Выбор.

— Про войну, я думаю, вы уже догадываетесь, — Дамблдор напряженно начинает разговор, шагая из одного угла своего кабинета в другой. Напротив — МакГонагалл с Дореей, на стульях, что более удивительно, Поттер с Эванс. Лили недоуменно смотрит на профессоров. Что если им известно…? Конечно, им известно. Уже все вокруг знают, что ты в этом месяце принимаешь метку, идиотка. — Нам нужны помощники. Пока мы по понятным причинам будем отсутствовать или будем заняты более важными делами, чем кружки домашнего задания. — Я отказываюсь, — Поттер категорично встает со стула, стремясь к выходу, но дорогу загораживает его же мать, холодным взглядом указывая на то, чтобы он вернулся на место. — Нет, мам! Попросите других!       О чем он? Попросить что? Голова Лили еще больше взрывается, когда она видит яркий протест в карих глазах и закрытую позу, отказывающуюся принимать во внимание хоть какие-то альтернативы. Да, она любит психологию, а что в этом такого? — Мистер Поттер, лучше Вас эту работу не выполнит никто. Не то чтобы я льщу Вам, но больший авторитет в этой школе, пожалуй, только у меня. — Я не буду чертовым старостой!       Что? Староста? — Профессор Дамблдор, если я правильно понимаю ситуацию, то тоже отказываюсь. Это явно не тот пост, который я должна занимать в ваш… в этой школе. — Лили невозмутима, хотя, надо признать, ладошки при взгляде на очки-половинки уже вспотели. — Мы не просим Вас, — миссис Поттер берет ситуацию в свои руки, — Это приказ, а вы, как ученики, обязаны подчиниться. Нам всем страшно, но особенно страшно малышне, для которой волшебный мир только-только стал открываться. Мы не заставляем вас отводить их на занятия и обратно. Поддерживайте общий порядок в школе, и все будет прекрасно. Можете идти. Ваши вещи в башне около ванной старост. Теперь вы там живёте.       Холодный голос женщины убавляет и ее пыл, и пыл Поттера, запустившего всю пятерню в свою шевелюру. Староста. Какая она, к черту, староста, если её даже на своём факультете в расчет не берут? — Прекрасно! — Джеймс с грохотом отодвигает стул, широкими шагами выходя из кабинета. Лили спокойней, даже прощается с профессорами, но внутри нее разжигался такой пожар, что, кажется, она сгорела бы прямо на месте. Руки дрожат, на лбу — испарина. Мерлин, что с ней? Лили попыталась сфокусировать свой взгляд на парне, что продолжает идти в таком же темпе, но видит только размытое пятно, тут же почувствовав, как туго становится в грудной клетке. — Хватит плестись за мной! — Поттер разворачивается на каблуках, гневно взирая на слизеринку, но его злость тут же проходит при виде бледного лица. — Блэк, с тобой все в порядке?       Лили не слышит почти ничего, за исключением биения собственного сердца. Она не справится. Ни с чем. Регулуса убьют. Её убьют. А у младших курсов не будет детства. Из-за нее. И никто даже не вспомнит, что она когда-то жила на этой Земле. Или все будут помнить так отчетливо, что никогда вновь не заговорят. Или родители будут приводить ее в пример, как самую трусливую слизеринку, чтобы их дети не поступали туда. — Блэк? Лили? — Джеймс явно обеспокоен. Они одни посреди огромного коридора, и впервые девчонка перед ним не краснеет от смущения и возбуждения, напротив, кажется, она сейчас упадет в обморок. Или того хуже… — Может тебе воды? Подожди, я сейчас. — Нет… — она шепчет сдавленно, с трудом понимая, что происходит. Знает только то, что еще несколько минут, и у неё начнется асфиксия. Слезы душат изнутри, но лицо горит от того, что пересушено. — Не… Джеймс… я… уходи…       Он и сам не на шутку напуган. Перед ним задыхается сестра Сириуса, а он из успокоительного знает только «все будет хорошо» и собственно «успокойся». — Эй, послушай. Тебе… Тебе надо глубоко вздохнуть, хорошо? Один глубокий вздох. Блэк, посмотри на меня! Лили! — Джеймс берет ее голову в свои руки. Такой маленький носик. Курносый и весь в веснушках. А брови того же цвета, что и древко метлы. Странное сравнение… — Ладно, задержи дыхание, хорошо? Это просто. Не дыши, ладно? — зеленые глаза смотрят с животным испугом, и Джеймсу кажется, что на него смотрит лесная лань, а не девушка. Но дыхание Эванс все еще прерывистое, а круглые щеки ледяные, как сама смерть. — Пожалуйста, Эванс, — Джеймс уже умоляет, начиная паниковать и сам. Окатить её агументи? Тогда она точно свалится потом с температурой.       Он закрывает глаза и поддаётся вперед, с силой вжимаясь в пухлые розоватые губы. Тонкие пальцы девичьей руки с силой вжимаются в его плечи, а глаза теперь смотрят ясно, будто впервые увидели. Джеймс не отпускает ее лицо, продолжая целовать, пока ему самому не перестаёт хватать воздуха. Внизу живота почему-то приятно тянет, а внутри разливается странное тепло. Он никогда такого не чувствовал, целуя других. Будто что-то соединилось. Как пазлы, или шестеренки. Так говорят? Он аккуратно отстраняется, опуская руки и сплетая пальцы с пальцами девушки, перехватывая их. Лили выдыхает и дышит теперь размеренно, не отрывая взгляда от карих глаз. — Отлично, — глухое слово прерывает молчание, и они, будто ошпаренные, отрываются друг от друга. Лили поправляет галстук, который успела ослабить еще в начале приступа, боясь поднимать взгляд наверх, а Джеймс гулко дышит, не переставая лохматить волосы на голове. — Спасибо.       Это последнее, что они скажут друг другу за сегодня. Они дойдут до своей новой комнаты, услышав от статуи новый пароль, синхронно остановившись около лестниц и через секунду поднимутся к себе, наглухо закрывая дверь. — Черт. — Черт.

***

— У Поттера осенняя миграция сородичей? — подсевшая в Большом зале Марлин удивленно кивает на парня, чье лицо означает то, что хозяин находится явно не в этой комнате. — Пытаемся добиться вразумительного ответа уже минут двадцать, — Ремус пожимает плечами, обнимая кружку с горячим шоколадом, — Он вчера не ночевал в гостиной. Может, какая-то девчонка оторвала ему Сохатика.       Блэк рядом начинает ржать, хлопая Ремуса по плечу, но Джеймс и на это не реагирует. Только накалывает макаронину за макарониной и смотрит куда-то между манкой и джемом. Тогда Сириус не выдерживает и со всей дури ударяет друга лежащим рядом учебником по пустой голове, наконец привлекая внимание. — Я теперь школьный староста.       Сириус рядом кашляет в кулак, но не выдерживает и вновь начинает гоготать, сгибаясь пополам, рядом смеётся Питер, набивший полный рот черничного пирога, Ремус пытается сдержать улыбку, что получается ужасно плохо. — Что, прости? Повтори еще раз, пожалуйста, — Сириус бормочет сквозь смех. — Староста. Я староста. Я староста. Я староста. Да, очень смешно, ха-ха-ха. — Джеймс закатывает глаза, сильно толкая друга, от чего тот покачивается на скамье и начинает смеяться еще громче. — А напарник? — Лили. — Что? Эванс? — Сириус перестает смеяться, с сомнением смотря на друга. Нет, не может быть. Марлин хмурится, пытаясь взглядом найти рыжую копну волос среди слизеринского стола, но попытки остаются безуспешны. — Да. Живём в соседних комнатах. В одной гостиной. Вдвоем. — Джеймс громко сглатывает, откидывая вилку подальше от себя. Черт. — Если ты только пальцем её тронешь… — Да иди ты! — парень взрывается, со злостью смотря на друга. Кожу как-будто натерли красным перцем. Хочется кому-нибудь врезать, срочно. — Меня тошнит от твоей сестры, Бродяга. Я не то, что не коснусь, я не подойду к ней ближе, чем на метр, — Джеймс встает из-за скамьи, раздраженно накидывая лямку рюкзака и громкими шагами уходит из зала, оставляя недоуменных друзей.       Черт.       Ты вляпался, Поттер.

***

      Лили стоит в комнате, которая когда-то принадлежала ей, и придирчиво рассматривает себя в старое зеркало. Черное платье с высоким воротничком явно не идет ей к лицу, увеличивая синяки под глазами. Ей пошли бы светло-зеленые тона. Или, может, небесно-голубой в розовый цветочек. Или горошек. Лили чувствует, как ладони начинают потеть, и заранее делает глубокий вздох.       Негласно они договорились молчать. Лили знала, что Поттер ни за что не расскажет её брату о том, что произошло тогда. Хотя, собственно, ничего не произошло. У неё случилась паническая атака, а Джеймс Поттер остановил её, впившись в губы. Ничего не произошло. Ничего.       Лили и сама не понимает, почему все так получилось. Просто в какой-то момент постоянные мысли о Волан-де-Морте полностью забили ее голову, вытеснив оттуда потребность в дыхании. Метка. Задания. Убийства. Смерть. Все это, как круговорот, кружилось в её голове, и Лили реально не знала, как уложить все на свои полочки. Потому что она не готова. Потому что это не она. Она не убивает людей просто так. Не убивала, по крайней мере.       Скрипучий голос Вальбурги доносится откуда-то снизу, и Лили прикрывает глаза на секунду. Всего-лишь ужин с Лордом. Ей уже приходилось с ним встречаться, ничего нового не будет.       Она спускается вниз, где уже сидит молчаливый Регулус и их отец, уткнувшийся в какой-то толстый фолиант. Вальбурга что-то усердно объясняет древнему домовику, с неприязнью смотрящему на новую хозяйку. Лили хочется уйти отсюда. Они готовы уже сесть за стол, когда холод, взявшийся из ниоткуда, повествует о прибытии главного виновника торжества. Лили смотрит на красноватые белки Темного Лорда, и мурашки пробегают по ее коже. Еще три недели назад он выглядел как-то по-другому. — Темный Лорд, — все четверо наклоняют головы в знак приветствия, пока мужчина отдает свою мантию домовику. Слава Мерлину, змею не притащил. — Вальбурга, Орион, Регулус, — он кивает им в ответ, разрешая этим самым сесть за большой стол, — И юная мисс Блэк. Очень рад видеть вас здесь, — Лили сдерживает себя, чтобы не одернуть руку, когда ледяные губы касаются тыльной стороны ее запястья.       Все приступают к блюдам, и Лили благодарно сжимает свою ладонь, когда чувствует руку Регулуса, просунутую под столом. Она волнуется. Ей нужно перестать. Ведь Темный Лорд не любит тех, кто его боится. Он вообще никого не любит. Лили осматривает его фигуру. Прямая спина. Редкие темные волосы. Пальцы слишком длинные, хорошо бы на пианино играть. Но движения… такие плавные, и в то же время слишком быстрые. По коже опять бегут мурашки. Вальбурга пинает ее под столом, и девушка понимает, что пялится слишком открыто. — Я не перестану говорить, как доволен вашим решением, мисс Лили, — шипящий голос заставляет девушку выйти из транса, — И мне кажется, я должен сделать вам одолжение в знак того, что вы так быстро согласились присоединиться в наши скромные ряды. — Не стоит… — Лили, милая, не перебивай Темного Лорда, — Вальбурга улыбается дочери, но девушка чувствует, как из ноздрей матери уже исходит дым. — Все в порядке, Вальбурга, она еще учится. Так вот, мисс Лили, думаю, нам не стоит так тянуть с вашей меткой, это ведь всего лишь формальности. Что насчет девятого числа?       Девятое.       Какое сегодня? Срочно, Лили, срочно.       Сердце падает в пятки. Двадцать седьмое.       Меньше двух недель. — Конечно, она согласна! За это надо выпить, — Орион хлопает в ладони, щелкая домовику и приказывая налить вино в бокалы. — За девятое число! — с улыбкой, смотря на девушку, проговорил мужчина, поднимая бокал. — За девятое число! — хором повторили остальные, и Лили осушила емкость до дна, жадно глотая жгучую жидкость.       Черт.       Ты вляпалась, Лили.

***

— Надо что-то делать, Рег! Я не смогу! Не смогу! — Лили задыхается в слезах, только они оказываются в скрытом ото всех коридоре Хогвартса. — Я не могу. Нет. — Лили! Ничего не вернуть. Ты согласилась, понимаешь? Пути назад нет. Мне похер на свою жизнь, но он убьет тебя в твоей же гостиной, если ты не придешь девятого. Тебе просто нужно принять это. — Регулус хватает ее за запястья, заставляя успокоиться. Сердце больно ёкает, когда он видит красные от слез глаза. Но не в его силах сделать хоть что-то еще. — Да. — Лили тихо шепчет, опуская голову. Она справится. Она же сильная. Сильная. — Я устала и хочу поспать. Встретимся завтра в Большом зале, — она целует Регулуса в щеку, разворачиваясь в сторону своей новой гостиной.       Пароль все тот же. Лили надеется, что Поттер будет в своем зоопарке или на квиддичном поле. Она не готова видеть его сейчас. Они и не виделись с того раза. Думала ли она о его губах? Если ее мысли не были заняты меткой, то постоянно. Не то, чтобы она слишком наслаждалась поцелуем (на минуточку, ей казалось, что ребра разорвут мышцы и кожу, в тот момент), но то, с каким испугом и заботой эти карие глаза вперились в нее, с какой нежностью ладони, кожа на которых была мозолистая от вечных тренировок, держали ее руки, в надежде успокоить, заставляло что-то в ее голове делать кульбит. Хотела ли она еще? Кто знает. Противен ли он ей? Кто знает. Но то, что Джеймс Поттер был для нее неизведанной территорией, однозначно означало то, что вляпалась она во что-то хреновое.       Джеймс сидел у камина, карандашом рисуя какие-то фигурки на большом листе. Похоже на план квиддичной игры, но Лили была полным профаном в этом, поэтому сомневалась. В нем было что-то притягательное. Что-то, что заставляло половину Хогвартса течь по нему. Нет, не оно. То, что возбуждало остальных, раздражало Лили. Самодовольная улыбка, культ поклонения, сальные шуточки и пошлый взгляд — Виктория уже умерла бы от счастья. Сейчас же он был таким… домашним? В обычных спортивных штанах и серой кофте. С немного испуганным лицом. Будто сейчас она должна запрыгнуть к нему на диван, положив голову на колени, и начать делиться новостями. А он бы заплетал ей неумелую косичку. И потом, когда она бы заснула, переложил бы ее на диван, накрыв пледом и поцеловал в лоб, так особенно, по-собственнически. Джеймс поворачивает голову, и рука вновь взлетает к волосам, делая непроизвольное движение. Лили чертыхается и остановливается. Она слишком долго на него пялилась. — Привет, — он как-то необычно спокоен и тих. И не отрывает взгляда от черного платья девушки, выгодно подчеркивающего небольшую, но красивую грудь. Лили простояла еще с минуту, прежде чем пулей метнуться в свою комнату, не ответив взаимностью, и, захлопнув дверь в комнату, сползти спиной по ней. В шкафчике лежит успокоительное. После него она должна проспать часов 8.       Она подумает обо всем завтра.       А сегодня только задернет полог кровати, проваливаясь в беспамятный сон.