A battle of two

Август срывается с места и со всех ног мчится в центр поляны, Джеппетто ковыляет за ним следом. Эмма остается лежать, повоевать она еще успеет, главное, привести себя в норму и не строить из себя героя во все времена. На поляне Рулэ со свирепым видом наступает на Бзафудит. И Марко безошибочно угадывает, что одно неосторожное движение и костер всполохнёт так буйно и яростно, что его не остановит даже поток воды. — Лерой, какого черта? — шипит гневно Бут, приближаясь медленно и с опаской к низкорослому мужчине, что сжимает в своих руках увесистую дубину. — Нельзя хоть раз обойтись без драки? — Это ты уж ему вопрос задавай, — недовольно отзывается бородатый, тыча дубинкой в сторону Нолана. Среди своих его прозвали Ворчуном, не только за характер, но и за извечное бормотание себе под нос. — Мистер Нолан, может поясните, что здесь происходит? — вкрадчиво начинает разговор с Синим Кардиналом старик. Он стоит прямо и всем своим видом выражает уверенность и завидное самообладание. Слабостям здесь не место. Если уж предстоит битва, то пусть противник понимает, что обрел себе достойного соперника, а не какого-то запуганного калеку, что неустанно хромает и опирается на плечо своего сына. — Мы больше не намерены вам подчиняться! — высокомерно заявляет Дэвид и представители Рулэ одобрительно гудят в ответ на его слова. — Почему? — просто спрашивает Марко. — Что почему? — на мгновение с Принца сходит вся спесь и он выглядит растерянным и недоуменным. — Почему вы считаете, что подчиняетесь нам? — поясняет равнодушно Джеппетто, делая пару шагов вперед. — Вы распоряжаетесь, кому из нас и что надлежит делать! — произносит мужчина в ответ, снова скрываясь за маской холодной ярости. — Я потерял свою жену, мы не знаем, где мы находимся, что нам делать и вернемся ли мы обратно в свои дома. — И потому вы решили организовать бунт? — давит жестко старик. — Рулэ никогда не подчинится Бзафудиту! — заявляет надменно Дэвид, задирая подбородок кверху. Август испытывает дикое желание врезать ему, впрочем, в своих желаниях он не одинок. Рядом с ним появляется разъяренная Руби, готовая биться до крови или же смерти. Неважно, ведь первоначальной целью всех представителей Бзафудита является намерение преподать «владыкам мира сего» ценный урок. Они так долго терпели пренебрежение, презрение и непоколебимую самоуверенность второй касты, что чаша терпения наполнилось до самых краев и вот-вот готова излиться. — Что ж, — кивает своим мыслям Марко, — тогда я вынужден сообщить, что ваше решение весьма опрометчиво и необдуманно. — Что? — взрывается гневно Нолан. — Вы мне угрожаете? — ему не терпится вступить в бой, чтобы наконец-то выплеснуть свою боль, отчаянье и массу других противоречивых чувств, что не дают ему покоя. — Давайте представим на мгновение, что «да», — Джеппетто на мгновение позволяет ухмылке скользнуть по его губам. — Ваши люди не привыкли марать руки, всю грязную работу за них всегда выполняли мы. Так скажите мне, мистер Нолан, каковы шансы выстоять вашей армии против нашей? — он не говорит «моей», потому что еще опаснее всего настраивать своих же последователей против самого себя. — Беркут, скольких ты уложишь? — Марко нет нужды поворачиваться к сыну, чтобы видеть его лицо. — Пятнадцать, — коротко отвечает Бут. — Руби, — обращается к брюнетке старик. — Двадцать. — Также у нас в запасе семь неугомонных изыскателей, уверенно орудующих не только киркой, но и всем другим видом оружия, — усмехается открыто Джеппетто. — Думаю, что человек пятнадцать мы потянем, — тут же отвечает Лерой, перекладывая дубинку на другое плечо. — Хотя, глядя на этих хиляков, все тридцать точно соберем. — Два… Три… Пятерых… Восьмерых одолеем… — доносится до Марко выкрики бзафудитцов. — Десять… Еще пятнадцать возьмем на себя… — Хватит! — старик вскидывает руку вверх, призывая их умолкнуть. — Еще хочу вам напомнить, что среди нас есть не только Спасительница, но и новая чемпионка в боях «Победа Нокаутом» по прозвищу Королева. Даже несмотря на плачевное состояние Свон, она точно уложит десятерых из ваших, а Реджина потянет и все двадцать. Простите, я немного сбился со счета, — обнажает зубы в ослепительной улыбке Марко. — Но из всего услышанного стоит сделать вывод, что армия есть у нас, но никак не у вас, — смеется Джеппетто. — А вот теперь, мистер Нолан, я вам действительно угрожаю. Так что? Разойдемся мирно или же проверим возможности друг друга? — А может лучше все сложат свое гребанное оружие и пойдут выполнять то, что им надлежит? — скрипучий голос стирает ухмылку с лица старика. — Бланшар и Нолан, у нас есть тема для разговора, остальным же предлагаю разойтись! — рычит болезненно Свон, здоровой рукой держась за палку, что ранее служила опорой для брезента над палаткой, в которой она ночевала с Марко. Дэвид недовольно смотрит на нее, но тут же получает болезненный толчок в бок от Мэри, которая тем самым намекает ему утихомириться и отложить бунт до лучших времен. — Джеппетто, займи людей, — сухо приказывает старику блондинка. Церемониться нет времени, как, впрочем, и проявлять уважение к тому, кто продал собственного сына в прошлом. — Что за хер, Марко? — возмущается Ворчун, обращаясь к своему «боссу». — Я, конечно, понимаю, она Спасительница и все такое, но… — Закрой рот, Лерой, — рявкает на него Лукас. — Теперь Эмма — наш лидер. Джеппето назначил ее главной. Так что защелкни свою пасть, иначе тебе вскоре понадобится дантист! — А его, как знаешь, у нас не наблюдается, — хихикает ехидно Уэйн. — Так, я должен вам кое-что прояснить, — Марко делает глубокий вдох, а после выдох. — Эмма Свон действительно теперь наш лидер. Я слишком стар и решил отойти от дел. Руби и Август теперь ее заместители, и, помимо всего прочего, Лерой и его команда также занимаются охраной Спасительницы. Мы все оказались в непростой ситуации, но никто не сможет объединить нас так, как та, что получила титул правопреемницы от Черного Кардинала, почести от Аниквэла и уважение от Бзафудита. Только она является связующим звеном между тремя кастами. Мы должны построить нерушимый союз. Нас ждут нелегкие времена и сложно предсказать, сколько еще подобных раздоров возникнет, но ни одна беда не должна нас разъединить. Мы здесь, чтобы воскресить то, что вычеркнули из настоящего и то, что делало нас равными. Мы — надежда на будущее! Мы — строители Нового Мира! И эта земля теперь принадлежит нам! — Джеппетто вскинул руки вверх, пронзая толпу огненным взглядом. — Мне больше не хочется бежать, скрываться и притворяться тем, кем я не являюсь. Я хочу идти вперед! — он резко опустил руки, выпрямляясь, словно по струнке. — Я хочу идти за той, кто ни разу не сдалась, что стала Легендой, что заставила наши сердца трепетать от восторга и ужаса, что стала нашим знаменем и первая получила то, о чем каждый из нас мечтает! Разве этого недостаточно? Разве этого мало, чтобы поверить в Спасительницу и вверить в ее руки свои жалкие жизни? — прокричал яростно Марко. — Ответьте мне! — Свобода! Честь! Слово! — бзафудитцы один за другим опустились на колено, преклонив головы перед своим новым лидером. — Я буду следовать за тобой! Вверяю в руки твои жизнь свою! Клянусь в верности тебе до конца дней своих! Прими же меня в ряды свои и благослови на битвы во благо дела общего! И после этих слов Эмма отбросила в сторону палку и поклонилась перед теми, кто клялся ей сейчас в верности и поддержке. Бзафудит — никогда не лжет. Настоящие бзафудитцы — без страха и упрека, они — рыцари, бойцы, люди, что сдирают с лиц маски и вгрызаются в горло соперника, когда их лидер в беде. — Вы можете подняться, — говорит внезапно Свон. Она также выпрямляется в полный рост. — Джеппетто остается за главного, пока я полностью не оправлюсь. Если же Рулэ или Бзафудит еще раз вознамерятся устроить грызню в нашем общем доме, то зачинщиков ждет суровое наказание, вплоть до изгнания. Никто из касты Рулэ не пытается возразить или противостоять ей. Они смотрят на Бланшар и Нолана, что каменным изваянием застыли на месте. Случившееся стало для Кардиналов неожиданностью. Их молчание Рулэ принимает за согласие и опускается на колени. — Клянемся в верности и защищать твою жизнь ценою собственной, — произносят те, кто раньше не преклонял свои головы ни перед кем из касты Бзафудита. — Полагаю, что вы на колени опуститесь после нашего недолгого разговора, — усмехается криво Спасительница и отступает в тень кривобокого брезента, что является ее временным жилищем. — С чего бы вдруг? — кичится заносчиво Нолан. — Скажи-ка мне, Мэри Маргарет, как давно ты справлялась о здоровье своей незаконнорожденной дочери? — скалится презрительно Свон, вперивая ледяной взгляд в побледневшую Бланшар. — А ты, Дэвид? Знал ли ты, что твоя искрометная связь с ней, — она кивает в сторону Мэри, — явит на свет дитя, что только годы спустя приоткроет занавес тайны за семью печатями? — Не может быть, — изумленно всхлипывает Бланшар, прикрывая ладонью рот. — О чем она толкует, Мэри? — хмурится недоуменно Принц. — О, Боже! Это невозможно! Он сказал мне, что дитя родилось мертвым! — рыдает в полный голос женщина. — Дэвид, прости меня. Я должна была тебе сказать, должна… О, если бы я только знала… — Ты так страстно вымаливаешь у него прощение, что можно подумать, что именно он, а не я, рос с мыслью о том, что никому не нужен на этом свете? — смеется безлико Эмма. — Знаю, знаю, это прозвучит глупо, — бормочет брюнетка, — но я хотела бы увидеть убедительные аргументы… — Они у нас есть, — произносит Марко, заходя под брезент их импровизированного кабинета. Он протягивает планшет Мэри и извиняюще смотрит на Свон. — Пока вы были в коме, мои люди перехватили курьера с результатами анализов для мистера Голда, — скупо улыбается Джеппетто блондинке. — Так я и узнал, что вы — дочь Дэвида Нолана и Мэри-Маргарет. Мне следовало сказать об этом раньше… — Замолчи! — рявкает рассерженно Прекрасный, вырывая гаджет из рук Бланшар. — Почему я должен верить в это, черт возьми? — рычит яростно он, тыча планшетом в лицо Марко. — Мэри, это ведь не правда, не так ли? — Мне жаль… Мне так жаль, Дэвид, — рыдает уже навзрыд женщина. — Леон сказал, что ребенок умер при рождении. Он самолично похоронил дитя. Я была так убита горем… Ты должен был вскоре жениться на Кэтрин, а моя беременность бы… Боже, я знаю, как это звучит, но потом появился Леон, и мой отец принял его предложение. Я вышла замуж, хотя и носила под сердцем твое дитя. Я боялась, что в твоей жизни нет места для нас, а Леон… Он был таким убедительным и надежным, что мне сложно было противостоять… — Ты вышла за него, хотя я предлагал тебе руку и сердце, — каменным голосом чеканит Нолан. — Ты была беременна от меня! Беременна, черт возьми! Я любил тебя! Всегда любил, даже тогда, когда дал свое согласие на брак с Кэтрин, — теперь в голосе Прекрасного звучат истеричные нотки. — Никто бы нас не разлучил, никто! Я бы послал всех к чертям, если бы ты мне сказала «да», но ты… — яростно шипит он. — Ты предпочла положиться на судьбу и ни слова не сказать о своей беременности! — Я бы сказала… — плачется Мэри. — Когда? Сейчас, когда передо мной стоит взрослая дочь, которая нас с тобой презирает и ненавидит? — рычит Дэвид. — Ты понимаешь, что с ней произошло? Где она росла? Что испытала? Господи, убери свои руки! — в отвращении отшатывается он, когда Мэри пытается коснуться его. — И пусть в том твоя малая вина, но она есть, — обескровленными губами шепчет Принц, прежде чем опуститься на колени перед Эммой. — Прости меня, прости… — горько произносит он. — Знаю, что одним словом не исправить те годы, что причинили тебе боль… Понимаю, что не достоин и касания твоего, но, клянусь, что больше не покину тебя. Я буду рядом и в праздный день, и во время потерь, защищать тебя от недругов и быть твоим верным союзником. Поддерживать и оберегать, как никто и никогда… — сдавленно выдавливает из себя Прекрасный, Бланшар опускается рядом с ним на колени, давая понять, что также сожалеет о своем прошлом. — Это никак не исправит отношения между нами, — равнодушно роняет Свон. — Вы задолжали мне намного больше, чем готовы предложить сейчас! — она устало опускается на железный табурет с брезентовой сидушкой, что, помимо всего прочего, является утварью жилища. — Сегодня для всех нас утро началось неправильно. Мистер Нолан и миссис Бланшар, вы по-прежнему остаетесь при своих обязанностях. Если возникнут какие-либо пожелания или вопросы — обращайтесь напрямую к Джеппетто или Августу с Руби. Все свободны, — она вяло указывает рукой в сторону выхода. И как только Кардиналы вместе с Марко переступают через порог жилища, до них доносится голос Эммы. — И я была права, — гости оглядываются, вопрошающе глядя на Спасительницу, — вы все стояли передо мною на коленях. Старик изумленно таращится на Свон, словно не веря тому, что видит на ее лице сейчас. Мэри Маргарет испуганно ойкает, а Дэвид болезненно морщится, замечая каким стальным стал взгляд дочери. На лице Эммы — усмешка победителя. Не того, кто упивается вырванной из когтей соперника победой. А того, кто наслаждается унижением своих соперников. Именно эту жесткую ухмылку Свон десятилетиями прятала от посторонних глаз, когда ее имя провозглашали комментаторы боев и выкрикивали взбудораженные зрители. Ее этому научил Борис. Человек, который стал для нее наставником и своего рода дорогой к умению выживать в существующем обществе. «» — Держи спину прямо, руки на весу, — холодным тоном приказывает Глебов. — Я не хочу слышать твои жалобы и видеть слезы. Мне нужен настоящий боец, а не сопливая девчонка. Делай через «не могу». Думаешь, что твой соперник пощадит тебя на ринге? Толпа любит победителей! В этом мире выживут только самые сильные! — Так точно, учитель! — отзывается в ответ Эмма. Ей больно и еще сложно долгое время держать вес своего тела на одной ноге. Колено нестерпимо болит, но она сцепляет челюсти в железной хватке, чтобы не показать своему наставнику слабость. — Меняй ноги, — равнодушно произносит Борис. Он выжидает еще полчаса, а после дает ученице перерыв. — Подойди ко мне, — мужчина рукой указывает на свободную часть скамьи, на которой сидит. — Мне плевать, кем ты меня считаешь. Я ответственен за твою жизнь, твои успехи, победы и поражения. — У меня не было поражений, — хмуро возражает ему Свон. — И чья это заслуга? — усмехается криво Глебов. — Наша? — осторожно отвечает девушка. — Нет, — голос мужчины вновь становится жестким и холодным. — Нет ничего в этом мире нашего. Есть только твое, мое и чье-то еще. Даже сражаясь с кем-то плечом к плечу, всегда помни, что победа достанется кому-то одному. — Несмотря на то, что мы в одной команде? — супится Эмма. — Да, — кивает утвердительно Борис. — Потому что в этом мире нет больше ничего настоящего и долговечного. И если публике захочется устроить резню среди тех, кто стоял с тобой минуту назад бок о бок, она так и сделает. У вас не будет выбора. Вам придется биться с друг другом, потому как на ринге нет места для жалости, сочувствия, милосердия и достоинства. Ваши жизни принадлежат публике, она решает, что с вами случится в следующее мгновение. Будь беспринципна, сильнее, умнее и опаснее. Только так, — он грубо хватает подбородок девушки пальцами и заставляет ее смотреть ему прямо в глаза, — ты выживешь. Только так станешь Легендой и получишь шанс на свободу. Мир жесток и несправедлив? Да. Но склонять голову перед ним не нужно. Стань его частью, такой же, как и он. Если судьба бьет тебя, ударь ее в ответ. Никогда не подставляй вторую сторону лица. Бей со всей силы, что есть у тебя. Ударяй ее так, чтобы она знала свое место и понимала, с кем имеет дело. И больше никогда не позволяй ни мне, никому другому обращаться с тобой, как со слабачкой, — он в отвращении отнимает руку от лица Эммы, а после наотмашь ударяет ее по щеке. Свон всего с мгновение смотрит ошарашенно на него, а после ударяет наставника в ответ настолько сильно, насколько может себе позволить. — Правильно, девочка, — слизывая с разбитой губы кровь, усмехается довольно Глебов. — Этот урок ты усвоила целиком и полностью. Но теперь нам стоит потренироваться, чтобы больше ты никому не позволяла ударить себя. Надо быть готовой ко всему, особенно к тому, что даже тот, кому ты веришь, однажды вонзит нож тебе в спину. Вставай… «» Эмма позволяет Вейлу вколоть в руку болеутоляющее. Она равнодушно смотрит как тонкая игла проникает в вену, а из шприца вытекает лекарство. — Сколько еще, док? — спокойно спрашивает Свон. — Думаю, что недолго, — пожимает в ответ плечами Виктор. — Ты быстро идешь на поправку, плечо, конечно, будет заживать дольше всего остального, но недели через три сможешь уже нормально функционировать обеими руками. — Это много, — качает головой Спасительница. — Мне нужно вспомогательное. — Я не думаю, что… — хмурится врач. — Теперь я лидер, — перебивает его девушка. — И мне нужно для ускоренного выздоровления. — Я знаю, но… — Мне плевать, — отрезает Эмма. — Вы поручили Буту убить меня, когда придет время. У вас тонка кишка прикончить меня. Так что давайте сделаем вид, что я не помню всего того, что вы несли про новую жизнь. И запомню тот момент, когда вы приложили максимум усилий, чтобы поставить меня на ноги. О, Свон не просит об одолжении, она требует. Плевать какими методами. Важно сейчас только то, что боль уйдет, хотя и останутся шрамы на теле. Никто не бессмертен. И меньше всего человеку нравится лежать беспомощным тюком, в то время как другие ждут, когда же он встанет и поможет им разгрести то дерьмо, в которое их затянул бывший лидер. И Виктор, будто читая ее мысли, утвердительно кивает. На самом деле, он просто боится. Спасительница не умеет прощать и сострадать. И если уж она предлагает ему такую сделку, то лучше принять ее, чтобы потом Руби не бросала комья земли на его могилку под каким-нибудь деревом в лесной чаще. — Вот и славно, — ухмыляется Эмма. — Теперь позовите ко мне Августа. — Хорошо, — отвечает Вейл, убирая медикаменты обратно в свою сумку. — Я приду вечером, чтобы сделать еще один укол. В среднем может понадобиться десять доз, чтобы рана полностью зажила, как и ваша рука. — Мне импонирует ваш настрой, док, — прикрывая глаза, говорит Свон. ***