***
Как только МакКормики скрылись за входной дверью, Картман несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Он опять начал не с того, он отреагировал слишком бурно, увидев то селфи, но ничего сделать не смог. Ему нужно было кое-что от нищеброда-старшего, и он очень сильно хотел этого. Эрик не ожидал появления Кенни так скоро, но всё-таки он успел запастись сюрпризами. Приятными, он так надеялся, для своего друга. Малыш Кенни нужен был ему в благосклонном настроении. — Кенни вернулся! — радостно воскликнул Кайл. — Пацаны, какая радостная новость! Картман его радости не разделял. — Итак, нищеброды ушли, и нам надо действовать быстро, — произнес он, открывая глаза. — Неизвестно, через сколько они вернутся, — он развернулся к Стену. — Ты, давай метнись к своему дяде Джимбо и забери оттуда спецзаказ на мое имя. Там будет ценный груз в большом чемодане, повредишь в пути, я тебе голову откручу. Кайл, отправляйся в его старый дом и приволоки оттуда плакаты со стен и какие-нибудь памятные вещицы. — Что случилось, Картман? — не понял Кайл. — Ты что затеял? — Скажем так, малыш Кенни может гораздо больше, чем он нам показывает или знает. Что взять, ты сам сообразишь на месте, ты гораздо лучше его знаешь. И не спорь! — заявил Картман, с чувством повысив голос. — Ну ладно. — Ренди, у меня к вам тоже будет просьба. Вы можете достать свежих журнальчиков с голыми дамами? — вежливо попросил он. Ренди нахмурился. — Да, конечно, — кивнул донельзя заинтригованный Ренди. — И никаких мальчиков! — толстяк развернулся к Шерон. — А вас, мадам, я попрошу приготовить немного домашней еды. Скорее всего, его не баловали вкусной едой не из забеголовок и полуфабрикатов. Постарайтесь, пожалуйста. — Сколько у меня есть времени? — деловито спросила женщина. — Так полагаю, не меньше десяти часов. Давайте, ленивые люди, шевелите конечностями, schnell!***
Всю дорогу Карен болтала, не переставая. Я охотно ей поддакивал и всячески интересовался ее нехитрым новостям. Школьные события, отстойные учителя — вот по чему я не скучал — сволочи-одноклассники. Странные родители Стена, особенно Ренди Марш в женской одежде. Хотя после моих игр в принцессу для нее это не было чем-то особенным. Карен рассказывала, как ругались Ренди и Шерон, и она была удивлена, насколько тихо они это делали. Она рассказывала про город, про нападение мафии, про то, что после захода солнца она сидела дома, как и просил ее Стен. Говорила она и про то, какой у нее будет супергеройский костюм, и как она будет помогать старшим, моим друзьям. Я только диву давался, как моя сестренка была похожа на меня. Позже ее надо бы подучить, как правильно и безопасно использовать свои способности. В Денвере я повел ее в развлекательный центр, там был целый Диснейленд под одной крышей. Пусть развлекается, пока может, да и я сам не отказался прокатиться на некоторых аттракционах, куда влезли бы мои длинные ноги. Я планировал остаться здесь до самого закрытия, пусть ребенок оторвется за всё то время, что родители не могли позволить нам ходить в такие места. Развлекаясь вместе с ней и переходя с аттракциона на аттракцион, я мог хоть на время забыть о тех печальных и холодных вещах, что ждали меня за пределами этого места в Южном Парке. Но только на время. Где-то в районе обеда Карен подскочила ко мне с сияющим видом. — У меня есть идея! — объявила она. — Давай навестим родителей! Она смотрела на меня, ожидая, что я тут же радостно соглашусь, но у меня даже слов не находилось. Видя, что не спешу радоваться, улыбка ее померкла. — Мы не поедем к родителям? — огорчилась она. — Почему? — Это сложно объяснить, — пробормотал я. Карен склонила голову, точно так же, как я, и пристально посмотрела на меня. Я вздохнул. Как объяснить маленькому ребенку, что для блага наших родителей им лучше с нами не встречаться? Что то дерьмо с выпивкой и травкой, куда они влипли, произошло из-за нас? Ладно, из-за меня, но лучше от этого не становилось. — Пойдем перекусим. Мы отправились в кафе, где я заказал нам по соку и по большой сладкой булочке. Как можно объяснить маленькому ребенку, что нужно скрывать свои способности, даже от самых близких людей? Есть вещи, которые я скрывал от нее для ее же блага. Она была маленькой, и я защищал ее, как мог. Но она теперь повзрослела, пытается быть на ровне с моими друзьями и взрослыми, рвется спасать людей и считает, что ничего не боится. Карен смотрела на меня внимательно и серьезно. — Помнишь, что я могу? Она кивнула. — Если с тобой что-то случится и ты умрешь, то тебя надо ждать только к завтраку. Или через несколько дней, — ответила она. — Правильно. Так было всегда, насколько я себя помню. А еще я помню, что когда был маленьким, даже намного младше тебя, наша семья жила по-другому. Малышка слушала меня очень внимательно. — Родители не пили, и дома была нормальная еда в холодильнике. Конечно, мы не были так богаты, как Токены или Брофловски, но замороженных вафель на ужин не было. — И что же случилось? Я неопределенно повел плечами. — Я случился. Я умирал, снова и снова, и родители хоронили меня, снова и снова. Не всякий человек такое может выдержать, — я поболтал соломинкой в соке, — Они и не выдержали. Начали пить, чтобы забыться хоть на время, чтобы иметь возможность убедить себя, что всё это им приснились в пьяном угаре. Я помолчал немного. Говорить такое было больно. Мне было плевать, насколько будет мне больно физически, но душевная боль от такого становилась всё гаже. — Люди разные бывают, ты должна это крепко запомнить. Они могут быть сильными, как ты или я, — я вспомнил, с какой решимостью на меня бросился Лео в Центральном Парке, — или как Баттерс. А могут быть слабыми, как наши родители, которые предпочли просто отгродиться, не знать и не видеть того, что происходит в семье. Карен молчала и маленькими кусочками поедала булочку. — Это не их вина, что они такие. Нужно просто принять это, и понять их. Она молчала и думала — это было видно по ее лицу. Я торопить ее не стал. — Как ты думаешь, как они отреагируют на мои способности? Она не могла спросить чего полегче. — Я не знаю, — честно ответил я, — Но лучше не рисковать. — Я смогу, как ты? — я вопросительно приподнял брови. — Ну, возвращаться. Судя по тому, что мы оба одинаково владеем телепортацией, скорее всего да. — Скорее всего нет, — соврал я. — К твоему возрасту я уже умирал много раз и научился уходить от смерти, — я предупредительно выставил указательный палец, — И я запрещаю тебе это пробовать. Она скуксилась. Но это, по крайней мере, лучше, если чем я окажусь неправ, и она после первой же своей смерти не вернется. Надо бы дома Питера отловить и заставить рассказать про способности. Мы пробыли в Денвере до самой ночи. Карен набегалась по аттракционам и заснула прямо на скамейке, куда она присела на секундочку отдохнуть. Я смотрел на это маленькое, наконец-таки успокоившееся чудо, обвешанное шарами и мягкими игрушками, и чувствовал, как внутри меня разливается сладкое теплое чувство. Я любил мою маленькую сестричку, такую живую и непосредственную. Мне не хотелось, чтобы такая миленькая маленькая девочка росла в такой семье, как наша, и испытывала хоть какие-то нужды. Такой маленький ангел, как она, не заслужила всей этой грязи и нищеты. Хорошо, что я хоть что-то для нее могу сделать. Аккуратно подхватив ее на руки, вместе со всеми выигранными призами и шарами, я двинулся в сторону служебного выхода. Камеры наблюдения обычно не ставят, руководство обычно не тратится на камеры в помещениях для персонала, чем я неоднократно пользовался. И не только для того, чтобы незаметно улизнуть. Едва за нами закрылась дверь, я, как и был с уснувшей на руках Карен и всеми игрушками, отправился обратно, в Южный Парк. Я появился в гостиной, рассчитывая, что в такое время она будет пуста, но я ошибся. То есть мимо гостиной не промахнулся, но комната была не пуста. Мигал экран телевизора с выкрученным на минимальную громкость звуком, а на диване вольготно расположился Ренди и вовсю шуровал руками в собственных штанах. Едва осознав то, что я увидел, я быстро развернулся к дивану спиной. — А, черт, — тихо прошипел мужчина. — Извините, я не думал, что здесь кто-то будет, — я скосил глаза на экран. Кулинарное шоу, серьезно? Но это было не мое дело. Не смущая больше старшего Марша, я тихо и быстро двинул в сторону лестницы. На соседнем с диваном кресле лежали сложенные постельные принадлежности. Меня здесь ждали, и явно не взрослые. Картман раздавал ценные указания? Что ему от меня еще нужно? Уложив Карен в постель, прикрыв одеялом и поправив ее волосы, я сложил все игрушки кучей и, по недавно приобретенной привычке, уселся на подоконник. Смотреть было особо не на что, вид гор и заснеженных улиц приелся мне хуже замороженных вафель. У меня было с полчаса, пока Ренди не закончит рукоблудничать внизу, и я могу пойти спать. Судя по утренним событиям, кроме сестры мне был искренне рад один Стен. Не были рады моему приезду некоторые личности, но им определенно было что-то от меня нужно. Можно было предположить, что Картману действительно что-то было от меня нужно. Что я, парень из бедной семьи, мог ему дать? Жиртрест сам по себе был довольно властной натурой, расистом и нацистом, одновременно комплекс неполноценности не давал ему в полной мере раскрыть свои хорошие стороны, и усугубляет зависть, гордыня и гнев. Желая чего-то для себя, он вполне способен пойти по головам и по трупам. Но для других делать принципиально ничего не будет. Работать над собой он просто не хочет, зато желает, чтобы всё у него было по щелчку его пальцев, буквально. Может, ему это и надо было? Чтобы я дал ему больше сил и больше способностей? Он что, совсем дурак, или меня плохо знает? Да я скорее прибью его на месте, чем дам что-то еще, да я ему еще не за всё втащил. Внизу, на кухне, зажегся свет, и Ренди начал напевать навязчивую мелодию и звенеть посудой. Это значит, диван освободился. Я прошмыгнул в гостиную, быстро разложился, закопался в оделяло и почти сразу уснул. За ночь, оказывается, Ренди приготовил шикарный и плотный завтрак и умотал на работу. Зачем-то заявились донельзя довольный Картман и сонный еще Брофловски. Даже не дав мне поесть, жирная туша потащила меня куда-то на окраину города. Добравшись до места, я минуты три не мог найти подходящих слов. — Ебать твою мамашу раком, Картман, — наконец заключил я, рассматривая дом, переделанный под штаб супергероев. — Это была твоя блестящая идея выбрать именно это место? — Эй, нищеброд, пасть свою прикрой, — рыкнул Эрик. — Вообще-то это я предложил, — подал голос Кайл. Я только головой покачал. Ублюдки явно издевались надо мной. Это был дом того урода, который одним осенним днем воткнул мне в живот нож. Я отчётливо помню, как сидел в засаде, совсем неподалёку отсюда, выжидая удобного момента, чтобы поговорить по душам. Очевидно, Картман и его подпевка откопали этот случай и прибрали пустующий дом себе. Теперь он был полон голосов и людей. Некоторые из одноклассников, больше, чем я предполагал, они все были здесь и были заняты делом. Я только покачал головой и вошёл в дом. Снаружи этот дом оставался прежним, однако внутри он претерпел неслабые изменения. Пацаны настороженно смотрели, как я обхожу дом, рассматривая обстановку. Народ, кто был здесь, оторвались от своих дел и уставились на меня, как на второе явление Христа. Я постарался сделать вид, что мне хочется здесь остаться и не съебнуть куда-нибудь в сторону и прочь из дома. Ну не любил я всеобщее пристальное внимание. Картман за моей спиной светился безграничным самодовольством. В углу, где громоздился аналитический центр, явно чувствовалась совместная работа Кайла и Венди, а диваны таскали все пацаны. Маячившие где-то на периферии Кристофер и Грегори приложили усилия в обеспечении базы оружием и довольно нестандартными средствами обороны. Я прошёлся по комнате, пересёк холл и заглянул на кухню. Под большим обеденным столом нашлась большая сумка с медикаментами и перевязкой, а у стены стояло несколько больших, на несколько десятков литров, пластмассовых бутылок с водой. — Кладовые забиты продуктами и консервами на несколько месяцев, теплых вещей и одеял хватит на небольшую армию, — деловито заявил Картман, с таким видом, будто лично закупался консервами и водой. Я открыл шкафчик над столом и положил ладонь на плотно и аккуратно уложенные коробки с быстрыми завтраками. Это не Картман занимался запасами, это не его тяжёлая и давящая энергия, а что-то иное, куда более глубокое и голубое, искрящееся и разрушающее. Эрик не занимался продуктами и медикаментами, это делал один Леопольд. Я, кстати, его так и не увидел со своего появления здесь. Обернувшись, я привстал на цыпочки, мельком поглядывая толпу, собравшуюся вокруг меня. Ренди и Шерон практически не возвышались над моим сверстниками, а искомой макушки я так и не нашёл. Светловолосых было только двое, и оба были не те, кого я искал — растрепанная дергающаяся макушка Твика была рядом с высоким Крейгом, который предупредительно выставил мне средний палец, а прилизанный сверх всякого приличия Грегори спокойно встретил мой взгляд. Быть такого не может, чтобы он не пришёл. Ответив Такеру тем же жестом, я развернулся к Картману. — А где Лео? — тоном, от которого обычно шугались мелкие карманники, спросил я его. Жиртрест стушевался. — Что ещё за Лео? — тут же спросил Кайл. Мой тяжёлый взгляд он стоически выдержал. — Баттерс, — коротко уточнил я. — Мы не принимаем отсосов, — агрессивно заявил Картман. — У нас элитная группа супергероев и не принимаем всякую шваль! — я молчал и только смотрел на него. Эрик непроизвольно отступил на шаг назад, повышая тон голоса практически до визга. — Я не знаю, где этот мелвин! Дома наверняка сидит и дрочит на учебники! Зачем тебе этот… — Он будет здесь через десять минут, — деловито заявил Кайл. — Я ему написал, и он мне ответил. Я ничего не ответил, только отвел от Эрика взгляд и как ни в чем не бывало снова развернулся к кухне. Жрать хотелось сильно. Отломив хлеба, я нашёл в холодильнике чье-то тушенное мясо и, положив на хлеб, начал жрать его просто так, даже не потрудившись разогреть. Толпа повалила за мной на кухню. Где-то в отдалении коротко взвизгнул нервный Твик, и тут же раздался меланхоличный басок Такера. Я выглянул из холодильника и уставился на эту толпу. — Хули за мной ходите? — поинтересовался я. — Второе пришествие Христа уже было, так что валите все к нему, — посоветовал я. Толпа заволновалась, половина вскоре исчезла. Супруги Марши ещё потоптались на пороге, но ушли и они. Пока я доедал, остались только Стен, Брофловски и настойчивая жирная туша Картмана. Дождавшись, пока я доем, Эрик деликатно взял меня под руку и повел на второй этаж. Я не сопротивлялся, хотя был готов к чему угодно. Он провел меня к одной из спален и вежливо пропустил меня вперед. Я вошел в комнату и застыл на пороге, рассматривая комнату. Почти все стены были завешаны плакатами с полуголыми женщинами и гоночными автомобилями, на столе возле стены лежало несколько вещей из моей старой, оставленной здесь жизни. Всё более или менее памятное и дорогое я забрал тогда с собой. На тумбочке возле кровати лежали стопкой порно-журналы, пачка салфеток и тюбик какого-то крема. Лишняя приятная деталь здесь, да уж, после интернета с его многообразием сисечек — это было как-то вяло. Самым ценным, и чего уж скрывать, самым приятным сюрпризом был висящий на стене современный блочный лук, где-то сантиметров семьдесят в длину. Я снял его со стены с трепетом и восторгом, машинально отставляя одну ногу назад для упора и пробуя натяжение и гибкость лука. Он был сделан из современных и прочных материалов и не развалится через пару выстрелов, как предыдущие мои самоделки из говна и палок. Оружие, такое простое и опасное, лежало в руках привычно и легко, а струна всё так же резала пальцы. Казалось, очень давно я не брал его в руки, и уже почти позабыл, как приятно держать лук. Позади меня раздался короткий вскрик, я машинально, всё так же с луком в руках, обернулся на звук и успел увидеть, как прибывший Стотч зажимает что-то у лица и убегает прочь. Последний раз, как он видел меня с луком в руках, играли мы совсем в другие игры, и штанов я тогда не носил, в ногах путалась длинная юбка от платья принцессы. Будь я более стыдлив, я бы покраснел бы, но я, на всякий случай, всё-таки отвернулся к окну и опустил лук. Это была лучшая версия той комнаты, где я вырос, своеобразный алтарь и подношение для неведомого божества. Я уставился в окно невидящим взглядом сквозь стекло и на далекие горы. Всепонимание и всепрощение, черт возьми, нельзя всё время бить людей, даже если они очень сильно напрашивались. Картман стоял позади и ждал, чего я скажу, Стен и Кайл были чуть дальше и ждали развития событий. Картман вот просто так не мог заняться организаторской деятельностью, ему вот нужно было подлизаться ко мне. Это легко читалось в осторожных движениях и мягких прикосновениях, в его наклоне головы и интонациях слов. Он хотел угодить мне, чтобы я захотел дать ему больше силы, как я и предсказывал, чтобы получить всё по одному только щелчку пальцев. Я приму его подарки, но позабочусь о том, чтобы он никогда не получил больше того, что он имеет сейчас. И заодно толстой роже нужно было как следует втащить, чтобы орал, как недорезанная свинья, от боли и унижения, и чтобы он плакал, захлебываясь слезами и соплями вперемешку с кровью. Представив себе эту картину, я тоненько хихикнул, прикрыв рот ладонью, и тут же опомнился. В былые, старые и славные времена битв за Палку Истины, даже грозные темные эльфы, страшные орки и инопланетяне боялись одного лишь звука этого смеха, ибо он означал их неминуемое поражение. Следовало кое-что напомнить пацанам и соответственно втащить Картману. Лук я аккуратно отложил в сторону. Расправив плечи, я выпрямил спину и положил руки на бедра чуть ниже пояса, почти поверх скрытого чарами оружия. — Ты чего творишь, — первым забеспокоился Картман, отходя на пару шагов. — Давайте посмотрим, на что вы способны, — объявил я. — Тренировка, прямо сейчас. Тот, кто сможет до меня дотянуться, освобождается от тренировок на два дня. Я развернулся, отталкиваясь от пола, и рванул вперед, подпрыгивая и делая пару легких шагов по спинке кровати. Двигаясь, я одновременно достал с бедра меч и пару раз вхолостую рубанул по воздуху. С невнятным вскриком Картман рухнул на пол, а Кайл кинулся к другому окну. Стен так и остался стоять на своем месте, так и не успев понять, что происходит. Он только успел увидеть, как я несусь на него с обнаженным мечом и только и успел выставить вперед руки, отбивая мой первый удар появившимся в руках строительным ломиком. Не останавливаясь после первого неудачного удара, я ударил мечом снова, лезвием выворачивая ломик из его рук. Железяка звонко упала на пол, а я сложенными в «пистолетик» пальцами приставил руку к его голове. — Пиф-паф, — обозначил я выстрел. — Ты мертв. Стен так ничего сказать и не смог, только уставился на меня с непомерным удивлением. Пока я им занимался, Картман с удивительной проворностью успел проскочить мимо меня, перепугав возвращающегося Баттерса. Кайл и вовсе сиганул в окно, прямо в заснеженные кусты на улице. Довольно оригинальный способ отхода. Я кинулся за Картманом и очень быстро нагнал его, просто подрубив под колени, заставляя снова упасть. Молча приставив лезвие меча к его горлу, обозначая удар. Еще один готов. Так же молча и быстро я кинулся на улицу. Кайл поступил, пожалуй, умнее всех. Я шел по следам в снегу от самых кустов, куда он сиганул, завернул за угол дома и едва успел пригнуться. Два тонких светло-желтых луча едва не снесли мне голову. Кайл попытался улизнуть, но я взмахнул рукой наискось вверх, усилием воли поднимая в воздух снег и закручивая его вокруг рыжего. Не успел я как следует придавить его снегом, как из центра урагана донесся его голос. Кайл просто-напросто сдался. Я опустил руки, и снег снова опал на землю. Поверженные пацаны вышли на улицу, и вслед за ними шагал Баттерс. — О божечки, как вы тут интересно развлекаетесь, — прокомментировал он. Пацаны посмотрели на него как на полоумного. — Меня тоже подсекли, — пожаловался Кайл. — Остался только ты, Баттерс. — Я не могу, — признался он, постукивая кулачком о кулак. — Даже если вы, парни, потерпели неудачу, что смогу я? — Просто нападай, как умеешь, — попросил я. — Я не могу, я не знаю, как, — грустно пожаловался он. — Ты помнишь Хавеи? Помнишь, как ты играл в гольф? Давай попробуй так еще раз. — Я постараюсь, — пообещал он, вытягивая вперед руки и встряхивая своими тонкими запястьями. Еще и еще раз. Я почувствовал тонкий холод, пробирающий меня от земли и постарался подпрыгнуть как можно выше, стараясь зацепиться за нижние ветки так удачно растущего рядом дерева. Лео последний раз встряхнул руками и раскрыл их ладонями вверх, выпуская из ладоней тонкие ломкие разряды электричества, накрывая как раз то место, где я стоял. Ребята с матюгами разбежались. Я уцепился за ветку и подтянулся, взбираясь с ногами. Леопольд всё бил и бил по площадям разрядами молний прямо из рук. Я видел по лицу, как ему это нравилось. Примерившись, я извернулся и оттолкнувшись ногами от дерева, сиганул прямо на него поверх сети пляшущего электричества. Я хотел только сбить его в снег. Он вскинул на меня взгляд, и разряд электричества полыхнул прямо на меня. Я не стал проверять на прочность собственное тело и перебросил его телепортацией на несколько метров дальше. Благополучно пролетев мимо Баттерса, я приземлился в наметенный ветром большой сугроб — хорошо, что не головой, — и, развернувшись, сгреб снег и кинул один за одним несколько снежков, целясь ему по ногам. Леопольд легко перепрыгнул летящие снаряды и пустил в мою сторону веером разряды своей силы. Я попытался откатиться, но один всё-таки достал меня. Сильнейший спазм прошил всё мое тело. Длилось всё буквально несколько секунд, и не успело меня отпустить, как сверху на меня навалилось тело. — Пацаны, я завалил Кенни! — радостно воскликнул Баттерс. — А теперь-то что делать? Я лежал в снегу, как мешок с картошкой, и пытался понять, подох я или нет. Судя по тому, как радостно визжал надо мной Стотч — ещё нет, хотя ощущение было, что меня в аду уже черти поджаривают. — О господи, Баттерс убил Кенни! — воскликнул где-то в отдалении Стен. — Вот сволочь! — откликнулся Кайл. Я поднял руку с оттопыренным средним пальцем в сторону звука. — А не, он ещё живой. Где-то в той же стороне сдавленно ржал Картман. Они занимаются всё тем же. Пора внести в их жизнь немного неприятного разнообразия. Я протянул руку вперёд и крепко вцепился в рубашку Лео. Телепортировать с положения лёжа было непривычно, но я удачно справился, исчезнув с земли и появившись вместе с Лео в полуметре над землей возле пацанов. Он только сдавленно охнул, когда я, придерживая нас обоих телекинезом, бережно опустил на землю. Пацаны восторженно-завистливо заулюкали. — Очень плохо, — вполголоса произнёс я, и они заткнулись. — Вы что, драться совсем не умеете? Все поразбежались, как только стоило мне начать тренировку. — Я не убежал, — заявил Марш. — Ты просто не успел среагировать. То, что ты начал отбиваться — это ты верно поступил, но ты слишком медленно реагируешь, — он только пожал плечами. — А вы двое просто убежали. Что, в настоящем бою тоже побежите прочь, зовя мамочку? — По крайней мере, в настоящем бою на меня не попрет Мистерион с мечом, — огрызнулся Картман. — А так бы я тебе врезал. — Но на мне не было маски, — произнёс я. — Приятель, тебе не обязательно носить маску, чтобы быть Мистерионом, — отозвался Кайл. — И да, это было очень страшно. — Хотите, чтобы я перестал быть героем, хорошо, — я сделал шаг-выпад вперёд, с силой наступая на ногу Картмана, и тут же с размахом врезал ему по щеке полураскрытой ладонью, почти не вкладывая силу. — Так лучше? Картман жалко заскулил и запрыгал на здоровой ноге, потирая горевшую от удара щеку. — Долбанутая сука, — злобно прошипел он. — А я, а я как выступил? — воскликнул Баттерс. — Неплохо. Лучше, чем я ожидал, — кивнул я. — Но тебе не хватает точности. — Пацаны, вы слышали, я выступил хорошо! — О господи, Баттерс, мы не только слышали, но и видели всё, — проворчал Картман. — Итак, пидорасы, будем тренироваться дважды в день, — непреклонно заявил я. — Чего? — недовольно протянул Картман. — Я не согласен, у меня и так своих дел куча. — Как хочешь, — пожал плечами я. — Вот только потом жаловаться будешь в аду своему папаше, что тебя прибили в первой же схватке только потому, что проебывал занятия. Кайл, Стен, это вас двоих тоже касается. — Чему ты вообще можешь нас научить? — не успокаивался Картман. — Как правильно жрать отбросы с попойки? Есть вещи, которые со временем вообще не меняются. Картман и его эгоистичность относятся как раз к таким вещам. Как ему становится что-то нужно, так он по головам пойдет и извернется, как уж на сковороде, но своё он должен получить. Но как пытаешься ему что-то полезное дать или научить, так он сразу начнёт орать матом, унижать собеседника и звать свою мамочку. — Я просто попытаюсь научить вас выживать, — произнёс я и направился в дом. — Я это тебе еще припомню, нищеброд, — крикнул мне в спину Эрик. Я не отреагировал, ему просто обязательно нужно было оставить последнее слово за собой.***
Оставшись в Южном Парке, я был готов к всей той грязи и давлению этого маленького дерьмового городка, который я покинул, казалось, навсегда. Но даже не ожидал такого, для меня оказалось неприятным сюрпризом то, как мои лучшие бывшие друзья относятся ко мне. Я видел, это было не сложно, не сложнее, допустим, того, чтобы умереть в этом городе вместо завтрака. Они не любили меня. Они не относились ко мне, как к другу, но и не ненавидели. Они просто не воспринимали меня всерьез. Маленькие жестокие дети, почти выросшие в равнодушных взрослых — и до этого у них оставалось совсем немного. Вырвавшись из этого холодного, страшного места, я мог посмотреть со стороны и тихо ужаснуться. Они не замечали моих усилий, они считали, что всё так и должно быть. Они думали, я на самом деле являюсь таким, каким они меня видели. Молчаливый, послушный Маккормик, которого можно использовать, как нужно в данный момент, благо он тварь не убиваемая. Как будто так всегда должно быть, что я остаюсь рядом. Мне не должно быть так больно, но, вернувшись в родные места, я мог вспомнить, что любил пацанов, любил как самых своих близких друзей. Любил так, что готов был отдать самое дорогое, что имел — свою жизнь. Я понимал, что они поступали подло и неправильно. Самое сложное было не винить их в их жестокости, не фиксироваться на их равнодушии, а раз за разом просто выдыхать и не поддаваться отчаянию и тоске. Не поддаваться темному тайному желанию спалить всё здесь дотла, отправить весь этот проклятый городок туда, где ему самое место — на самое дно ада. Я знал, что смогу, знал, что у меня хватит сил. Раз за разом выдыхать мою усталость вместе с сигаретным дымом в низкое холодное зимнее небо. Я пытался расслабиться, пытался контролировать свои мысли, желания и силу, пытаться не замечать отношения ребят ко мне. Для них я был нежеланным гостем. Раз свалил, зачем было вообще появляться здесь ещё раз — ясно читалось на их лицах. Я им был не нужен, но я хотел попытаться дать им хоть какие-то полезные навыки. Хотя бы по старой памяти, как дань тем старым временам, когда я был слишком маленьким, чтобы замечать чужое отношение ко мне, и когда мне казалось, что мы настоящие, самые лучшие друзья, мы, вчетвером. Сестра была едва ли не единственным тоненьким лучиком света в этом царстве тьмы. Я занимался с ней с нескрываемым удовольствием. Умная, послушная, внимательная к деталям, и она быстро всё схватывала. Я объяснил ей, как надо контролировать свой разум и своё тело, чтобы результаты были удачными. Я объяснял ей так, как понял сам — и видел тень понимания в её глазах. — Ты должна точно знать место, куда ты должна попасть, ясно представлять себе трехмерную картинку пространства и только потом направлять своё тело. Это элементарные правила безопасности, вроде того, что надо мыть руки перед едой или красного света на дороге. Попробуй начать с простого. Ты это уже умеешь, но попробуй перенестись с полным осознанием происходящего. Карен слушала, хмурилась, но послушно выполняла всё, что я говорил. Весь фокус был в том, чтобы тратить на волшебство минимальное количество усилий — и тогда оно в самом деле будет волшебством, сильным и опасным для врагов, надежным и верным для союзников. Она, наверно, всего этого ещё не понимала, так же, как и не научилась пока отделять друзей от врагов, но это придёт к ней со временем. А пока я ей просто устраивал небольшие фокусы, показывая, чему она может научиться. Я включил музыку, достал меч и устроил ей небольшое шоу. Я скакал по гостиной, размахивал вхолостую мечом, поражая воображаемого противника, и отбивался от его воображаемых атак с помощью только уклонений и телепортации. С ритмом, конечно, было немного неправильно, но мне хотелось показать ей красоту её собственных способностей. Она замирала от восторга и хлопала в ладоши. Пока мы так занимались, за нами тихонечко наблюдал Картман с алчным выражением морды. Я знал, чего он хотел. Только сегодня он уже пару раз осторожно подходил ко мне и уговаривал, чтобы я не был такой падлой. Я просто игнорировал его, пока его не срывало на английский ненормативный, а потом просто уходил. Жиртрест просто продолжал мою осаду. Но сейчас мне это надоело, тем более когда я занимался со своей сестрой. Оставив Карен на диване, я подошел к нему и просто приподнял над полом, даже не прикасаясь руками, и встряхнул, как бутылку с газировкой, вверх-вниз. Я даже ожидал, что он так же зашипит, но он молчал. Продолжая его удерживать, я спокойно поведал ему, что мне не нравятся его домогательства, и что ему лучше поумерить свой пыл, пока я не вспомнил, что у меня есть кое-какая информация, которая может серьезно подорвать его толстый авторитет у местных пацанов. И я даже и не соврал: у меня было кое-какое видео, от того, где Картман поет про свою ваджаджу до некоторых его ночных развлечений с продолговатыми предметами. Ну и, конечно, про его беднягу-дядюшку Митча Конора. Картман хорошо понимал только с позиции силы и авторитета. Авторитетом у него я не обладал, поэтому приходилось прибегать к силе. Конечно, вслух я этого не сказал, но тон моего голоса и двадцать сантиметров над полом убедили его в моей искренности. Он внял и отстал от меня, позволяя спокойно продолжить заниматься с Карен. Когда я освободился, она тоже мне кое-что показала. Она попыталась повторить мое выступление. Это было не так зрелищно и эффективно, как у меня, но уже гораздо лучше, чем её прежние топорные попытки. Для нашей самой первой тренировки были замечательные результаты. Я смотрел, как она мечется по комнате в прыжках телепортации, и всё думал о том, чтобы Карен смогла навестить родителей. Я её понимал — она скучала по ним, как и любая маленькая девочка на её месте, разлученная по своей воле. Она могла понимать, что это для их же пользы, но я видел грусть на её лице. Она хотела увидеть папу и маму. Я её понимал, я и сам скучал по ним. Но как они сами отреагируют, когда она начнёт хвалиться своими успехами в тонкой магической науке перемещений в пространстве. Они могли снова сорваться после этого, а я не хотел причинять им больше вреда, что уже нанес. И я не хотел выбирать, кому из семьи я мог позволить нанести вред. Мерзкий выбор, но нужно что-то решать и не затягивать. Короткий зимний день сменялся непроглядной тяжёлой ночью. Привычно устроившись на крыше дома, я с неясной тоской смотрел вниз, на окна домов, где зажигались огни. Эти крыши и эти улицы внизу были мне знакомы и до отвращения тесны. Я мог с закрытыми глазами и на ощупь здесь бегать, и так же знал, где сегодня вечером я смогу найти неприятности. Это мне был не Нью-Йорк, где тьма отступала под сиянием звезд-окон и уличных фонарей, здесь свет едва пробивался. Совсем слабый и безжизненый, здесь он только оттенял глубокую темноту над головами. Город, раскинувшийся подо мной, был завернут в эту уютную и смертельно опасную тьму, как в тёплое одеяло, и не хотел расставаться с ней. Я мог бы, в самом деле мог стать истинным героем, смог бы разогнать эту тьму своим светом. Возможно, это стоило бы мне жизни, но в первый ли раз мне жертвовать своей жизнью ради других. Но я этого не делал — в этот полуночный час мной овладела печаль и разрывающее моё нутро отчаяние — и просто пытался не стать частью этой тьмы. Возможно, я понимал бесполезность моих намерений. В тёмном переулке позади главной улицы кого-то грабили. Я спрыгнул на землю и побежал вперёд, прямо на грабителя с пистолетом. Он оглянулся на шум и, увидев меня в виде приближающегося куска ночи, испугался до усрачки и начал бестолково стрелять. Мне не было проблем просто уклониться от пуль и, не останавливаясь, просто и безвкусно врезать ему по роже, отправляя отдохнуть в ближайший сугроб. Жертва несостовшегося ограбления просто убежала. Так просто, что даже и не интересно. И никому мое геройство и моя жертва не нужна была. С этим городом серьёзно было что-то не так. Точнее, это «не так» было всегда, только в последнее время это стало доставлять серьёзные неприятности в виде разгулявшейся преступности и увеличившегося количества жертв. В этом маленьком холодном городке, в центре нигде, всегда смертность превышала прирост населения, и это не только с моим нескромным вкладом в статистику смертности. С такими темпами этот город долго не протянет, это я чувствовал абсолютно точно, ещё пару лет, и он станет городом призраков. И сделать ничего нельзя было, только попытаться спасти еще оставшихся здесь хороших людей. Я изображал из себя карающую руку правосудия где-то до часа ночи, а потом отправился к Маршам спать. В гостиной на этот раз никого не было, и я спокойно улегся спать. На тренировку я выгнал пацанов неимоверно рано. Самостоятельно пнув с постели Стена, я отправил сообщение Баттерсу и Кайлу. Картмана пришлось будить вручную. Я с небывалым удовольствием вылил ему на голову целую кастрюлю теплой воды. Вместо того, чтобы встать, жирный ублюдок попытался завернуться в одеяло. — Кенни, отъебись. — Вставай, у нас тренировка. Он потянулся за телефоном. — Ты охренел, долбаеб, шесть утра, — заключил он. — Если не спится, иди подрочи, что ли. Привлеченная звуком, в комнату зашла его мама. — Поросеночек, что происходит? — Я же просил, не называй меня так! — взвизгнул он. — Он решил встать пораньше, на тренировку, — объяснил я. — Ой, как хорошо, поросеночек, потренируешься, сбросишь лишний вес. — Я не толстый, — заорал ей вслед Картман. — Давай, поднимайся, чтобы был через двадцать минут в штабе, — сообщил я. — Чтоб ты сдох, и в аду тебя черти ебали, — пожелал он. Через указанное время ребята были на месте, злые и не выспавшиеся. Стотч стоял немного в стороне, но он пришел. — Первое задание — пробежать три круга до конца улицы, — объявил я. — Я не буду этого делать, — сразу заявил Картман. — Хорошо, — легко согласился я. — Пять кругов. — Заткнись, жиртрест, и побежали, — огрызнулся на него Кайл. Они начали забег, а я отправился в дом варить себе кофе. Я как раз допивал его, когда они вернулись. Они были все такие же злые, но уже проснулись. Достав меч, я деловито похлопал лезвием по ноге. — Давайте, атакуйте, — приказал я. — Мы только с пробежки и устали, — заявил Стен. — А вы думаете, ваш противник будет ждать, пока вы покушаете и отдохнете? — удивился я. — Он может появиться, когда вы только проснулись или во время уроков, или после физкультуры, или даже когда вы стоите в очереди в столовую. Нужно быть готовым всегда. Давайте. Чем сегодня вы сможете меня удивить? Пацаны как-то вяло отреагировали на предложение подраться. Они только переглянулись и остались стоять на месте. Баттерс смотрел на Стена и Кайла. Никто не решился напасть на меня первым. — Что, ссыкуны, не можете мне в рожу ударить? — с вызовом крикнул я. — Ну же, давайте! Вот теперь их задело. Картман первым вытащил телескопическую дубинку. Стенли вытянул обе руки, сосредоточился, и у него в руках возникло по крупному такому ломику. Один он отдал стоящему рядом Кайлу. Стотч вытащил свой молоток. Кайл кинулся на меня первым, двумя руками вцепившись в лом. Я просто пропустил его мимо себя, развернулся и подсек его под колени, заставляя упасть на жирдяя. — Первое — нельзя недооценивать противника, — заявил я, отбивая мечом атаки Стена. — Рассчитываете на то, что у противника есть туз в рукаве, его подготовка может оказаться лучше вашей, а оружие — сильнее. Вы сражаетесь против преступников, а они чаще всего играют нечестно. Воспользовавшись тем, что Марш увлекся боем на мечах, я резко ударил его в лицо. Он кинул ломик и зажал разбитую скулу. Пока я развлекался со Стеном, очухался Кайл. Я уклонился от его выпада и схватил за руку. — Вы должны знать противника, его сильные и слабые места, — поучительно выплевывал я, ритмично нанося несколько несильных ударов в корпус рыжему, — вы должны знать, что противник сделает и куда ударит, предугадывать его удары и уметь бить сильно, на поражение, — вывернув из его руки ломик, я кинул его в снег. — Сунь-Цзы! — воскликнул стоящий в стороне Леопольд. — Искусство войны! — Не стой столбом, придурок! — крикнул ему Эрик, — Помоги мне! Стотч кивнул и занёс над головой молоток. Увидев это, я со всей скорости метнулся в сторону и вниз, уходя от чудовищного разряда. Жирная туша стояла у меня на пути, и Картман уже приготовился встречать меня, как я снова метнулся в сторону и, уходя от разрядов Стотча зигзагом, отвесил несильный подзатыльник толстяку. — Не забывай про маневренность! — напомнил я, даже не сбив дыхание. Тот попытался успеть за мной, но с его габаритами было сложно угнаться за мной, и я успел ещё пару раз развернуться вокруг него и несколько раз пребольно ущипнуть. Картман заматерился и начал совсем бестолково размахивать вокруг себя дубинкой, как будто комаров отгонял. Я просто увеличил дистанцию между ними и кинулся к Лео. Увидев меня, несущегося со всей дури, он ойкнул и опустил молот. Рассветный воздух искрил от напряжения его силы. Я достал меч, притормаживая и выбивая молот из его рук. Лезвие снова раскалилось, и я воткнул меч в землю, намереваясь сбросить лишнюю силу в землю. Что делать этого не надо было, я понял сразу после того, как энергия ушла в землю. Чистые, практически не тронутые цивилизацией и человеком горы Колорадо не привыкли к такой встряске, и земля под ногами дрогнула. Баттерс не устоял на ногах и плюхнулся в снег, я же устоял только благодаря упору на меч. Земля ещё раз вздрогнула и успокоилась. — Плохо, — коротко прокомментировал я, выпрямляясь и возвращая меч в ножны. Очухавшиеся и поднявшиеся пацаны настороженно и недобро смотрели на меня, но мне было неинтересно смотреть на них, я видел только поднимающегося и испачкавшегося в снегу Леопольда. Я едва удержался на ногах. По нему было сразу видно, что он хочет заниматься, в отличии от остальных. — Однако у тебя получилось лучше, чем в прошлый раз, — проговорил я, не отводя от него пристального взгляда, — но ты бьешь по площадям со всей силы, даже не пытаясь ее регулировать и не умеешь бить прицельно. Стотч погрустнел, а Картман совершенно неожиданно хихикнул. — Я после школы позанимаюсь с тобой отдельно, — продолжил я, не обращая внимание на Эрика. — Поработаю над тобой и над твоими пальцами. Картман хохотал уже в полный голос, переходя в неприятное повизгивание. Баттерс недоуменно перевёл взгляд с меня на него, не понимая сути шутки. — Поработает… пальцами… — повизгивал толстяк. — Я научу тебя тому, что сам умею, — произнёс я. — Не беспокойся, ничего сложного или болезненного я тебе не сделаю. Картман заржал с новой силой и даже повалился от смеха на землю. Секунду спустя до меня дошло, что именно я ему предложил. Оговорка по Фрейду, так сказать. Но судя по лицу Стотча, он так и не понял, какой подтекст был у моих слов. А вот Картман понял и вот сейчас снова лезет не в своё дело. Он так сильно смеялся, что не заметил, что возле него стояло дерево, обильно покрытое снегом. По нему видно было, что ему нужно остудиться. Я щелкнул пальцами, и весь снег с дерева оказался на голове жиртреста, закопав его по самую макушку в сугроб. Теперь уже ржали Стен с Кайлом. — Пиздуйте в школу, засранцы. Следующая тренировка в пять. После того как все свалили, я ещё минут пятнадцать пошатался по дому, поражаясь тому, как далеко ребята зашли в своей борзости. Городок и так маленький, а тут на такое небольшое пространство и супергеройский штаб, и мафиозный рассадник, и непутехи-полицейские, прошляпившие первых двух. Поймав себя на мысли о том, что опять начинаю думать об окружающих матом, я решил отгородиться ото всех в своей, так называемой, комнате и поспать. Или не поспать, но тоже хорошо отдохнуть. Три часа сна на полутора суток, богатых на события и злость — это всё-таки очень мало. Едва приземлив свою тушку в постель, я заснул, сам и не заметив, как именно. Проснулся я через несколько часов, от множества голосов внизу. Сел в постели и некоторое время соображал, кто я и где я, и почему напротив меня голые сиськи на плакате, а не пологий склон потолка. Другой город, другая — моя — комната, да уж. Встав с кровати, я, как и был, спустился вниз. Народ, собравшийся после школы, не очень обрадовался заспаному и немного злобому выражению моего лица. Я оглядел их — все: сестра, Лео, мнущийся позади всех, Марши в полном составе, недовольные Эрик и Кайл, самодовольная Венди, Кристофер с лопатой и Грегори, Твик и Такер. Выпускной класс старшей школы, мать их еби. Энтузиазм проводить тренировку так и не проснулся, кажется, так же, как и я. — На улицу, все, — отрывисто приказал я. Возможно, я просто устал, устал пытаться что-то делать и пытаться вбить основы ближнего боя в головы моих бывших лучших друзей. Возможно, у меня не было больше сил смотреть в их равнодушные лица. Вслед за ребятами я вытащил на улицу кресло, пару пледов, замотался в них, уселся напротив стоящей шеренги парней, готовых снова сегодня ничему не научиться. — А как же тренировка? — недоуменно спросил Стен. Я ничего не ответил, только устроился поудобннее в кресле и закрыл глаза. Спать больше не хотелось, но приятное состояние расслабленности не покидало меня. Это был глубокий холодный день, полный снега и ветра. Снег лежал на заднем дворе дома и дальше, до самых гор глубокими сугробами. Очень много снега, прямо завалиться им можно. Я вытащил из кокона одну руку и сделал плавное движение кистью, подзывая к себе весь этот снег. Они хотят тренировки, они её получат. Чувствуя, как послушно поднимается с земли снег и летит ко мне, я развернул кисть и сжал ладонь в кулак. Где-то в отдалении испуганно заматерился Картман. Я приоткрыл глаза и увидел, что в небе надо мной послушно висят сотни неаккуратно слепленных кусков снега. Я чуть прижал пальцы, спрессовывая снег в ощутимо-твердые снежки. Я снова раскрыл ладонь и чуть дёрнул пальцами, посылая малую часть артиллерии вперёд, на шеренгу стоящих передо мной. Снаряды послушно полетели вперёд, но почти не набирая скорости. Если не отобьют, то ничего страшного, помимо пары синяков, с ними не случится. Когда первая партия снарядов закончилась, отправил следующую. И так раз за разом. Пацанам и девчонкам пришлось уворачиваться, чтобы не получить малоприятный снег в лицо. Стен и Кайл только уворачивались, даже не пытаясь отбиваться, Картман и вовсе зашел за их спины, чтобы до него не достало. Твик и Такер прикрывали друг друга, но они тоже думали только о защите. Более или менее слажено работали Кристофер и Грегори. Крот, шипя что-то сквозь зубы, отбивал снежки лопатой, а за его спиной второй сам делал снежки. Они почти долетели до меня, если бы резко не нагрелись бы до воды — нападая, я так же думал и об обороне. — Мне кажется, что Кенни какой-то недобрый сегодня, — заявил Кайл, отплевываясь от снега и снова поднимаясь с земли. Рядом с ними были девчонки, и если на Карен снег даже не попал, то Венди была им засыпана, разбивая снаряды длинной палкой для селфи. — У этой сучки критические дни начались, вот и бесится, — тихо проворчал Картман, так, чтобы я не услышал. Он вытряхивал уже второй снежок, залетевший ему за шиворот, и поэтому был недоволен. Стотч участия в общей свалке на улице не принимал. Он был в доме, и я со своего места видел, как он периодически подходил к окну, шевелил занавеску и смотрел на улицу. Со своего места я не видел выражение его лица, но я знал, он ждал меня, ждал обещанной индивидуальной тренировки. Я пытался не смотреть только на дом, но я не мог не признать, что ждал тех секунд, когда шевельнется занавеска, и я смогу снова его увидеть. Мне нравилось на него смотреть, но то, что я испытывал было куда глубже и сильнее простого удовольствия от созерцания Стотча. Я мог сказать себе всё, что угодно, но я не привык себе врать. Мне было мало просто смотреть на Стотча, на то, как он двигается и как говорит. Эта мысль засела в голове, как пуля, и была странной. Леопольд был другим, мы учились в одном классе, но он вел себя и выглядел на порядок меня младше. Наивный, как ребёнок, по его поведению и выражению лица было понятно, что он не понимает и половины тех похабных шуток, что перебрасывались парни. Как будто и не рос среди них, с ранних лет слушая, как они разговаривают весёлым матерком. Я хотел не только смотреть на него, я хотел защищать его, от долбанутых родителей и жестоких одноклассников, от супергероев, что захотят нейтрализовать Хаоса, и от всего остального мира. Я не привык себе врать, и сейчас я мог ясно сказать себе, что я хотел этого мальчишку, с силой, удивляющего меня самого. Я мог воспользоваться его наивностью и затащить в свою постель. Это было несложно, это было всего лишь делом техники, но почему-то медлил и только издалека смотрел на него. Я мог сделать это, но не делал, всё откладывая и оправдываясь перед собой различными обстоятельствами. Как будто я был уставшим или занятым. Но я не привык врать себе. Я хотел его, но не смел даже протянуть руку в его направлении. Я боялся его запачкать, боялся коснуться его, своими руками и губами, чтобы только не оставить на нем следов, только чтобы не нарушить его чистоту и невинность. Он был настолько открыт и доверчив, что верил каждому слову, даже откровенной лжи и издевательствам. Как будто даже в идее прикоснуться к нему было что-то кощунственное и неправильное. Я не знал, как выразить словами мою нерешительность даже самому себе. Эти мысли и эти чувства были новыми для меня, обычно я просто брал и делал. Просто соблазнял понравившуюся девушку и проводил с ней незабываемое время. Я так и понял, почему же сейчас я не решаюсь. В конце концов, мне всё это надоело. Я поднялся со своего места и отправился в дом. Мое никому не нужное бдение ничего не давало, моя методика обучения не работала, и это было видно, и даже уже не мне. Нужно было что-то сделать, как-то менять общую концепцию, вколачивания в их тупые мозги идеи сопротивления. Ну не умел я говорить, особенно говорить красиво и вдохновляюще. Я занимался другим — я просто брал и делал, полагаясь только на себя, свою голову и руки, а теперь еще и на оружие и силы. Я не хотел и не умел говорить, и не желал быть на виду, становиться кем-то, кому верили и за кем шли толпы. Мне это просто не нужно было. Я просто хотел жить, хотел нормальной, спокойной жизни, и желательно не одному — например, с Леопольдом — и регулярно гонять пинками и затычинами преступников и злодеев с улиц города. Может, у меня просто бедная фантазия или заниженные запросы — мне было плевать, сейчас я хотел именно этого. Стоило прямо себе сказать — с отморозками, которых я когда-то называл своими лучшими друзьями, мне не справиться. Кайлу, в любом случае, нужна идеология, за которую он мог бороться, а Стену — цель, к которой он мог бы стремиться. Замотивировав этих двоих, за Картмана я мог особо не беспокоиться: он ненавидел оставаться в стороне от всяких крупных и важных дел. Только приглядывать за ним и изредка бить в морду, если его занесет. Мне нужна была помощь. Дверь за моей спиной хлопнула; потянуло морозом. Послышалась резкая французская речь с явным раздражением в голосе. Мне нужен был кто-то, кто уже имеет опыт в организации подпольного движения и группы сопротивления. Кристофер и Грегори специализировались на сопротивлении официально правительству, но сейчас мы работаем против преступности. На безрыбье и рыба раком, как говорится. Они оба направились в сторону кухни, я оторвал свою задницу от дивана и последовал за ними. — Кристофер, Грегори, привет, — я подошёл к пацанам и уселся прямо на обеденный стол. Они оба подозрительно на меня посмотрели. Крот потянулся к поясу, где у него был нож в ножнах. — Хотел попросить вас об одном одолжении. — Ты что задумал, МакКормик? — с заметным французским акцентом поинтересовался Крот. — Проведите тренировку за меня. Посмотрите общий уровень подготовки пацанов. Грегори высокомерно скривил губы. — Что, дошло, что один ты не сможешь вытянуть? — поинтересовался он. — Да, — просто пожал плечами я. — Не мое это, речи толкать да идеологию ставить. Опыта, да и желания нет. Кристофер что-то сказал по-французски, судя по интонации — помянул меня добрым матерным словом. Грегори в ответ только заулыбался. — Хочу сказать прямо — херово всё тут организованно, — с явным акцентом в голосе произнес Кристофер. — Вы не протянете долго, если в таком же темпе будете продолжать действовать. Мсье Картман дал начало, а Стотч — организовал запасы. Остальные, простите, пинают тут хуйцы. — Так посмотрите, что не так, и укажите мне, что надо исправить, — кивнул я. — А я буду это исправлять. — Ты будешь смотреть со стороны? — спросил Грегори. — У меня есть, чем заняться, помимо этого, — покачал головой я. — О, Стотч, этот mignon garçon, понимаю, — оскалил зубы Кристофер. — Мы посмотрим твоих парней, а ты тут развлекайся. Они вышли из кухни, а я уставился им в спины. Вот что он тут про Леопольда сейчас сказал? И что после этого значит, «развлекайся»? Леопольда я нашел на одном из диванов в гостиной. Он выглядел расстроенным. Я внимательно посмотрел на него, вглядываясь в его лицо. — Что случилось? — прямо спросил я. — Ты выглядишь печальным. — Отец на меня наорал, — поделился он. — По его мнению, я слишком много времени провожу вне дома. Я долго взглянул на него. — Могу помочь с твои отцом. Можно напугать его так, что Хаос по сравнению со мной покажется ему добрым и понимающим другом. — Не надо! — Баттерс явно перепугался. — Он не в первый раз на меня кричит, ничего страшного. Он даже не наказал меня. Я присел к нему и взял его руки в свои. Взгляд Лео метнулся от наших сложенных рук к моему лицу. Отстраниться он даже не пытался, и, если бы он только попытался, я бы его отпустил. Но он сидел рядом тихо и послушно. Его руки были теплыми, и мне нравилось ощущение его рук под моими ладонями. — Если твои родители зайдут слишком далеко, то ты должен будешь позвать меня. — Пацаны говорили, что ты трубку не берёшь, — пожаловался он. — Если ты будешь мне звонить, то я отвечу, — пообещал я. — А теперь перейдем к делу. Ты чувствуешь, как я держу твои руки? Баттерс приободрился и понятливо кивнул. Он больше не выглядел грустным, и мне это нравилось. — Это то, как ты обычно используешь свою силу. Ты бьешь со всей силы, стараешься выложиться по полной. — Это неправильно? — Нет, ты делаешь всё правильно, но только если нужно работать по большой площади или по большому количеству противников с преобладающим вооружением. Но если нужна тонкая работа, то нужно действовать по-другому. Я разжал наши сомкнутые руки. Баттерс максимально внимательно смотрел на них, и хорошо, что он не видел моего лица, потому, что я, наверно, покраснел. Подумать только, после всех женщин и всей порнухи, что пересмотрел, это было просто… нелепо. Кончиком указательного пальца я прикоснулся к внутренней стороне его среднего пальца и провёл по его ладони до самого запястья и манжет его рубашки, едва прикасаясь к коже. Стотч охнул. — Вот так ты должен работать по локальным целям. Иметь полный контроль над своей силой и уметь выпускать её в малом количестве, и уметь формировать силу в разные формы. Я чувствовал, как он смотрел на меня, но я сам не смел поднять взгляд. Я умел ловко соблазнять женщин одним только взглядом, без слов, только одним взглядом. Быстрым и не знающим промаха, как выстрел из снайперской винтовки. Но я не хотел испытывать это оружие на невинном Леопольде, это было с моей стороны, как минимум, нечестно. Мне нужно было успокоиться и отвлечься. — Для начала нужно научиться просто поражать небольшую цель с помощью своих способностей, — я перевернул свою руку ладонью вверх, зажигая в горсти трёх пальцев тонкий лепесток огня. Повинуясь моей воле, кусочек огня сжался в моих пальцах до маленького рыжего шарика. — Вау, — выдохнул Стотч. — Немного концентрации, точное знание того, что ты хочешь получить в результате, направленное движение и, — я легко двинул пальцами, посылая комок огня через всю гостиную и точно забрасывая в открытое горлышко забытой кем-то пустой стеклянной бутылки. Баттерс проследил восторженным взглядом, — Готово. Попробуй теперь ты. Он развернул ладонь вверх, копируя моё движение, и сосредоточился. Ощутимо запахло озоном. На его раскрытой ладони полыхнули разряды, пробегали по ладони и по пальцам. Я смотрел внимательно, готовый, в случае чего, попытаться хотя бы уменьшить разрушения, которые нанесет его хаос. Но я поспешил. Маленькие голубоватые молнии собрались в центре его ладони в маленький искрящийся шарик. Он сделал рукой движение, будто подкидывает мяч, и шарик унесся в сторону той же бутылки. Его хаос смешался с моим пламенем, на мгновение смесь держалась, и она полыхнула. Хорошо так, ощутимо-алым, разбивая бутылку как нечего делать, оплавляя стекло и оседая на столе и потолке хаотичными красными разводами. Я уже видел такое красное, оно получалось от смешения наших способностей. Смесь получилась сильная и гремучая, как динамит. Ебануть может так, что мало не покажется. И много не покажется, и вообще ничего не покажется, если быть слишком близко. Стотч тоже всё это видел, и ему понравился этот фейерверк. Я смотрел на него и видел то, что хотел увидеть — восторг и чистый азарт от использования своей силы. Леопольд — Хаос, как оказывается, не слабее меня, а то может быть и сильнее. Если он научится бить, как следует, научится в полной мере управлять своими способностями, будет их развивать, он будет даже сильнее меня. И почему, преисподняя меня побери, мне это так нравилось? Наша со Стотчем тренировка продолжалась ещё час. Он успешно повторял за мной, всё лучше и лучше выполняя мелкие и не очень фокусы с помощью своей силы. Одновременно с нашей, успешной была и тренировка на улице. До нас доносился злобный мат и характерный французский выговор Кристофера, разноцветные вспышки и звуки ударов. Под конец тренировки пацаны вернулись в дом весьма довольные собой. Наблюдая за всем этим безобразием вполглаза, я пришёл к удивительным выводам. Трое моих приятелей просто не воспринимают меня всерьёз: даже мои попытки отпиздить их со всей моей силы они воспринимали только с некоторым вопросом и недоумением. За годы нашей дружбы они привыкли к совсем другому Кенни, такому, который всё время прятал лицо в капюшоне парки, невнятно матерился и послушно делал, как скажут. За то долгое время, за последние пару лет точно, когда мы отдалились, я очень сильно изменился. У меня были свои дороги и свои приключения, жуткие и опасные, куда сунуться ребята точно бы зассали. У меня были свои любовные истории — я трахал особенных и красивых женщин — а не вечная тягомотина Стена и Венди, и, соответственно, годами длящийся церебральный секс Эрика и Кайла. Казалось, им никогда не надоест ебать мозг друг другу. Я не боялся никого и ничего, и у меня была своя война, которую я с отъездом в Нью-Йорк, кажется, выиграл. Я не останавливался, постоянно шёл и бежал вперёд, а они застыли здесь, в маленьком замерзшем городке. — Очень хорошо, — произнёс я вслух. Баттерс опустил руки. — Отдохни, перекуси и попробуй повторить что-нибудь из этого самостоятельно. — Ну как состав? — поинтересовался я, когда парни вернулись с улицы. Кристофер выдал что-то резкое и неприятное, и в сердцах сплюнул на пол. — У них есть хороший потенциал, — сказал Грегори. — Но они еще очень и очень зеленые. Они не умеют пользоваться оружием и не умеют работать сообща, они просто мешают друг другу. Я кивнул, ничего нового они мне не сказали. — Кто у нас еще в активе, кроме этих твоих троих abruti? — поинтересовался Крот. — Вы двое, Стотч, моя сестра — она умеет телепортироваться, — Крот одобрительно кивнул, — Такер и Твик, наводчик и снайпер. — Я видел Твика, он собственный кофе проливает, — с сомнением произнес Грегори. — Как он может вообще безопасно для себя держать оружие? — Поверь, он очень хорошо обращается со снайперской винтовкой и тяжелым вооружением, — заверил я. — Тестабургер будет координировать связь и цели. — Этого всё равно слишком мало, — заявил Грегори. — Нужны еще стрелки, еще люди со способностями. Как насчет родителей? — Я могу поговорить с Джимбо и Недом, мы хорошие приятели, и попросить их позвать своих друзей. Насчет родителей — можно, но только не все. Стотчи исключаются сразу. Лиен Картман и Шерон Марш могут заняться хозяйством и питанием, мистер Брофловски и мистер Марш могут взять оружие. — Это уже лучше, — одобрил Грегори. — Одаренные? — деловито осведомился Кристофер. Я тут же подумал о Питере, но ничего не знал ни о его людях, ни об их способностях, и поэтому не мог рекомендовать их. К тому же, они были далеко. — У меня есть несколько контактов, я могу попробовать привлечь их, но это займет время. — Работай, — милостиво кивнул Грегори. — По твоему возвращению нужно будет заняться планами по дезорганизации противника. Нужно узнать, где в округе орудует мафия, организованная преступность, и нужно как можно эффективнее и разом лишить централизованного управления и согласованности. — А что тут думать — я знаю места, подорвать их, и они в жопе. — Что за цели? — живо заинтересовался Крот. Он очень любил все эти штучки — подкопы и подрывы — и такого специалиста многие организации захотели бы себе иметь. — Стрип-клуб, доки и часть недостроенной Содосопы. — Пока ты будешь в отъезде, мы подготовимся к подрывам, — Крот закурил, — После Картман захочет говорить, и он соберет собрание. На нем уже должны быть и твои новые ребята, и Джимбо с компанией. Люди будут на тебе, — я кивнул. Французский, нужно срочно начать учить этот язык, чтобы понимать матерящегося на этом языке Крота. Если он снова будет говорить что-то про Стотча — чтобы я мог спокойно втащить ему за это. Два дня подряд я только и делал, что занимался поочередно с Карен и Леопольдом. Тренировались они с большим удовольствием, хотя и было по ним видно, что даётся им это нелегко. Я мог бы давать им меньше нагрузки, но я спешил, сам не зная, почему. Кажется, я здесь не задержусь надолго. Через два дня после первой тренировки со Стотчем я заявился в оружейный магазин Джимбо и Неда, где, казалось, целую вечность назад я выбирал себе меч. Мужики встретили меня как родного. Мы посидели вместе, выпили, поржали немного, вспоминая, как вместе ездили на охоту. А потом я всё честно, без утайки, рассказал, что делают сейчас ребята в доме на другом конце города. Рассказал, как херово им приходится без серьезной огневой поддержи. Мужики мне вняли, и на следующий же день явились в штаб и начали обустраивать на заднем дворе тир. Стрелять попробовали все, даже сестра. Кристофер стоял чуть в стороне и мусолил одну сигарету за другой, наблюдая, как привычно стреляет Стен, и как твердо вечно дерганный Твик держал в руках пистолет и не разу не промазал по цели. Ренди тоже пробовал стрелять, но получалось у него не слишком хорошо, и он заявил, что останется с дробовиком. Джимбо и Нед так же обещали, что позовут своих друзей из соседних городков, чтобы присоединиться к общему веселью. Они воспринимали всё это — только как повод пострелять по более крупным целям, их не интересовала мафия или наше общее дело. Пока они были с нами, всем было плевать, что ими движет. Пока они все развлекались с огнестрелом, мне удалось под шумок слинять из города. У меня был адрес той наркологический клинике в Денвере. Решившись действовать, я не медлил. Никто бы и не заметил моего отсутствия, час или два, достать нужную информацию, услышать только голос родителей, и тут же обратно. Я никогда не был в этой клинике, поэтому я переместился на автовокзал столицы штата, а уже оттуда на автобусе, по дороге прикидывая, как я буду действовать, чтобы максимально быстро и безопасно получить интересующую меня информацию. Не зная всех подробностей клиники и персонала, мне пришлось импровизировать на ходу. Одной из граней моих способностей было то, что меня плохо умели замечать люди. Смотрели и видели, но мое существование как бы проскальзывало вне их понимания. Будь то учителя на уроках в школе, или свидетели моей смерти — меня забывали, стоило только отвести взгляд. Развивая свои способности, я мог почувствовать именно это, как легкое, невесомое, серебристое на кончиках пальцев или на краях моего плаща. При необходимости я теперь мог это усиливать или ослаблять. Сейчас же я шёл в клинику, мало того, используя эту способность, так я еще и накинул капюшон чёрной неприметной куртки на голову, что делало меня практически неприметным для людей, которые хотели меня увидеть. На камеры наблюдения мне было откровенно плевать. Постоянно держать чары усиленными было выматывающим, но долго мне их и не нужно было держать. По клинике я долго блуждать не собирался. Мне нужен был только кабинет главврача. Его не оказалось на месте, и я быстро огляделся, примечая, где бы спрятаться. Спокойный, выдержанный в коричневых и бежевых тонах кабинет, заставленный стеллажами с книгами по психиатрии, с занавешенным тяжелыми длинными шторами окном позади стола главврача… в коридоре послышались шаги, и я быстро спрятался за эту штору. Человек прошелся по кабинету и уверенно сел в кресло возле стола. Я быстро выглянул из-за шторы, и убедившись, что главврач в кабинете один, достал пистолет и вышел из укрытия. Ковер скрывал мои легкие шаги, а тень, в которой я прятался, потянулась за мной, как забытое на плечах одеяло. Я не стал сбрасывать с себя эту тень, а просто вытянул руку и приставил дуло пистолета к голове доктора. Щелчок снимаемого предохранителя прозвучал в тишине оглушительно. Врач застыл в кресле. — Не убивайте меня, пожалуйста, — срывающимся голосом попросил он. — Неверное предположение, — голос, которым я заговорил, был не мужским и не женским, он шелестел, как песок. — Я здесь не затем, чтобы вас убивать. Мне нужна информация. Четкая и полная. Он не был дураком, он сразу понял, что речь идет о ком-то из его пациентов. Минуту желание жить боролось в нем с профессиональной этикой. — Кто? — Стюарт и Кэролл МакКормик. Причины заболевания, прогресс в лечении, дальнейшие прогнозы. Доктор дернулся. Я постарался как можно тише вернуть глушитель на место. — Многолетний стрессовый фактор максимальной степени воздействия. Травмирующая психику ситуация, которая на протяжении многих лет давила на них обоих, — заговорил он, и тон его стал профессионально-сухим. — Я так и не смог выяснить, что именно их травмировало — не помогли ни разговоры, ни гипноз. Лечение, к моему удивлению, понадобилось минимальное — легкие антидепрессанты, физиотерапия, свежий воздух, групповые терапии. Я так полагаю, отсутствие травмирующего фактора… — Дальше, — потребовал я. Мне не нужно было слышать тут то, что я уже знал. — Прогнозы — через пару месяцев лечения я буду их выписывать, если у них не случится рецидива. Они вернутся в общество полноценными членами без каких-либо зависимостей, ни наркотической, ни алкогольной. Минуту желание лучшей жизни родителям боролось во мне с желанием их увидеть. Я же человек, в самом деле, может я и поступал глупо, и мог ошибаться, но хотел, как в детстве, обнять маму, свернуться в калачик у нее на коленях, мне хотелось заснуть возле отца, слушая его дыхание и ощущая всей кожей его присутствие. Такого никогда уже не будет, но я мог их хотя бы увидеть… — Что еще? — спросил доктор. — Хочу их увидеть, — заявил я, легонько тыкнув стволом в его плечо. — Отведи меня к ним. — Но пистолет… — Меня не увидят. Ну же! Главврач поднялся с места и последовал к выходу. Я скользнул следом, спрятав пистолет. Тень я не сбросил, и при попытке применить свои способности к скрытности стала полновесным куском тьмы, из которой торчала только моя голова и руки. Это не было страшно, наоборот, эта штука ощущалась как некоторая часть меня. Врач что-то спросил у медсестры и целенаправленно пошел вперед. Я шел за ним, стараясь не отставать. Он вскоре остановился у двойных дверей, за которыми слышались голоса. Ступней я приоткрыл дверь, делая голоса громче и четче, и заглянул внутрь через мутное стекло двери. Доктор остановился чуть дальше по коридору, не думая даже оборачиваться. Сквозь чужие голоса я различил голос матери и всем телом подался вперед. Ее голос звучал приятно — чисто и приятно, ни следа истерических ноток и алкогольной хрипотцы. Это было хорошо. — Согласно досье, у них было трое детей, — заговорил забытый мной доктор, — Двое старших мальчиков погибли: старший десять лет назад, средний — несколько месяцев назад. Такая трагедия. Док, уточни, о какой именно моей смерти ты сейчас говоришь. Я вытянул шею, пытаясь увидеть их в щель между дверьми. — Насколько я смог узнать, младшая дочь сейчас находится под опекой другой семейной пары, их друзей в их родном городе. Они ни разу не приезжали, что очень странно. — Они… вспоминали о детях? — О дочери — постоянно, и Кэролл очень печалится, что не может ее увидеть. А вот о среднем сыне больше говорил Стюарт, и очень странным образом — как будто он еще жив. Я немного сдвинулся и увидел их. Они оба сидели рядом на дальнем конце комнаты, но я видел их так же хорошо, как будто они были рядом со мной. Мама выглядела даже лучше, чем звучала — она похудела и похорошела, а отец рядом с ней выглядел приличным и чистым. Это было даже немного странно и непривычно. Не успел я как следует их разглядеть, мама резко повернулась и посмотрела прямо на меня. Я тут же, чтобы она ничего не успела понять, шагнул назад, в тень, гостеприимно принявшую меня целиком. — Что будет с их состоянием, если дочь приедет их навестить? — спросил я, появляясь за несколько шагов от двери. — Полагаю, в целом — положительно, — уверенно ответил доктор и обернулся. Он растерянно оглянулся, как будто я стал совсем прозрачным, и облегченно выдохнул. — Мне в отпуск пора, честное слово, — пробормотал он глухо и отправился прочь. Дождавшись, пока он уйдет, я стряхнул всё, что ко мне незапланированно прилипло, и отправился на выход. Все ответы на нужные мне вопросы я уже получил. Уйти я решил до банального просто — через главный вход. Вот зря я, наверно, пошел ногами. Или не зря, тут как посмотреть. А увидел я репортаж по телевизору, что стоял в главном холле больницы прямо над большим аквариумом с маленькими золотистыми рыбками. На звук я сначала не обратил внимание, только увидел в кадре знакомый желтый бок школьного автобуса с черной надписью «Южный Парк — Начальная школа». Этот автобус как проклятый, вечно с ним какое-нибудь дерьмо случается. То в третьем классе, то сейчас. Я подошел ближе, пытаясь услышать репортаж. — По счастливой случайности, жертвы аварии отделались только незначительными травмами и испугом. Как и сообщалось ранее, школьный автобус начальной школы Южного Парка на полной скорости протаранил джип одного из местных мафиозных дельцов. Полиция готовит обвинения. Джип врезался в заднюю часть автобуса, лишь чудом не задев никого из детей. Я с усилием отвел взгляд от телевизора и уставился на аквариум, размышляя, что за олигофрен поставил его прямо под телевизором. Если он упадет, то передохнут все рыбки, всплывут кверху брюшком, а если еще и хрупкий аквариум разобьется, то и хорошей порцией бодрости зарядятся все посетители, персонал и больные. Мафиози совсем обнаглели, вкрай прямо-таки. Была какая-то очень здравая и интересная мысль в этих золотых рыбках, но я ее пока не мог уловить, только смотрел на стекло, которое под моим тяжелым взглядом стало медленно, но верно давать глубокую ветвистую трещину. Мафиози надо по голове надавать, чтобы голова эта у них работать начала. Не дожидаясь, пока аквариум разобьется окончательно, я исчез из наркологической клиники. Я оказался в гостиной нашего штаба, как я и планировал, но я не ожидал застать Кристофера и Грегори на диване в гостиной. Они были заняты — и совсем не организацией подрывов. Они вдвоем просто устроились на одном из диванов и страстно целовались. — Поднялись хотя бы наверх, — предложил я, проходя мимо. Парочка на диване распалась, и Крот высказал в мою сторону несколько нелюбезных матюков. — Хотя хорошо, что вы здесь. Взрывчатка готова? — Взрывчатка? — переспросил выглянувший с кухни Кайл. — Ты что-то собрался взрывать? — Всё готово, — отозвался не менее удивленный Кристофер. — Но почему так скоро? В ответ я только включил на компьютере новостной канал Денвера. Пацаны столпились возле компьютера, с возрастающим ужасом смотря так огорчивший меня репортаж. Я же времени не терял даром. Сразу после подрывов я собирался отправиться за новыми одаренными, и мне кое-что нужно было. Кайл начал названивать — брату, скорее всего. Он мог быть в этом автобусе. — Я собираю команду, — заявил он. — Нет времени, — отрывисто бросил я. — Уже темнеет. Нужно заложить взрывчатку как можно быстрее. — И что ты собираешься подрывать? — недовольно поинтересовался Кайл. — И как это вообще относится к автобусу? — Это ребята из мафии постарались, — ответил я. — Нужно дать понять этим ребятам, что такие дела не останутся безнаказанными. — Но не взрывать же всё подряд! Это же внутренний терроризм! — Дети, Кайл, в том автобусе были маленькие дети. Это гораздо хуже терроризма. — К тому же, — вмешался Грегори, — мы не собираемся подрывать всё подряд. Основные точки, где обосновалась мафия, дезорганизуем им работу. Принцип «разделяй и властвуй». — И по одиночке этих клопов будет гораздо легче передавить, — кивнул Крот. — Пострадают люди! — Я и не собирался подрывать людей. Только здания, — ответил я. Кайл всё таращился на меня, как будто я хрен на лбу отрастил. — После нужно будет организовать ночные патрули, с суперами и стрелками, чтобы защитить гражданское население от преступников. — Я не позволю тебе творить такое в моем городе! — взвизгнул Кайл. — Никаких подрывов! — А такое позволишь? — я ткнул пальцем в сторону компьютера. — Ты позволишь дальше подвергать опасности наших близких? — Но так нельзя, ты с ума сошёл, — он продолжал орать. — Мы же школьники! Что мы можем… — У тебя есть способности, и ты супергерой, изволь соответствовать, — низко и проникновенно заговорил я. — Если ссышь — никого не заставляют силой, кто не хочет, может спокойно идти на хуй, где дверь, все знают. Давай, сделай это и оставишь город на преступный произвол. К тому же, — продолжил я после паузы, — я, наверно, не сказал, что мы последняя линия обороны между преступниками и мирным населением. Сдаешься или брезгуешь — это твоё дело, но тем самым ты подставляешь под удар свою семью. Вот здесь Кайла проняло. Он испугался — это было видно по его лицу, но, тем не менее, он твёрдо кивнул. — Хорошо, ты здесь прав, — через силу выдавил он. — Я поставлю расписание патрулей. Собирая сумку, я наткнулся в ней на совершенно неожиданное. Как в сумке оказалась давно позабытая методичка из преисподнии. — К тому же, я могу дать некоторый материал для тренировок, — положив журнал на стол, я продвинул его рыжему. Заинтригованный, он хотел было взять журнал, но я его держал. — При одном условии — Картман даже о его существовании должен не знать. — Хорошо, — кивнул Брофловски. — А что в нем такого? — Знакомый подарил. Ты лично с ним не знаком, но знаешь его под именем Люцифер. — Кайл подумал немного, а потом до него дошло, и он побледнел до цвета лица свежего покойника. Я кивнул. — Вот поэтому он и не должен знать. Кристофер удивлённо и завистливо присвиснул. — Мы займемся делом? — поинтересовался менее эмоциональный Грегори. Я коротко кивнул, закидывая сумку за спину и принимая небольшой, размером с кошку, сверток. Взрывчатку и таймер, как объяснил Крот, доставить на место, включить таймер и убираться подальше, пока не взорвался к чертовой матери. Спрятав неприятный сюрприз, мы втроем сверили часы и разошлись в ранних подступающих сумерках каждый на оговоренную точку. Грегори отправился в доки, где просто оставил взрывчатку у нужного дока, включил таймер и убрался. Через десять минут взорвались все запасы оружия и денег, принадлежащие местной мафии. Кроту нужно разрушить лаборатории местных амфетаминщиков в недострое Содосопы, что он блестяще выполнил. Я планировал оставить взрывчатку в кабинете Большого Тони, чтобы уничтожить все документы и доказательства, а потом дернуть пожарную тревогу, чтобы немногочисленные по случаю раннего вечера посетители убрались из здания. Но пожарная сигнализация сработала раньше, как раз в тот момент, когда я готовил «подарок». Я поднял голову, посмотрел в сторону источника звука. Там кто-то был, тот, кто знал о моих планах и так же, как и я, не желал причинить людям вреда. Включив таймер, я быстро убрался из кабинета, смешался с толпой и вместе со всеми вышел из здания. Толпа будоражилась. Кто-то говорил про розыгрыш, кто-то начинал впадать в панику. Где-то раздавался зычный недовольный голос Картмана. Бомбануло. Люди начали истерить, и на фоне общего смятения и паники я увидел в толпе тоненькую фигуру Баттерса. Он хаотично бегал и искал кого-то. Это Кайл рассказал ему, что я надумал, и отправил его, если не в надежде меня остановить, то хотя бы чтобы мне помочь. В толпе меня нашли Кристофер и Грегори. — Занимайся своими одаренными, — процедил сквозь зубы Крот, не выпуская из рта сигарету. — Мы позаботимся, чтобы у тебя было время до выступления Картмана. Но больше суток обещать не могу. — Этого вполне хватит, — кивнул я. Оглянувшись еще раз на Леопольда, я побежал прочь.***
Сутки спустя я вернулся в Южный Парк. И сразу же направился в общественный центр, пытаясь как можно быстрее вытрясти ахуй из своей головы. Теперь этот город казался мне милым и родным, даже со всей его грязью. Из зала городского центра доносились гул голосов и зычный и властный голос Картмана, пытающегося нести свои фашистские идеи в массы. Там, за дверями, собралось едва ли пол города, и даже Эрик не смел бы править тот список людей, что я ему оставил. Я прислушался, кивнул сам себе и своим мыслям, а потом обернулся к сопровождающим меня парням. Их было всего четверо, но их хватило бы с лихвой, чтобы размазать любого, даже Ктулху, по асфальту тонким мясным фаршем. Самюэль Довакин, а в простонародье просто Сэр Чмо или БаттлЛорд, просто молчал, с лёгким любопытством на лице ожидая моих действий. Бреддли Бигглз, или Мятно-Ягодный Пирог, с нетерпением ждал встречи со своими старыми друзьями. Ещё двое стояли чуть в стороне, подпирая стенку. Они выглядели… необычно, даже для меня, своим внешним видом и поведением. Представив, как отреагируют на них приятели и прочие жители Южного Парка, я решил придержать их. — Подождите меня здесь, — предложил я. Рыжий ничего не сказал, только манерно возвел глаза к потолку и очень характерной вихляющей походкой отправился к мальчишескому туалету. Второй никак не отреагировал, только достал самокрутку, поджег её дешевой пластиковой зажигалкой, затянулся и последовал за своим другом. Запахло характерно сладковатым душком марихуаны. Я уже хотел одернуть его, но вспомнил, что они оба — не моя проблема. Решительно двинувшись вперёд, я толкнул двойные двери общественного центра и шагнул вперёд. Бигглз и Довакин шагнули за мной, отставая на полшага. Наше появление оказалось максимально эффектным. Картман заткнулся, а часть приглашенных городских подскочила с места. В гробовой тишине я прошёл вперед по проходу. — Продолжай, что ли, — махнул рукой я. Картман захлопнул отвисшую челюсть и продолжил. Но высказаться ему не дали.