мистер Роланд? — спросила Эмма, когда они вышли на пустую террасу особняка Чарльза Небуловски. — Менор Голд хочет выкупить вас, — произнес Горни равнодушно. — У нас с вами сделка, мистер Роланд, — сузила глаза Свон. — Я помню, поэтому отказал ему. Но вы сами понимаете, мисс Свон, что такие не привыкли получать отказ, — мужчина попытался улыбнуться. — Когда мы вернемся в свой особняк, я хотел бы переговорить с вами наедине. Полная конфиденциальность, мисс Свон, — предупредил заранее Горни. — То, что вы услышите, навсегда останется между нами! — Если вы хотите заполучить в моем лице поддержку, то вам стоит приструнить свою дочь, — хладнокровно огласила свои условия Эмма. — Думаю, что это не будет проблемой, — согласно кивнул Роланд. А Свон нахмурилась. Если глава Серых сразу же пошел ей на уступки, да еще поперек желаний своей дочери, то дело тут явно крупного масштаба, а тайны — высшего уровня. — Я прикажу охране не выпускать Барбару из поля зрения, — качнула головой Эмма. — Но вы не должны отходить от меня ни на шаг! На сцену я также пойду вместе с вами! — Это невозможно, мисс Свон! — воспротивился мужчина. — Мистер Голд будет без охраны, а я — с вами! Таким образом, я выкажу не только недоверие к нему, но и неуважение к хозяину дома! — Мистер Роланд, — остановила его взмахом руки девушка, — в тот самый момент, когда вы объявите, что складываете свои полномочия и передаете их дочери, вы лишитесь поддержки и неприкосновенности, которой обладаете сейчас! Кто вас будет защищать, кто прикроет вашу спину от удара, когда вы будете стоять на трибуне, произнося свою речь?! Я не настаиваю, но что-то подсказывает мне, что бывший глава Серых Кардиналов не захочет остаться один на один против своих собственных демонов и врагов, что давно ждут возможности нанести ему удар? Роланд, сцепив челюсти, кивнул, соглашаясь с ее словами. — Тем более, что у вас еще одна прекрасная возможность помахать перед быком красной тряпкой, — хмыкнула Свон. — И, по правде говоря, для меня будет огромной честью — позлить господина Небуловски своим внезапным появлением на сооруженной по его заказу сцене. Горни рассмеялся. — А вам очень легко угодить, мисс Свон, — сказал он. — Хотя подозреваю, что вы подразумевали кого-то другого под быком, — ухмыляется самодовольно Роланд, словно разгадал загадку, над которой столетиями ломали свои головы тысячи ученых. — Нам пора на сцену, прошу, — он делает жест рукой, будто приглашая девушку идти впереди него. Но правила охраны важны и должны быть соблюдены, потому Эмма качает головой и следует тенью за Серым Кардиналом. Этот вечер обещает массу фееричных событий. Он запомнится не только Рулэ, но и двум другим кастам. Это будет нож, который провернут в чьем-то теле несколько раз, прежде чем убедиться, что оно лишилось дыхания, пульса, сердцебиения. Нужно лишь двадцать минут для того, чтобы Эмма Свон обрела новый путь. Но понадобится тысячи дней для того, чтобы ее глаза засияли от радости случившего дня; счастья, обретенного тяжелым трудом; предвкушения дороги, которая так долго терзала душу Спасителя. Произойдут сотни событий, позволящие Эмме взойти на свое законное место и принять новый уклад жизни миллиардов людей. А сейчас — самое время Горни Роланду подняться на трибуну и, подобно убиенному Цезарю, сообщить новости народу, стоя рядом с тем, кто воткнет нож ему в спину. «»