***
POV: «Маар» — Не подходи! Не смей! Я услышал странный сдавленный писк. Это мой голос? Моё тело отреагировало до того, как я понял, что происходит. Не знаю, как я издал этот звук, но всё тело онемело и пальцы, держащие несчастный стакан, разжались. Ноги окатило холодной водой, послышался звон стекла. Да, разбитого стекла много не бывает… Я закрыл голову руками, словно это поможет мне спрятаться от такого пугающего сейчас альфы. Сейчас я совершенно не чувствовал себя сильным альфой, коим меня воспитывали. Я сидел и дрожал, как перепуганный омега. Казалось, еще немного и я просто разревусь от перенапряжения. Слишком много стресса за последние несколько дней. И как я, смелый и бойкий, до такого докатился? — Прости… — альфа отступает. Слышу, как он громко сглатывает. Волнуется. Возможно, он всё вспомнил, раз так подскочил ко мне и так странно смотрит, но от этого ни черта не легче. — Я… я вспомнил… — Ни черта ты не вспомнил! Нечего тебе вспоминать, Ты ведь не знаешь… Что, теперь ты помнишь, что я «самка»? Истинная пара, которую ты искал и ловил? А я ни черта не омега и это твоё нависание не нормально! На мне не пройдут все твои приёмчики соблазнения, ибо мне всё это не нужно, я просто хочу домой и быть подальше… Подальше от этой квартиры и… и… — я психовал, продолжая себя накручивать и, кажется, уже не совсем внятно бормотать. Неужели я так перепугался, что внезапно сломался и меня понесло? — Так расскажи мне! Сколько можно бегать и молчать? Что, чёрт подери, значит твоё «не омега»? Только не начинай мне тут затирать про то, что в душе ты бета, а если точнее, милая девочка, или как иначе понять этот маскарад в баре? Вот этой чепухи, прошу, не нужно! Как? Как я должен что-либо понять, если ты не говоришь? — он с трудом сдерживается, чтобы не переходить на крик. Сжимает кулаки и разжимает, подавляя гнев. — Я не девушка! Я… я… — я должен взять себя в руки, иначе расклеюсь окончательно. — В моём рюкзаке паспорт. Возьми и сам посмотри, кто я… — продолжаю сидеть, как разгневанный птенец, на несчастном стуле, посматривая вниз на осколки стекла. Альфа долго не возвращался на кухню, а несчастные кусочки стакана переняли моё внимание. Нужно убрать и успокоиться. В аптечке, стоящей на столе, находится валерьянка. Осторожно, стараясь не наступить на стекло, пробираюсь к кувшину с фильтрованной водой. Запиваю три таблетки, психанув и отчего-то веря, что так оно подействует быстрее и мощнее. — Из всего, что я видел, это самая тупая шутка, — Алекс всё-таки подает свой голос, остановившись у кухонной двери и наблюдая за тем, как я собираю стекло. — Не трогай, я сам. Порежешься ещё… — Это не шутка. Меня так вырастили. — Но это не может быть правдой. Какой к чёрту альфа, после всего, что я видел? Или ты себя просто возомнил альфой и это маскарад совсем иного плана? — тяжело вздыхает, касаясь ладонью своего лба. — Маар, серьёзно, что за цирк ты устроил, а? Давай просто спокойно поговорим… и оставь чёртово стекло, говорю же, я уберу! — Дай успокоиться! Командует он тут… Домой не пускаешь — так терпи, что я занимаюсь тем, чем хочу, пока заперт тут. Хочу — посуду бью, хочу — убираю стекло… — Ты не ответил. — Наклоняется и помогает с уборкой. — Делай что хочешь, но не молчи. — Я не знаю, как об этом рассказать. Сам ещё считаю это бредом и не могу привыкнуть. С чего вообще начать? — Почему убежал при нашей первой встрече? — Ну… Я рос как альфа. Воспитали меня так. Мелковат, ну и что, разные альфы бывают, да? — я нервничал, но раз говорить, то с самого начала. — Искал себе милого омежку, даже, вроде, нашел по ком воздыхать, но он старше и, ну, я к нему даже подойти боюсь… И тут ты. Знаешь, когда веришь, что твоей парой должен быть самый милый и хрупкий омежка, и внезапно встречаешь тебя — это пиздец! Ну честно… — я говорю, а он терпеливо слушает, даже стараясь не перебивать, правда, слишком громко закатывает глаза на неугодной информации. — А после этого, от отца, что заметил изменение моего феромона, узнаю, что родился я гаммой. Не альфа и не омега, а нечто среднее. Записали альфой при рождении, ибо так принято. Никто не знал, что я мелким вырасту, вот и не предположили, что это станет проблемой. Знаешь, как весело понимать, что мой истинный это альфа, и меня он считает омегой… а что, я похож, тут нет претензий к твоему мышлению. Но меня не интересуют альфы… Я не… Я не могу заставить себя мыслить иначе, и всё это пугает. А твой этот влюблённый взгляд… Ну если бы тебе глазки стоил альфа в два раза больше, чем ты — тебя бы это не пугало? Ты бы не пытался спрятаться, пока хотя бы сам в себе не разберёшься? Мне на это времени не дали. Столько всего за короткое время, и ты, и первая течка, и ещё эта «помощь» Кайсы… Я не сразу заметил, что смотрю в одну точку и что по щекам катятся слёзы. Ещё и руки дрожат. Чёрт, теперь я в его глазах ещё и размазня… круто. — Я просто хочу вернуть свою спокойную жизнь… Вернуть всё, как было. Я хочу забыть, кто я и больше не вспоминать обо всём этом. Вернуть свою жизнь альфы…Возьми и сам посмотри кто я
7 августа 2019 г. в 19:21
POV: «Алекс»
Сказал, что я ничего не сделал, но почему тогда так от меня шарахается? Почему мне кажется, что ночью было что-то из ряда вон выходящее… почему мне кажется, что в происходящем виноват я?!
Почему он сказал, что я вчера не пил? Почему мне так, блядь, хреново? Почему я не помню его?!
Только смутные видения, словно я знаю его уже чертовски давно. И его имя, которое всплыло из глубин подсознания. Почему… да этих «почему» можно с ходу назвать ещё штук сто.
Что же вчера всё-таки произошло? Спрашивать у него, наверное, было бесполезно, он не хочет на меня даже смотреть, не то, что разговаривать. Сейчас сидит на кухне, насупившийся как котёнок, поджав ноги к груди, пьёт воду и сильно нервничает.
Боится, что могу сорваться? Чёрт, и у него есть все основания так думать. Я закусил губы, взглянув на Маара, тот упорно смотрел в окно, за которым начинало накрапывать. «Он прав, надо убрать в комнате»
Я аккуратно сложил крупные осколки в совок, запоздало подумав, станет ли Маар помогать, если я действительно порежусь. Проверять не хотелось. Не хотелось быть слабым в его глазах, и без того уже сильно провинился. «Чёрт, что же мне так память-то отшибло, а?!» Дурнота вновь накатила, и я еле сдержался, чтобы не блевануть прямо в его комнате. Подскочив к раковине с мусорным ведром, я швырнул в него всё, что было в руках, и столь же молниеносно скрылся в ванной комнате.
Выворачивать было нечем, но складывалось впечатление, что желудок сам сейчас выскочит, прихватив с собой лёгкие, а ещё холод, снова начал пронизывать тело. Посмотрев на своё зелёное отражение в зеркале, я мысленно взял себя в руки, и приказал не расклеиваться. Умывшись, вышел из душа. Попытался принять более приемлемый вид и улыбнулся.
— Ты, наверное, голодный? — судя по часам время приближалось скорее к раннему ужину, чем к позднему обеду. Ел ли он? — Я могу заказать чего-нибудь… ты чего хочешь?
Маар перевёл на меня всё ещё насупленный, но уже более заинтересованный взгляд, видимо идея с едой ему всё же понравилась.
— А знаешь, да, я хочу пиццу, с ананасами и кукурузой! — сквозь прищур проговорил мой гость, и выжидательно уставился, видимо, наблюдая за тем, как я буду реагировать.
Я расплылся в улыбке.
— Как скажешь, — промурлыкал я в ответ и пошёл за телефоном.
Набрав с домашнего — я так и не понял, куда делся мобильник — службу доставки, продиктовал заказ, увеличив размеры пиццы до огромной, и мне тут же предложили какой-то сет роллов и бонусом к ним две огромных «Колы». Я взглянул на следящего за мной Маара и согласился с довеском.
Чтобы не смущать мелкого, я решил не попадаться ему на глаза. Взяв рюкзак, который он скинул у двери, отнёс обратно к нему в комнату, аккуратно поставив его в кресло возле кровати.
Что-то совсем незаметное, на грани чувствительности, заставляло задержаться в комнате. Словно я что-то не сделал, и теперь это терзает, мучает, разрывает. Я прошёл к застеленной постели. Внешне, мне казалось, всё в порядке вещей… но… я потянулся к одеялу…
Дзы-ы-ынь!
Я как-то разочарованно убрал руку, и пошёл поднимать трубку.
— Да, алло… — зевнул я в трубку.
— Здравствуй, Алексиэль, — официальный тон папы не предвещал — для меня лично — ничего хорошего. Полным именем он называл меня только, когда я попадал по полной. — Мне звонили из деканата, ты уже неделю не появляешься в университете, и никто не в курсе, где ты. Что происходит? — профессионально поставленный, но пробирающий до самых костей голос первоклассного адвоката спокойно звучал из трубки и меня передёрнуло.
— Я… был… — а где я, собственно, был? Я вроде как искал кого-то, всё свободное время проводя в кафешке…
— Да, ты, был, где? — прерываясь после каждого слова произнёс папа.
— Это… сложно объяснить…
— Ну, ты уж постарайся, — боги… лучше бы он, как все нормальные родители — орал! — Это из-за истинного, которого ты всё искал, после того случая? — «Истинного?!» Я с замиранием сердца посмотрел на Маара, который подперев ладонью подбородок, пялился на серое небо за окном.
«Я умудрился забыть истинного?!» В голове, ураганом, проносились тысячи мыслей. Меня прошиб холодный пот. Теперь стало понятно поведение Маара. Осознание того, что он истинный, наверное, стало той самой ниточкой, что ярким лучом во тьме проложила путь к остановившейся карусели. И воспоминания прорвали мембрану блока. Я вспомнил, как ночью сражался с самим собой за каждое движение безвольным телом, вспомнил, как, взвыв, бросился из квартиры, чтобы ни в коем случае не тронуть его. Вспомнил утренний разговор и аптеку, промозглую погоду и холод, охвативший всё тело. А потом была тьма.
— Я… позже позвоню тебе… — дальнейшее я уже не слышал, положив трубку, и, на ставших вдруг ватными ногах, подошёл к столу, за которым сидел Маар. Упёршись одной рукой на край стола, а второй на спинку его стула, я навис над парнем. Маар словно испуганный котёнок вжал голову в плечи и расширившимися глазами затравленно посмотрел на меня.