Девочка Настя (редактируется)

— Итак, дети, — произносит Елена Витальевна — педантичная завуч средних лет, привыкшая заплетать свои тёмные с заметной сединой волосы в тонкую косичку. Эту женщину мы между собой зовём просто Змея. — Скоро у нас день рождения школы и, соответственно, открытый концерт перед администрацией города, — она поворачивается к Анастасии Сергеевне. — Понятное дело, Вам нужно подготовить какой-либо номер, показывающий тот или иной Ваш талант. Можно привлечь одного или двух учеников. — И к чему мне эта показушность? — бросает девушка. Я почти уверен: она раздражена из-за того, что ей сорвали урок. Она кивает Владу, вполне эмоционально рассказавшему "Незнакомку", в сторону парт, тот послушно проходит к своему месту. Пальцы нервно постукивают по деревянной поверхности стола. — Вы, новые учителя, должны себя зарекомендовать, показав свои прекрасные увлечения, — на эти абсолютно серьёзные слова женщины Эмили насмешливо приподнимает брови. Да уж, её увлечения Вам точно не понравятся, Елена Витальевна. — Мы сможем себя зарекомендовать, как только дети начнут с удовольствием изучать наши предметы, — открыто усмехаясь, произносит учительница, закинув ногу на ногу. — И то, чем мы занимемся в свободное время, никого не волнует. Да если учитель знает, что такое профессиональная этика, и компентентен в своём предмете, то он может хоть в стриптиз-клубе по ночам работать! — фыркает она, а я негромко глубоко вздыхаю. У кого что болит, тот о том и говорит. Только вот Анастасия Сергеевна вряд ли имеет представление о какой-либо этике, поскольку материться и пить на уроках — такое неподобающее учителю поведение! — Номера молодых учителей на данном празднике — замечательная традиция, пришедшая ещё с десятого дня рождения школы! Она не обсуждается, Настенька, — отвечает завуч, не изменяя привычке называть всех новых учителей по имени, да ещё и так пренебрежительно. — Как хорошо, что вы с одиннадцатым классом сейчас вместе, — конечно, мы же должны быть вместе по расписанию! — Я забираю Кузнецова помогать Зое из восьмого "Б" с оформлением школы и плакатами. Айседора как староста должна к следующей неделе придумать, что ваш класс подарит школе, — я понимаю, что Елена Викторовна еле сдерживается, чтобы не добавить: "И это не обсуждается!" Ася пожимает плечами, когда я, сложив руки, как перед казнью, иду к выходу из кабинета. Эмили обсуждает с одиннадцатиклассниками стихотворение, которое задавала нам учить, а завуч что-то щебечет о том, какие таланты собрались в нашей небольшой школе. Хотя их немного, если говорить честно. Музыкантов у нас всего четыре: близняшки из седьмого "А", мальчик в смешных очках из пятого "Б" и Ася. Певцов пять: двое из шестого "Б", девочка из пятого "А", парень из одиннадцатого "Б" и человек с невыраженными половыми признаками и таким же непонятным голосом, учащийся девятого класса. Есть танцевальные коллективы девушек из десятого и мальчиков из третьего "В". Художников на всю школу лишь двое: я и вышеупомянутая Зоя Болконская — весьма интересный объект для исследования образа жизни некоторых подростков. Говорят, до тринадцати лет у неё были шикарные тёмно-карамельные волосы, пока она не покрасила их в снежно-белый цвет. Руки, ноги и спина, как гласят источники информации, усыпаны различного рода татуировками. Зоя состоит в группе риска, поскольку со своей компанией постоянно попадается на употреблении алкоголя в общественных местах и учится на двойки-тройки, абсолютно не понимая большую часть школьной программы. Частенько тусуется с физруком в курилке, ходил слух, что у них и половая связь была, но его опровергнули. Сейчас Болконская живёт относительно нормально, разве что вечные осуждения со стороны старших лично меня бы раздражали. — Зоя, милая, я тебе помощника привела! — восклицает женщина, открыв дверь в зал. На полу сидит описанная ранее девушка, обложенная листами ватмана и карандашами разных цветов, походящая в этот момент на фею художественного творчества. Её белые волосы заплетены в длинную небрежную косу, а странные темно-зелёные глаза с чёрной окантовкой смотрят на бумагу с недоумением. Она поднимает их на меня, и я вижу явное презрение. Сморщив миниатюрный носик, Зоя хлопает по свободному обрывку пола рядом. — Серёжа учится в одиннадцатом классе. Думаю, у него много идей! — ага, конечно, делать мне больше нечего, кроме как подкидывать варианты оформления школы в её день рождения. Похоже, Болконская понимает это, поскольку злобно фыркает, бросая взгляд в сторону завуча. — Хорошо, не буду вам мешать. На следующей неделе к вам придут старосты класса Серёжи и одиннадцатого "Б", чтобы посмотреть на наброски. — Не вижу смысла, — бросает Зоя, скрестив ноги по-турецки. — Мы и сами можем отнести эскизы через две недели Вам. — Это не обсуждается, Болконская! — вполне ожидаемо отвечает завуч, горделиво приподняв подбородок и всплеснув руками. Господи, ей так не хватает короны на голове! — Кстати, девочка моя, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты одевалась как все нормальные девочки — в серую юбку и рубашку! Опять вырядилась в облегающие джинсы! А на эту кофточку вообще смотреть тошно! — женщина вмиг подлетает к девушке и треплет забавный персиковый топ с выглядывающей на боку розовой обезьянкой. — Скажите это тогда Юлии Витальевне, а то заебала ходить в платье на три размера меньше! Между прочим, школа — это не бордель, — закатывает глаза художница, мельком взглянув на меня. Еле заметно киваю, так, чтобы Змея не увидела и не наорала за то, что я поддерживаю "мятежницу". — А я тебе не подружка, чтобы при мне материться, — рычит Елена Витальевна, сверкая глазами. Ни для кого не секрет, что пытающаяся выглядеть соблазнительно преподавательница биологии у среднего звена приходится Змее кровной сестрой и, понятное дело, завуч за неё порвёт любого. — Я не хочу потом подавать на Вас в суд за убийство, — шучу я. Завуч, видимо, вспомнив обо мне, вздрагивает и шумно выдыхает. — Работайте, — холодно бросает она и исчезает, громко хлопнув дверью зала. Зоя вздыхает, катая карандаши по полу. — Блять, так курить хочется, а зажигалку посеяла где-то на остановке, — говорит она. Как добропорядочный гражданин я, наверное, должен прочитать целую лекцию о вреде курения, но понимаю, что раз это ненавижу сам, то Зоя — тем более. Так что просто пожимаю плечами, снимая рюкзак. — Будешь вейп? — предлагаю я и замечаю заинтересованность в глазах восьмиклассницы. Она кивает и забирает устройство. Совершив несколько манипуляций с кнопкой, затягивается и выдыхает густой белый цитрусовый дым. — Не думала, что "гордость нашей школы" имеет вредные привычки, — с улыбкой хмыкает Болконская и затягивается снова. Теперь дым летит на меня. — У всех есть свои скелеты в шкафу. Мне вейп помогает поймать вдохновение, — отвечаю я, сминая идеально белый новый ластик в ладони. Зоя разворачивается и, не касаясь моих губ своими, выдыхает новую порцию дыма прямо мне в рот. Истинктивно принимаю его и, отстранившись, выпускаю. — Делюсь твоим вдохновением, — её улыбка только лишь кажется невинной, а во взгляде бегают чёртики. — Спасибо. Итак, а теперь по делу, — слышу стон умирающего тюленя. — Пришли какие-нибудь идеи? — Я поняла точно: шарики — прошлый век. Розочки и ленточки — слишком по-бабски. И всё. А так даже наработок нет, хотя меня сюда посадили где-то час назад со словами: "Я верю, что у тебя получится изумительно! Возможно даже поймаешь вдохновение и сделаешь эскизы за пару дней!" — Зоя очень хорошо копирует голос Змеи. Боже, я так её понимаю. Часто такое бывает, когда от тебя требуют нечто нереальное и прекрасное, чтобы ангелы запели хвалебную оду, мол, ты же художник, ты должен сварганить шедевр за пару часов! А ты сидишь... Сидишь... И никаких идей даже близко нет. А в итоге нечто гениальное приходит в голову только в тот момент, когда ты уже сделал что-то тяп-ляп. Но всё равно это считают потом достоянием искусства, ты же художник и не мог сотворить херню! — Ничего, сейчас придумаем что-нибудь! — бодро произношу я. — Как говорится, одна голова — хорошо, а две — ещё лучше! *** — Ну и где мы возьмём пуанты? — Зоя одаривает скептическим взглядом на моё предложение украсить каждую дверь, доступную для смертных людей, чем-нибудь: на кабинеты математики прикрепить скотчем транспортиры, линейки и треугольники, ручку спортзала красивой обвязать скакалкой, кабинеты английского обклеить вырезками из иностранных газет — всё равно Элла Гертовна постоянно жалуется, что девать их некуда, кроме как в макулатуру сдавать. На двери в столовую, например, подкова висит, и вместо неё на гвоздь можно поместить баранку или крендель. А вот на дверь зала можно сверху повесить две пары пуантов, поскольку актовый после уроков также арендует балетная школа. Почему бы и нет? — Наша учительница русского говорила, что раньше балетом занималась. Думаю, она сможет одолжить, — отвечаю я, смутно веря своим словам. Восьмиклассница невесело смеётся. — Так она и хранит их, чтобы они потом висели на двери актового зала! Да ваша руссичка наверняка их уже продала, раз бросила балет! — девушка в очередной раз затягивается. Нас окутало белым туманом от вейпа. — Я всё равно спрошу. Если не будет пуантов, придумаем что-нибудь другое, — решительно произношу я. Художница рядом улыбается. — Хорошо. А вообще, идея классная. Считай, что коридоры уже оформили, — она делает пометку в блокноте со списком комнат, которые нужно украсить. — Осталось ещё куча всего, да ещё и зарисовать. Господи Иисусе, — стонет девушка, устало прикрыв глаза. Ну да, на бессмысленные идеи и бесполезные зарисовки мы потратили полтора часа. Уж лучше, чем не делать ничего. — У нас до двадцатого декабря ещё столько времени! — бодро говорю я, раскинув руки в стороны, показывая масштабы выделенного на работу времени. — Ага, через две недели сдаём эскизы. А потом мы сами будем претворять идеи в жизнь, — усмехается Зоя. — Это же... как его... эксплуатация детского труда! Во! — Ты что-то имеешь против? — смахиваю подальше от себя ватманы и ложусь в позу заядлого пикапера. На этот раз Болконская смеётся искренне, так, будто видит нечто очень смешное. Хотя, может быть, так есть. — Вовсе нет, — она ненадолго замолкает, раздумывая о чём-то. — Никогда не думала, что с "гордостью нашей школы" может быть так весело. Спасибо.