Нет.

А вообще, странно, что Ричи решил вернуться. Очень странно. — Ты вообще меня слушаешь?! — спросила Беверли, пытаясь достучаться до Эдди. — Д-да… — Да что это с тобой? Каспбрак лишь пожал плечами. Он и сам не знал. Радоваться приезду Ричи или нет? — Извини. — Ладно, я тогда пойду, — как-то тоскливо сказала Беверли, потому что она, фактически, всё это время вела монолог. — До встречи. Они обнялись. Беверли ушла, и Эдди вновь почувствовал одиночество и грусть. А ещё он чувствовал что-то ещё, что-то, что связано с Ричи. Почему он должен скрывать от него свои настоящие чувства? Эдди не хочет с ним разговаривать. Вообще, он решил, что когда они с ним увидятся, то он не будет говорить ему ни единого слова, тая обиду, хоть и не глубокую, но слова Ричи заставили его задуматься. Действительно, Соня Каспбрак держала его чуть ли не на привязи. Да, она, может, заботилась о нём, но опять же — мерзко и противно. Он не видел в её глазах какой-то любви, нежности по отношению к самому себе, а все её просьбы, вроде «Эдди, у тебя слабый организм, пей таблетки», «Не переутомляйся и не бегай», звучали очень требовательно, будто это ей самой нужно, но никак не Эдди. Соня не спрашивала его мнения, что тоже ударяло по нему. Скорее всего, она думает, что её маленький сынок навсегда останется таким: под её «бережным» крылом, словно под защитой, избавится от друзей и от других лишних связей, а особенно от Ричи, будет послушно выполнять её указания. В общем, всё то, о чём, собственно, и сказал Тозиер тогда. И Эдди это понимал. Он знал, что в большинстве вещей Ричи был прав абсолютно. Он и сам задумывался об этом, но не решался сказать вслух. Может, нужно избавляться от этого? Но не потому, что именно Тозиер озвучил это. Эдди сам этого хотел. Так вот, он не хотел разговаривать с Ричи, хоть тот и был прав тогда, но были ещё вещи, некорректные вещи, которые он прокричал. «Ты до ужаса зациклен на себе и своей мамке. Думаешь ли ты о чём-то другом? Хотя бы о членах, ну? Я думал, ты одобришь мою поездку, поступишь, как настоящий друг, но… ты опять… Ты мне противен». И правда, Эдди не одобрил его поездку, потому что… потому что он скучал. И даже сейчас по нему скучает. Он не представлял себе следующего дня без шутки своего друга, хоть и не смешной, и впоследствии чего смеялся только Ричи, но всё равно. Наверное, так и есть — дело в нём, Эдди, и поэтому он чувствует такую тяжесть в груди? «Тозиер, ты просто отвратителен! Даже в ссоре ты пытаешься пустить свои тупые шутки! Оказывается, в голове у тебя больше хлама, чем во всём твоём доме вместе взятом». Он так не думал. Но Эдди не хотел показаться в очередной раз слабым, то, что на него можно надавить, то, что им можно манипулировать. И это было глупостью. Вся их ссора — полнейшая глупость, но Эдди до сих пор было больно и обидно. «Интересно, а выбросил ли он тот розовый пион?». В мозгу Эдди как-будто само по себе воспроизвелось это воспоминание. «А ты уверен, что он вырастет?» — спросил тогда Эдди и удивлённо посмотрел на друга такими глазами, словно Ричи был ботаником всю свою жизнь и точно знал ответ. «Сейчас плюну и узнаем». Эдди улыбнулся. «Да, были же времена» — подумал он. Но затем в его голову врезалось какое-то другое воспоминание, и он погрустнел. Если бы каждый проходящий по улице, где находился дом Эдди, человек бросал на него свой взгляд, то они бы точно также нахмурились и посерьёзнели. «Пошли за школу» — отозвался Ричи в его воспоминании. Они быстрым шагом направились за её угол во время большой перемены. Для Каспбрака не было секретом, что тот собирается делать. Он сразу отошёл на два шага назад, потом подумал и сделал ещё один, на всякий случай. Ричи стоял и курил, растягивая момент. Он всегда наслаждался этим, что иногда было не к месту, особенно когда перемена всё-таки заканчивалась, а Ричи пытался быстрее докурить вторую сигарету, из-за чего у него потом кружилась голова. «Эдс, мне пришло сообщение…» — неожиданно сказал Тозиер, держа в руках свой телефон. «Какое?» — перебил его Эдди. Он наполнился неким изумлением. А ещё его раздражало, когда Ричи называл его Эдс. Эдс… Как это тупо звучит. «Тут написано, что ты гей, это правда?» — Ричи пытался сдержать смех из-за всех сил, из чего стало понятно, что СМС явно содержала в себе не эту информацию. «Идиот» — произнёс Каспбрак и подошёл к другу. Эдди засосало в табачный вакуум, и ему показалось, что в его лёгких, кроме сигаретного дыма, находится ровным счётом ничего. Он начал кашлять, грудь разрывалась от болей, пронзающих всё тело. Каспбрак согнулся, так как не мог устоять на месте. Перед глазами всё расплывалось. Ричи не на шутку испугался. Ингалятор был в портфеле, а портфель в кабинете. Чёрт. Как он тогда спасся? Его увезли на скорой. Но виноват был не только Ричи. Эдди же знал, что ему, астматику, нельзя даже вдыхать этот вредный дым. Вдруг он вспомнил ту физическую боль, что тогда буквально чуть ли не ломала его рёбра. Каспбрак содрогнулся на миг, но постарался как можно быстрее вернуться в ту позу, в которой сидел уже… Кстати, сколько? На улице уже включены все уличные фонари, звёзды красуются на чёрно-фиолетовом небе, где-то в траве подаёт свои звуки сверчок, лёгкий ветер свободно разгуливает по верхушкам деревьев и лишь немного касается низкой травы. Благо, что его мама спит. Он поднялся на второй этаж, где находилась его комната, стараясь сделать это как можно тише, и лёг на кровать. На тумбочке стояла общая фотография всех неудачников в белой рамке, которую его мама часто просила убрать куда подальше. Беверли, улыбающаяся как всегда во все 32, Билл, с гордым выражением лица показывающий указательным пальцем на рыжеволосую девушку, Бен, так и не успевший за время той прогулки доесть мороженое, Стен, положивший свой локоть на плечо Заике, Майк, внезапно заметивший камеру и принявший немного глупое, но смешное выражение лица. Они же вместе с Ричи неуклюже обнимают друг друга и за одно мгновение без всякой подготовки высунули языки и закатили глаза вверх. Блин, да почему у него в голове так много Ричи? Его это не бесило, а скорее, надоедало, т.к. именно из-за мыслей про него Эдди думал, что не способен думать о чём-то или ком-то ещё. Интересно, думает ли Билл про Стена также, как бедный Эдди про Ричи? Они же тоже лучшие друзья. «Нет, вряд ли это так» — подумал Каспбрак. Они выглядят так беззаботно. Их общение настолько лёгкое. В голову забредало слишком много мыслей, которые Эдди не пропускал и, тщательно обдумав, наконец выпускал, словно птиц из клетки. Он совершенно не хотел спать, в отличие от своей мамы, храп которой разносился по дому с таким громким звуком, будто скоро начнётся извержение вулкана. Тогда он взял свой дневник, на обложке которого был нарисован одинокий волк, воющий на луну. Эдди немного засмотрелся на это изображение. Да, именно сейчас он чувствовал себя также — он был одинок и ему до боли хотелось кричать во всё горло. Затем Эдди открыл первую страницу, на которой красовались подписи всех лузеров. Они были немного корявые, неотработанные, но они были здесь, в дневнике Эдди, и сейчас он смотрел на них с лёгкой улыбкой. Его охватила ностальгия. Вновь. Он вспоминал все те дни, что они проводили вместе, и ему становилось немного стыдно, т.к. он позволил себе так легко, можно сказать, расстаться со своими лучшими друзьями, окутав себя грустными мыслями. Иногда даже суицидальными. Серьёзно, Эдди уже думал об этом. Он представлял, как обнаруживают его тело. Как плачет Соня Каспбрак. Все лузеры, несмотря на протесты его мамы, подбегают к его телу и с ужасом в глазах смотят на безжизненное и тусклое лицо. Эдди, продолжая заполнять свою голову грустными мыслями, что-то записывал в дневник. Он писал быстро, стараясь запечатлеть каждое своё чувство в данный момент, чтобы не опоздать, когда оно его покинет, и он, к своему несчастью, больше не найдёт вдохновения описать что-то ещё.