Мне хорошо, что я ловлю
на сизый дым похожий вереск,
и хорошо, что ты не веришь,
как сильно я тебя люблю…
Он повторял эти строчки Евтушенко со вчерашнего дня, после того, как в ночи открыл библиотечный том одного из популярных представителей писательской плеяды. Сильно. Это было определяющее слово. Его влечение было сильным до безумства. Черт побери природу, какая-то лихорадка органа, который всего лишь качает кровь, который всего лишь качает наши чувства… В сердцах Даня одним сильным и широким движением отчаявшегося человека скинул все бумаги со стола. Они белым караваном разметались по комнате. В ушах громко шумела кровь. З А П У Т А Л С Я З А П У Т А Л С Я З А П У Т А Л С Я Эта мысль молнией пробежала в сознании… Вдруг на его напряженные плечи мягко опустились женские руки. Длинные и сильные пальцы пробежали по шее, Поперечный кожей почувствовал металл серебряного кольца с бирюзой. За этим последовал невесомый поцелуй в колючую щеку. Ощутив присутствие Регины рядом, Даня расслабился. Как будто сильные мира сего на время остановили терзание его головы, отложив казнь. Он рассеянно оглядел разбросанные по полу скомканные листы и покачал головой. — Ты чего? — Регина заглянула в его лицо и приободряюще улыбнулась. — Ты уже целую неделю закапываешься в эти бумажки! И ты ничего не хочешь мне рассказать? Почувствовав, что сейчас придет спасительное облегчение души, он в своей обычной манере загадочно подвигал бровями и с лисьей задорностью рассмеялся: — Иди ко мне, — Даня взял маленькие ладони девушки в свои огромные лапы. Регина покорно примостилась у него на коленях и обвила руками его шею. От неё слабо пахло лавандовым кремом. Широкие рукава голубого халата открывали чуть загорелые от весеннего солнца кисти рук. — Что ты пишешь? — она по-детски поболтала ногами в своих маленьких махровых тапочках, на носу которых были пришиты колокольчики. Она специально прицепила их туда, чтобы Даня слышал её варварское приближение со спины. Они договорились об этом, когда Регина была еще подростком, но даже девушкой она не стала изменять привычкам. Каждый вечер на кухне он слышал это легкое позвякивание. — А я тебе не говорил? Регина покачала головой и надула свои розовые губы. — Ты плохо выглядишь, — сказала она ему. — Так уж и уебански? — Серое лицо, недельная щетина, глубокие синяки, — начала перечислять Регина и провела рукой по его лицу. Он инстинктивно отстранился, — и все это ради чего? — Я просто занят работой, — пожал плечами Поперечный. Он вдруг понял, какую непростительную оплошность совершил. Просто взял и отвернул лицо. Регина со всей добротой, а он… Сложно было признаться самому себе, что его посетила мысль, как бы он воспринял подобные прикосновения Руслана. — Занят работой, — тем временем передразнила она его. — Я требую, чтобы ты рассказал мне все, что тебя волнует! Наивность и добродушие девушки подкупало Даню. В её глазах он видел честность, а головой понимал её преданность. — Это все из-за твоей девушки? — Девушки? Нет, — Поперечный невесело покачал головой, — у меня нет девушки. — Но ты же говорил… — Мало ли что я говорил?! — внезапно взорвался он. От предчувствия неладного Регина вскочила на ноги, Даня тут же выпустил ее из рук. Некоторое время они оба были удивлены внезапной вспышкой. Даня со смущением в лице почесал затылок. Регина, отступив от него на два шага, теперь стояла у стола и с непониманием наклонила голову набок. Потом она вдруг резко отвернулась и снова посмотрела на него с сочувствием. — Извини, я не хотел. — Все в порядке, — сглотнула Регина и заломила пальцы. — Ты просто никогда раньше себе такого не позволял, — казалось, от неожиданности случившегося она начнет захлебываться словами. — Я просто не понимаю, чем такое заслужила. В ней заиграло чувство собственного достоинства. Она всегда была такой. Доброй и открытой со всеми, но не приведи судьба кому-то обидеть ее честность. Её буквально распирало от желания въебать с колена этому «смельчаку». — Да, я мразь последняя, извини, правда. Я просто не знаю. Я запутался, — он запустил пальцы в нерасчесанные волосы и виновато взглянул на Регину.— Понимаешь? Он обезумевшим взглядом скользнул по девушке, осознав, что сказанул лишнего, но отступать было некуда. Даня сходил с ума из-за собственной лжи. Девушка закинула голову и прищурила глаза. Ей все еще хотелось показать свой характер, но понимая, что Дане действительно нужна помощь, она смягчилась. Проделав два грациозных шага навстречу к нему, она взяла Даню за подбородок и посмотрела в ясные глаза. Там бушевала буря голубых океанов. — Я выслушаю, я пойму, только скажи, — неожиданно прошептала Регина. — Я, кажется, влюбился, — скороговоркой выпалил Даня. Он резко встал из-за стола, стараясь прервать неловкий момент признания, нагнулся и неловко стал сгребать слетевшие бумаги в одну кучу. Регина, вздохнув, тоже опустилась на колени и стала подбирать с ковра черновики. Она задержала взгляд на одном из них, пробежала внимательно глазами и охнула. — Даня, что это?! На бумаге, которую она держала в руках, было написано:СЦЕНАРИЙ Пьеса Постановка МТ Май, 65
Она судорожно стала перебирать каждый листок на полу. То тут, то там мелькали реплики, комментарии к костюмам и декорациям. На ее лице был написан откровенный шок. — Это сценарий? Ты пишешь сценарий?! Поперечный кисло улыбнулся, но не успел ничего ответить. Регина внезапно зоркими глазами высмотрела под его кроватью несколько наваленных друг на друга папок. Она молниеносно на четвереньках подползла к кровати, вытащила пыльную башню и с любопытством стала зачитывать названия на корочках. — Пьеса «Вишневый сад». Комментарии к новой постановке. — Остановись! — прикрикнул Даня и попытался отобрать у неё находки, но она ловко увернулась. — Сценарий к «Диссидентам». — Прекрати, пожалуйста! — Комедия «Кукуруза для Никиты». — Ой, все, хватит! Но Регина его не услышала и громко захохотала. — Шикарное название. Ты что, накрыл квартиру сценариста?! Под серьезным и холодным взглядом Дани она поежилась и замолчала. Наступила пауза. Тут некстати Поперечный вспомнил недавно прочитанный анекдот в литературном журнале. С недавних пор он стал их читать, все еще надеялся, что таким «просвещением» сможет привлечь Руслана. Но, видимо, сейчас подобный план соблазнения ему уже ни к чему… Однажды Уайльда спросили, над чем он сейчас работает. Он ответил: «Над паузами». — Это написал ты, да? — сипло спросила Регина. — Да, это я написал, — твердо и важно заявил Даня. — Вообще, я учился в ГИТИСе, но меня оттуда поперли. — И ты снова пишешь? — Я и не прекращал. Так, для удовольствия писал на службе. А недавно мне позвонил Илья, ну, Прусикин. Предложил политкомедию писать. Я сначала не согласился, но потом решил, что почему бы и нет. — Это же здорово! — Регина всплеснула руками. Она вся светилась от искренней радости. — Нихуя. У меня не получается. Я рассорился со всеми из-за этого сценария, — он кивнул на листики на ковре. — Что случилось? — Неважно. Главное, что я все-таки пишу. Но вот какой ценой? Кажется, я потерял важных людей. Тут Даня потупился и стал перебирать гладкий ворс ковра. Было видно, что разговор доставлял ему неудобства. Он же не любил выносить все душевное напоказ. — И ты думаешь, они тебя не простят? — Регина внимательно следила за его реакцией. — Такого красавчика сложно не простить, согласен, — он в обычной манере растянулся в усмешке, — но сейчас все сложнее. — Расскажи мне. — Да что за детский разговор? Почему, зачем? Я же не на приёме в психушке! — снова вспылил Поперечный. На этот раз Регина подавила собственный острый характер, стиснув зубы. — Не злись. Просто расскажи, станет легче, — мягко и с усилием заверила его девушка. Даня не выдержал и закрыл лицо руками. Таким жалким и потерянным Регина давно его не видела. Она резко почувствовала, что ему нужна ее помощь, и настроила себя выдержать любое испытание историей или откровенными злыми воплями. Тем временем Поперечный красными от ужаса глазами посмотрел на нее, выдержал паузу и закричал на всю комнату, будто выпуская диких драконов души: — Просто рассказать?! Что? Что ты хочешь услышать? Что я влюбился в мужчину, и мне жутко плохо из-за всего этого?! Я пишу сценарий для премьеры в Мариинке и дрожу, что ни черта не сумею?! Я не спал несколько ночей, роясь в архивах, чтобы разобраться в деле матери моего любимого мудака и выполнить обещание?! Я опасаюсь за судьбу Кшиштовского, потому что этот болван связался с сатанистами и шабашит по мелкому?! Он резко сник, так же как и начал. Лицо побледнело, руки посинели. Даня уставился в пол. — Но ты, ты, как ты мог молчать? — заговаривалась от накипающего возмущения девушка. — Переживать все внутри себя? — прошептала Регина и закрыла глаза, будто представила, с какими демонами в душе боролся ее друг. Она скинула папки с колен, снова устроив маленький беспорядок, потом подползла к Дане и обхватила его руками так сильно, будто хотела защитить это рыжее чудо от всего, что на него свалилось. Девушка буквально повалила его на пол. — Эй, ты чего? — Поперечный попытался поднять её, но безуспешно. — Да как ты мог? — она била его кулаками по спине и шептала неразборчивые проклятья. — Ты о чем вообще? — Как ты мог ничего мне не рассказывать? — она подняла на него голову. — Как будто меня не существует?! Как будто я не рядом? Послушай, ты мой друг, слышишь? У меня нет друзей, настоящих, кроме тебя. — Регина затрясла его со всей силы, которая у нее еще осталась. — А если ты будешь меня обманывать, то я не знаю, что смогу сделать, — с угрозой сказала она. — Ничего не надо делать, — умно подметил Даня. — Ну, правильно, — усмехнулась она. — Ты услышал меня? Ты ничего не скрываешь от меня и говоришь со мной, ты понял? Сейчас Регина вошла в свою роль властной и приятной женщины, заставив своего неразговорчивого и скрытного друга выложить все карты его судьбы на стол. Даня же в этот момент понял… Он понял, что во всей этой ситуации его облапошили суровостью жизни, как маленького ребёнка. В душе теснилось чувство, схожее с ощущением на трибунах. Он жил неправильно, не доверяя своему другу. Предавал себя, заставляя сердце остановиться и больше не биться. В его душе снова произошел какой-то скачок. Ему вдруг стало абсолютно все равно, что сделают с ним его собственные сотрудники КГБ, занесут ли в «голубой» список или отправят в Сибирь. Не до того сейчас. Он почувствовал себя счастливым — в единый момент, резко, как черт, выскочило его счастье. И он больше не отдаст своей глупой голове ни Регину, ни Руслана, ни всех-всех людей, которых он знал… — Что ты мне ещё скажешь? — с блаженной улыбкой полюбопытствовал он. — Тебе нравится писать сценарии? — Да. — Так никакому сомнению не позволяй отобрать у тебя эту мечту. Это шанс проявить себя. Понял меня? — Угу. — А что насчет твоей ссоры. Вы помиритесь. Я так понимаю, ты с Мишей поссорился? Значит, он простит тебя. Он парень отходчивый. — Ты так думаешь? — Уверена, — она помолчала, но снова спросила. — Ты правда его любишь? — Кого? — Этого мужчину? — Правда. — А я его знаю? — Знаешь. Это Руслан. Регина открыла рот и тут же звонко рассмеялась. Уж точно не так Поперечный представлял её реакцию. Но девушка продолжала смеяться и даже вырвалась из его рук, чтобы вдоволь нахохотаться, лежа на полу. Её, казалось, скрутил спазм смеха, даже колокольчики на тапочках дрожали. — Я не понял, — честно и с вытянутым лицом признался Даня. — Вы же стоите друг друга! — сквозь смех проговорила она. — Когда после первой проверки пришел, ты мне заявил, что все эти литераторы пидарасы первой категории, я сразу поняла, что мира не будет. Ух, как тебе не понравился Руслан. Ты отвешивал ему таких тумаков… — Было дело… — Нет, это конечно все весело, — утирая слезы, сказала Регина, — но я рада за тебя. Руслан отличный парень и вовсе не мудак. — Быть может, немножко, — протянул Поперечный. — Сами разбирайтесь уже. А он знает? — Конечно нет, — вдруг остолбенел Даня. Он прокрутил в голове самые яркие моменты их общения и понял, что обращался с Русланом, как последняя скотина. Скорее всего, литератор не обрадуется подобной новости. — Скажи ему. — А если это будет провал? — А если нет? Ты гэбэшник или нет? — она, как смогла, боднула его кулаком в ногу. — Смелей! — Я даже не знаю, — неуверенно ответил Поперечный. — Все слишком сложно. Но вдруг в его голове появилась крохотная зарубка — признаться Руслану. А дальше, будь что будет. Гори оно синим или голубым пламенем. Хватит уже ему жалеть о погонах, о том, что подумают люди. Надо начать жить по-своему. Неловко, неумело, но по собственным желаниям. А поцеловать Руслана он все-таки хотел еще раз… — Да что сложно? Приходишь, говоришь и целуешь. Всегда работает, — подмигнула она. — Даже с Мишей так сработало. — С каким Мишей? — глаза Поперечного превратились в два медных блюдца. Он навис над девушкой, пытаясь заслонить ей вид на белый коммунальный потолок с лампочкой на проводе. Регина толкнула его ногами, Даня отлетел, потирая ушибленный бок. Она же резво подбежала к двери, но Поперечный ловким движением тела загородил ей дверной проем. — Попалась! — Даня! Пусти! — Нет, ты мне сначала скажешь, какой Миша! Регина виновато опустила глаза и что-то пробубнила. — Я не слышу?! — грозно сказал Даня. — Миша, ну, он должен мне позвонить сегодня. Пусти меня, Поперечный! — Жданова! — Это мое дело! — А кто мне сейчас о честности вещал?! — Ты просто еще не готов узнать… — Узнать что? — Да пусти же! Их словесную перепалку прервал телефонный звонок. Он, как гром среди ясного неба, застал обоих врасплох. За считанные секунды просчитав ситуацию, Даня, как советский атлет, промчался в коридор, громко топая. От его широких шагов трясся пол. За ним легко бежала Регина, позвякивая колокольчиками. Поперечный схватил трубку, напряженно смотря на Регину. Девушка от ужаса закрыла рот руками. Даня даже спросить ничего не успел, как оттуда донесся мягкий мужской голос: — Регина? Добрый день. Ты не забыла про вечер в парке? Знаешь, любовь моя, мне так давно хотелось просто вот так прогуляться. Я буду надеяться, что ты придешь. Это все так эфемерно… — Кшиштан, ты? — оборвал его тираду Поперечный и расхохотался. От смеха затряслось зеркало в коридоре. — Охуеть, вы, ребята, молодцы! Регина ударила себя ладонью по лбу.