***
Джованни Марконни, наш капотриджилья, не сильно любил общие собрания своей группы солдат. Если он и собирал всех, то это был важный повод. Поэтому я сразу насторожился, когда мне на телефон пришло сообщение от него с вызовом на встречу. Несмотря на это, я едва не опоздал. Все остальные были уже на явочной квартире, Митчелл при моем появлении отсалютовал мне банкой с пивом. — Кто-нибудь знает, зачем нас сейчас здесь собрали? — поинтересовался один из парней. — Без малейшего понятия, — отозвался Митчелл, — меня тоже сдернули с места. Я молча уселся в кресло позади всех и укутался в парку. Мне всё меньше и меньше было интересно заниматься всеми этими незаконными делами. Но мне было не до того, чтобы с этим что-то делать. Капотриджилья ворвался в квартиру почти сразу после меня с очень неприятным выражением лица, вернее, с лицом, обещающим большие неприятности. Я широко зевнул. Опять что-то случилось, опять надо кого-то бить… Капо вставил в монитор флешку и включил телевизор. — О, порнушка, — оживился один из парней, — сейчас развлечемся. Капо бросил на него серьёзный взгляд, и тот мгновенно заткнулся. Капо был человеком серьезным и ответственным, а так же очень опасным. Он знал свое дело, и поэтому смог подняться до поста управляющего и держаться там уже несколько лет, несмотря на все попытки его оттуда скинуть. — Мистер Элиста приказал показать вам этот новостной репортаж, — сухо заявил капо, запуская видео. — Прошу отнестись к нему со всей серьезностью. Парни на своих местах подобрались, Митчелл тихо выматерился. Этот репортаж был выложенным на видео хостинг — я узнал полупрозрачный логотип в углу видео. "— Девятнадцать человек спасено вчера вечером из пожара в центре Бруклина, — вещала симпатичная телеведущая новостей на экране. — Трое из них находились на одном из верхних этажей горящего дома. Пожарные выходы были заварены домовладельцами изнутри. Все эти люди могли погибнуть, если не супергерой в маске, называющий себя Мистерионом.» В полнейшем молчании мы досмотрели видео. Я попытался выглядеть серьезным, сдержать разъезжающуюся довольную улыбку на лице. Как все всполошились вокруг моей персоны. Капо внимательно смотрел на нас, Митчелл аж приподнялся на своём месте, а рука его непроизвольно дернулась в сторону кобуры с пистолетом. Чего-то он испугался? — И чего такого? — поинтересовался один из парней. — В этом городе есть люди в масках, которые нам особо сильно мешают, а этот пироман только один из них. — Нам стоит только подождать, пока он добегается, и всё, — пожал плечами другой. — Такие парни долго не живут, особенно если нападают не на тех людей. — Мистер Элиста так не думает, — с нажимом произнес Марконни, — Он отдал общее распоряжение всем — найти этого ублюдка, убить и содрать с него маску. Сделать расправу над ним показательной, чтобы никакой другой не смог занять его место. Я хихикнул про себя. Они будут удивлены, в самом деле. Даже не от того, кто прячется под маской, а количеством тел, подвезенных к офису Большого Босса. Если, конечно, их план сработает, в чем я сильно сомневаюсь. — Но глава Ассоциации сказал… — подал голос Митчелл. — Мы не должны слушать и бояться каких-то там обнаглевших мажоров, мы должны обдирать их и ставить на место, должны показывать, кто тут сила. Да, им нужно показать. Дело даже не в количестве трупов Мистериона, а в том, смогут ли они добыть даже один. Этот парень им не по зубам. Даже будь у них зубы. Я знал это точно, так же точно, что я и был этим милашкой Мистерионом. — Босс боится этого… любителя крыш? — снова спросил Митчелл. — Мне неизвестно точно, какие чувства испытывает мистер Элиста, — тяжёлым голосом ответил капо, — Но я могу заверить вас, мистер О’Коннор, что Босс в первую очередь думает о бизнесе и о безопасности людей. Пока они там болтали, я быстро нашёл это видео на хостинге. Количество просмотров уже перевалило за пару десятков тысяч, если считать, что я «пироманил» только вчера вечером. На мгновение я почувствовал сладостное чувство ударившей по голове популярности — не очень приятно, но оставляет сладостное послевкусие. Как будто все эти люди, лайкнувшие видео, у меня здорово отсосали. Я заворочался в кресле, выпрямляясь и стараясь как можно незаметнее поправить брюки. Надо бы, как домой приду, включить этот репортаж и заняться на некоторое время ручной работой. Конечно, это не заменит работы языком, но что есть, то есть… — Итак, господа, не отвлекаемся от основной сути. Какие мысли имеются? Солдаты заголосили, перебивая друг друга, а Митчелл, обычно имеющий на всё слово, молчал. Как забавно, за всё время нашей работы вместе я только сейчас узнал его фамилию. Митчелл О’Коннор, звучит, как хорошая ирландская шутка. Звучит знакомо? Где я мог раньше услышать это имя? Митчелл О’Коннор, Митч Коннор… да это тот урод, что одно время был рукой Картмана, буквально, полоумная жирная свинья несколько недель ходила с разрисованной правой рукой. Мир чрезвычайно тесен, чёрт бы его подрал. Сколько же всего мерзкого сделал тогда этот дуэт, начиная от адского клипа про тако и бурито, под париком «Дженифер Хопес» и заканчивая бесконечным Рождеством и кошачьей мочей в алкоголе. Расшалились ребята, да. И теперь этот Митч сидел в нескольких метрах от меня, а я боролся с нарастающим желанием пару раз заслуженно дать ему в морду. От пришедшей в голову мысли я весь подобрался в кресле. Если он — Митч Коннор, он должен был знать меня. Знать и как Кенни, и как Мистериона. Я в те времена довольно сильно мешал Еноту, и он мог проговориться обо мне нарисованной на руке морде. И если он догадался, что я знаю про него, у него должны быть причины меня опасаться. Он мог прямо сейчас раскрыть свой поганый рот и сдать меня с потрохами, а мог и сбежать отсюда как можно быстрее и разобраться со мной без свидетелей со стороны добродушной мафии, которая вмешалась бы и закатала бы в бетон нас обоих. — Я пойду куплю поесть, — предложил Митч, вставая с места, — и кофе захвачу. Капо махнул рукой, Коннор вышел из квартиры, а я вслед за ним через пару минут, оговорившись тем, что хочу помочь. Едва закрыв за собой дверь, я застыл, прислушиваясь и ища звук торопливых шагов. Митчелл быстро шел в сторону лестницы, и я кинулся за ним. Хлопнула дверь, и раздался дробный торопливый перестук ботинок о ступеньки лестницы. Он был уже на середине лестницы, когда я ворвался на лестничную площадку. Как будто он знал, что я поспешу за ним. Так у него были все шансы уйти. Не раздумывая, я перепрыгнул через ограждение и полетел вниз, зигзагом прыгая от перил лестницы. Мне понадобилась вся быстрота моей реакции и немного телекинеза, чтобы удержать голову и руки от травм. В пару минут нагнав Коннора, я уже хотел было приземлиться ему на шею, чтобы отбить всякую охоту к сопротивлению, но он меня опередил. Митч вскинул голову и увидел меня раньше, чем я планировал. Дальше он поступил совсем неожиданно. Он вскинул мне навстречу руку с выпрямленными пальцами. Совершенно неожиданно для себя, я оттолкнулся от очередных перил и приземлился на лестничный пролет чуть выше Коннора. Я попытался кинуться к нему, но не смог даже пошевелиться. Как будто я только проснулся от долгого сна, сознание уже проснулось, а тело еще спит. Коннор продолжал держать выставленную руку, и я понял, что моя правая рука тянется к моему же пистолету без моего разрешения. А вот это уже было наглостью. У него тоже были способности, но другие, не такие, как у меня. Было похоже, что он дергает за ниточки и управляет чужими телами. Это многое объясняет, в самом деле. Я сосредоточился и, даже не пытаясь сбросить чужие чары, сделал шаг вперед. Это было не движение тела, а мгновенный всполох моих мыслей и сил. Паралич спал, и я оказался позади Митча на два метра над полом. И закономерно упал вниз, прямо на спину кукловоду, как и рассчитывал раньше. Он даже не успел понять, что произошло, и куда я делся, как упал на лестничную площадку лицом вниз. Я выхватил пистолет и наставил ему в затылок. Но я не стал стрелять, я помедлил всего секунду и потерял преимущество. Этой секунды Коннору хватило, чтобы собраться и с силой двинуть локтем и извернуться змеей, перекатываясь на спину и подминая меня. Пистолет от удара отлетел в сторону, вне моего доступа. Оказавшись сверху, он начал коротко и жестко бить меня кулаками. Первые два удара я позорно пропустил, но после сообразил и выставил предплечья, чтобы защитить голову. Митч бил меня, мешая сосредоточиться и ударить в ответ, но я всё-таки собрался и поджег его. Коннор полыхнул знатно, но и мне тоже досталось. Он злостно заматерился, пытаясь сбить огонь, и ему стало не до меня. Сбив с себя пассом руки огонь, я встал на ноги, утер кровь с лица. Мне на секунду захотелось его так оставить, чтобы получился отличный стейк с кровью, но человеколюбие возобладало, и я уничтожил огонь. — Нам надо поговорить, — заявил я. — И о чем же? — злобно прошипел он, поднимаясь с пола. Огонь ему особо не навредил, Митч только страху натерпелся. — О разном, — пожал плечами я, — О Южном Парке и о Денвер-Бронкас. Коннор еще посверлил меня взглядом, но послушно поднялся. Я чуял жопой, своим ебучим шестым и дца-тым чувством, что здесь не всё в порядке, была какая-то страшная тайна с этим Денвер-Бронкас. Роковая и мерзкая, как шутки Картмана. — Только мафию в это дело вмешивать не будем, ладно? — всё так же напряженно попросил он. Я пожал плечами. Мы отправились за обещанной едой. По пути Митчелл, всё с тем же оттенком недоверия в голосе, рассказал, как оказался в Денвере, уходя от преследования, и как на его пути в недобрый час повстречался Картман. Я не стал спрашивать, от кого или от чего Митч бежит, и не потому, что мне всё равно было: я не хотел спугнуть его. Я слушал его и подмечал некоторые знакомые черты его лица, которые были мне знакомы. Отчего-то Митч отдаленно был похож на Картмана. Чертовски неприятное открытие, даже несмотря на то, что харатером они были не слишком похожи — по степени гнуснавости и мудачества Картман давал сто очков вперед Коннору. А потом я вспомнил футбольную команду. — Ты говорил, что твой брат играет за Денвер-Бронкас, — заметил я тихо, когда мы стояли в очереди за едой. Митч поморщился, больше в сожалении. — У меня есть два сводных брата от разных отцов. Семейные истории, понимаешь ли… Я кивнул — про трагедии семейных историй я знал много. — Оба они профессионально играли в футбол. Средний продолжает по сей день, а старший женился и осел в маленьком городке. Но несколько лет назад он умер — несчастный случай. Я прыснул в кулак, скорее от неожиданности, чем от смеха. — Ты чего ржешь, сволочь малолетняя? — взъярился Митч. — Я тебе все кости пересчитаю… — Тенорман? Так была фамилия самого старшего? — Да, и отправились они в город под названием Южный Парк. Подожди, ты сам оттуда. Ты должен знать его сына, Скотта, он всего на несколько лет старше тебя. — О Скотте я слышал, — я всё не мог унять смех. Таких совпадений просто не бывает. — Смерть твоего брата не была случайной. Ее подстроил Картман, у него со Скоттом были свои терки. А потом, — я несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь унять нездоровый смех, — Картман приготовил чили из супругов Тенорман и скормил их Скотту. — Что? Этот ходячее кладбище гамбургеров угробило моего брата? — взъярился Митчелл. — Да я его под землю зарою! — Наберись терпения и становись в очередь. Прибить Картмана очень много желающих, и я в том числе. — И что, ты в самом деле прибьешь его? Вы же как бы дружите. — Прибить — не прибью, но начистить ему рыло просто необходимо, — усмехнулся я, — Кроме того, Скотт не единственный твой племянник. — Неужели? Кто еще? Я заулыбался совсем гадостно, давая ему самому сообразить. С минуту Митчелл смотрел на меня непонимающим взглядом, а потом в его глазах пронеслась мысль. — Ты хочешь мне сказать, что эта пердящая жопа и есть мой племянник? -возмутился он. — Его папаша не справился, так что вперед, воспитывай ребеночка, — я дружески хлопнул его по плечу. Пребывая в некотором изумлении, он моего панибратства не заметил. — Я верю в тебя, друг. Митчелл лицом как-то странно позеленел. Да, новость, что этот ублюдок приходится тебе родным, хотя бы отдаленно, нельзя было отнести к разряду приятных. — Мне чего-то нехорошо, — заявил он. — Иди, проблюйся хорошенько, может, легче станет, — доброжелательно посоветовал я. С тем же лицом Коннор быстро ушел в неизвестном направлении. Закупившись едой и кофе, я вернулся к капо и к ребятам. Я всё-таки хотел знать, как они собираются меня ловить. Надеюсь, они придумают что-нибудь путное. Этой ночью я остался дома, и не только из соображений безопасности. Я решил немного внимания уделить собственной лени. Поспать до полудня, посмотреть что-нибудь интересное по интренету. Но мечты о сне до полудня так и остались мечтами. Я проснулся от того, что кто-то звал меня по имени. Настойчиво и долго. Я попытался в полусне завернуться в одеяло и послать на хер гниду. Что характерно, у меня получилось. Через минут пять меня снова попытались достать, но на этот раз сам Питер. — Ты нужен, Мистерион, — попросил он. Я сел в постели и стянул с головы одеяло. Никого в моей комнате не обнаружилось. — Мистерион… — Выходи, пидорас, я тебя небольно убью, — пообещал я. — Я же просил за мной не следить. — Я не в твоём доме, я в твоей голове, — объяснил Питер. — Телепатия. Я понимаю, ты немного недоволен. — Немного? — удивился я. — Я бы не побеспокоил тебя, если бы не было веских причин. — Что случилось? — я поднялся с постели и начал одеваться. — Под самое утро кто-то вырубил всю интернет-связь в городе вместе с сотовыми вышками, радио и полицейскими трансляторами. Город остался без связи, вырубили даже частоты национальной гвардии. Осталась только телепатическая связь. Я собираю всех, кого знаю и кто может вырубить злодея. Я застыл со штанами в руках. — Известно, кто это? — Новое лицо, известно только имя. Профессор Хаос. Эпичное имя для злодея. Баттерс? Что он тут делает? Я отмер и продолжил одеваться уже быстрее. — Мистерион? Ты придёшь? — в голосе его послышалось изумление. — Ты его знаешь? — Твоя команда супергероев не нанесет ему особый вред, зато он вас всех в асфальт закатает. Я не хочу, чтобы пострадал кто-то из твоих людей. Тем более я не хочу, чтобы кто-то не вернулся. Уводи всех. — Мистерион? — Да, блядь, я его знаю. И знаю прекрасно, на что он способен. Видимо, он верно уловил нотки злости в моём голосе, поэтому пошёл на попятную. — Хорошо, но я и ещё несколько людей будем держать руку на пульсе. Если что-то пойдёт не так, мы вмешаемся. — Если вмешаешься, я найду способ затащить твою бессмертную задницу в ад, — буркнул я невежливо, последним накидывая плащ и через окно забираясь на крышу. Питер мудро не стал спорить, только добавил. — Там уже собрались федералы из антитеррористического отдела, — и его голос пропал из моей головы насовсем. Пара секунд мне понадобилось, чтобы почувствовать его. Центральный Парк. Баттерс любил подолгу сидеть на природе, в парке, лесу или на краю пруда. Я быстро побежал на юг, в сторону моста через остров Рузвельта. Интересно, что он задумал? Вырубить всю связь в городе — злодеяние гениальное и эффективное в своей простоте, но сложное в исполнении. Какой его следующий шаг? В нужную мне сторону двигался крытый строгий фургон, очень похожий на федеральный, и я прыгнул на его крышу, телекинезом смягчив падение, чтобы меня не услышали. Распластавшись на крыше, чтобы и не увидели, я стал ждать, пока мы доедем. Зачем Баттерс здесь? Только для того, чтобы объявить о себе? Он далеко не дурак, хотя и наивный до крайности, он должен понимать, что его или поймают, или обезвредят другие герои. В таком случае, у него должно быть припрятана пара не слишком приятных сюрпризов, которые либо уже готовы, либо подготавливаются прямо сейчас. Фургон миновал мост и остановился у главного входа в Центральный Парк. Местность вокруг была оцеплена, гражданских повыгоняли, всюду шныряли федералы в костюмах и военные в форме. Я в своём тёмном плаще буду пиздец как выделяться. Но мне нужно отвесить этому ебанько пару затрещин, а для этого нужно пройти все эти посты. Я тихо спрыгнул с крыши фургона и направился ко входу. Совершенно ожидаемо мне пройти не дали. — Ты кто такой и откуда здесь взялся? — задал вопрос военный на другом конце крупнокалиберной винтовки. Я пальчиком отодвинул ствол от груди. — Да так, мимо проходил, решил, помощь моя нужна, — предположил я. — Или сами с суперзлодеем справитесь? Могу пройти с силой, но она мне понадобится, чтобы обезвредить противника. — Не дури мне мозги! — закричал военный и перевернул затвор. Какие они нервные ребята. — Ты кто такой? — Мистерион? — на шум прибежал один из федералов. — Да, это я. — Агент Джордж Берроуз. Старший агент отдела антитеррористической безопасности Федерального Бюро Расследований, — мужчина показал свой значок. Лет сорок, русоволосый, с волевым лицом и уставшим, несмотря на раннее утро, лицом. — Отпустите оружие, капитан. Этот супергерой поможет нам. Идите сюда. Он махнул рукой по направлению к машинам, стоящим в линию и образующим оцепление. Я последовал за ним. — Опережая ваш вопрос — ваше имя и описание последние несколько месяцев мелькало в полицейский отчетах слишком часто, чтобы не обращать на это внимания. И раз вы уже здесь, то значит, можете помочь нам. — Если бы дело было в одном человеке, то мы смогли бы его взять самостоятельно, — отозвался другой агент. — Мы успели перехватить некоторые их разговоры. Вместе со злодеем, который называет себя Профессором Хаосом, там есть ещё неопределенное количество террористов с Востока. Мы ждём переводчика… Я схватил со стола наушники, подсоединенные к подслушивающему устройству, и прислонил к уху. Давненько я не слышал этого языка, с самых младших классов, когда Тестабургер одно время ругалась на нем. — Это иранские террористы, — буркнул я. — Они будут продолжать деятельность. Ожидаются подрывы.. — я прислушался к разговорам, — станций скорой помощи и распределительных электрических подстанций. Адреса.. — я зашарил по столу в поисках ручки и бумаги. Второй агент продвинул мне карту города и красный маркер. Пока иранцы переговаривались, я отмечал места на карте. Отложив наушники, я напоролся на удивленный взгляд агентов. — Откуда вы знаете этот язык? — подозрительно спросил Берроуз. — Учился там по обмену. — В самом деле? — Нет, выучил по интернету, — снова соврал я. — Какая разница? Они собираются подорвать инфраструктуру, вам есть, чем заняться, — светлая мысль пришла мне в голову. — Он из суперов там один? Девица там есть? Если я наврежу Тестабургер, на меня может обидеться Стен. Как ещё я мог объяснить миньонов-террористов — я представить не мог. — У нас снайперы по всему периметру, — ответил Берроуз. — Он там один. — Так вы знаете этого Профессора? — спросил второй агент. — Приходилось против него сражаться, — уклончиво ответил я. — Давайте сделаем так. Хаоса я беру на себя, вы даже подстрелить его не сможете, а вы займитесь террористами. — У меня другой план, — начал было военный, но я невежливо его перебил. — Срать я хотел на ваш план. Я вот сейчас беру и иду надирать ему задницу, а вы мне помешать не сможете. Военный на меня обиделся, видимо, поэтому попытался схватить меня за ворот плаща, но я легко ушёл, вспрыгнув на крышу машины и усевшись на корточки. Реакция у него была отличной — не достав меня руками, он схватился за пистолет. Я рубанул двумя пальцами по воздуху, вкладывая капельку силы, и пистолет в его руках развалился на две аккуратные части. — Вот мои ебучие полномочия, — заверил его я. Берроуз со стуком зубов захлопнул челюсть и кинул мне кое-что маленькое. — Связь, — коротко объяснил он, — если понадобится коррекция плана. Я кивнул и легко перемахнул через забор. Где обосновался Баттерс, мне объяснять не надо было, я чувствовал его присутствие буквально кожей — в воздухе висело довольно ощутимое статическое электричество. Надев на ухо коммуникатор, я направился в нужную сторону. Мне не нужны были дорожки и указатели. Я знал Баттерса с детского сада, знал его едва ли не дольше, чем он сам себя знает. Светлый наивный мальчишка, выросший через года и наказания в буйного полудурка, но я продолжал видеть в нем того же светлого мальчишку так же ясно, как и приближающуюся смерть. Даже когда он прятался за другими, за непробиваемыми масками. Я знал его и через непробиваемую броню Профессора Хаоса, и через нежную невинность Марджорин, и через многих других, кого он выдумал и кем притворялся. Он прятался и сейчас, и я мог предположить, почему. Его поразил тот репортаж про пожар, который наверняка уже видели в Южном Парке. Он очень чувствительная и ранимая натура, и наверняка обиделся на то, как классно я развлекаюсь. Наверняка он чувствовал отчуждение, что его не взяли. Таким образом он пытается привлечь к себе внимание, заявить о своем существовании. Я тоже так делаю, но мы выбрали разные подходы к решению этого вопроса. Я не хотел причинять ему боль, но этого ебанутого дурака нужно было остановить. Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, готовясь драться. В воздухе остро пахло озоном и свежестью, как в предвкушении грозы. Пахло серьёзной опасностью, и неудивительно, что таким ранним утром в парке не было ни единого животного, и не единое дерево не шевелилось от ветерка. Людей разогнали, животные ушли сами, предчувствуя шторм. Я шёл вперёд, народом сквозь это пугающее безмолвие, набираясь смелости поднять оружие против старого друга и обретая внутреннее спокойствие. Баттерс позже получит все свои причитающиеся затрещины. Я вышел на поляну среди деревьев, где в хорошую погоду семьи с детьми и молодые возлюбленные устраивали пикники. Со стороны дорожек стояло несколько пустых столов под продажу холодной и горячей пищи. По двум сторонам поляны стояли ворота для футбола. С другой стороны поляны, как будто он ждал меня, навстречу вышел Профессор Хаос. Несмотря на прохладную погоду, долговязый юноша был упакован в светло-голубой костюм, идеально на нем сидящий. На голове был приметный шлем из светлого тонкого металла, с торчащими сверху волосами. На плечах у него был плащ из светлой блестящей ткани, из такого же материала у него были тонкие перчатки и туфли. И взгляд, его фирменный безумный, отчаянный и злой взгляд суперзлодея. — Я так и знал, что эти людишки побоятся выйти сами и вышлют вперёд супергероя. Миньоны, огонь! — скомандовал он. Террористы-миньоны послушно начали стрелять. Они засели по дуге поляны, за деревьями и за спиной Хаоса. Я выставил вперёд ладонь, как будто придерживая сверхпрочную преграду между нами. Пули разбивались о неё, не в силах пробить. По мне стреляли спереди, но я так же подстраховал себя, на всякий случай, и сзади. Я ничего не говорил, только держал щит. Хаос никогда не отличался терпением и выдержкой. — Прекратить огонь! — крикнул он. — Я сам займусь этим выскочкой. Он меня не узнал, хотя прекрасно знал, кто находится под маской Мистериона. Я на мгновение потерял концентрацию и пропустил одну пулю, которая вгрызлась мне в плечо. Правую руку прострелило болью, сильной, и под водолазкой потекла горячая кровь. Больно, но я выдерживал боль и посильнее. Главное сейчас не это. — Меня зовут Мистерион, и ты прекрасно это знаешь, — низко прохрипел я. — Знаю? — на его лице промелькнуло замешательство. — Да, знаю! — звонко воскликнул он. — Ты тот герой, который с самого начала мешал мне! Ты и твои никчемные слабые друзья! Я вас всех… Не в силах закончить фразу, он занёс руки над головой и соединил их в замок. На мгновение его фигура как бы подсветилась прозрачно-голубым, и по рукам его побежали ломкие голубоватые змейки электричества. Это выглядело впечатляюще. Прекрасно и смертельно опасно, но это было не просто электричество, а концентрированный хаос, который может разнести всё и вся на своем пути. С яростным вскриком он ударил руками по воздуху, и разрушительная энергия полетела прямо в меня. Я двумя руками сдернул меч с бедра, сделал шаг ему навстречу, взмахнул мечом снизу вверх и принял весь его удар на меч. От смешения двух энергий он раскалился докрасна, обжигая мои руки, даже сквозь краги, и я поспешил воткнуть меч в землю, сбрасывая энергию. Как будто невидимая волна пошла кругами от этого места. На мгновение я замер, ожидая последствий, но Нью-Йорк и, в частности Центральный Парк, равнодушно всё поглотили. — А помнишь, как ты начинал? — я выдернул меч и сделал ещё пару шагов. Сбить его с толку или привести в чувство, как получится — мне просто надо подобраться поближе для целительного подзатыльника. — Ты перепутал заказы в кафе и со злодейским хохотом убежал потом. Хаос рассмеялся. Энергетическая волна от звука его голоса разошлась во все стороны, как круги на воде. — Я помню эти славные времена. Ты тогда же носил трусы поверх лосин. Я пожал плечами. — Было и такое, — я подошёл ещё ближе. От него расходилась сила, большая и плохо контролируемая, и идти становилось тяжело, как в воде. Меня спасала только моя самоуверенность и чистое упрямство. — А ты помнишь, откуда у тебя этот шрам? Я положил ладонь на левый глаз, закрывая его, и Хаос повторил моё движение. — Шрам? — переспросил он растерянно, и на мгновение передо мной оказался уязвленный Баттерс. Всего на мгновение, и Хаос презрительно рассмеялся мне в лицо. — Я получил его в бою! — Да, — легко согласился я, — В бою со мной. Мы тогда были другими, намного глупее и младше, да и играли в другие игры. Управляться с неудобными сюррикенами я научился с первого раза. И я же потом за это извинился — так, как умел. — А ты знаешь, почему у тебя с тех пор глаза разного цвета? Хаос опустил ладонь. Я подошёл совсем близко, чтобы видеть его глаза, правый водянисто-голубой и левый, насыщено-голубой. Такой же, как и у меня. Хаос совершенно неожиданно рассвирепел. — Да, я помню! Он откинул полу плаща, сорвал с крепления на бедре молоток и тут же занёс его, намереваясь выбить из меня всю мою дурь вместе с мозгами. Я поймал его молоток на меч. Минуту мы балансировали так, меряясь физической и магической силой. Вокруг меня вспыхнуло сиреневое пламя, тепло облизывая плащ и руки, давая мне ещё больше веры в самого себя. Я герой, чёрт возьми, или нет? Я вздернул меч вверх и в сторону, буквально выбивая молот из его рук. Отлетев в сторону, он упал на землю вместе с моим мечом, который я не удержал в раненой руке. — Кенни? — изумился Леопольд, и тут же мгновенно вспыхнул едва видимым голубоватым пламенем, таким же, как у меня, только другого цвета. — Он самый, — заверил я, крепким подзатыльником сбивая с него шлем и пробивая другой рукой ему в живот. Он захныкал, сгибаясь пополам, я присел, ловя его плечом и тут же вставая, оставив его висеть на моём плече кверху задницей. Плащ удачно свесился вниз, закрывая его лицо. Правое плечо, туда, куда угодила пуля, заныло от боли, но я стиснул зубы. Свободная здоровая рука мне ещё понадобится. Нужно было ещё кое-что. Его ноутбук, с которого он сломал всю связь в городе. Ему же придётся её восстанавливать. Я повёл левой рукой в воздухе, ища нужное. Со стороны входа уже бежали агенты. Я развернулся к Берроузу, который пер на меня с пистолетом и совершенно охуевшим выражением лица. Нет, федералам совершенно не надо было видеть такое открытое лицо. — Вы справились с Профессором Хаосом, — произнёс он в неверии. — Вы сомневались? — с угрозой в голосе прохрипел я. — Нет, что вы, — откуда-то сбоку прилетела сумка на длинной ручке, я поймал её и повесил через плечо. Агент проследил за сумкой. Начали собираться другие агенты, все до одного вооруженные. Краем глаза я следил за ними. — А теперь отдайте нам Профессора Хаоса, мы его допросим. Со спины под плащом коротко взвизгнуло. Началось бюрократическое перетягивания каната, кто что будет делать, и кто сможет отдать или забрать полномочия. Я прислушался к себе — это была сто процентов плохая идея. Отдам им Баттерса, и он отправится в тюрьму на очень долгое время, или будет работать на федералов. К тому же Хаос — мой злодей, и я не отдам его просто так, только потому, что меня попросили. Меня это не устраивало, его, видимо, тоже. — Он с вами не пойдёт, — непререкаемо заявил я. — Извините, — донеслось из-под плаща. — Вы думаете, простыми извинениями можно будет загладить свою вину? В ответ я ткнул пальцем в ногу возле своего лица. — Я больше так не буду, — слезливо произнёс Баттерс, — Я всё исправлю. — Слышали? — я сделал несколько шагов к своему мечу. Старший агент настороженно следил за мной. — И вы думаете, что можете так просто уйти? Ассоциация СуперГероев Америки сотрудничает с ФБР, поэтому вы обязаны отдать его нам! Меч и молот лежали на самой земле, и нагибаться за ними было неудобно, поэтому я просто телекинезом поднял их. Меч убрал в ножны, а молот заставил за пояс. — Он останется со мной, — ответил я. Леопольд на моём плече всё слышал и заметно испугался. Он не хотел отправляться в застенки правительства и не хотел, чтобы за него дрались. Меня заметно тряхнуло разрядом электричества. — Простите, но мы не позволим вам уйти. Поляна окружена снайперами, а нам необходимо допросить Хаоса и взять у вас показания. Ну да, ещё скажите, что я должен показать вам своё лицо, назвать имя и покаяться во всех грехах и преступлениях. Он так не сказал, но это был весьма ощутимый подтекст. Кое-кто открыто направил на меня оружие. Берроуз держал свой пистолет опущенным, но он мог в любое мгновение пустить его в ход. Я снял коммуникатор с уха и кинул его на землю. — Обойдетесь. — Но таков протокол, — попробовал возражать он. Я перебил его, вскинув ему выставленный средний палец, показывая, где вертел я его все протоколы и правила. — Отсосешь, тогда и поговорим, — твёрдо обозначил я и забрал у кого-то шлем Хаоса. Он не успел поднять пистолет, как я просто отступил на шаг назад, исчезая прочь из парка и приземляясь на крыше дома в другом конце города. Снова прислушался. Судя по звукам, Баттерс за моей спиной готовился впасть в панику, а так было тихо. Никто не преследовал меня, даже не пытался. Я шагнул ещё раз, на этот раз вперёд, и очутился в своей собственной комнате в Бруклине. Плечо ныло уже совсем мерзко, и я бесцеремонно кинул Лео на кровать. Он приглушенно взвизгнул и тут же приподнялся на локтях, цепко следя за мной. Орудуя одной рукой, я стянул с плеча сумку, а с лица маску и капюшон, расстегнул и сбросил на пол плащ. Сумка с ноутбуком полетела на кровать. — Кенни, — прошептал он. Я внимательно посмотрел на него, пытаясь определить, с кем именно имею дело. Судя по всему, это был всё-таки Стотч. — Ты хоть помнишь, что натворил? — поинтересовался я строгим голосом. Леопольд испугался, и взгляд его заметался. Через полминуты он вспомнил и сел в постели. — Божечки святы! — он в ужасе приложил ладони ко рту. — Что я наделал! — Раз всё помнишь, тогда давай исправляй, — я кивнул на его ноутбук в сумке. Лео истово закивал и, подтянув к себе сумку, улегся на живот и закопался в ноутбуке. Увлекшись, он начал рассеянно болтать ногами в воздухе, как маленькая девочка. Я посмотрел на эти его ноги и полез в шкаф, переодеваться. Водолазку от формы Мистериона я зашвырнул в глубину шкафа и вытащил две футболки. Одну, пеструю и с надписью «С любовью из Ада» я кинул на стул, а темную, с абстрактным рисунком и надписью «я люблю NY» я надел на себя. Баттерс был увлеченно занят в компьютере. Подумав, я положил рядом с ним шоколадный батончик и пошёл заваривать чай. По дороге на кухню я встретил своего соседа, того, что недавно переехал. После моего с ним разговора он больше никак о себе знать не давал и, насколько я слышал, работал где-то в автомастерской. Едва увидев меня, он ласточкой нырнул обратно в свою квартиру. Странный какой-то парень, кажется, тогда я слишком сильно его испугал. Чего меня сейчас боятся, и даже оружие на мне не видно. Молот Хаоса, по-прежнему направленный за пояс, пытался сопротивляться чарам, но моё колдунство оставалось сильнее его неуправляемой разрушительной мощи. Баттерс остался в том же положении, в каком я его оставил, только он успел сожрать батончик и весь перепачкался шоколадом. Я поставил возле него чашку с чаем. Сняв с пояса оружие и кинув его на стол, я завалился на кровать рядом с Лео. Лег на спину и заложил одну руку за голову и прикрыл на секунду глаза. Его сила была совсем не тем, к чему я привык, слишком другой и слишком сложной. Удачно подобранное прозвище злодея максимально точно отражало суть его способностей. Несущий хаос и разрушения, и эта сила ну вот никак не сочеталась с его миловидным лицом, никак не испорченным ни шрамом, ни разноцветными глазами. Я открыл глаза и посмотрел на его лицо. Леопольд прямо сейчас был максимально сосредоточен и серьёзен. Мелькания на экране ноутбука отражались в его глазах, и зрачки двигались, считывая и анализируя информацию. Выглядевший как долбанутый придурок, Стотч был, на самом деле, очень умным парнем. — Готово, — объявил он и потянулся к чаю. Я достал свой телефон. Четыре деления в значке связи доказывали его правоту и внушали оптимизм. Телефон тут же зазвонил. На дисплее высветилось «Пидер». Я принял вызов, включил громкую связь и кинул телефон на кровать. — Как, твою мать? — поинтересовался Питер. — Ты не поверишь, руками, — хрипло отозвался я. Баттерс дернулся, я приложил палец к губам, призывая заткнуться. — Как ты смог восстановить всё настолько быстро? — У меня есть очень хорошие пыточные подвалы. Профессор Хаос в полной мере оценил мою дыбу, — от моих слов Лео хихикнул, прикрыв руками рот и смешно округлив глаза. — Врешь ты всё. Нет у тебя пыточных подвалов. — Ты в этом уверен? — Так, иди на хрен, — я засмеялся. — И с федералами ты нехорошо обошелся. Не нужно было их посылать и пальцы определенные показывать. — Нечего им было на меня давить, — отрезал я и отключился. Баттерс отнял руки от лица. — Ты показал средний палец федералам? — с восторгом в голосе спросил он. — Кенни, ты… такой крутой. — Я знаю, — отозвался я обычным голосом. Мы уставились друг на друга, как два полнейших идиота. Лео выглядел взбудораженным, но не свихнувшимся, он оставался собой. Он смотрел на меня, не отрываясь, широко распахнутыми глазами, и на глубине его разноцветных глаз судорожно метались какие-то чувства, определенно сильные. На скулах расцветал нежный румянец, предавая выражению его лица какую-то особенную трогательность и уязвленность. — Кенни, ты ранен! — неожиданно воскликнул он и подскочил с постели. — Где твоя аптечка? Про простреленное плечо я и думать забыл. — Совершенно не обязательно… — начал было я, но он неожиданно настоял. — Ты можешь подхватить сепсис и заражение крови! Я не говорю уже про простреленное лёгкое и разбитые кости! Как ты можешь игнорировать! Тебе же больно! Поняв, что спорить бесполезно, я сел в постели и показал на аптечку под кроватью. Стотч вытащил её и встал на колени позади меня. Осторожно стащил футболку и сильными пальцами ощупал края раны. — Ты везунчик, — заключил он, — Лёгкое не задето, кости, ключицы целы. Пуля прошла на вылет, и остаётся только промыть рану и наложить повязку. Он открыл сумку. Булькнули бутылочки с антисептиком, зашуршали разрываемые упаковки со стерильными салфетками. Баттерс приложил к ране смоченную антисептиком салфетку и прижал её к ране. Я зашипел от боли. — Прости, Кенни, я сейчас, — он попшикал ещё и заклеил салфеткой рану. Пересел на постель передо мной и занялся раной спереди. Занятый обработкой раны, он в моё лицо старательно не смотрел, делал вид, что не замечает моего пристального взгляда. — У тебя есть антибиотики? — спросил он. Я отрицательно покачал головой. Лео подозрительно посмотрел на меня. — А кушать у тебя вообще есть? Или ты питаешься только шоколадными батончиками? — У меня есть, что покушать, — ответил я. Баттерс уже вскочил и вовсю шуровал в моём холодильнике. — У тебя одни полуфабрикаты! — возмущённо заявил он. — Я приготовлю тебе домашнюю еду! — он неожиданно стушевался. — Но мне нужно мясо, и специи, и многое другое, а их у тебя нет. — Пойдём в супермаркет, — решил я, вставая. Натянув майку, я взял в руки парку и обернулся к Лео. Тот стоял на месте и в нерешительности постукивал кулачком о кулачок. — Федералы ищут меня, за то, что я наделал, — пробормотал он. — Я не хочу к ним. — Если не хочешь, ты к ним не попадешь, — пожал плечами я. — Без шлема и плаща, а так же без злодейского хохота ты сам на себя не похож. Баттерс поднял на меня взгляд. Я кивнул на стул. — Смени майку и пойдём. К тому же, они не ищут Хаоса в продуктовом супермаркете. Леопольд помаялся ещё немного и всё-таки сменил голубую рубашку на пёструю футболку. Повёл плечами, отдернул и накинул синий пиджак. Сейчас он был больше похож на хиппаря, чем на мега-злодея. Я кивнул и протянул ему руку. Баттерс послушно взял меня за руку, и мы вышли вместе. Один из больших гипермаркетов района располагался в десятке кварталов от моего дома, и я решил прогуляться и немного показать Леопольду город. Он не отпускал мою руку и во все глаза смотрел на город. Ему в диковинку были и четырехполостные дороги, и несущийся транспорт, и бесцеремонные люди. Он смотрел, не отрываясь, как в маленьком сквере из пары десятков деревьев и дорожек прыгали скейтбордисты, а совсем рядом с ними молодая девушка самозабвенно играла на скрипке. Он был впечатлен. Он смотрел на город, а я смотрел на него. Так же вел и я себя, когда только сюда попал. Точно так же… и силой он обладал не меньшей, чем я. Профессор Хаос вышел на сцену не только потому что Баттерс был обижен невниманием к своей персоне. Город давил на него, так же, как и на меня, пока я не принял то, что можно было называть сущностью большого города. Я свернул с дороги, в парк, и потянул за собой Стотча. Он послушно пошел за мной. Мы зашли совсем неглубоко. Я развернул его перед собой и заглянул в его глаза. В них светилась лишь малая толика любопытства и доверия. Он был спокоен. — Кенни? Что случилось? — Ты должен вдохнуть. Прямо сейчас. — Но я и так дышу… — Нет, ты не понял. Ты отгораживаешься от города, ты боишься его мощи и размеров. Это нормально. Я тоже боялся, когда только приехал. Не нужно этого делать. Зрачки его изумленно расширились. — Ты тоже это чувствуешь? — беспредельно изумился он. — Я думал, я такой один. Я думал, мне только такое кажется, — он доверчиво наклонился и шепотом поделился. — Оно такое огромное. Как будто оно может раздавить меня. — Не раздавит, — заверил я. — Меня же не раздавило. Ты мне веришь? Леопольд посмотрел на меня долгим взглядом. — Я верю тебе, Кенни, — отозвался он. Еще секунду спустя он перестал зажиматься и плавно вдохнул воздух, а вместе с ним и часть энергии, раскрылся навстречу городу. На несколько секунд он как бы выпал. Я помню, как ошеломляюще и сильно это было. Это не Южный Парк с его подобием жизни, здесь жизнь била по голове с интенсивностью и усердием разводного ключа, и, черт возьми, мне это нравилось. А судя по выражению блаженства на лице Лео — нравилось и ему. Дождавшись, когда он придёт в себя, я потащил его дальше. Гипермаркет поразил его даже больше, чем я ожидал. Огромное пространство, заставленное полками высотой под пять метров, наполненное вкусными ароматами, пространством и вежливыми консультантами. Он как ребенок кинулся к полкам, больше с любопытством, чем с жадностью. Я подхватил корзинку и направился вслед за ним. Он не набирал бездумно: он знал, что надо, и не только продукты, но и кое-что полезное из вещей. Туристическую веревку, например, с набором карабинов, которую я сам не заприметил. Стотч переходил от стеллажа к стеллажу, а я только носил за ним корзинку и изображал помощь. Он был занят, а я только смотрел. В том, что он выбирал продукты для меня, а я помогал ему, было что-то странное. Странное, но правильное. Правильное, но странное. Понабрав продуктов, мы расплатились на кассе и двинулись в сторону макдака. Ну, я двинул, а Баттерс послушно пошел за мной. У меня были еще некоторые вопросы. — Ну что, рассказывай, как ты докатился до жизни такой, что пришлось тебя от федералов спасать, — предложил я, устроившись за столиком. Никто возле нас не сидел, но я дополнительно озаботился тем, что нас вообще в упор не замечали — наподобие тех чар, что я обычно держу на своём оружии. Баттерс помедлил, болтая соломинкой в своём молочном коктейле. — Тебе не понравится, — предупредил он. — Давай начнём с начала, а потом разберёмся, что мне нравится, а что нет. Ты увидел тот репортаж. — Я слежу за интересными новостями в интернете. Два дня назад, вечером после школы, я наткнулся на этот репортаж, и потом я целую ночь искал малейшее упоминание о тебе в этом городе, — под моим внимательным взглядом он стушевался, но продолжил. — В школе я показал это видео твоим друзьям, ну Стену, Кайлу. Я думал, они помогут найти тебя, но они даже не захотели этого делать. — И поэтому ты решил всё сделать сам, — я прикрыл глаза. Я ошибался. Речь здесь не о самодовольстве Лео, а его желании помочь мне. Просто и искренне, как и он сам. — Да! Но найти супергероя в огромном городе было просто невозможно, и я решил найти тебя самым простым способом, — он снова опустил глаза и начал ковырять салфетку. — Я не хотел, чтобы всё так вышло, я просто немного увлекся. — Я не собираюсь ругать тебя, — заверил я. Самое страшное для доверчивого Лео — это когда его ругают и наказывают. — Никто не пострадал, связь ты восстановил. А иранцы эти… это связи Тестабургер? Как ты уговорил её дать свои контакты? — Мы договорились, — пробормотал Леопольд, — У Венди были сомнения относительно рода ваших отношений со Стеном. Я заверил её, что у вас исключительно дружеские отношения. Я захохотал. — Венди ревнует меня к Стену? Как это… нелепо. У неё совсем ролики разъехались. Баттерс мелко хихикнул. — У меня примерно такая же реакция была, — покачал головой он. — Ты как вообще тут? — он непроизвольно постучал кулаками друг об друга. Я тут же весь обернулся во внимание. — Ты по ночам патрулируешь улицы города, спасаешь людей, но нигде не сказано, как ты вообще. — Хорошо, — просто ответил я. — Лучше, чем раньше. Здесь, по крайней мере, никто не клал на меня с высокой колокольни, как мои друзья это делают, — Лео отвел взгляд, как будто ему было стыдно за поведение моих друзей. — Так я и думал, — кивнул я совершенно спокойно. Отболело уже всё то, что я называл «суперлучшие друзья». Это — Кайл и Стен, но никак не я. — Ты здесь совсем один? — с печалью в голосе спросил он. Я снова пристально посмотрел на него. Он совершенно искренне печалился о том, что я тут один, что всё это совершенно неправильно. Это было буквально написано на его лице. — У меня никого не осталось, кроме сестры, — спокойно произнёс я, глядя прямо ему в лицо. — И тебя, Лео, — он воспрял духом. Быть таким чувствительным парнем просто неприлично. — Кроме тебя, никто же не захотел приехать ко мне и спросить, как я. Стотч всхлипнул и сорвался с места. Он в два шага подлетел ко мне и обнял за шею, уткнувшись лицом куда-то мне в плечо. Он не плакал, только плечи его дрожали. Я приобнял его. — Ты не будешь против, если я приеду жить сюда после школы? — глухо спросил он меня куда-то в плечо. — Приезжай, конечно. Этот город настолько большой, что выдержит нас обоих. Баттерс то ли всхлипнул, то ли хохотнул мне в плечо. — Пошли домой, пока мясо не разморозилось. Дома Баттерс сразу потащил сумки с продуктами на кухню, отобрав у меня те сумки, что тащил я. Заглянув в свою комнату, я оставил парку на кровати и поспешил за Лео. Он уже там священодействовал. Скинул пиджак, оставшись только в голубых брюках и моей футболке, и накинул сверху неизвестно откуда взявшийся фартучек в мелкий цветочек. Из гипермаркета, я мог предположить, пялясь на этот фартук. Стотч ловко управлялся с продуктами, мыл и резал, и сковородка уже нагревалась на огне. Я устроился на подоконнике, выставив одну ногу в открытое окно, и неотрывно наблюдая за Лео. Смутные мысли и образы крутились у меня в голове, но безусловно приятные. Через пару минут я вспомнил — я однажды видел отменную порнуху, которая именно так и начиналась. Хрупкий беловолосый юноша, фартучек и кухня… Стотч сновал передо мной и ни о чем не подозревал, он продолжал готовить, а я думал, под каким предлогом слинять в ванну. Уж очень хороша была та порнуха. Лео заметил, как я без дела сижу и показал ножом на разделочную доску. Я сначала не понял, что от меня требуется. Начать раздеваться и опереться об стол? — Хочешь помочь мне с продуктами? — поинтересовался он. Ну да, а я раскатил уже губу, так, что с нее уже капает. На всякий случай, вытерев рот, я кивнул и слез с окна. — С удовольствием, — ответил я, тоже беря в руки нож. Я не умел готовить, ну то есть умел включать микроволновку, но Лео мне всё показывал и рассказывал, что нужно делать. Я внимательно следил за его движениями, точно следуя его указаниям. Стотч был хорошим учителем, и уже вскоре я мог сам помогать ему. Я следил за его руками и за тем, что и как он делает, и уже без подсказок подстраивался под его действия и без слов понимая, что ему надо. У него были тонкие запястья, с узкой кистью, с маленькими ногтями, ровно и коротко обрезанными. У него были девчачьи руки, больше подходящие девочке-заучке, чем мега-злодею, с мягкой кожей и едва заметными голубыми жилками. Наивный Баттерс был занят и поэтому не замечал, как я смотрю на его руки и на его долбанный фартучек. Закончив в один прекрасный момент готовку, Леопольд упаковал всю готовую еду по контейнерам и расфасовал мне по холодильнику. Мне хотелось еще с ним поговорить, о чем-нибудь постороннем, о чем я не имею ни малейшего понятия, ни об общих знакомых, ни об общем родном городке. Просто поваляться в кровати и найти, о чем поболтать. Но день уже перевалил за середину, а ему еще надо было возвращаться обратно, о чем он мне и сообщил, не поднимая глаз и отсвечивая нежнейшим румянцем на скулах. Я только и кивнул, не отрывая от него взгляд, в основном, не отрывая от светлого чуба на его голове. Волосы у него такие же мягкие, как руки? Но коснуться я не смел, я только попытался запихнуть подобный интерес поглубже себе в голову. Оставаясь в такой же некоторой растерянности, я проводил Баттерса на автовокзал, посадил на автобус до Южного парка, вернулся домой и первым же делом наткнулся взглядом на этот чертов забытый фартук. В порыве чувств я запихнул его поглубже в шкаф, чтобы только не видеть. Через полчаса я передумал, отыскал его в шкафу и провел наедине с ним некоторое, очень приятное, время.***
В Южный Парк Стотч вернулся уже под вечер. Выйдя из автобуса, он втянул голову в плечи и поспешил в город. Он направлялся не домой, но путь его лежал через центр города. Едва он успел выйти из автовокзала, его попытались ограбить. Не одноклассники, а какие-то мужики подозрительного вида. Баттерс продемонстрировал им свой пистолет и так же кое-что из арсенала, что показал ему Кенни. Сверкнула короткая молния, мужики побросали всё, что у них было в руках, и убежали от него очень быстро, как будто им подпалили задницы. Баттерс поправил сумку через плечо, подобрал чужие бумажники, вытащил из них всю наличку и направился дальше. Дул холодный ветер, и мелкое крошево снега летело прямо в лицо. Раньше Стотч мало обращал внимания на погоду, считая ее маленьким, привычным неудобством. Но теперь, побывав в Нью-Йорке, он видел принципиальную разницу. Там тоже была зима, но такая зима, что по сравнению с этой зимой она казалась летом. Он видел, он помнил, как озарилось счастьем лицо Кенни, когда он спросил про то, как он поживает. Этот сумасшедший был счастлив там, вдалеке от семьи и друзей. Этот придурок был счастлив, бегая по ночам по крышам и просыпаясь в той маленькой комнате под крышей. Баттерс покачал головой в ответ на свои мысли. Он там был совсем один, и это было печально. Допустим, его сестра переедет к нему по окончанию учебного года, и если он хотел тоже туда уехать, ему нужно было выбирать прямо сейчас, в какой колледж ему нужно было поступать на следующий учебный год. Сейчас ему было всё равно, главное, чтобы это был колледж в Нью-Йорке. С родителями он договорится — или просто сбежит, поставив перед фактом — а на первое время ему поможет Кенни. А так звучало гораздо лучше, и он чувствовал своим нутром, что так будет намного правильнее, чем сейчас. На улицах города становилось все неспокойнее. В этом маленьком городе было что-то не так, и это ощущалось всё сильнее и сильнее. Стотчу пришлось дважды за короткий путь сменить направление движения, чтобы не влезть в драку и не попасться под ограбление. В их маленьком городе становилось неспокойно, и общая напряженность ощущалась в воздухе далекими криками и воем полицейских сирен. Баттерсу по-хорошему нужно было показаться дома, где его наверняка уже ищут, но ему нужно было в другое место, взглянуть свежим взглядом на плод коллективной мысли местного общества супергероев. Дом, который выбрали под штаб-квартиру клуба супергероев, был домом на самом краю города, едва ли не на отшибе, за его задним двором уже начинался лес и горы. Насколько смог узнать Баттерс, этот дом раньше снимал какой-то серийный убийца, в число жертв которого вошёл Кенни, за что он и поплатился пожизненным сроком. Картман то ли выкупил, то ли выклянчил дом у владельцев, и теперь тот официально принадлежал его матери. Теперь ребята обустраивали его под свои нужды. Несмотря на то, что дом перешел в их владение неделю назад, его еще продолжали обустраивать. Баттерс вошёл внутрь и огляделся. Со времен прежних владельцев обстановка дома значительно изменилась. Гостиная превратилась в зал общих собраний, обзаведясь ещё двумя дополнительными диванами и картой Южного Парка во всю стену. В одном углу гостиной располагался аналитический центр, состоящий из нескольких компьютеров, вышки связи и нескольких машинных аккумуляторов, где сейчас трудилась Тестабургер, что-то настраивая. Она занималась калибровкой оборудования связи, а саму идею отдельной точки связи подал Кайл, предположивший, что при чрезвычайных обстоятельствах в городе могут вырубить связь и электричество. Ещё часть гостиной занимал большой запирающийся шкаф-сейф с холодным и огнестрельным оружием разного калибра. Последнее было совместной работой Кристофера и Грегори из параллельного класса, примкнувших к команде совсем недавно и взятых Картманом исключительно из-за их умения работать с оружием и организацией сопротивления официальным властям. Оба они сидели сейчас на одном из диванов и что-то живо обсуждали на французском. Стотч немного знал этот язык — Кристофер был не в восторге, начиная от несогласованной организации и заканчивая лично Картманом, который когда-то давно сильно подгадил ему. Послушав немного и приняв к сведению, Лео направился на кухню. Кухня тоже претерпела изменения. Часть мебели убрали, и большую часть кухни занимал огромный основательный стол, который, при надобности, мог служить и операционным столом. Под столом обнаружились три непочатых автомобильных аптечки. При его появлении с кухни сбежал нервный Твик в обнимку с кружкой кофе. Холодильник, раковину оставили, так же, как и микроволновку и газовую плиту. Однако еды практически не нашлось, видимо, на этом энтузиазм закончился. В шкафчиках нашелся только растворимый кофе и початая пачка сахара, в холодильнике и вовсе загнивал только лишь чей-то недоеденный тако. Чтобы на его месте сделал бы Кенни? О чем он подумал бы в первую очередь? Его бодрый и одобряющий вид придавал робкому Баттерсу силы. В случае чрезвычайной ситуации, когда город останется не только без электричества, но и без руководства, единственными стражами правопорядка — или эвакуации — останутся супергерои. Но супергерои тоже люди, в случае длительной работы им тоже нужно будет поесть как следует, отдохнуть и перевязать раны. К этому их штаб был решительно не готов. Что на его бы месте сделал Кенни? Взял бы всё в свои руки, тихо и быстро организовал бы всё, как надо. Еда, медикаменты, спальные места и запасы теплой одежды и одеял. Но для того, чтобы что-то сделать, нужно было состоять в лиге супергероев, а у Баттерса было только приложение, присланное по давней дружбе Кайлом. Уточнив у Венди, он поднялся на второй этаж, где и можно было найти Эрика. Вообще-то, его главным никто не назначал, но никто больше не захотел. Стен самоустранился, а Брофловски неожиданно поддержал самоназначение толстяка. И даже сейчас они засели вместе в одной из трех спален на втором этаже. Судя по звукам изнутри — Лео тихонько подслушал у двери — они выправляли речь Картмана, изобилующие агрессивными и расистскими высказываниями. Через некоторое время Картман вылетел из спальни, раздраженный и злой. Баттерс поспешил за ним. — Эрик, я хочу вступить в лигу супергероев, — попросил он. — Иди на хуй, Хаос, иди вон со своими миньонами играй, — огрызнулся Картман. Следующий за ним Брофловски что-то тревожно просвистел ему на ухо. Толстяк от него отмахнулся и целеустремленно двинулся на кухню. Попив водички, он снова обернулся на Стотча. — Ты хоть в курсе, что здесь работают только настоящие суперы с настоящими способностями? — У меня есть способности, — насупившись, заявил Леопольд. Картман с сомнением оглядел его с головы до ног, а потом скосил глаза на Кайла. — Баттерс, не выкручивай мне яйца, — тяжело выдохнул он. — Значит так. Денежный взнос в пользу нашего общества прямо сейчас и прилюдная демонстрация своих способностей на заднем дворе. — Сколько? — деловито осведомился Лео. — Триста долларов хватит? — Пятьсот, — мгновенно откликнулся Картман. Леопольд без возражений отсчитал пять сотенных бумажек. Толстяк принял бумажки, обстоятельно их общупал на предмет подлинности и аккуратно спрятал в карман. — Теперь — демонстрация. Баттерс кивнул и послушно отправился на задний двор. Эрик и Кайл пошли следом, за ними Кристофер и Грегори, Венди, и подошедшие Стен и Карен. Привлеченные шумом, со второго этажа выглянули Такер и Твик. Леопольд встал перед деревом сразу за участком дома. Чуть в стороне от него стояли ребята, и Эрик имел весьма скептическое выражение лица. Честно говоря, это дерево ничуть не мешало Стотчу, и ему не хотелось ему вредить. Но ему нужно было доказать, что у него есть способности. Он стоял, смотрел на это дерево и вспоминал, как мягко улыбался ему Кенни. Он даже и представить не мог, что поездка в далекий Нью-Йорк может дать ему настолько много. Его поразил сам город, такой большой, такой давящий. И сам Кенни, к которому он ехал, он оказался другим, не таким, каким Лео его запомнил. Он оказался намного лучше, храбрее и сильнее, и повел себя намного лучше, чем другие на его месте. Он помнил, как он в образе Мистериона твердо и неспешно шел к нему, помнил его взгляд в супермаркете или тогда, когда они готовили вместе. Этот взгляд, давящий и наполненный чем-то сильным, с чем Леопольд еще никогда не сталкивался. Эти воспоминания были для Стотча тайным знанием, источником невиданной распирающей силы и легкости. С таким же настроем обычно Профессор Хаос начинал всё крушить, но сейчас альтер-эго ему не нужно было, он сам контролировал свою силу. И он сможет выпустить маленькую ее часть, что бурлила в нем веселыми пузырьками, исключительно для демонстрации. Он поднял руки, сцепил их в замок над головой и сделал шаг вперед, одновременно позволяя части своей силы вырваться на волю. Он ударил сцепленными руками по воздуху, и ломкая голубоватая молния метнулась в дерево. На одно бесконечное мгновение она осталась там, а потом дерево просто раскололось изнутри, показывая миру свое почерневшее и выжженное нутро. Минуту стояла тишина, прерываемая только свистом холодного ветра и тяжелым дыханием Баттерса. Картман, ничего не говоря, с чувством сплюнул в снег и ушел в дом. — Ты принят, — сухо оповестил Кайл. Леопольд робко улыбнулся. Теперь можно было заняться делом.***
Я не знал, что привело меня в клуб на этот раз. В прошлый раз я зашёл сюда случайно, сегодня же я пришёл сюда целенаправленно. Пришел даже без маски, просто выпить и отдохнуть. Просто после отъезда Баттерса я чувствовал себя несколько неуютно. Возможно, мне нужно было немного выпить и может быть, даже подвигаться под что-нибудь ритмичное. Охранник-мордоворот на входе старательно сделал вид, что меня не заметил; я тоже его проигнорировал. Спустившись на несколько ступенек, я вошёл в клуб. Несмотря на довольно позднее время, в клубе было тихо. Горел верхний свет, разгоняя темноту и очарование ночного клуба, делая его просто большим залом со ступенькам — амфитеатром и столиками с перевернутыми стульями. Взяв стакан с виски у полусонного бармена, я спустился вниз и уселся на один из нижних столбиков и принялся цедить виски, больше смачивая губы. Потом увидел на одном из соседних столиков пепельницу и лёгким движением пальцев перенес её на свой стол. Хотелось чего-то горького и ядовитого, чтобы вытравить собственные мысли и воспоминания. В парке нашлась мятая пачка сигарет с двумя последними. Щелчком пальцев создав лепесток пламени, я прикурил от него. Визит Баттерса заставил меня вспомнить о старых временах, когда я был в школе и старательно пытался не отсвечивать и не привлекать внимания. Те времена, старые и весёлые. До смерти весёлые, да. Я положил сигарету на край пепельницы и стал смотреть на дым. Мне нравилось, как я жил сейчас, и что делал, — я не соврал Лео, но что-то мне всё-таки не доставало. Его краткий приезд заставил меня почувствовать эту нехватку особенно остро. После нескольких месяцев одиночества в компании формы Мистериона и планшета увидеть знакомое лицо было более, чем неожиданно и более, чем приятно. Даже толстую задницу Картмана я был бы рад видеть. Очень сдержанно, но рад. Я коснулся пальцами дыма от сигареты, заставляя его плясать и закручиваться в воздухе. Ответ был близко, на расстоянии вытянутой руки. Я сбежал из дома, прихватив только шмотье и никому ничего не сказав, я и здесь бегу, но уже от себя, надевая маску и превращаясь в безликое карающее оружие справедливости. Как меч в моих руках, беспощадное для врагов и зла, высшее орудие для преступников и свет спасения во тьме для невинных жертв. Но я не орудие, я Кенни, я живой человек, со своими человеческими радостями и сомнениями. Я живой, и каждый раз я доказываю это себе, каждый раз, когда умираю и когда возвращаюсь. Когда я открываю глаза и оказываюсь дома, в своей постели. Меня пронзила острая, как нож, догадка. У меня не было дома, куда бы я мог вернуться. Настоящего дома, где бы меня ждали и любили независимо от того, где я был до этого и как долго я был мёртв. Леопольд, со своими тонкими запястьями, светлой улыбкой, со своим этим дурацким фартуком и своей совершенно детской доверчивостью показал мне то, что у меня никогда не было и не будет. Дом и семья. Мои родители провели большую часть моей сознательной жизни либо в пьяном угаре, либо пытаясь заработать на выпивку и травку. Когда я был совсем маленьким и мало чего понимал, я пытался ластиться к матери и к отцу, пытался просить, чтобы они не пили. Они каялись, что больше никогда, — наша жизнь начинала налаживаться, в холодильнике появлялась нормальная еда. Так проходила неделя, другая, а потом со мной опять что-то случалось, и я помирал, в очередной раз. Вернувшись, я снова обнаруживал родителей упитыми в усмерть. Я укрывал храпящие тела грязным покрывалом и шёл на кухню, чтобы разогреть что-нибудь с поминального ужина, и всё повторялось заново. Потом я понял, что всё бесполезно, я перестал просить и стал пытаться просто выжить. Карен? Я люблю её всем сердцем, но ещё пара лет — у неё начнётся пубертат со всеми его проблемами, а ещё лет через пять она найдёт себе парня, с которым и останется и создаст свою семью. Но мне надоело выживать, мне хотелось простого человеческого счастья. Я заслужил его, после стольких лет одиночества и боли. После всех тех добрых дел, что я натворил и справедливости, что нанес своими действиями, я просто хотел иметь немножечко настоящей любви. С ди-джейского пульта заиграла музыка. Я поднял голову и увидел того толстого телепата, который в прошлый раз попытался влезть мне в голову. К его счастью, сегодня он даже не пытался. Он просто поймал мой взгляд, кивнул и куда-то скрылся. Осталась только музыка и я, больше никого в клубе не было. Музыка плакала и звенела перебором гитарных струн, где-то на заднем плане стучали ударные в удивительно приятном ритме. Ну, а кто я такой, чтобы сметь сопротивляться такой очаровательной мелодии. Я оставил почти нетронутый стакан с джином, потухшую сигарету в пепельнице и вышел на танцпол. В центре него я был один, прикрыв глаза, начал покачиваться в ритм мелодии. Просто позволил музыке вести себя, я покачивал бедрами. Мужской низкий голос с мягким южным акцентом запел что-то про любовь и про жестокий мир, про то, как трудно вернуться назад и как трудно бывает порой улыбаться. Эти слова и эта музыка были настолько пронзительными и трогательными, что я, продолжая двигаться в такт, запустил свои пальцы в волосы, задрал голову к софитам. Закрытые глаза резали то ли яркий свет, то ли непролитые слёзы. Всё было так, и что это был очень жестокий мир, и про вечную память. Я сделал несколько поворотов, на самых носочках, легко прорезая воздух своим телом. Я горел, и душа моя горела от пронзительной музыки, что-то горячее лилось по моим щекам и падало на грудь, делая майку мокрой, и это была не моя кровь. Я плакал, слёзы лились прямо из моей израненной, наполненными страданиями души. Я плакал, и мне становилось легче, как будто я умирал и избавлялся от мучительной боли. Музыка взвилась, воспарила и разбилась, замолкнув на последней печальной ноте. Я тоже остановился, обнаружив себя в фиолетовом защитном пламени собственной силы и парящим в паре сантиметрах над полом. Усилием воли потушив пламя, я спустился на пол и подошёл к своему столику. Промочив горло глотком джина, я тяжело оперся о столик. После танца и после слез мне стало намного лучше. Отголоски переживаний ещё кололи горло, но это была уже ерунда. Живой буду, прорвусь как-нибудь. То ли движение воздуха, то ли не осторожный шорох привлек моё внимание. Я здесь был уже не один. Усевшись за столик, я махнул рукой. — Заходи давай, чего стоишь, — громко сказал я. Со стороны чёрного хода ко мне осторожно подошёл Питер собственной пидорской персоной. Бармен или охранник доложили ему о моём приходе, он пришёл. Наверно, ещё тогда, когда я раскачивался под музыку, как обдолбанный. Очень правильно, что он не стал меня прерывать. В порыве чувств я бы его поджарил, как курицу грилль. И сейчас он всё правильно делает, подошёл со своим стаканом, сел рядом и молча смотрел на меня своими блестящими чёрными глазами. И я вижу, что ему очень хочется спросить, зачем я тут рефлексировал, но у него присутствовал инстинкт самосохранения, поэтому он молчал. Мы так посидели пару минут, каждый лакая своё питье. — Что там с Профессором Хаосом? — поинтересовался он. Я пожал плечами. — Выписал ему пару целительских подзатыльников и отправил домой. Питер аж поперхнулся. — Он же злодей! Нужно было дать понять ему, что ты сильнее его, несколько раз, так, чтобы до него дошло, а потом оставить на несколько дней, чтобы подумал хорошо, как он был неправ, поговорить потом по душам… а не отпускать через сутки, едва погрозив пальчиком. Где он сейчас? Я ухмыльнулся. — Что, есть большой опыт по исправлению злодеев? Грей, да? — Пару лет назад он промышлял скальпированием, вивисекторством, серийными убийствами и плохими шутками, — недовольно пояснил парень. — Только после полугода работы с ним я смог спокойно выпустить его к людям. — Весело, наверно, было. — Веселее некуда. Где Хаос? Ну не говорить ему, что большой и злой Хаос в переднике готовил мне еду и расспрашивал, как я тут освоился. А когда узнает, что он собрался в ближайшем будущем сюда переезжать, так вообще в обморок грохнется, как нервная девица. — Тебе не нужно беспокоиться о Хаосе, — с нажимом проговорил я. — Он не злодей в классическом смысле, и он не любитель живодерства Грей, а просто запуганный парень, которому нужно немного понимания и заботы. Питер ещё немного посверлил меня недовольным взглядом. — Ну смотри сам, — заявил он. Помолчал немного и добавил. — Хорошая работа, тогда, с пожаром. — Неужели? — тяжело произнёс я. — Репортаж в новостях, широкая известность тебе, престиж — супергероям Америки и снесенные головы виноватым. — Ты не поверишь, насколько глубоко мне посрать на собственную известность. Что там со спасеными людьми? — Мэр города лично перед ними извинился и выделил новые квартиры, на порядок лучше и безопаснее прежних. Я проконтролировал ситуацию. Но их спас всё-таки ты. Я закатил глаза. — Ты задрал подлизываться, пидор нечёсаный, — пожаловался я. Взяв со стола свои сигареты, я заглянул в пачку. Последняя. Но, с другой стороны, он нормальный парень, внятный и здравомыслящий, с прочной психикой, раз не свихнулся со всеми своими многими способностями. И мне нужно научиться больше доверять таким вот хорошим людям. — Ну ладно, хуй с тобой. Держи. И не ной потом, что страшно. Я протянул ему последнюю сигарету. Питер поспешно взял её, я смял пачку, кинул в пепельницу и поджег на пальцах другой руки тонкий лепесток фиолетового огня, вкладывая в неё частицу своей силы, что была у меня внутри. Он старательно прикурил, как первокурсник, впервые пробующий травку. И прикрыл даже глаза, вытягивая в себя дым от сигареты, и прислушался к себе, стошнит или нет. Не стошнило. Зато от него повеяло таким знакомым смертельным холодом и чем-то страшно знакомым, как будто неправильное отражение в зеркале. — Я ничего не чувствую, — заявил он. Интересно, как он умрёт? Сердце откажет, ударит током или ему на голову свалится кирпич? — А ты сделай пару шагов, — посоветовал я. Питер посмотрел на меня, как на придурка, но встал и послушно шагнул от столика. На втором шаге он неудачно зацепился ногой за неизвестно откуда вылезший провод и полетел вниз. Я с интересом проследил, как он падает головой вперёд, почти с ювелирной точностью налетая виском на ступеньку. Один удар — мгновенная смерть, ему ещё повезло. Я встал, спустился к его телу и, на всякий случай, проверил пульс на шее. Он был безусловно мёртв. Парень хотел развлечений? Он их получит в аду в полной мере. В таком положении меня застали несколько человек, в следующую минуту влетевшие в клуб. Конечно, они направили на меня своё оружие. — Зачем ты убил его? — металлическим голосом спросил мужик с квадратной челюстью, которого я немногим ранее видел на предвыборных листовках. — Это несчастный случай, — я пожал плечами. — Привыкайте. — Что это значит? — переспросила подбежавшая Клер. — Теперь он часто так дохнуть будет. За такие слова они меня реально едва не пристрелили. Я вытянул руку, готовый отражать пистолетные выстрелы, и скосил глаза немного в сторону. Питер стоял на столе чуть в стороне, с совершенно белыми волосами и с круглыми от ужаса глазами. Немного дезориентированный, он смотрел на свой собственный труп и пытался вспомнить, как надо разговаривать. Добро пожаловать в мою жизнь, пидор. — Понравилось? — лаконично спросил я. Толпа обернулась к адресату моего вопроса и так же потеряла дар речи. Ладно, сверхспособности там всякие крутые, вроде телекинеза или там управления погодой, но власть над жизнью и смертью — это совсем другой уровень. В истории был один такой парень, его до сих пор помнят. Питер ещё раз открыл и закрыл рот, а потом разразился длинной тирадой, куда мне следует пойти со своим даром и что мне там с ним следует сделать. — Я же просил не жаловаться. — Иди на хуй, пиздабол недобитый, — заявил он, слезая со стола. — Как ты вообще живешь? — Иногда не живу, — я пальцами изобразил приставленный к голове пистолет. — Убрать? — Да, конечно. Я развернулся в сторону его трупа, который был ещё с чёрными волосами, поджег на ладони ком огня и кинул на тело. Оно сгорело в считанные минуты. — И покрась волосы обратно в чёрный, белый цвет тебе совершенно не идет, — заявил я. Питер махнул рукой, а я решил, что его с меня сегодня хватит. У него ещё много дел, думать и разбираться, на что он подписался. Да и мне пора домой. Где-то внутри меня нарастало ощущение, что мне надо торопиться, а я привык следовать своему чутью. Кивнув Питеру, я быстро смылся из клуба и отправился домой. Едва я вернулся домой, меня обдало жаром. Ощущение было такое, будто я сунул голые руки в открытый огонь. Только больно было не в руках, а где-то в середине тела, в центре моего существа. Обожгло и отпустило, но только осталось тянущее ощущение печали и грусти. Меня повело, и я едва устоял на ногах. Послышался детский девчачий плач, на грани слышимости. Меня точно по голове долбануло, и я, путаясь в ногах, кинулся к шкафу. Схватил сумку, затолкал в неё несколько смен белья, свитер, несколько футболок. Под руку попалась форма Мистериона, и я тоже запихнул ее в сумку, беспощадно сминая плащ. Этот голос я узнаю, где угодно. Плакала Карен, тихонечко, в подушку. Сдернул с дверцы шкафа оранжевую парку и, взяв в руки тяжелые ботинки, я замер на месте, стараясь расслабиться и вести себя чувствам. В одно мгновение я был ещё в Нью-Йорке, а в следующее — оказался через полстраны в тёмной девчачьей комнате, украшенной плакатами и каким-то фотографиями. В комнате стояла полумрак, и точно разглядеть окружение мне не удалось. Моё внимание привлекла кровать и маленькая девочка, сжавшаяся в комок с краю. Позволив парке и сумке упасть на пол, я тихонечко подошёл к кровати и лег под оделяло. Зареванная Карен повернулась ко мне, подползла поближе и уткнулась головой в плечо. Я погладил её по тёмным волосам. Она разревелась, тихонечко всхлипывая. Не прекращая гладить её, я тихо запел колыбельную, одну из тех, которые пел ей много раньше. Она крепко вцепилась в мою майку и обхватила ногами мою ногу. Из такого захвата мне не выбраться, да я и не пытался; я продолжал петь ей, пока мы оба не уснули.