POV: «Алекс»
Сижу дома и пью уже третью кружку чёрного, сваренного в турке кофе. Жуть... Никогда не любил этот напиток в чистом виде, а тут внезапно накатило. События прошлой ночи всплывают в голове, вызывая смешанные чувства: с одной стороны я нашёл истинного, а с другой — беда, постигшая друга. По сути, мальчишку сломали — ни один нормальный альфа больше не посмотрит на Тайлина, ведь метка для омеги это всё, конец пути. Такие омеги привязаны к своим альфам, поэтому их ставят лишь истинные. Тая теперь может спасти только одно: найти своего истинного, что сумеет различить его аромат сквозь эту завесу и перебьёт чужой запах, поставив свою метку. Да… весьма малый шанс. Задумавшись, машинально делаю очередной глоток, поперхнувшись давно остывшим горьким пойлом. — Гадство... — то ли про кофе, то ли про ситуацию в целом. Вылив остатки в раковину, оставляю кружку в ней же. Ничего, придёт уборщица, помоет. В универ идти не хотелось, поэтому, позвонив старосте и сказав, что заболел, услышал в ответ ехидное: «Это вы после вчерашнего втроём болеете?»— отключился. Выслушивать парня не хотелось, на душе скребли кошки. Ну вот, спрашивается, какого хрена я его с собой взял? Мог же отказать. Ну наслушался бы от друга, что тот обо мне думает, с меня не убавилось бы. И ещё этот мальчишка, Маар. Вот что, скажите мне, это было? Абсолютно нестандартная реакция на меня, да он радоваться должен был, что нашёл свою пару. А он сбежал, испугался. Но чего? Неужели у мальчишки уже есть парень, и он его безумно любит? Да нет, вряд ли, его запах был чистым, да и на месте его альфы, я бы ни за что не отпустил малыша в этот притон наркоманов и подонков! — Чёрт, да почему же он трубку не берёт? — ответив всего раз, он тут же выключился, и долго не брал трубку, а теперь и вовсе выключил телефон. — Блядь... что же за день такой? — я уронил тяжёлую голову на руки и судорожно пытался придумать, что теперь делать, когда телефон зазвонил сам. Вспыхнувшая было надежда, мигом погасла, стоило увидеть на экране «Братан», и я понуро уткнулся лбом обратно в стол. — Да, Рей. Что ты хотел? — поднял упорно трезвонивший аппарат, устало выдыхая. — Чувак! Тай пытался убить себя! Мы сейчас в больнице, его родители тоже едут, а меня к нему не пускают, я, блин, не родственник! — парень буквально кричал, пытаясь сбивчиво объяснить что-то, но из мешанины его криков и матов, пусть и с трудом, мне всё же удалось вычленить ключевые моменты. Кинув ещё раз, особо ни на что не надеясь, дозвон до Маара, вновь прослушал, что абонент временно не абонент, сбросил вызов и вышел из квартиры. По дороге в больницу я, наверное, удвоил свой список штрафов, и мысленно попрощавшись со своими карманными, вошёл в здание. С протёртого диванчика в приёмной тут же подорвался Рей и буквально набросился на меня, выдавая всё и сразу. Если честно, никогда не замечал за ним такой заботы, а тут прямо-таки прорвало. Нет, я тоже очень переживал за Тайлина, но что, чёрт возьми, он тут делал, причём раньше остальных, да и кто ему сообщил? Он же не являлся родственником омеги. Оказалось всё намного прозаичнее — парень оставался с омегой в отделении полиции, и он же обнаружил Тая с порезанным запястьем. Как тот умудрился пронести в камеру канцелярский нож, оставалось загадкой, но факт в том, что, придя из магазина, Рей увидел парнишку на полу в луже крови и позвал на помощь. Кстати, почему этого не заметили полицейские, также оставалось неизвестным. Скорая на вызов полиции приехала быстрее, чем обычно, и омежку удалось спасти. В машину Рея тоже не пустили, и он добирался на такси. Теперь, по словам друга, он не намерен был оставлять омегу одного. Спустя пару часов Тайлин очнулся, и к нему пустили родителей и полицию, а спустя ещё полчаса к нему пустили и нас. Омега выглядел откровенно херово: кожа серая, под глазами синяки, почерневшие синяки от побоев, которые уже успели запротоколировать, — вскоре приехал мой папа и с порога объявил, мол, его подопечный ничего больше без его ведома не скажет, и полиция уехала, оставив пару охранников. Меня радовало то, что всё это время Рей держал Тая за руку и что-то успокаивающе тому нашёптывал. Кажется, омега верил ему, потому что согласно кивал и утирал слёзы уголком одеяла. Надо было возвращаться, я сегодня ещё не спал, не считая тот час в ванной, и отдохнуть нормально. А потом уже строить планы по поискам моего истинного, да так, чтобы не спугнуть его вновь... не брать же здание штурмом, чесслово. Хотя... мне эта идея нравилась всё больше и больше.POV: «Маар»
Второй рабочий день. Чёрт, неужели это всё действительно происходит со мной? В данную минуту я сижу в кабинете начальника, трусливо посматривая на этого довольного альфу, который, дождавшись пока я умоюсь, усадил меня в своё кресло и собственноручно вытер мне лицо махровым полотенцем. Мужчина собрал мои несчастные патлы в высокий хвост и выудил из письменного стола косметичку. На кой хрен она этому мужику, и что вообще этот набор косметики у него делает? Извращенец. — Я умею наносить макияж, не волнуйся. Выйдешь отсюда конфеткой, — должно быть, альфа прочёл всё, что я думаю об этом его увлечении по перекошенной морде и невольно вырвавшемуся фырку. — Сестренку младшую часто перед выступлениями красил. У неё руки дрожат от волнения, и макияж нанести было просто нереально, вот и наловчился, — пожимая плечами, садится у моих ног, раскладывая всё необходимое на столе. — Всегда хотел порисовать на молодом мужском личике, только вот муж мой против и щетину такую отращивает, что хрен основу нанесешь на неё. Да и не дается. Ох уж эти альфы. Мужчина демонстративно закатывает глаза. Придурок какой-то — такой же альфа, как я, а ведёт себя как моднявая омежка. Да ещё и партнёра по бизнесу «мужем» называет. Возможно, я просто чего-то ещё не знаю. Может, оно и к лучшему, ведь «меньше знаешь — крепче спишь». Хотя срабатывает ли оно в случае с подобными извращугами? — Знаете, я бы на его месте тоже не давался. Альфа на мои слова почти не реагирует, только сурово щурится и щёлкает по носу, мол «не выделывайся мне тут!». Мозг отказывался верить в реальность происходящего. Казалось, что это не меня, а кого-то другого в альтернативной реальности мучают нанесением какой-то многослойной херни на несчастную кожу. Непонятный крем, ещё один, ещё что-то большой кистью на всю морду… Рисование бровей затянулось — мы чуть не подрались из-за его желания брови мне подщипать. Визажист хренов! Победили наши, и брови остались нетронутыми. Нанесение теней и остальных приблуд на глаза чуть было не довело меня до слёз. И истерики. Глазам эта экзекуция не нравилась, и они чесались, и слезились, но альфа настойчиво рисовал стрелки. Он всё веселился, уверяя, что на первый раз обойдемся без туши, пусть так глаза привыкнут, но в следующие разы красить будет полностью. Пипе-е-ец! Как я всё это выдержал — не представляю. Может, мне просто было интересно увидеть, что же он из меня сделать решил? Даже губы накрасил какой-то темной дрянью, запретив говорить, чтобы ничего не смазал пока не стало матовым и не высохло! Неужели беты всегда так себя красят перед выходом? Бедные девушки, в этом плане даже омегам проще, они максимум глаза притемнят и всё. Ох, эти притемненные глазки… Самый шикарный омежка универа, постоянно носящий узкие штанишки и свободную белую рубашку, вечно подводит свои глаза чёрным карандашом, заставляя отвлекаться на эти синие озёра, и не пялиться постоянно на его упругую попку или золотые локоны, ниспадающие ниже плеч. Обожаю эти кудряшки… Замечтавшись, томно вздыхаю, вспоминая этого симпотяжку, с которым смог заговорить лишь единожды, в первый день учебы, когда не мог найти свой кабинет и наткнулся на него, так-же как и я, блуждающего по коридору после звонка. Он был старше и просто не хотел идти на пару, поэтому любезно показал мне, где нужный кабинет, но больше со мной так и не заговорил. Сколько бы томных взглядов я в его сторону ни бросал — они пролетали мимо, оставаясь незамеченными или проигнорированными. — Раздевайся, — аж вздрогнул от прогремевшего властного баса, так грубо выдернувшего меня из мира грёз. — Простите, что? — чувствую как глаза не просто округляются от удивления, но и становятся квадратными. А благодаря подводке и бровям, должно быть, выглядят ещё больше. Альфа ржёт, глядя на меня как на придурка. Что я не так сказал-то? Почему я должен раздеваться? — Форму одевать не собираешься? Полчаса до смены, а ты ещё не научился лиф застёгивать. Давай, до труселей оголяйся, буду учить тебя, как и что на себя надевать. Не буду же я постоянно тебя наряжать и красить. Хотя… я могу. — Я сам! — думаю, выкрик вышел чересчур паническим и грубым, потому тут же пытаюсь перевести тему. — Вы действительно думаете, что я продержусь тут долго? Свою одежду аккуратно складываю в рюкзак, стараясь раздеться и не смазать при этом боевую раскраску. Перед начальником раздеваться не страшно, и вот это странно. Скорее всего, я просто воспринимаю его как равного. Хоть он и куда больше и плечистее меня, он, как и я, альфа, значит бояться нечего, так? — Для начала, боди, — мужчина протягивает нечто странное и чёрное, похожее на удлинённую майку, но при этом оканчивающееся какими-то глупыми пуговицами, застегивающимися на причинном месте. Я видел, как это сидит на официантках и примерно представлял, натянуть эту смирительную рубашку, но вот в том, что мне будет удобно, я вообще не уверен. Пока пытаюсь натянуть боди, задрав руки вверх, мужчина внезапно заходит со спины, попросив замереть. Неловко в такой позе торчать, знаете ли, особенно когда на твою плоскую мужскую грудь надевают лифчик с таким объемом поролона, что он становится как родной. Специально для нулёвочек типа меня придумано? — Забыли про него. Какая же ты дама без сисек-то? — довольный альфа сжимает искусственную грудь, притягивая меня к себе. — Кажется, твой размерчик. Больше не нужно, — мужчина без доли стеснения тянет боди ниже, помогая застегнуть. От чёртового застегивания и многозначительных лишних прикосновений со стороны альфы становится так неловко, что я стою весь красный, как свёкла, и в сотый раз у себя спрашиваю, на хрена я вообще сюда припёрся? Штаны и рубашку-топ надеваю уже сам, отойдя подальше от загребущих мужских лап. Очень непривычно, но, кажется, удобно. Смогу ходить, пока ничего не натру. — Уже можно на себя посмотреть? — я до сих пор так и не видел, во что меня превратили. К зеркалу этот извращенец так ни разу и не пустил, каждый раз отмазываясь, мол «испортишь впечатление». — Сними пирсинг. Одну серёжку, так и быть, можешь оставить, остальное — в сумку. Ни к чему «девушке» столько железа на моське. — Но почему? Среди работников у вас много татуированных и с серёжками на лице. Так почему мне снимать? — от такой несправедливости против воли в возмущённом голосе прорезаются капризные нотки. Господи, как дитя малое. Альфа же попросту игнорирует меня, что-то намурлыкивая себе под нос и собирая мои волосы в более аккуратный и опрятный хвостик, оставив свободными несколько прядей возле ушек. — Но ты ведь не хочешь, чтобы по сережкам тебя узнали, да, мой сладкий? — с-с-скотина! Шепчет на самое ухо. Чуть не подпрыгнув, мигом снимаю все серёжки, оставив только одно колечко по центру нижней губы. Без него слишком уж неуютно. — Вот и умница, — довольный экзекутор шлёпает меня по заднице, подгоняя к висящему на стене у двери зеркалу в человеческий рост. — Ну, смотри, какая красотка из тебя вышла! О том, как я надевал туфли и учился на них ходить, лучше не вспоминать вовсе. *** Не понимаю, почему персонал так радушно меня принял. Все те, кто ещё совсем недавно воротил нос и презрительно кривился, стоило мне появиться в поле зрения, теперь с интересом расспрашивали о том, кто я такая, чем увлекаюсь, есть ли пара, где живу. Даже бармен любезно постарался рассказать, что входит в мою работу и как какие напитки выглядят, чтобы я уж точно их по глупости не спутала. Неужели они действительно меня не узнают? Хотя, если подумать, я и сам себя в зеркале не признал. Минут пять залипал на красотку, что смотрела с зеркальной поверхности своими, кхем… охреневшими глазами. Я отныне девочка-тинейджер с закосом под неформальность. Да ещё с такой обалденной фигурой, что грех жаловаться и сложно признать своей. — Отнеси, пожалуйста, за вон тот столик, — один из официантов передаёт мне свой поднос, указывая на один из столиков, занятый тремя альфами. — Просто они так странно на меня смотрят, словно вот-вот схватят и утянут куда-то в направлении туалета. Ненавижу альф, — приглядываюсь к пареньку. Щуплый омежка, почти мой ровесник, робко переминается с ноги на ногу, явно боясь относить заказ. — Прошу! Я потом, если хочешь, тоже могу тебя подменить, просто… ты ведь девчонка, на тебя они даже не взглянут, наверное. — Хорошо. Пока народу немного, это позволит мне хоть немного освоиться. Знаю, в подобных заведениях, чем ближе к вечеру, тем больше тел набегает, а как музыка врубается, так вообще не протолкнуться. Времени мало, а я всё ещё не освоил… освоилась. Так что это тебе спасибо, — мило улыбнувшись, ловко поднимаю поднос на руки и несу в указанном направлении. Чёрт, как же трудно передвигаться на этих ходулях. Да ещё и чуть было не спалился. Надо привыкать говорить как девушка, а то, судя по сочувствующим взглядам бармена, тот решил, что у меня простуда. Что поделать, иногда забываю говорить «девчачьим голоском». Черт, и всё же, как же я обожаю эти взгляды, которые все на меня бросают! Столько интереса и дружелюбия, которых так не хватало в мой первый день. Хотя сам день тогда был сплошным завалом, ведь народ попёр сразу, и нет бы всем тусить на танцполе и выпивать только в баре, но нет, некоторые индивиды предпочли сидеть за чёртовыми столиками, дожидаясь пока бедняги-официанты принесут им заказ, продираясь через толпу подёргивающихся в танце тел. Ну не садисты ли? Мда, хоть сегодня и не открытие, но, похоже, людей и заказов будет не меньше. Пережить бы. Может, со временем и наловчусь. — Ваш заказ, — на стол перед мужчинами опускается пицца с морепродуктами. По одному выставляю на стол бокалы, разливая по ним красное вино и любезно улыбаясь, прижимаю поднос к груди. Тарелки с приборами уже давно были на столе. Скорее всего, омежка принял заказ и даже решился принести посуду, но вот на большее его не хватило. — Если пожелаете ещё чего-нибудь, только позовите, — спокойно, Маар, не забывай про маскировку. Говорить приходится более тонким голоском, но это не составляет особых проблем, ведь мой голос никогда не был достаточно низким, как у нормальных альф. Вот когда включат музыку, будет тяжелее — придётся перекрикивать басы. Как бы не остаться к концу смены с севшими связками. А мужчины действительно напрягают своими взглядами. Оценивающе осматривая меня, словно решая, сколько я стою, они нагло ухмыляются, обмениваясь меж собой многозначительными взглядами и широко улыбаясь. — А где же наш мальчик-официант? Ведь не ты нас обслуживаешь. — Уже я. Что-то не так? Я чем-то хуже? — Нет, милашка, ты тоже сойдешь. — Вот и славненько. Я могу быть свободна? — Пока — да. Ухожу, стараясь не сильно быстро цокать каблуками, дабы не выдать дикое желание сделать ноги. И как таких земля носит? — Ну как? — омежка нетерпеливо подбегает ко мне, ловя за руку. — Они действительно те ещё уроды. Но я справлюсь. И не таких на место ставила, — с широкой улыбкой щёлкаю нового знакомого по носу, надеясь на то, что не придется с этими мужланами спорить или конфликтовать. На самом деле я никогда никого не «ставил на место». Наоборот — это меня вечно шпыняли всякие амбалы, что на две головы выше и вдвое шире, а ещё одногрупники, блин! Учёба научила меня избегать конфликтов, а если точнее — умело делать ноги. Это глупо, наверное, не давать отпор, а убегать, но когда много раз получишь по морде, задумаешься чего тебе хочется: получить ещё или же избежать драки. Скажете — одержать верх, но я не в той весовой категории, чтобы чесать кулаки, о больших и плечистых альф, да ещё так, чтобы эти альфы сами не почесали ничего об меня. Больно так почесали. — Они тебя зовут… — осторожно замечает новый знакомый, легонько похлопав меня по плечу и кивнув на всё ту же компашку наглых самцов. Забавно, но я на них сейчас реагирую словно омега. Немудрено понять, ведь в таком виде я чувствую себя совершенно беззащитным, как и мой друг, сплавивший этих посетителей на мои хрупкие плечи. — Серьёзно, прости, что за меня отдуваешься… — Да не парься, может они свалят сейчас и хотят оплатить. Смотри, вон ещё кто-то заходит, принимай на себя, — перебросил пареньку задание, лишь мельком взглянув на нового посетителя. Коленки предательски задрожали, ведь в дверях стоял тот чёртов… блин, а я ведь даже имени моего истинного не знаю. И знать не хочу! Точно, пусть эта мелочь его обслужит, а я, пока блокатор запаха не выветрился, разберусь с этой компашкой и поскорее «пшикну» на себя ещё немного. Надеюсь, оно меня не узнает. Чёрт, а сердце-то как стучит… Страшно. Мило улыбаясь, прохожу мимо гостя, направившегося сразу к бармену, и подплываю к уже знакомому мне столику. — Что-нибудь ещё желаете?