Золото и Сталь

      Крысак постарался на славу, Златояра и Марибор оказались среди двух десятков девушек и юношей, которым предстояло стать подарком от купцов Сугдеи для принца Маркиана. Было до жути противно, когда их привели во дворец архонта и стали осматривать, как какой-то скот. Пока мужик в ярком одеянии деловито ощупывал каждую девушку, Злата успела придумать с десяток способов вывернуться и перебить всю охрану, что находилась в той же комнате. Мерзко, но нападать сейчас смысла не было. Как позже стало известно, осматривал их распорядитель предстоящего праздника. Он велел искупать всех новых рабов и готовить к празднеству. Под присмотром слуг их дважды в день водили в другое крыло дворца, где обучали странному танцу, что станет частью праздничного представления.       На второй же день Злата смогла собрать вокруг себя девушек, которых не прельщала судьба безмолвной игрушки — помощь никогда не помешает. Её даже немного радовало, что восемь из десяти девушек были из новгородских земель — хазары постарались. Жаль только, времени мало было, иначе Злата их и драться научила бы.       Время до назначенного дня пролетело, как один миг. Даже во дворце архонта было слышно, как начинается праздник на улицах города. Это давно стало традицией в империи — праздновать день появления на свет наследника престола. Что уж говорить про сам дворец. С самого утра он был похож на пчелиный улей — слуги сновали туда-сюда, готовя богато украшенный зал к приёму именитых гостей. Злата слышала, что даже вельможи из Херсона прибыли, чтобы выразить почёт имениннику, привезти подарки от тамошних правителей.       Ближе к полудню Маркиан закончил принимать поздравления от горожан и вместе с архонтом вернулся во дворец, торжественно прошествовал в зал, где его уже ждали высокородные гости. Одетые в шелка всех мыслимых цветов, они сияли в свете свечей золотым шитьём и самоцветами. Даже мужчины были увешаны искусными драгоценностями, что уж говорить о женщинах. Подчас казалось, что золота для их нарядов потребовалось больше, чем ткани. Они раболепно кланялись архонту и принцу, подносили диковинки баснословной ценности, оживлённо обсуждали положение дел в империи, восседая на горах расшитых подушек у низких столиков.       Златояре с прочими девушками и юношами предстояло выступить перед наследником почти в самом конце праздника. Своей очереди они дожидались в комнате, что граничила с праздничным залом. Оттуда было видно всё, что там происходило, и Злата заметила, что багрянородный уже порядком устал от хвалебных речей и однообразных песен. Девушки, одетые лишь в длинные белые юбки из нежнейшего шёлка и скудные полоски ткани, чтобы прикрыть грудь, несомненно, притягивали к себе взгляд, но нужно было нечто эдакое. Важно было завлечь именинника настолько, чтобы он сам позвал их в свои покои после праздника. Пробраться незамеченными через весь дворец им вряд ли удалось бы. Времени на раздумья было ничтожно мало, а потому Злата зацепилась за первую же связную идею, девушки с готовностью согласились помочь.       Не успели музыканты заиграть подготовленную мелодию, как по залу весенним ветром разнёсся чарующий голос. Песню Вереи тут же подхватили остальные девушки. Гости не сумели сдержать восторженного вздоха, когда они, будто лебеди по тихой глади озера, выплыли в центр зала. Глаза распорядителя праздника расширились от удивления и гнева, да сделать уже ничего нельзя было — Маркиан в жизни не видел ничего подобного, не слышал таких песен. Он подался вперёд на своём ложе из подушек, словно желал оказаться хоть на ноготок ближе, рассмотреть их получше. Распорядителю пришлось сделать вид, что так и было задумано. Оставалось лишь ждать, что из этого выйдет.       Девушки скользили в хороводе по мраморному полу, продолжая завораживать дивной песнью, нежной, как весеннее солнышко. Их голоса стихли, когда Злата выпорхнула из круга и приблизилась к возвышению, где восседал сам Маркиан. Ей стоило немалых усилий сдержаться и не выказать презрения при виде этого отъевшегося борова. Герои, чьи статуи теперь украшали сады вокруг дворца и улицы города, возненавидели бы свой народ, узнав, что наследник престола созданной ими империи больше походит на бесформенный мешок с зерном и ни разу в жизни не держал в руках оружия. Его щёки почти лежали на плечах, а тканью его одеяния можно было одеть троих девушек, ещё и осталось бы. Заплывшие жиром поросячьи глазки смотрели с интересом.       Двое стражей преградили Златояре путь. Она же одарила Маркиана взглядом полным обожания, и со сладкой улыбкой потянулась к мечам на поясах стражников. Те насторожились. Ещё один томный умоляющий взгляд на наследника, и ей жестом позволено было разоружить воинов.       «Что сможет сделать одна женщина?» — вальяжно молвил Маркиан на греческом. Злата скорее по жестам догадалась о его словах.       «Знал бы ты, что мне хватит трех движений, чтобы тебя разделать», — ее мысли надёжно скрылись за лукаво-благодарной улыбкой, и она упорхнула обратно в круг девушек. Вот тут-то и началось настоящее действо.       Злата не успела заранее условиться насчет песни, но Верея и здесь не подвела. Завела плясовую, да такую яркую и живую, что ноги сами рвались в хоровод. Музыканты сначала растерялись, но после поневоле подхватили весёлый мотив. Парамерионы, снятые со стражей были лёгкими, удобно лежали в руках, и Злата позволила музыке вести её. Мечи закрутились вокруг неё, со свистом рассекая воздух. Клинки сверкали в пламени свечей, и казалось, вот-вот один из них коснётся кожи или заденет пляшущих вокруг девушек. Но для Златы это было лёгкой забавой. Она чувствовала оба меча от рукояти до острия и не ошиблась бы даже в кромешной темноте. Гости заворожено следили за её движениями, но едва ли могли разглядеть, как ей удаётся вращать обоими мечами одновременно, не упустить ни один и не пораниться.       Пора было добавить огня в представление, и Злата поймала взгляд Марибора, показывая, что ей нужна помощь. Парень одним прыжком оказался в круге девушек, и Злата бросила ему один и мечей. Между ними тут же разгорелся, казалось бы, не шуточный бой. Стражники напряглись, но не посмели сдвинуться с места. В толпе гостей Злата заметила несколько восторженных женских лиц, и мысленно улыбнулась от гордости, будто это её сына сейчас облизывали голодные взгляды.       Марибор, и правда был красив, и не только своей юностью. Обычно коротко стриженые, светлые волосы его порядком отросли за время похода, из-под длинной чёлки весело смотрели нежно-голубые глаза, мышцы красиво перекатывались под кожей при каждом движении — не зря же Злата полгода гоняла свой десяток по лесам и заставляла упражняться по несколько часов кряду. Пусть Марибор и выглядел щуплым рядом с братьями по оружию, но сейчас, даже в длинной юбке и с голым торсом он не выглядел женственно, скорее даже наоборот.       Барабаны вторили безумному ритму сердца, и Злата будто забыла, где находится. Она так соскучилась по приятной тяжести стали в руке, что просто наслаждалась этим действом. Порхала по залу, словно бабочка, чувствуя, что кровь в жилах закипает от такой близкой опасности. Меч Марибора то и дело проносился на волосок от её кожи, заставляя уворачиваться, крутиться волчком и снова атаковать.       Маркиан тяжело дышал, наблюдая за парой мечников. Их то ли бой, то ли танец, завораживал, блестящие от пота полуобнаженные тела будоражили воображение. Опасность и страсть почти искрили в воздухе. А когда песня подошла к концу, Марибор резко притянул Златояру к себе, впиваясь в губы жадным поцелуем, отчего глаза наследника вспыхнули истинным восторгом.       — Что на тебя нашло? — тихо шипела Злата, уже направляясь прочь из зала. Она злилась. И злилась не столько на парня, сколько на себя. За то, что не сумела оттолкнуть, за то, что ей это понравилось.       — Мне удалось узнать кое-что интересное — этому борову нравится смотреть.       — На что? — смущённая поступком Марибора, она пока медленно соображала.       — На то. Маркиан и правда не прикасается к рабыням, тогда зачем ему их так много? Он отдаёт их другим рабам или своим стражникам, а сам услаждается зрелищем.       Злата не знала, что и сказать. Разве есть в этом что-то красивое? Не успела она подумать, насколько мерзостный человек сидит сейчас во главе стола и принимает хвалебные речи лишь за то, что родился сыном правителя, как в комнату ворвался распорядитель праздника.       — Светлейший желает видеть вас в своих покоях сразу же после праздника. И в этот раз чтоб без выходок, — бросил на них гневный взгляд и вернулся в зал. Злата с Марибором лишь с улыбкой переглянулись.       Вместе с девушками в боковую комнату проскользнул мальчик-служка. Почти незаметный среди шёлковых юбок, он сунул в руки Марибору его пояс с ножами и мигом исчез из виду. Неизвестно, как Крысаку удалось это провернуть, хоть его даже во дворце не было, но думать об этом было некогда. Злата поспешно обернула пояс вокруг бедра и спрятала под широкой юбкой. Часом позже их отвели в покои принца.       Они добились своего, но Злату не покидало беспокойство.       — Ещё слишком рано, — шепнула она Марибору, оглядывая просторную комнату с огромной кроватью, устеленной шелками. Юные служанки поспешно расставляли вино и фрукты на небольшом столике. Злата заметила на лице одной из них тонкую усмешку — радуется, что не ей сегодня развлекать принца?       — Да что там рано? Как только он появится, перебьем охрану, их тут всего двое за дверью и ещё пара дальше по коридору — и он в наших руках. Сопротивляться сам просто не сможет.       — Нет. Если поднимем шум сейчас, сюда стража со всего дворца сбежится, всех не одолеем. Придётся дать ему, что хочет, пока наши в город не войдут. Тогда все ринутся защищать подступы ко дворцу. Здесь же оставят, может, с десяток лучших. А с этим уже легче справиться.       — Злата, я не смогу, — Марибор потупил взор в нерешительности.       — Чего?       — Он же потребует… — парень нервно сглотнул. — Мне даже представить страшно, что Радогор со мной сделает за подобное.       — Будем тянуть время и надеяться на удачу.       Скоро в покои вальяжно вкатился Маркиан. За ним следом семенил распорядитель праздника, оживлённо что-то рассказывая, видимо, заверял, что принца ожидает великолепное зрелище. А после с мерзкой улыбкой на лице приблизился к Златояре и Марибору.       — Светлейшему понравился ваш страстный танец, и он жаждет увидеть продолжение, — презрение так и сочилось из его слов — злится, что его представление переиначили. — Если же он будет недоволен, остаток жизни проведёте на конюшне, ясно вам?       — Ясно, — Злата едва сдержалась, чтобы не убить его на месте.       Распорядитель удалился, и они остались наедине с принцем, если не считать пары стражей у двери. Маркиан уже удобно разместился на подушках напротив кровати и с удовольствием вкушал крупный виноград, ожидая обещанного зрелища.       Злата глубоко вздохнула, собирая самообладание в кулак, и заставила себя напустить на лицо томное выражение.       — Главное не думать ни о чём, просто делать, что велено. — Марибор ничего не ответил, но по лицу его было заметно беспокойство. — Представь на моём месте хорошенькую девочку, и всё получится.       На самом деле, и представлять-то было незачем. Пусть Злата и была немного старше, это не отменяло её красоты. Мало кто отказался бы лечь с такой женщиной. Останавливало то, что она была чужой женщиной. Но она была права, поднять шум сейчас значило бы умереть здесь же, а потому Марибор выдохнул и шагнул вслед за ней к этой огромной кровати.       Он обнял Златояру со спины, медленно скользя руками вверх по соблазнительно открытому животу, и в то же время отгоняя от себя мысленный образ того, как Радогор отрубает ему эти самые руки. Зарылся лицом в её волосы, вдыхая пьянящий аромат женского тела, заставляя себя забыть, что за этими стенами она — его командир, вожак их маленькой стаи. Он прижал её ближе к себе, покрывая лёгкими поцелуями шею и обнаженные плечи, осторожно пробрался пальцами под тонкую ткань, что скрывала её грудь. Злата чувствовала, как дрожат руки парня, но даже сказать ему уже ничего не могла, ибо Маркиан следил за каждым их движением. На его полных губах играла похотливая улыбка, в глазах виделся извращенный интерес.       Немного осмелев, Марибор повернул Злату лицом к себе, чтобы прильнуть к её губам долгим поцелуем, руки же продолжали блуждать по телу, оглаживая мягкие изгибы. Злата пыталась сохранить холодный разум, но это было сложно. Тело предательски отзывалось на каждое прикосновение, захотелось запустить пальцы в светлые взъерошенные волосы Марибора, прижаться ближе. Никогда она не думала, что окажется в объятиях другого мужчины, не думала, что может быть так приятно. Он был много нежнее её мужа, осторожнее. Его касания дурманили, завлекали, заставляли желать большего, позабыть обо всех запретах.       Злата чувствовала, что Марибор понемногу теряет почву под ногами. Его поцелуи становились всё более жадными, руки сильнее сжимались на её теле. Когда он сорвал с неё тряпицу, прикрывавшую грудь и толкнул на кровать, она заметила истинный голод в его затуманенных глазах. Ещё немного, и он готов был окончательно сорваться с цепи. Странно было видеть его таким. Она знала Марибора смешливым парнем, любила его, как младшего брата. Теперь же он предстал перед ней мужчиной, сильным и властным. Она вдруг поймала мысль, что вряд ли смогла бы его остановить, потеряй он власть над собой. Его поцелуи огнем разливались по телу, рука вдруг скользнула к лону, вырывая из груди уже совсем неподдельный стон.       Краем глаза Злата заметила, что Маркиан наблюдает с немым восторгом, запустив руку под свои широкие одеяния — мерзость какая. Теряя понемногу разум, Злата уже почти готова была сама взобраться на Марибора, но их обоих отрезвил внезапный гул тревожного колокола. За дверью послышались шаги десятков солдат. Почти сразу же в покои принца вбежал один из стражников. Не нужно было знать греческий, чтобы понять — он здесь, чтобы увести Маркиана в более безопасное место. Пора.       Делая вид, что продолжает представление, Марибор мягко скользнул рукой вверх по ноге Златы. Маркиан увидел стройный ряд ножей на бедре Златояры, но не успел издать и звука, прежде чем первый нож вонзился в затылок стоявшего перед ним солдата. Ещё два без промедления полетели в тех, что стояли у двери. Принц завизжал не хуже поросенка. Злата стрелой метнулась к нему, подхватив с пола ленту, что сегодня была частью её одежды, и быстро запихнула её в рот перепуганного наследника престола. Верёвки, поддерживавшие балдахин на кровати, отлично сгодились, чтобы связать Маркиана по рукам и ногам. Марибор уже схватил пару мечей и стоял лицом к двери, готовый вступить в бой в любой момент. Подкрепления не последовало. Только поспешные шаги отдавались эхом в высоких коридорах дворца — солдаты спешили к стенам цитадели. Злата полоснула ножом край балдахина и обернула его вокруг себя.       — Прости, — заговорил Марибор, пока она возилась с куском ткани, пытаясь прикрыть побольше обнаженной кожи.       — За что?       — Мне не следовало… — виноватый тон говорил яснее, чем слова.       — Марибор, прекрати, ничего эдакого не произошло.       — Я не должен был касаться тебя… так.       — Забудь, — она уже стояла у окна, глядя, как из порта по улицам расползается смерть в обличье новгородской дружины. Кое-где в небо уже устремился дым от пожаров.       — Но если Радогор…       — Он узнает, только если ты сам ему об этом расскажешь, — она заглянула ему в глаза, пытаясь увидеть его намерения. Ей и самой не хотелось бы снова ощутить на себе гнев мужа, но она больше волновалась за Марибора.       Он кивнул, но уверенности в нём не прибавилось.       — Ты, кстати, не плох. Повезет той девушке, что станет твоей женой.       — Да ладно, ничего особенного же не сделал, — щёки парня вспыхнули от смущения, но улыбка вдруг сползла с его лица.       — Я — мертвец… — пробормотал он обреченно.       — С чего бы это?       Он откинул ей за спину прядь растрепавшихся волос, открывая темнеющий на плече след от его зубов.       — Вот теперь точно… Радогор подвесит меня за ноги и будет метать в меня мои же ножи, — даже голос парня дрогнул.       — Марибор! — Злата схватила его за подбородок, заставляя смотреть ей в глаза. — Синяки в нашем деле не диковинка. Просто держи язык за зубами и ничего не будет. У нас сейчас другая забота. — Она перевела взгляд на северные стены города. Там было тихо, как в могиле, а ведь пора бы уже…

***

      Незамеченный никем, Тихомир почти весь день сидел в узком тупике между домами у городской стены. Он слышал все разговоры воинов на стенах, слышал, как на рассвете прибыл гонец из Карши. Он даже, кажется, почувствовал страх и растерянность командира стражи, когда ему доложили, что руссов в Боспоре нет, и куда они делись, не ясно. Одни горожане говорили, что захватчики ушли на кораблях к устью Гиргиса, другие твердили, что верхом на север направились, третьи клялись, что на запад уплыли. Веры никому из них не было.       На закате над городом раздался тревожный зов колокола, и почти все воины со стены ринулись в сторону порта. Глупо, конечно, но не могли же они знать, что жители Карши им не солгали. Борич намеренно увёл своё войско из Карши ночью, чтобы не разобрать было, что направились они сразу в три стороны. На часть кораблей, приведённых ещё из Тумен-Тархан он погрузил всё добытое золото и тех, кто не успел оправиться от ран, и велел отплывать на восток. Другая часть под командой Радогора выдвинулась на Сугдею по суше. Третья же должна была ударить с моря.       «Интересно, успела она спрятаться?» — Тихомир мысленно ругал сам себя за эту слабость, но поделать ничего не мог. Она вонзилась в его сердце, как нож, и вынуть его из раны значило бы тут же умереть от щемящей пустоты внутри.       «Почему ты спас меня?» — спросила она тогда. Наивная.       «Потому что ты пахнешь сандалом и морским ветром. Потому что глаза твои — чёртова бездна, в которой я готов утонуть. Потому что я сам желаю завладеть тобою. Даника», — её имя отдавало мёдом на языке, пробуждая бурю в груди. Каких-то пять дней, а он уже утратил власть над собой, угораздило же…       Из леса, что начинался сразу за городскими стенами, послышался крик сыча, потом ещё один. Пора.       «Сейчас, братцы, будет вам дверка».       Он выбрался из своего укрытия и спокойно двинулся к воротам крепости. Доспех, снятый ещё вчера с зазевавшегося солдата, сослужил хорошую службу. Обеспокоенные боем в порту, дозорные на башнях даже не взглянули на него. Два метательных ножа один за другим блеснули в свете заходящего солнца, и у лебёдки городских ворот не осталось никого, кто смог бы ему помешать. Большое деревянное колесо глухо заскрипело, подчиняясь силе противовеса, и створки качнулись, звеня тяжелыми цепями. Прежде чем, кто-либо успел сообразить, что происходит, пять сотен новгородцев с боевым кличем уже ворвались в город. В считанные минуты те несколько десятков солдат, что оставались на стене, пали под ударами меча и топора.       Увидев Тихомира, Сорока швырнул ему заплечный мешок:       — Переоденься, а то не признают и убьют на радостях. — Тот благодарно кивнул, уже сбрасывая с себя византийский доспех. — Прям хлебом-солью встретил, молодец. Как у вас тут?       — Борич уже высадился в порту, от Златы вестей не было.       — Не мудрено, кто ж рабыне позволит весточки слать? О, а вот и хозяин её, — Радогор едва не полыхал от гнева.       — Где она?       Тихомир молча указал на дворец архонта, и тот без промедления повёл туда своих воинов, оставив одну сотню на городской стене.       Надо отдать должное защитникам города — сражались они славно. Хоть их и было много меньше, а сумели задержать северян, чтобы жители города успели скрыться в домах.