***
— Вы вызывали меня, директор? После пары по Чарам взволнованный Регулус огорошил Лили новостью о том, что её сейчас же вызывают к директору. Отлично. Первый день, а уже на ковер. Ну, в крайнем случае, поедет обратно в Шармбатон, не так уж и страшно. Лили заходит в кабинет, настолько просторный, что со входа сразу и не поймёшь, есть ли здесь хозяин. Взору её представляется интересная картина: всё помещение обвешано сотнями портретами старых директоров школы, некоторых из них она даже знала — имена упоминали в Шармбатоне. Повсюду стоят различные склянки, странные предметы, либо издающие звуки, либо вертящиеся время от времени. Справа же и вовсе находится непонятный сосуд, наполненный жидкостью, а слева — жердочка для птицы, чьи перья тут и там разбросаны по полу, коврам, полкам. Стол, и тот, обвален различными бумагами, одна лишь рамка с чьей-то фотографией аккуратно стояла в углу его. «Творческий беспорядок» — мгновенно описывает увиденное Лили, обратив теперь свой взор на людей. Директор сидит в своем кресле, довольно потрепанном временем, но все еще выглядящим дорого, а сбоку — профессор Поттер. Альбус сразу же обращает своё внимание на ученицу, приветственно улыбаясь ей и указывая рукой на стул, стоящий у его стола. — Я думаю, я ненадолго. — Боюсь, завершить все быстро не получится, — Дорея качает головой и мягко добавляет, чем вызывает смущение Лили, чуть не убившей ее сына буквально пару часов назад. — Лучше сядь, Лили. — Люди говорят, что наступили тяжелые времена. А я всегда отвечаю, что легких-то и не было никогда. Это жизнь. Нас часто обманывают, нам дарят незабываемые моменты, а потом забирают их… Резко и беспощадно. На нас влияют, — прозрачно-чистые голубые глаза внимательно смотрят в ярко-зеленые, и Лили мгновенно понимает ход его мыслей. Он хочет, нет, пытается залезть к ней в голову, прочесть все самое сокровенное. Но не догадывается, что Лили не меньше него самого заботится о сохранении своих тайн, — Родители. Мы так часто находимся под их давлением. Да, и не мне тебе рассказывать об этом, так ведь? Мне известно произошедшее сегодня на уроке ЗОТИ. Лили, я удивлен и огорчен, что встречаюсь здесь с тобой именно по такому поводу. Мистер Поттер импульсивен, и не стоит в следующий раз так близко принимать его слова и уж, конечно, так остро на них реагировать. — Лили хмурится. В следующий раз? Они позвали ее не за тем, чтобы велеть собирать вещи? — Но ты здесь не по единственной причине. Не вижу смысла тянуть гиппогрифа за… В общем, — он достаёт из горы макулатуры небольшой чуть помятый конверт. Она узнает его. Те же витиеватые буквы, та же печать с древней историей. Семья решила о себе напомнить, — Ваша сова случайно отдала его мне. Она у вас старая, — зачем-то добавил профессор, — Понимаю, очень редкая порода, но беднягу не стоит так загружать. Я, признаюсь честно, из любопытства прочитал его. И догадывался, что твои родители захотят этого… Лучше тебе сначала понять, о чем я тут разглагольствую, а потом мы обсудим этом. Выхватив письмо чуть подрагивающими руками в изумрудных рукавах мантии, Лили сразу же приступила к прочтению:«Дорогая Лилиан! Мы знаем, ты сомневаешься и не доверяешь нам, и не можем судить тебя за это. Раньше мы не могли сказать всей правды ради твоего же блага. Однако теперь, когда ты обосновалась в Хогвартсе, поступила на замечательный факультет (мы с отцом безмерно гордимся этим), пришло время раскрыть тебе тайну. Ты не глупа и очень наблюдательна. И прекрасно знаешь о Волан-де-Морте, даже встречалась с ним несколько раз, это, наверняка, не вылетело из твоей головы. Вы с Регулусом имеете счастье уже с рождения быть записанными в его ряды. Быть с теми, кто против грязнокровок, кто за их уничтожение. Быть такими же сильными, как мы, ваши родители, как сам Лорд. Но для того, чтобы стать на сторону Пожирателей Смерти, тебе необходимо принять метку. Мы прекрасно знаем тебя и твой вспыльчивый характер, несмотря на то, что были мало с тобой. Но ты должна понимать, что если откажешься, то на кону будет стоять и твоя жизнь, и жизнь Регулуса. Мы потеряли одного сына, но не хотим потерять вас. Сделай правильный выбор. Твои родители»
Лили на миг прикрывает глаза и крепко сжимает письмо в руке. Они решили сыграть с ней. Нашли болевую точку. — Тебе трудно принять выбор. И, возможно, это не наше дело… — начала было профессор Поттер. — Но мы можем помочь тебе. Мы можем сохранить жизнь и тебе, и твоему брату. Только скажи об этом, и мы начнём действовать. — Вот именно, — Лили широко распахивает глаза. — Это моё дело. И не смейте сюда вмешиваться, — схватив сумку, Лили срывается с места и громко хлопает дверью. Нужно идти. Но куда? Замок почти не известен. Нет, надо. Идти, идти и не останавливаться. В ее мыслях путаются слова, слезы мешают рассмотреть дорогу, а непонятное отчаяние так и рвётся наружу. Не заметив, как и за сколько времени, она заходит в слабо освещенный коридор с нишей в стене. Ей тяжело. Тяжело от давления со стороны окружающих. Со стороны Волан-де-Морта, ясно давшего понять, что вариантов у неё нет, со стороны родителей, поддерживающих его идею, да даже со стороны Рега, пытающегося, что ни день, что-нибудь внушить. Всё это с каждым днём сваливалось в один большой ком, что сейчас выходит наружу вместе с потоками слез. А ей не хочется. Не хочется думать, осознавать, принимать решения. Ей хочется найти друзей, быть любимой в семье, жить как обычный подросток. — Лили? — девушка вскидывает голову, оттирая слезы. Перед ней стоит Марлин. Та, что так самоотверженно заступилась за неё, — Эй, что случилось? — Зачем? Не боишься, что порчу на тебя наведу? — слова с кашлем и усмешкой на покрасневшем от слез лице вырываются сами. — Глупости. Я совсем так не считаю, — Марлин смеется, беря руку слизеринки в свою. — Ты считаешь меня дурочкой? — Лили поднимает зеленые глаза, и пусть они не так холодны и враждебны, как при взгляде на того же Поттера, что-то недружелюбное и откровенно враждебное плескается в них. — Нет! Конечно, нет! — Тогда почему ты думаешь, что я не знаю вашего мнения обо мне? Я наслышана и о Поттере, и о Блэке. И об их ко мне отношении. Давай, иди! Расскажи им, как видела меня тут. — Я никому ничего не собираюсь говорить. Обидно, что ты так думаешь обо мне, конечно, — поджимает губы блондинка, вскидывая брови, — Думаешь, у тебя у одной проблемы? Черт, я на седьмом курсе, а идиоты с твоего факультета все еще не устали обсмеивать меня. А ты? Ты считаешь, раз у меня галстук другого цвета, то всё. Всё — я тебя ненавижу и готова нести чушь за твоей же спиной?! Лили закусила губу, но голову не поднимает. Марлин смягчается и садится рядом. — Я прошла через немало неприятностей. Впрочем, неважно. Просто не повезло с родителями. Это тебе-то не повезло? Ну да, мои родители просто Пожиратели, отославшие меня куда подальше в 9 лет, а сейчас использующие при первой же надобности. Мне определенно повезло. Но их взгляды встречаются, и именно в этот момент по телу каждой растекается неведомое ранее чувство. Такое теплое с запахом топленого молока, с мурчанием кота на коленях, с обволакивающим теплом от камина. Такое родное, такое правильное… —Я вот всегда была отбросом, — с грустной улыбкой начинает Марлин, — Мои родители чистокровные, и это все. Я не попадаю в круг тех, кого будут унижать и тыкать пальцами. Но мой отец наркоман, а мать — местная «ночная бабочка», о которой знает любой бордель. В который ходит любой отец всех этих вычурных аристократов. Я не знала, кем работает мама, пока не поступила сюда и пока не поползли слухи и насмешки. Они говорили гадости и делали всё, что делают любые дети, находя объект для издевательств. Ну, а я терпела, убегала в ванную плакать. А потом… — МакКиннон улыбается впервые за монолог так искренне и добро, что Лили невольно и сама не может скрыть улыбки на своём лице, — Однажды, Розье и Мальсибер начали бросать в меня заклятиями, просто так — им было скучно, а за меня заступились Мародеры. Они были первые, кто вступился за меня не из-за долга старосты. Сириус сказал мне тогда: «Теперь ты будешь ходить только с нами» и обнял. Я впервые была счастливой тогда, в его объятиях. И с тех пор у меня появились друзья. Конечно, со мной все еще не особо приветливо общаются, но хотя бы не плюют в спину. — Мне жаль, — Лили бормочет, поднимая взгляд на гриффиндорку. — Я правда не знаю, какого это — постоянно терпеть над собой унижения. В Шармботоне все слишком мягкотелые, и для них вполне достаточно выгнутой брови и заклинания, брошенного в потолок. Хотя, они, конечно, пытались задеть за живое, шуча над тем, что при живых родителях я все еще одна в другой стране. Но… Мне правда жаль. — Мне тоже. Ты могла бы научить меня эффектному заклинанию, — Марлин усмехается, толкая в плечо Лили. —Предлагаешь мне дружбу? —Почему бы и нет? — лицо МакКиннон становится серьезным. — Как насчёт дружбы с главным отбросом школы, Эванс? —Почему бы и нет? Дружба главных отбросов? — Лили сделала задумчивое лицо, — Звучит тупо, но круто. Гриффиндор и Слизерин. Ничего абсурднее не слышала. —О да!