Выбор.

      Ярко-рыжие волосы мелькают за дверями больничного крыла уже минуты три, пока их хозяйка неуверенно переминается с ноги на ногу, чувствуя, что еще чуть-чуть и каблуки ее туфель скоро отвалятся.       По другую сторону — Джеймс Поттер. Картинно морщится, в то время, как в очередной раз к нему «случайно» прижимается Алексис Картер: то руку погладит, то одеяло поправит. И тут же неотлучные подруги: кто ахает, слушая гриффиндорца, кто, судя по лицу, проклинает виновницу его нахождения в это месте.       «Хороший же из него актер», — Лили закатывает глаза и, не выдерживая этого зрелища, заходит внутрь. Из-за внезапно образовавшейся тишины по коже тут же пробегают стаи мурашек. — Привет, — не обращая внимания на озлобленные лица фанаток, Лили встает напротив больного. Его брови вопросительно поднимаются, а в глазах плещется озеро скепсиса, — Слушай, я не успела сказать это там, но мне серьезно жаль, что всё так вышло. Я совсем не хотела отправлять тебя на тот свет. — Я не привык доверять Слизеринкам, Эванс, — начинает Поттер, манерно растягивая слова, оголяя зубы в неприятной улыбке. — Кто знает, может, в следующий раз ты не меня, а мою маму проклянешь? — Иди ты, — рыжие волосы взметаются вверх, озаряя комнату огнём, и лишь стук удаляющихся каблучков говорит о том, что хозяйка их была тут совсем недавно       Лили не из тех, кто стоит на коленях и до посинения вымаливает прощения. Нет. Из задумчивости ее выводит запах черного перца — она с детства ощущала его в своей комнате, пока не уехала из родительского гнездышка — к ней навстречу идет Сириус, засунув руки в карманы брюк. Лили закусывает губу, чуть замедлив свой шаг, и в растерянности не может понять, хочет ли оказаться замеченной. Или лучше проплыть невидимкой и не портить настроение ни себе, ни ему? Но Сириус так не думает, поднимая глаза с лакированных носков своих туфель.       Братец молчит, будто немой с рождения, так и проходит мимо, взглядом чуть не просверлив в ней дырку. Лили глубоко вдыхает, и вздох тяжелым эхом как-будто отдается в его голове, заставляя обернуться и сделать неоднозначное движение рукой, так похожее на приветственное помахивание.       Лед начинает таять. И не только в её сердце.

***

      Большой Зал — одно из немного мест, куда Лили совершенно точно запомнила дорогу. Находиться там в послеобеденное время оказывается прекрасным времяпровождением, во время которого сотни укоризненных взглядов не были направлены на тебя. Таким, как она, влюбленным в это место в это время, было совершенно все равно до сплетен и чужих поступков.       В помещении царит тихий говор, не прерываемый громкими звуками, пока в него не входит группка гриффиндорцев, громко обсуждающих последнюю новость.       Джеймса Поттера сделала Слизеринка.       Лили закатывает глаза, утыкаясь взглядом в учебник и переписывая сложные значки рун на пергамент. — Посмотрите-ка на неё! Ищешь новое заклинание? И когда только в Запретную секцию пробраться успела, а? — противный голос раздается из-за противоположного стола, заставляя Лили лишь поглубже вздохнуть и успокоиться. — Эй, ты язык проглотила? Или вы, змеи, только шипеть умеете?       Она встаёт, слившись от злости с волосами, но вот только чья-то рука успокаивающе ложится ей на плечо, сдерживая пыл. Лили поворачивает голову, ожидая увидеть рядом Регулуса, но перед ней стоит Мальсибер. — Не слушай их. Гриффиндорцы только и делают, что языком молят, а на деле ни на что не способны, — он улыбается, повергая девушку в недоумение, — Мы хоть и холодны с виду, но своих не бросим. Если, конечно, это не будет стоить нам жизни, — наклоняясь к ее уху, усмехается, чем вызывает улыбку на лице. — А ты, Маклагген, замолкни, иначе придётся рассказать, за чем я застал тебя в мужском туалете.        Задиристый Гриффиндорец краснеет, но все же острый язык прикусывает. — Спасибо, — Лили благодарно улыбается, а парень уходит, одарив ее белоснежной улыбкой, оставляя наедине с рунами. Она усмехается в книжку. Кажется, у нее появляется второй друг за неделю. Прогресс, однако.

***

— Хей, — с ней рядом плюхается Марлин, прерывая размышление по поводу Трансфигурации, чем вызывает недоуменный взгляд. — Я сижу одна. — Да ладно, друзья всегда сидят вместе на уроках, — МакКиннон отмахивается, вытаскивая учебники с пергаментом и вновь поворачиваясь к ней лицом. — Ну что? — Твои друзья явно против, — Лили кивает на старшего брата и его вечную свиту. — Похрен на друзей, — Марлин отмахивается, показывая неприличный жест в их сторону, вызывая подобие улыбки на губах Лили. — На следующей неделе Хогсмид. Пойдешь.       Это не вопрос. Серо-голубые глаза смотрят так проницательно, что вдруг хочется рассмеяться. Ей уютно. Не так, как рядом с Регулусом, где она чувствовала себя в безопасности, будто за каменной, но все же холодной стеной. От Марлин веет теплотой, счастьем и беззаботностью, разжигая гриффиндорский огонёк задора в душе Лили. И она не знает, правильно ли это. — На маггловскую деревушку опять напали. Почти все погибли, — из-за соседней парты раздается чей-то голос, прерывая весь момент. Улыбка тут же прячется за маской холода, и Лили отворачивается, вновь уткнувшись взглядом в учебник. — Что думаешь по этому поводу? — Марлин уже нет светится радостью, но от сокурсницы не отстаёт, облокачиваясь на спинку стула. — Ничего. Меня не волнуют чужие люди, — она отвечает грубо, словно заканчивая разговор, заставляя Марлин закусить губу и начать отстукивать ритм пальцами.       А Лили то и дело метает взгляд из стороны в сторону. Кусает нижнюю губу. Думает. Убийства.

Смерть.

Кровь.

      Нет, она не готова. Не сейчас. — Эй? Ты можешь рассказать мне, — Марлин вновь аккуратно касается ее рукой, будто боясь получить пощечину, что не остается незамеченным Лили. Неужели она настолько пугающая? Лили глубоко вздыхает, качает головой и немного печально улыбается — Не сегодня. Лучше расскажи про Хогсмид.       В этот раз слизеринцы смотрят на нее не дружелюбно, а враждебно, с долей презрения, неуважения. И Лили почему-то хочется смеяться еще громче, еще веселее от этих взглядов. На своем факультете она — за крепкой обороной, в том «подобающем» кругу, где и должна быть, такая, какой ее хотят видеть, замечая зеленый галстук на шее. Но идя бок-о-бок с Марлин, она чувствует свободу. Ту, которой так жаждала всю свой жизнь.