Lonely soul

Слэш
NC-21
Завершён
256
автор
Размер:
492 страницы, 29 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
256 Нравится 51 Отзывы 63 В сборник Скачать

12. Головомка

Настройки текста
      Воздух в Нью-Йорке был ощутимо солёным. Запах моря был слышен даже сквозь городскую вонь и бензин. Поддавшись порыву, я рванулся вперед. Сумка и лук полетели на кровать, а я сам вскочил на стол перед окном и выбрался наружу. Ещё пара скачков, и я оказался на крыше, прикрывая глаза от яркого солнечного света. С океана дул сильный ветер, принося с собой запах соленой воды и раздувая парку. Довольно прохладный, но мне нравилось и так. Я вернулся домой, туда, где был мой настоящий дом. Минуту я просто стоял, дыша этим воздухом и позволяя выдувать из меня всё тепло. Вместе с теплом из меня выдувалась вся усталость и гниль Южного Парка. Так мне становилось легче. Я не знал, как, да мне и плевать было. Мои мучения и ярость просто уходили из меня, сменяясь покоем и теплом. Это было странно, я лишь мог удивляться тому, как я вообще всё это воспринимал, просто и естественно, как это должно быть. Это не походило ни на что, испытанное мной раньше.       Здесь, в этом огромном городе, я чувствовал тёплую и бесконечную силу, поднимающуюся от земли, я был бесконечно и тихо рад этим ощущениям. Я стоял на крыше и всматривался в полуденное небо, а подо мной, на улицах города, больших и маленьких, на многие километры бурлила жизнь, шумная и здоровая жизнь большого города с огромным количеством людей. И от этих улиц поднималось неявственное тепло. Родное и согревающее, как полузабытое прикосновение матери. Была какая-то особая прелесть просто вот так стоять над городом, дышать его воздухом и греться в тепле, поднимающимся с его улиц. Становилось легко и спокойно, и в то же время меня распирали силы, кажущиеся бесконечными, и хотелось нести добро в люди. Как будто несильная, но назойливая головная боль, тонкой иголкой высверливающая голову, бесследно исчезла, и приходит удивительное понимание, что так лучше. Может, поэтому я уехал из Южного Парка и жил теперь здесь.       Я позволил себе понежиться в этом тепле ещё немного. Мой отпуск заканчивался, и это был такой «отпуск», после которого нужно брать ещё один, чтобы отдохнуть от отпуска и поправить здоровье. А кто мне позволит тут лениться, обязательно найдётся идиот, который до меня доебется. И скорее всего, не один. Кто будет первым? В кармане парки завибрировал телефон. Я одними губами усмехнулся своим мыслям, опустил голову, больше не позволяя солнцу меня слепить, и тем же путем спустился обратно.       Первым до меня добрался Марконни, мой капо, с весьма странным приказом ждать его вот прямо сейчас по одному адресу. Пообещав быть как можно быстрее, я полез переодеваться и позволяя себе немного потешить свое эго. Как тут без меня не могут. Даже собраться после отпуска не дают. Хотя всё это очень лестно. Меня все нарасхват дергают.       Адрес оказался большим казино в богатой части Бруклина, которое держала мафия. В ожидании капо я стоял перед главным входом и обстоятельно рассматривал здание. Я таких мест избегал, как и всяких затягивающих зависимостей — даже если я и был хорош в этом деле, то это не значило, что я мог заниматься саморазрушением. Так было и с картами, и с наркотиками. А здание было красивым, с яркими переливающимися огоньками и звонкой музыкой. Большим, внушающим уважение своей величественностью и богатством. Снующими людьми и машинами, по случаю середины дня, не очень активно. Я увязался взглядом за ножками одной прелестной дамочки, и мой взгляд против моей воли выцепил знакомое слово. Мое собственное имя, вернее, моего альтер-эго, на первой странице газеты в газетной тумбе неподалеку. Я не поленился, сходил к ней, потратил доллар и начал читать статью про себя самого. За этим занятием меня и застал Марконни. Хмуро смерив взглядом газету, он приказал следовать за ним. Пока мы шли, он разъяснил ситуацию. Я слушал его молча и только голову ломал, кто и нахрена. Как оказалось, я никуда не пропадал на то время, пока был в «отпуске», и очень даже активно работал на Семью. Неожиданно активно, можно сказать. Газета была с ним согласна — Мистерион тоже объявлялся. И в награду за заслуги, весьма справедливые, мне расширяют поле ответственности. Капо был этим не очень доволен, это было видно, но с чего — непонятно. То ли это его территория была, то ли я двигаюсь наверх слишком быстро. Он представил меня владельцу казино, очень бледному дядечке лет пятидесяти. Мою протянутую конечность он тряс с навязчивым подобострастием и явным страхом. Знал бы дядечка, кому руку трясет, вообще бы в обморок упал бы. В общем, его казино теперь принадлежало мне. В смысле, теперь я был наблюдателем и управленцем от нью-йоркской мафии. Лестно, но надо втык сделать тому клоуну, что меня тут изображал. Такая ответственность и такой геморрой. Сдав «дела», капо свинтил по своим делам, а я остался наедине с владельцем. Под моим тяжелым взглядом он окончательно растерялся. Но дело было не в нем, — я срочно соображал, что делать со свалившимся на меня счастьем. Думать надо было как преданный солдат мафии, а не как я. Деньги и страх, основанный на уважении, вот, что здесь должно быть главным.       Я продолжал смотреть на дядечку, а он продолжал трястись. Мне совсем не нужно было всё это: дополнительная ответственность и проблемы, которые нужно было решать мне. Это и больше денег, но я как-нибудь обошелся бы без дополнительного заработка. Я мог бы отказаться, теоретически, мог бы свинтить домой за автоматом и положить всех здесь, а сам отправиться домой, отоспаться, а ночью побыть местной Фемидой и поразгонять любителей легкой наживы. Это я делать умел и любил, и никаких особых последствий со стороны Семьи я бы не поимел — они бы меня все забыли. Я мог бы всё это легко провернуть, и это был бы самый легкий, а так же самый неправильный путь из сложившейся ситуации.       Я и понятия не имел, откуда я это знал, просто принимал за правду всё, что мне подсказывала интуиция. Мне всегда плохо удавалось стратегическое планирование на несколько шагов вперед, анализ и аналитика, шахматы и шашки так просто ненавидел. В жизни я больше полагался на интуицию, отточенную годами на попытках избежать собственной смерти. Мне в большинстве случаев приходилось действовать ровно наугад. Так же, как я в нужное время появлялся в нужном месте в Нью-Йорке, я в нужный момент исчез из Южного Парка. Это было похоже на пазлы или прятки — осознаешь, что сделал всё правильно, только тогда, когда кусочек пазла встал на место, или вовремя пригибаешь голову, когда поворачивались в твою сторону.       И сейчас я знал, что пойти самым простым путем будет совсем неправильно. Убивать всех здесь — тем более не все здесь заслужили такой быстрой и плохой смерти. И ее тем более не заслужил боящийся до потери сознания владелец. Хрен с ним. Я так и сказал. — Хрен с тобой, тащи документацию, будем разбираться. А перед этим собери сотрудников, мне нужно объяснить новую политику работы.       Никогда не любил математику, а выступать с пламенными речами перед людьми — еще больше. Но тем не менее мне нужно было сегодня заняться обоими этими вещами. Но лучше будет наладить дело один раз, и потом чтобы не возвращаться к этому.       Казино продержало меня до очень позднего вечера. Или раннего утра — смотря как к этому относиться. На телефоне были пропущенные звонки: от Картмана, что ожидаемо, и от Митча. Номер два и три, соответственно, оба я проигнорировал. Не торопясь, я поужинал — или позавтракал — вприкуску с газетной статьей про себя самого. Это было похоже на то, чтобы быть самой сексуальной чикой в стрип-баре. Газетную статью можно было считать за четвертую попытку до меня доебаться. Там мое супергеройское имя откровенно мешали с говном и сомнениями — кто я вообще такой, что о себе возомнил и каковы мои истинные намерения. Подавив первый порыв открутить голову автору статьи, я молча спалил газету и уселся на подоконник. Да кто они такие, в самом деле, чтобы утверждать, что знают меня и мои мотивы? Высер головного мозга, не иначе. Подавив злость, я решил, что поступаю неконструктивно, и нужно было думать немного дальше. Вот почему я не любил шахматы — многошаговое планирование было не по мне. Я действовал в сложных, многовариантных ситуациях с оглядкой на собственные чувства и интуицию, и совсем немного — на логику. Впрочем, ничего нового, я всю жизнь так делал, в большинстве случаев просто уходил из-под падающей с неба на меня наковальни. Она, многотонная, падала в полушаге от меня, обдавала могильным холодом и страхом, и я шел дальше. Здесь нужно было проявить логику и смекалку. Эта была не та наковальня, от которой можно было просто так увернуться.       Чего вообще добиваются люди, пишущие такую дрянь? За черный пиар им отдельное «спасибо» — супергероям вообще никакая реклама не нужна, быстро сделал дело и в кусты. Но в самом деле, кому-то нужно было сесть, собрать на Мистериона всю имеющуюся информацию, проанализировать и сделать выводы, на основе которых были построены варианты, как можно было до меня добраться. Времени и ресурсов сукины дети не пожалели. Разгромная статья в газете была вариантом сыграть на моей порывистости и честолюбии. Зацепить меня, чтобы я среагировал. Наверняка автора статьи хорошо сейчас охраняли и терпеливо ждали меня. Пускай подождут. Какие еще есть варианты добраться до меня? Питер, полиция в Колорадо, собственно, Южный Парк, откуда всё началось, да другие суперы. Им нужно нарваться на Енота или на Хаоса, чтобы наверняка они усвоили, куда лезть не надо. Я облизнул губы.       Зачем вообще кому-то я сдался? Бегаю по крышам и почти никому не мешаю. Нашлись же энтузиасты, которым нечего делать. Энтузиасты с большими связями — статья на первой полосе, словоблудие и дорогая передовица. Интерес Ейтца и тот подозрительный желтый фургон в Сан-Франциско. Дерьмо это стало происходить после памятного пожара и последующего за ним репортажа. Кто-то явно впечатлился видом моего среднего пальца. Можно было понять — сильный новичок в городе, явно работающий самостоятельно, всё время прячущий лицо и скрывающийся в тени. Меня захотели просто поиметь. Вперед, ребята, вам надо еще до меня добраться, а это сложно, если я не захочу это делать. И кем они вообще могут быть? Для правительства они действуют слишком тонко и извилисто, секта там какая-нибудь или древнее тайное сообщество. Как же я всё это ненавижу. Обязательно мне надо вляпаться в что-то подобное, да с размаху и всей подошвой, чтобы не отмыться. И обязательно во всех этих тайных сектах я должен был умереть. Черта с два, на этот раз обойдутся.       Поразмышляв в таком ключе еще некоторое время, я перебрался на кровать и заснул под эротические фантазии, как именно я их всех повыкашиваю. Следующие несколько дней я был страшно занят: я пытался в силу своего воображения организовать работу казино так, чтобы в дальнейшем казино требовало как можно меньше моего вмешательства. С нуля переработал систему безопасности и прошерстил персонал и охрану на предмет ворья. Я напомнил им, что они не у казино воруют, а у мафии, что еще печальнее. После такого напоминания сразу пятеро человек покаялись, и были тут же выставлены. Переработал систему наблюдения, по максимуму избавившись от слепых зон. Полдня провел в самом казино, за столами, проигрываясь понемногу и распуская слухи о новом наблюдателе от мафии, который был «истинным зверем, который не щадит тех, кто пытается наебнуть казино». Слухи росли и ширились, обрастая всё новыми и новыми кровавыми подробностями, как мне и надо было.       Мне не нужно было всё делать самостоятельно, я только организовал процесс и добился искреннего понимания, чего я вообще хочу от всех этих людей. Дальше, воодушевлённые моими устными напутствиями и искренним страхом перед мафией, люди сами начали делать то, что от них требовалось. И самое удивительное — я почти не пользовался своими способностями, что давало мне определённый повод для гордости. Неизвестные уроды, жаждущие моего тела, больше пока никак себя не проявляли. Думаю, что они раздумывали, какой еще ход сделать. Надо бы пацанов предупредить, чтобы они ожидали таких фокусов. Картман вообще даже может выдать теоретические выкладки насчет этих чертовых энтузиастов. Надо будет ему перезвонить, как-нибудь попозже, как выдастся свободное время.       В общей сложности я потратил на казино четыре дня, прежде чем я смог отдохнуть от бесконечных дел. Только когда они начали заканчиваться, я позволил себе взять полдня отдыха. Я планировал просто прогуляться по городу, но с самого раннего утра меня догнал номер пятый. Неизвестный пидорас начал названивать мне с неизвестного номера. Трубку я не брал, просто ждал, когда он заебется мне названивать. Человек оказался нечеловечески упертым. Он начал заваливать меня сообщениями. Я уже хотел поднять свою задницу и дойти до первого попавшего салона связи и сменить номер, когда персонаж соизволил представиться. Его звали Мириам, и он передавал пламенный привет от Питера. Только тогда я заинтересовался. Уж очень мне хотелось поговорить с этим нечесанным уродом. Заебок с бабьем именем оповестил меня, что он начальник аналитического отдела фирмы Питера, и хотел бы со мной встретиться лично.       В череде бесконечных сообщений от этого Мириама всплыло пустое сообщение от Стотча. Я полминуты рассматривал пустой экран, и только потом до меня доперло — бедный парень до сих пор в сильнейшем изумлении после того, как с ним случился я. Это его изумление и приятное тепло исходили только от его имени в графе отправителя и дарили мне иррациональное тепло, которое я четко ощущал пальцами через телефон. В ответ я отправил смайлик-сердечко. Я знал Баттерса и знал, как он будет реагировать на произошедшее, и дал ему время и пространство, чтобы он собрался с мыслями и пришел в себя. Будь моя воля, я положил бы огромный болт на все остальные дела и остался бы в его постели еще минимум на пару недель. Меня вдохновляла и возбуждала только одна мысль, вернее, воспоминание о его нежных краснеющих щечках и мягких волосах. Воспоминание о его пальчиках, которые я бы с удовольствием и долго обсасывал. Мы с ним начали активную переписку.       Баттерс был такой Баттерс — он начал домогаться до меня, как я тут. Такие домогания до моего тела я даже приветствовал, в отличии от всех остальных. Это было серьезным прогрессом в отношении Лео и его общению с людьми, и поведению в отношениях. Я переписывался с ним с большим удовольствием, и вклинивающиеся сообщения от Мириама доставляли мне ощутимое раздражение. И не пошлешь его на хер, чтобы не вернулся, человек Питера как бы. В конце концов, я дал свое согласие на встречу, вот только чтобы он отстал.       Пока я добирался на другой конец города на встречу с этим человеком, мы с Лео продолжали переписываться. Его доклад о реакции пацанов на мои выступления, школа, Карен, жалобы на собственных родителей плавно перешли в разговоры о чувствах и мой откровенный флирт с ним. Я мог как наяву представить его реакцию, движения его рук, его нерешительность и его робкие движения по направлению ко мне. Я позволил своей фантазии и своим пальцам на клавиатуре разгуляться, описывая, что буду делать, когда окажусь рядом с ним, как посмотрю и как собираюсь прикоснуться к нему. Мы с ним были очень разными, и, если я попал в мир большого секса очень по малолетству, родители Лео держали его в намеренной изоляции от всего мира. Зачем — это другой вопрос, и моей задачей было аккуратно подвести его к мысли, что между нами двоими не должно быть никакого смущения или недосказанности. Это могло здорово попортить отношения — я знал по опыту, хотя в большинстве случаев мои отношения херила моя собственная смерть. Но это был не тот случай, он был в курсе, и мне было намного легче от того, что он был в курсе. И поэтому я мог позволить себе надеется, что теперь всё будет по-другому и намного лучше.       По адресу, куда пригласил меня Мириам, оказалось хипстерское кафе. Я даже не подозревал, что такие места еще есть в Квинсе. Я думал, что такие места повымирали, как динозавры. Никто меня не ждал, и я вернулся к переписке. Баттерс почти не отвечал, видимо, пребывал в техническом нокауте. Когда он и вовсе прекратил отвечать на сообщения, я, довольный собой, спрятал телефон, огляделся вокруг себя еще раз и нос к носу столкнулся с мужиком, который начал на меня пялиться. — Питер просил передать, что вы бессовестный хам, — произнес он приятным баритоном. — Я слышал о себе вещи и похуже, — огрызнулся я. — Мириам?       Он кивнул с явным страхом во взгляде, а я внимательно на него посмотрел. Заебок оказался мужчиной лет тридцати, в шляпе и с аккуратно подстриженной бородкой, в каком-то старом свитере и в моднючих штанах. Мириам оказался хипстером, самым, что ни на есть классическим хипстером. Картман на моем месте не сдержался бы; я хихикнул, представив, как у него прорвало бы пердак при виде этого заебка. И как он, взрослый дядька, мог бояться меня? Он был, видимо, в курсе, кто я такой, и на что способен, потому что был вежлив до усеру. Он проводил меня в это хипстерское кафе, которое было оформлено с претензией на уют и старину. Видимо, он здесь был частым гостем, потому что нас проводили в отдельную кабинку и сразу принесли кофе и какой-то перекус. Я сюда не жрать пришел. — Ну? — недовольно буркнул я.       Мириам сбледнул с лица, но держался молодцом. — Я возглавляю аналитический отдел, и в том числе по работе с одаренными. Так же наш отдел отслеживает крупные происшествия в городе с помощью камер наблюдения, интернета и способностей. В том числе моих.       Я сделал заинтересованный вид. — У меня узкая специальность — у меня максимально развита интуиция. Это то, как ты чуешь смерть, я могу предсказать просто на пустом месте, без входящих данных и без какой-либо информации. Соответственно, и принимать своевременные меры, — я продолжал смотреть на него. — Например, я знал, что начнется побоище в том казино, где вы теперь заведуете, и мы уже направили несколько суперов, но неожиданно ситуация разрешилась и без нашего влияния. Мог бы я узнать? — Нет, не мог, — невежливо ответил я. — Что за клоуны резвились на первой полосе «Нью-Йорк Геральд»? — Я не знаю, — под моим взглядом он поспешил оправдаться, — Только могу сказать, что сейчас они не несут угрозы. — Угрозу я буду нести им, когда доберусь до их задниц, — высказался я. Что-то с мужиком явно не так. Не станет же нормальный человек в нормальном человеческом разговоре трястись, как осиновый лист? Я поменял позу, как бы случайно въехав коленом по крышке стола. От громкого звука удара Мириам дернулся. — Ты невротик? — прямо спросил я. Твик дергается точно так же, если к нему обратиться. — Что? — не понял он. — Ты от обычного звука дернулся, как будто к тебе двести двадцать вольт подвели. Что с тобой не так?       Он потер лицо ладонями. — Просто слухи о тебе разные ходят, в основном такие страшные, что обосраться можно, — признался он. — Например? — Одни говорят, что ты родом из ада, и там твой дом родной. Другие, особенно те, кто близко работают с Питером, говорят, что ты воплощенное второе пришествие Иисуса. Говорят, что ты можешь закатать в асфальт, кого угодно, и никого не боишься.       Я довольно ухмыльнулся. Реклама супергероям не нужна, а вот репутация и слава должна бежать впереди. Моя и бежит, вон аж как. — Говорят, что твой смех способен побеждать армии противника, а твой меч с легкостью прорубает пластик и металлы. Ходят слухи, что в твоем окружении есть такие люди, что безо всяких способностей могут устроить Армагеддон.       Я заулыбался уж совсем довольный. Вот оно как. Я тут задрачиваюсь в казино, а меня, как оказывается, уже боятся в Высшей Лиге. Приятно-то как, особенно после всей той грязи в Южном Парке искупаться в теплых лучах славы. Вот оно, воздаяние за долгие годы безысходности. — Скажем так, не всё из этого неправда, — подвел итог я, — Но если вы все будете жить со мной в мире и не трогать моих близких, то и я не буду устраивать кровавые вечеринки. Усек, ковбой?       Он усек — это было видно по его лицу. — И еще кое-что. Если что-то полезное для меня пойдет через твой отдел, мне нужно об этом знать, — он кивнул. — И когда объявятся эти пидорасы из газеты, дашь мне знать, лады? И вообще, меня интересует любое тайное религиозное общество с любовью к жертвоприношениям.       Я встал с места, подводя итог разговору. — Зачем они тебе? — Чтобы быстро сделать их всех мертвыми, — огрызнулся я. — Не люблю я такое, понятно?       Он кивнул и, видимо, что-то еще вспомнил, потому что двинулся вслед за мной и нагнал перед самым выходом из кабинки. — У меня будет еще одна просьба, вернее, предложение. Оно будет выгодно и тебе. — Чего такого? — В ближайшее время в законодательстве США будет внесена поправка, касающаяся деятельности супергероев. Твоя работа на улицах города и твоя репутация непобедимого героя могут здорово нам всем помочь. — Насколько ближайшее? — уточнил я. — Предварительное обсуждение пройдет в течении ближайших трех месяцев, а поправка будет принята не раньше, чем через два года.       Мне откровенно плевать было на все эти законы. Их примут или не примут, — на мою работу это не окажет никакого влияния. Политика и законы казались мне откровенной грязью и клоакой, погрязней, чем улицы города, и лезть, разбираться, портить себе нервы мне совершенно не хотелось. Не приспособлен я для большой политики, что вообще делать можно. Но, прежде чем всё это высказать, я вспомнил про Лео. И про Картмана с пацанами, которые тоже будут работать на этих улицах. Для них защита правительства была куда более важнее, чем для меня. Я вспомнил про сестру, которая тоже хотела быть героем. Поэтому я коротко кивнул и ушел. Если я не разбирался, можно привлечь более компетентных в этих вопросах специалистов. Картман последние пару лет изучал право, нужно будет его озадачить по этому вопросу.

***

      Голос учителя звучал достаточно громко и уверенно, но мало кто в классе был занят непосредственно уроком. Две трети учеников смело занимались своими делами и не шумели особо. Учителю, в большей мере, тоже было плевать, чем его подопечные занимались, главное — они все спокойно отсиживали положенные часы и не перекрикивали его голос. Сегодня класс был полон, все места были заняты, и даже Баттерс проскользнул на свое место, стараясь не привлекать к своему появлению излишнего внимания. Но его заметили. Картман проводил его задумчивым и неприязненным взглядом. Он постучал карандашом по столу, раздумывая над важной мыслью. Тук-тук-тук. Сидящий рядом с ним, через проход, Кайл скосил глаза на этот стук. Этот звук ему не нравился. — Прекрати, — попросил он шёпотом.       Тук-тук-тук. Эрик посмотрел на соседа. — Что, мешаю? — с вызовом спросил он. — Не нравится — не слушай. — Иди к черту, — ответил Кайл. — Что-то случилось, рассказывай давай.       Картман чуть склонил голову в сторону. — Баттерс, — притворно-жалостливо произнёс он. — Посмотри, чем он занят.       Кайл вытянул шею и посмотрел. Их тихий разговор слышали все ближайшие парты, и вместе с Кайлом на мелвина посмотрели ещё несколько учеников. Стотч был занят. Но не уроком, как можно было подумать, а полностью был увлечён телефоном. Ручка и тетрадка лежали, позабытые, на краю стола, учебник и вовсе был закрыт. Он активно переписывался с кем-то в телефоне, совершенно не замечая, как на него смотрела половина класса. — А как ты думаешь, с кем он так? — едва слышно поинтересовался Кайл. — Попробуй угадать, — с явным недовольством в голосе бросил Картман. — Кенни, — предположил Кайл. — А почему это плохо? Вон Твик и Крейг тоже вместе, и никто не возникает… — Плевать, что они гомики, это отдельная тема, — Тук-тук-тук. — Они не только два парня, они еще Мистерион и Профессор Хаос. Если они начнут работать вместе, то это будет конец света и вообще ебучий нахер. Хотя откуда тебе знать, в твоем мире же нет супергероев. Брофловски странно посмотрел на толстяка. — Я местный. Я не двойник из плохого параллельного измерения.       Картман внимательно всмотрелся в рыжего еврея. Кайл изменился, не очень сильно, но достаточно, чтобы спутать его с его злым двойником. Его влияние было видно. Кайл начал носить другую одежду, более качественную и дорогую, а не вечный свой полиэстер, волосы его, пакостная копна рыжих завитушек, явно познала с утра расческу, а ногти в недавнем времени — пилку и ножницы. Занятым МакКормиком, клубом супергероев и залечивая собственную разбитую голову, ему было немного не до вечного неприятеля. А он в это время брал пример со своей джерсийской плохой копии.       Тем временем переписка Баттерса начала приобретать всё более эмоциональную форму. Он закусил губу и взлохматил волосы, отложил телефон и тут же снова его взял, и с не свойственной ему жадностью вчитался в экран. — Какая прелесть, — пробормотал Картман, быстро соображая. Верно оценив отношение нищеброда к его бывшим друзьям, в основном по его последней речи и поступкам, он смог понять, что они уже не так близки, как раньше. А вокруг Кенни продолжали происходить разные интересные вещи, опасные и увлекательные, и Эрик не хотел упускать такие приключения. Очень не хотел. Сам МакКормик опять съебнул, и остался только, прости-господи, его парень. С этой стороны можно было начинать работать. Но для начала нужно было дождаться хотя бы конца урока. Эрику терпения было не занимать, однако сам Баттерс его не дождался. В один момент он высоко и коротко взвизгнул, перекрывая голос учителя, зажал руки у лица, вскочил на ноги, уронил телефон и кинулся на выход. Учитель даже не успел ничего сказать или возразить. Он и не стал, продолжил вести урок, как ни в чем не бывало. — Что это с ним, — не сообразил Кайл, а потом увидел обронённый телефон и кинулся его поднимать. И не только он до этого додумался. Одновременно с ним к телефону кинулась Венди. Картман хмыкнул, и под его взглядом телефон пополз к нему. Но его опередила Карен, на секунду возникнув возле телефона и подобрав его.       Картман проводил её недобрым взглядом, но в присутствии учителя он ничего не стал делать. Не достался телефон, где можно было посмотреть такую любопытную переписку, так можно было просто так подойти к Баттерсу. Впереди было ещё половина урока, у него было время придумать. — Ты думаешь, он так из-за чего? — тихо спросил Кайл, вернувшись на место. — Кенни и его грязные голубые подкаты. Наше счастье, что нам не нужно это лицезреть.       Кайл подозрительным еврейским взглядом посверлил толстяка. — А откуда ты знаешь, какие у Кенни подкаты? — подозрительным тоном поинтересовался он. — А что, ты ревнуешь, Каеехххл? — протянул Эрик.       Рыжий мгновенно заалел краской на скулах. Картман знал, куда бить, и как осадить лезущего не в свое дело еврея. — Честно говоря, я удивлён, что он продержался несколько дней. Я предполагал, что он будет домогаться Баттерса едва ли не на следующий день. Ну ты же знаешь Кенни.       Он мягко, почти ласково посмотрел на еврея, с явным подъебом во взгляде. Кайл покраснел ещё больше, явно вспомнив про то, как МакКормик обложил всех в последнюю встречу. Та тренировка, где он на пару с Хаосом раскидал всех. — Он просто вспылил. — Ну да, — с сомнением в голосе произнёс Картман, возвращаясь к конспекту урока. — Он ещё извинится, — уверенности в голосе Кайла было уже меньше. — Конечно. Ты продолжай в это верить, — с явным сарказмом откликнулся Эрик, не поднимая головы. — Но это же наш Кенни! Он бы никогда! — с чувством воскликнул Кайл. Картман спрятал довольную улыбку. Игра «достать Кайла» ему никогда не надоедала, и ему нравилось смотреть, как этот рыжий еврей пытается справиться со своими чувствами. Можно было ещё надавить, но Картман решил проявить невиданной широты благодушие. Еврей и так выглядел расстроенным. Картман за урок уже успел дважды подловить его, и даже невозможность достать телефон Баттерса не могла испортить его настроение.       До самого конца урока Картман сидел спокойно, изредка отвлекаясь, чтобы проверить, что там делает Кайл. Рыжий дулся, непонятно на кого, хотя было очевидно, что вина его. Для Картмана виноваты были все, кроме него. Даже сам МакКормик, и в том, что посмел всех обвинить. Тоже, нашлась тут принцесса. Толстяк досадливо крякнул. Чтобы эта блядская принцесска смилостивилась, нужно что-то грандиозное и неожиданное. Но перво-наперво нужно найти и поговорить с Баттерсом. Как особо приближенный… к телу. Эрик хихикнул. Хорошая шутка.       Баттерс до конца урока так и не появился. Эрик ненавидел ситуации, в которых он не мог ничего сделать, изменить или запугать людей, чтобы действовали быстрее, поэтому он вместе со всей толпой учеников поперся в столовую. Не в силах продвинуть ситуацию, так хоть поест. После уроков можно будет нанести визит вежливости Стотчам. Но в столовой всё пошло наперекосяк.       Он только успел встать в длинную очередь к раздаточному столу, как его догнало и ударило по темечку неприятное предчувствие. Он оглянулся, готовый вдарить приготовленным подносом в рожу опасности, но когда он развернулся, то никого не было, и поднос из его рук исчез. В столовой царил полный разгром. Столы были перевёрнуты, а между столами лежали трупы. Чистые до этого полы испачканы темной кровью. Всех он знал, ученики и учителя, многих он бы и сам пристрелил бы, но это точно сделал не он. Он сделал несколько шагов вперёд. Возле стола раздачи стоял какой-то мужик, а перед ним стоял Кайл. Мужик выстрелил, и рыжий повалился на спину, с круглой дырочкой во лбу. Красная кровь испачкала его мерзкие рыжие волосы. Картман кинулся к нему, но было уже поздно. Он запнулся о собственную ногу и упал на пол. Загрохотал падающий поднос, кто-то на заднем плане захохотал. При падении он ударился небольно, зато за смех было обидно. — Эй, Картман, ты чего это? — спросил Кайл, с озадаченной рожей наклоняясь над ним. — Так и знал, что тебя так просто не пришибить, — пробормотал Эрик, поднимаясь на колени. Лицо Кайла приобрело совсем уж забавное выражение. — Ты что, совсем головой ударился? — Наверно. Давай посмотрим, насколько сильно, — Эрик оперся о плечо еврея, с силой сдавливая пальцы. Если он прав в своём предположении, то он видел нечто страшное, и ему нужно больше информации. Снова под закрытыми глазами возникло видение разгромленной школы и столовой, трупы повсюду и какие-то подозрительные личности. Нескольких из них он знал, по их файловым фото — это были ребята из мафии. Что делала здесь мафия — было ясно, когда — другой вопрос. Он сделал то, что нужно было сделать с самого начала. Достал сотовый телефон. Дата была сегодняшней, а время — два часа спустя. Два часа спустя большинство учеников и Кайл будут мертвы.       Картман сосредоточился. Он чувствовал, что силы его уходят, а ему нужно было кое-что ещё. Те же парни из мафии, но другое время и место. День, он стоял перед гипермаркетом, а на стоянке перед магазином стояли пять чёрных джипов. Это было последним, что он увидел, прежде чем галлюцинация рассеялась.       Он снова оказался в столовой, опираясь на плечо Кайла. Рядом был Стен, которого на первых уроках не было. — Ты рехнулся? — тихо шипел сквозь стиснутые зубы еврей, — Ты мне сейчас ключицу сломаешь, ублюдок.       Картман лег обратно на пол, отпуская плечо Брофловски, и достал телефон. Он сильно вымотался, ему нужно было полежать ещё немного. Стен и Кайл, конечно же, Твик и Такер, Крот и его приятель, мелкая, и, конечно же, Баттерс. Можно было позвать веселую парочку гостей из другой вселенной и Чмо, но неизвестно, где их носило, а времени было в обрез. — Что случилось? — взволнованно произнёс Стен. — Ничего еще не случилось, — проворчал Картман. — Чертов МакКормик. Вот знал же, что связываться с ним — дерьмовая идея. Ещё в детском саду нужно было отпинать его, чтобы не лез ко мне. — Не темни, говори давай. Ты мне синяк на плече оставил, так что давай, — требовательно произнёс Кайл, разминая плечо.       Эрик отправил сообщение, которое он набирал на телефоне, и откинулся головой назад. Он полежит ещё минутку, а потом у него будет действительно много работы. Звук пришедшего сообщения раздался на телефонах его друзей одновременно. — «У нас есть два часа, чтобы спасти собственные жизни и школу», — прочитал вслух Стен. — Что это вообще такое? — То и значит. Мы же супергерои херовы, пошли спасать школу.       Эрик поднялся на ноги, отряхнулся и грозно оглядел столовую. Больше на него не пялились, все заняты своими делами, только Твик и Такер у дальнего стола спешно заканчивали есть. Даже со своего места Эрик видел, как нервно передергивается Твик. — Идем же, вы, тупые твари! — рыкнул он.       Они вышли из столовой и направились к своим школьным шкафчикам. Там их уже ждали серьезные Кристофер и Грегори. — Рассказывай, что за тревога, — потребовал Грегори.       Картман уже хотел его осадить, но времени было, в самом деле, мало. Он развернулся спиной к нему и открыл свой шкафчик. — Мы все умрем! — взвизгнул Твик. — Картман? — окликнул его Кайл. — Что тут происходит? — послышался высокий голос Баттерса. Эрик оглянулся и, убедившись, что младшая МакКормик с ним, вытащил из глубины шкафчика спортивную сумку, полурасстегнул молнию и кинул на пол. Глухо звякнуло внутри оружие. — В течение двух часов мафия захватит школу и перебьет всех. Ищут они, я так подозреваю, Кенни. — Что значит — всех? — переспросил Кайл. — Всех, это значит всех, ты, тупая голова! — зло огрызнулся Эрик, — Тебя, меня, всех, нахер!       Твик коротко взвизгнул и затрясся. Такер положил ему руки на плечи. — Господи божечки! — ахнул Баттерс. — Поэтому, господа супергерои, нужно показать им, что значит связываться с нами. — буркнул Эрик. — Убить их всех, закатать в асфальт, чтобы больше никто! Не посмел! — он вздохнул пару раз, успокаиваясь. — Форма, надеюсь, здесь? Накидываем, берем оружие и идем мочить гадов. — Полиция, — подал голос Такер. — Если Картман прав, у нас не будет времени на полицию, — произнес Крот. — Ты место знаешь, где они сейчас? — Парковка Уолл-Маркета, — бросил Эрик. — Может, позовем Кенни? — предложила Карен. Пацаны начали открывать свои шкафчики и доставать похожие сумки, где, на всякий случай, хранилась их супергеройская форма. Нового образца, но еще не опробованная в деле. — Нет времени, — повторил еще раз толстяк. — Хотя сам мистер М должен присутствовать. Эй, — окликнул он всех, — у кого-нибудь есть какая-либо вещь Кенни? У меня появилась идея.       Все молча переглянулись. — Баттерс?       Стотч покраснел и достал из недр своего шкафчика сверток, в котором угадывалась старая рваная оранжевая парка. — Очень хорошо, маленький фетишист, — наигранно умилился Картман. — Давай сюда.       Он отобрал парку, развернул ее и несколько раз энергично встряхнул, одновременно накладывая чары. Старая парка удлинилась и поменяла цвет. Теперь это был плащ Мистериона. Он накинул плащ на плечи девочки и натянул капюшон по самые глаза. — Ты будешь на время своим братом. Скажешь им пару приятных слов, чтобы обтекали подольше, и говори, как брат, понятно?       Девочка кивнула и застегнула плащ. — Кайл, ты сегодня на машине? — Че? — Хватит тупить, ты, рыжий! — не выдержал Эрик. — Я видел, как ты на отцовской машине приехал! Часики тикают, нужно быстрее двигаться! — Как работать будем? — деловито спросит Крот. — На месте разберемся. — У меня есть предложение, — он вытащил из своего шкафчика две крупнокалиберные винтовки. — Я и Грег заляжем на крыше. — Вот ты козел, — меланхолично заявил Такер. В руках у него было две снайперские винтовки, разные. Одну из них заграбастал себе Твик. — С кем я в школе учусь, — делано-негодующе выдал Картман. — Вы вдвоем тогда на крышу «Красной Пташки». Всё, поехали, поехали!       Машина Джеральда Брофловски выехала с территории школы на предельно допустимой скорости. Предельно допустимой для тех, кому нужно было в пути еще и переодеться. Натягивая поверх майки подбитый полосатым мехом бронежилет, Эрик сделал мысленную пометку что-то путное с этими переодеваниями сделать. Рядом с ними ехал мотоцикл с Твиком и Такером за рулем. Позади них, как флагштоки, торчали винтовки. — Там будут пять машин, в каждой приехало по шесть человек. Будем считать, что у каждого по одному стволу и по одной сменной обойме к каждому. Если ни у кого нет других дельных предложений, то выстраиваемся в шеренгу, Мистерия и Хаос посередине, и каждый выкашивает по одной машине. Мелкая, ты сделаешь вид, что бьешь, понятно?       Карен согласно закивала. — А что насчет людей? — поинтересовался с заднего сидения Крот. Стрелки не переодевались, им только нужно было натянуть на головы балаклавы, чтобы не быть узнанными. — Они сами решили свою судьбу, решившись напасть на школу. Стреляем на поражение.       Крот удовлетворенно кивнул, а Кайл со Стеном переглянулись. — Кенни бы не допустил смерти людей, — в никуда проговорил Стен, натягивая комбинезон от формы. — Хотя кто я такой, чтобы говорить о том, что он может.       Картман бросил на него взгляд. Из всех из них Стен перенес проповедь МакКормика хуже всех. Он не стал пропускать всё мимо ушей, как сделал сам Эрик, и не стал грустить и причитать, как Кайл, — он замкнулся в себе. Насколько мог судить Эрик, он самостоятельно пытался разобраться в причинах случившегося, периодически плавая от «это всё моя вина» до «Кенни мог пораньше сам во всём разобраться», самостоятельно или подключив к процессу размышления свою подружку. Эрик почти жалел Тестабургер. Но ему было не жаль самого Стена, никто не заставлял его относиться подобным образом к Кенни. Мысли эти промелькнули у него в голове в мгновение ока. — Дети, — подал голос Кайл. Теперь пришла его очередь переодеваться. Стен сменил его на водительском месте, и рыжий вытащил из своей сумки сложенные крылья воздушного змея. — Кенни что угодно сделал бы, чтобы защитить детей.       Они въехали на территорию стоянки гипермаркета. Как Эрик и предсказывал, здесь стояли пять джипов. Людей из этих джипов пока не было видно. Две пары стрелков поспешили занять расчетные места, а пятеро ребят, разодетые в защищенные костюмы разной степени вычурности, встали в линию напротив джипов с запасом расстояния между ними. Они все понимали, что бить будут силой, а никто из них филигранной точности еще не научился.       Ждать им пришлось недолго. Их противники скоро заметили угрозу и стали выходить из машин и подтягиваться от супермаркета. Кто-то из людей мафии откровенно хохотал, глядя на ватагу разодетых в диковинные костюмы ребят. За хохот было откровенно обидно, но, когда противник начал стрелять, ни одна пуля не долетела до ряженных. Часть людей поснимали стрелки с крыш, ещё до того, как они начали стрелять, часть летящих пуль в едином залпе своего разрушительного луча спалил Кайл, остальное принял на короткие широкие разряды электричества Хаос, пугая всех своим фирменным злодейским хохотом. Не делая паузы, сразу же, как стихли выстрелы, Кайл сосредоточился, секунд десять накапливая в ладонях смертельный заряд энергии, и выстрелил в крайнюю машину, с невероятной лёгкостью уничтожая её подчистую и оставляя на асфальте длинный пролом. Одновременно с ним Стен подсоединил к дрели большие лопасти для перемешивания бетона и кинулся к машине, стоящей с другого конца. Ему попытались помешать, но прикрытие с крыш работало чётко, и поэтому он смог беспрепятственно добежать до машины и опустить оружие в своих руках на крышу, превращая её за минуту в кучу железа. Хаос поступил просто — он поднял свой молот и ударил большой и сильной молнией по следующей машине. Енот поступил и вовсе незамысловато, кинув в машину сноп малинового колдовского огня, от которого машина красочно взорвалась изнутри. — Давай, твой выход, — подтолкнул девчонку Эрик.       Карен кивнула и быстро побежала вперёд, запрыгивая с ходу на капот, а затем и на крышу последней оставшейся целой машины. И замерла на минуту, оглядывая разгромленную парковку из-под края глубокого капюшона. Те, кто ещё остался в живых, начали стрелять в неё. Помянув не добрым словом мерзкую семейку нищебродов, Енот уже приготовился с помощью магии вручную отводить пули, но Мистерия просто исчезла со своего места и появилась, когда опасность миновала. — Эй вы, пиздюки, слышите меня? — заговорила она низким хриплым голосом. — Считайте это моим последним ебанным предупреждением. Еще хоть один пидорас попробует протянуть свои грязные руки к невинным детям, я вас всех закопаю, нахер, и мне посрать будет, кто что не делал.       Енот даже заслушался. Умненькая маленькая девочка; если она будет не такой, как старший брат, то она далеко пойдет. Он приготовился уже добивать последний джип, как Мистерия спрыгнула с машины, предварительно метнув в открытый люк на крыше что-то маленькое и серебристое. Он догадался почти сразу и попытался поставить щит, тем, чем умел, запоздало досадуя, что мало внимания уделял обороне.       Граната взорвалась вместе с машиной, причиняя боль и страдания всем находящимся поблизости. Дождавшись, пока дождь из стекла и горящих осколков прекратится, Эрик поймал мелкую за руку и потащил прочь от догорающих джипов. — Это заначка брата или Хаоса? — только и поинтересовался он, но ответ его мало интересовал, ему сейчас главное было убраться и увести подконтрольных ему людей. На парковке были камеры, и все, кому надо, узнают о роли супергероев в обеспечении безопасности города.       Им удалось ускользнуть до приезда полиции, которая, конечно же, опоздала ко всему самому интересному. Уплетнули на машине отца Кайла, по дороге подобрав донельзя довольных собой Грегори и Кристофера. Такер и Твик не поехали с ними. Такер только молча покачал головой, загораживая своей спиной подозрительно тихого Твика, который держал в объятьях снайперскую винтовку. Меньше народу — больше кислороду, злостно подумал Картман, когда они отъезжали от гипермаркета. Ни о какой школе больше речь не шла, все были вымотаны, они отправились в штаб. Когда остальные ребята уже ушли в дом, Картман ловко поймал за край плаща Баттерса. Шлем он уже снял и выглядел в своем суперзлодейском плаще больше жалко и несчастно, чем угрожающе. Эрик оглядел его сверху донизу, пытаясь понять, что мог его недохнущий друг Кенни найти в этом полудохлом придурке. Вроде бы был у него хороший вкус, и сисечки он любил большие, — об этом едва ли не вся школа знала. А сейчас почему-то взял и сошелся с этим тощим уродом, у которого ни нормальной рожи, ни сисек нет, и вообще непонятно, как в нем дух держится. То, что эти двое сошлись, сомнений у него не возникало, взять хотя бы тот их жаркий поцелуй во дворе штаба или выражение лица Кенни, когда он позволил себе пройтись парой сомнительной ценности шуточках по Баттерсу и его свитеру. А то, что нищеброд ударил его, да еще в полную силу, так вообще снимало всяческие сомнения. Вслух, конечно, он ничего не сказал.       Баттерс даже не пытался вырваться, только дернулся пару раз и зачем-то завел одну руку назад. Продолжая его удерживать, Эрик машинально отметил, что этот мелвин совсем на Кенни не похож, тот бы уже извернулся или в рожу бы дал кулаком. — Слушай сюда, Хаос недобитый, — начал он угрожающим тоном, — ты понимаешь, что вот эти пидорасы, которых мы только что покрошили, реально могли вынести всю школу? Понимаешь, что все они, включая первоклашек и учителей, живы только благодаря мне?       Не получив ответа, Эрик встряхнул рукой, заставляя дернуться самого Баттерса. Затрещала, удерживаемая железными ногтями Енота, ткань плаща. — Чего тебе надо, Эрик, — пробормотал Стотч. — Скажи, Баттерс, мы же друзья, да? — Леопольд опасливо кивнул. — И как друг, ты мог бы мне сделать одолжение? Совсем небольшое, очень крохотное такое одолжение.       Стотч продолжал молчать. — Ты же можешь рассказать о том, что случилось, своему па… — он запнулся, не в силах соотнести два понятия — «Баттерс» и «парень Кенни», — МакКормику? В красках и желательно о моей большой роли в предотвращении кровопролития? — Отпусти меня, Эрик, иначе я расскажу Кенни, как ты меня домогался, — пробормотал Леопольд. — И он твоей рожей всю главную улицу подотрет.       Эрик разжал кулак, и Стотч отбежал подальше. — Если что, я тебя даже не касался, я держал тебя за плащ! — крикнул толстяк. — А я всё равно скажу! — Эрик Теодор Картман! — донеслось из дома, и на улицу выбежал Кайл, даже не успев снять со спины крылья воздушного змея. — Хватит приставать к Баттерсу! — Ты в курсе, что ты сейчас на свою мамашу похож? — мгновенно переключился на него Картман. — У вас двоих даже интонации голоса были похожи. — Не смей трогать мою маму! Ты обещал не трогать мою семью и мой народ! — Заметь, я не произнес ни единого слова оценочной характеристики, — кинулся в атаку толстяк, — и я даже не добавил ни «жидовскую» или даже «рыжую»! — Ты подразумевал! — Знаешь, Каель, когда я подразумеваю, например «рыжий ублюдок», то я так и говорю!       Лицо Кайла побагровело от злости. — Иди на хер остюда! — И пойду! — Иди давай уже!       Картман развернулся, желая продолжить разговор с Баттерсом, но того уже и след простыл.       Воспользовавшись перебранкой, он просто убежал. Картман зло сплюнул себе под ноги, вытащил из машины сумку, побросал туда вещи от формы Енота, выдернул ее и пошел домой. Чертов МакКормик, чертов истеричный Баттерс, с которым совершенно невозможно иметь дело, тупой рыжий жид со своей тупой жидовской семейкой. Вот как, например, вернуть расположение принцессы Кенни и получить доступ к его связям в большом мире, если до него новость о том, какой Картман хороший, даже не дойдет? Телефон он брать не желает, на Фейсбуке сто лет уже не появлялся. Можно было, конечно, надавить на Баттерса как следует, но, по-хорошему, делать этого не стоило — Картман понял это благодаря семнадцати швам на голове и подозрению на сотрясение. Сотрясение не подтвердилось, а Брофловски даже выдал тогда, что, мол, для сотрясения мозга должен быть, собственно, объект для сотрясения. Отделался бинтами на полголовы и рекомендацией остаться дома хотя бы на две недели. Но Эрик класть с пробором хотел на рекомендации всяких там докторишек. Он кое-что подшаманил со своей головой, натянул шапку и пошел в школу. По-хорошему, ему нужно было поговорить с самим МакКормиком, а не его подстилкой. Спокойно сесть, покушать, поговорить о том, какие Стен и Кайл плохие, а он хороший на их фоне и как полезен будет Эрик в дальнейшей карьере МакКормика. Это всё надо будет ему объяснить на пальцах, Кенни хоть и обладает неебической силой, на голову он немного… блаженный. Не понимает выгоды.

***

      Вернуться домой и найти собственную входную дверь взломанной — определенно не входило в десятку самых лучших вещей. В первую сотню, определенно, тоже. Особенно после тяжёлого неприятного дня. Я уже было достал пистолет, чтобы угостить незваных гостей неприятным сюрпризом, как заметил, что ручка на двери сломана. И не просто сломана, а выломана полностью и даже немного подпалено дерево. Увидев эти подпалины, я отправил пистолет обратно и пинком открыл дверь. Моё неожиданное появление застало врасплох роющегося в сумке на моей кровати Леопольда. От резкого звука он издал неясный возглас, дернулся в сторону, но разглядел меня и с радостным вскриком кинулся мне на шею. Я как-то очень естественно принял его вес на себя и сомкнул руки за его спиной. Стотч здесь, а я даже сказать ничего не могу. — Кенни, — выдохнул Лео и, заметно смутившись, ткнулся губами мне в губы. Ну кто так целуется. Пинком ноги я закрыл за собой дверь, скользнул рукой по его спине и впился в его мягкие губы долгим поцелуем. Лео вцепился в парку обеими руками, прикрыл глаза и позволил мне вести. Я нежно касался его губ, облизывая их и лаская. Через минуту я отстранился, но только для того, чтобы оглядеть его и погладить по голове. — Какой приятный сюрприз, — произнес я. Лео осоловело мигнул пару раз и сфокусировал на мне взгляд. — Привет, Кенни. Я к тебе приехал. — Я заметил, — откликнулся я, продолжая гладить его светлые мягкие волосы. Лео здесь, в Нью-Йорке, и я обнимал его, такого отзывчивого и искреннего, только одно это делало мой день самым лучшим за прошедшую неделю. — Ты был занят своими делами с мафией, да? — уточнил он и тут же встрепенулся. — Ты устал? Голоден?       Я просто умирал с голоду. Фигурально выражаясь, я был относительно сыт, и меня терзал медленно поднимающийся голод совсем иного рода. — Я бы предпочел десерт, — медленно проговорил я, приближаясь к нему совсем близко и вдыхая запах его волос. От Леопольда пахло чем-то чистым и цветочным, и совсем немного потом, что заставляло меня желать его еще больше. — Сейчас принесу, подожди немного! — он отпустил парку и извернулся в моих объятьях, что заставило меня на мгновение растеряться и выпустить его.       Он умчался на кухню, а я сел там, где стоял, и прикрыл глаза. Он не такой, как я, он думает и поступает по-другому, и для понятия «голод» у него есть только одно определение. Поэтому мне всё-таки нужно думать, прежде чем говорить что-то подобное, двусмысленное и пошлое до невозможности.       А прямо сейчас мне нужно переключить внимание, я внимательно осмотрел комнату. На секунду мне стало неловко из-за разбросанной одежды и обуви, особенно из-за комом валяющимся супергеройским плащом. На краю приоткрытой дверцы шкафа висели мои несвежие трусы, и я поспешил встать на ноги, снять эту гадость и засунуть поглубже в шкаф. Надеюсь, он этого не заметил. А больше в комнате ничего не изменилось; наверно, он просто не успел ничего осмотреть. Зато на не застеленной кровати стояла его — явно не моя — большая спортивная сумка и рядом с ней лежала стопка одежды, сверху которой я опознал одну из своих футболок, забытых мной в Южном Парке. А вот вещи, лежащие в низу стопки, я не опознал. Фиолетовая толстовка, кожаные перчатки, толстый шарф и еще один свитер явно не мне принадлежали. — Там одежда на кровати лежит, — неловко поинтересовался я, заглядывая на кухню. Лео занимался с чайником. — Ты кое-что забыл, когда уходил, — легко откликнулся он. — Я всё собрал, постирал и принес. — Но там не всё мое. — Остальное — подарок, — он ослепительно улыбнулся мне. — Там подарок мне? — не поверил я. Он кивнул. — Даже фиолетовое?       Он кивнул еще раз, а я унесся обратно, разворошил стопку и вытащил толстовку. Скинул парку, прямо на пол, и натянул кенгурятник. Толстый и теплый, с глубоким капюшоном и длинным, прикрывающим задницу подолом. И такого глубокого фиолетового цвета, что становилось приятно просто смотреть на него. Кенгурятник оказался мне как раз, у Лео как будто идеальный глазомер, или он мерил по футболкам. — Как тебе? — поинтересовался Лео, возвращаясь в комнату. — Идеально, — пробормотал я, высовывая голову из капюшона. — Мне удалось найти нужный оттенок только в женском отделе, — как бы извиняясь, доложил он. — Это ничего? Посмотри на спину.       Я развернулся спиной к зеркалу и увидел, что на спине какими-то блестящими нитками вышиты слова «Girls power». Я завел руку за спину, коснулся надписи и послал каплю своей силы. Нитки перестали отливать и стали такого же цвета, как и толстовка. — Ерунда. Не хочу снимать.       Леопольд просиял и снова ушел на кухню. Пока его не было, я телекинезом дотянулся до разбросанных вещей и запихнул их все скопом в относительно пустой ящик шкафа. Нечего Лео видеть, какой срач я тут развел, а мне — на будущее держать комнату более чистой. Стотч вернулся и притащил печенье, а еще на большой тарелке он принес несколько разных незнакомых мне кусков. Мы уселись пить чай и есть эти незнакомые мне, но вкусные сладости. Мы сидели рядом, и я искоса то и дело поглядывал на Лео, сталкиваясь с ним взглядом. Он смотрел на меня добрым и ласковым взглядом, от которого где-то глубоко в моих внутренностях становилось тепло. Он выглядел довольным, и даже откровенно счастливым, но в нем чувствовалась усталость, тот вид усталости, что дает только длительный, многочасовой переезд. — Ты сюда автобусом добрался? — подозрительно спросил я.       Леопольд устало и как-то вымученно кивнул. — Я просто думал о том, как ты тут один, и хотел просто тебя увидеть. И вещи завести. Печенье вот и сладости, — начал оправдываться он. — Тебе не нужно причин, чтобы меня увидеть. Просто приходи, когда захочешь, и я дам тебе ключи, чтобы ты не ломал замок. — Я починю! — он вскочил на ноги. — Сиди уже, потом разберемся. Хотя нет, пойдем со мной, — я встал со стула и встал на него ногами. — Куда? — настороженно спросил он. — Ты мне доверяешь? — спросил я. Он только и кивнул. — Тогда иди за мной и прихвати куртку.       Я перешагнул через пустые чашки на столе и шагнул за окно, там, где крепилась железная труба. Я не знал, зачем она сразу под моим окном, но мой вес держала отлично, и даже приобрела отпечаток моей ноги. Я наступил на трубу, развернулся, уцепился за край крыши и подтянулся на руках.       Забравшись на крышу, я оглянулся вниз. Леопольд, прикрывая плечи курткой, опасливо выглядывал из окна. Я услышал его негромкое восклицание и звуки копошения внизу. Вытянув руку, я телекинезом подхватил Лео, помогая ему подняться наверх. Оказавшись на крыше, он крепко вцепился мне в руку. — Божечки, Кенни, какая красота! — восхищенно выдохнул он. Я огляделся — вокруг были только крыши и антенны телевизоров. Множество разномастных крыш. Ему это казалось красивым? — Ты смотри, там океан виден!       И в самом деле — у самого горизонта, за всеми домами, был виден кусочек воды. Я помню, какое впечатление на меня произвел этот город и океан вдалеке, и знал, что сейчас чувствует Лео. Но я забрался на крышу не для того, чтобы смотреть на океан. — Мы обязательно искупаемся в океане, позже, когда потеплеет. Лео, — позвал я, — я хочу показать тебе одну фишку. Попробуй повторить за мной.       Он согласно кивнул и со всем вниманием посмотрел на меня. Я отцепил его руки от рукава и сделал шаг назад, переносясь на соседнюю крышу. — Давай теперь ты! — крикнул я.       Лео растеряно посмотрел на меня. — Я не умею! — он виновато развел ручками.       Я вернулся обратно. — Тебе нужно всего лишь сосредоточиться на конечном пункте появления и пожелать оказаться там сейчас же, — я легонько коснулся его виска, а затем и груди. — Для этого у тебя уже всё есть.       Я снова отступил и стал внимательно за ним наблюдать. Он зажмурился и приложил кулачки к груди. Его фигурка как бы подсветилась блекло-голубым, и даже с соседней крыши я почувствовал разливающееся в воздухе статическое электричество. Он сосредоточился, завизжал и в одно мгновение исчез в короткой вспышке молнии, чтобы появиться за парапетом крыши, где стоял я. Я тут же рванулся вперед, одновременно подхватывая его телекинезом. Лео даже испугаться не успел, когда я втянул его обратно на крышу и прижал к себе. — Всё хорошо, у тебя получилось. Ты только немного не дотянул, — я посмотрел на него. — Просто в следующий раз представляй конечную точку точнее, понятно?       Он только и кивнул. — Попробуешь еще раз? Сможешь сейчас?       Вид он имел немного растерянный, но всё же он кивнул еще раз. Он явно тянулся ко мне и за мной, чтобы не отставать ни в способностях, ни в умениях, и жадно обучался у меня любой науке. Он старался, и ему нравилось делать то, чему я его учу. И это касается только сверхъестественных способностей, а не только того, что я ему в постели показал. А то еще скажу что-нибудь, не подумав. Я снова отпрыгнул от него, и даже не успев сориентироваться на новом месте, рядом со мной очутился Лео с довольной улыбкой. Мне пришлось телепортироваться еще пару раз, чтобы закрепить у него этот навык. В последний раз, оказавшись рядом со мной, он обнял меня, крепко, что и не вырваться. Он часто дышал, как после бега, и отпускать меня не хотел. — Лео? — позвал я его.       Он несмело поднял руку и коснулся моего лица. Ласково погладил щеку и коснулся моих губ. Потом нежно меня поцеловал. Я с готовностью раскрылся ему навстречу, готовый вот так, на крыше и на холодном ветру, целоваться с ним хоть всегда. — Ты писал мне… разное, — глухо произнес он, оторвавшись от меня. — И мне понравилось, как ты писал и что именно. Я подумал, что мы могли бы это воплотить.       И самое главное, я не написал ни слова неправды. Безобидный флирт на грани с откровенными подкатами, то, что я действительно намеревался. Я действительно хотел его, и целовать, и облизывать, и многое другое, отчего Лео наверняка покраснел. Он оставался невинным, как первый снег, и это было свойство его натуры, которое было не изменить. — Ты меня соблазняешь? — выдавил я. — Да, — он покраснел еще больше. — Когда ты про десерт сказал, я только на кухне сообразил, ну, что ты не про еду говоришь.       Не в силах справиться с эмоциями, я низко заурчал и впился губами в его тонкие губы. Одновременно я подхватил его за талию и телепортировал нас в мою комнату, прямо в постель. Нависнув над ним на руках, я принялся выцеловывать его подбородок и шею. Он глухо застонал и откинул голову назад, подставляясь под мои прикосновения. Я начал расстегивать его рубашку, не упуская возможности прикасаться к его коже, которая появлялась из-под одежды, пальцами, языком.       Где-то на полу раздался тоскливый звук виброзвонка. Я его проигнорировал, продолжая целовать его тонкую сладкую кожу, но Лео напрягся, и я остановился. — Это твой телефон, — проговорил он. Я пробурчал, куда могу засунуть этот телефон, чтобы не мешал, и вернулся к его рубашке. — Да, но возможно, это важный звонок.       Важные звонки я бы засунул ровно туда же, но пришлось притянуть телекинезом парку и достать из внутреннего кармана вибрирующий телефон. Митч, чтоб его выебали. — Чего? — невежливо буркнул я, пальцами поглаживая кожу живота Лео. — Эй, сосунок, повежливей, — тут же откликнулся он. — Тебя что, не учили со старшими общаться?       Мне было сейчас как-то совершенно не до культуры общения, меня больше занимал замок на брюках Стотча. — Говори уже давай. — Кенни, с кем ты там разговариваешь? — неожиданно и высоким женским голосом спросил Леопольд. Он прекрасно всё слышал. Я удивленно и одобрительно посмотрел на него. — Это с работы, дорогая, — ответил я. — Тебе снова придется уйти? — он подпустил в голос недовольства. — Я не думаю. Митч, что ты хотел, говори. — Ты там не один? — насторожился он. — Да, он не один, — ответил за меня Лео. — Он со мной и сейчас от меня отвлекается. Вы не могли бы? — Простите, мисс, я не думал, что Кенни занят. Я тогда перезвоню ему завтра, — я снова приник к его сладкой шее, и Стотч застонал в голос, — или послезавтра.       Он отключился, а я тихо засмеялся, прямо в шею Лео. Телефон полетел прочь. Он задрожал от ощущения движения воздуха. — Ты прекрасен, — произнес я тихо и, полюбовавшись густым стыдливым румянцем на его коже, добавил: — Всё, что ты сделаешь, будет правильным, — ответил я на незаданный вопрос. — Как ты узнал, что я думаю? — изумился Стотч. — Я знаю, о чем думают маленькие краснеющие девственники, — с ухмылкой оповестил я, стягивая с него штаны и поцеловав тонкую кожу на подъеме стопы. — В самом деле, ты очень мило краснеешь.       Я лизнул косточку и прихватил зубами кожу над ней. — Если я захочу тебя всего облизать, ты тоже будешь так краснеть? — Но это негигиенично! — попытался спорить он, но осекся, когда я приподнял его ногу и лизнул под коленом. — Мне плевать.       Свой кенгурятник я стянул одним движением через голову вместе с майкой. Штаны Лео попытался стянуть сам, я ему помог, и мы оказались голыми, лежащими рядом друг с другом. Вернее, Лео лежал подо мной, я пытался пальцами и губами коснуться его всего. Он был подо мной, такой невероятно тонкий и хрупкий, и его тело в подступающих сумерках как будто светилось изнутри. Он был невероятно красивым и уязвимым, и эта его редкая красота заставляла желать его еще больше, и мне хотелось думать, что он будет принадлежать мне вечно, и каждый его полный желания стон будет по моей вине. Он был невероятно чувствительным, как будто его никто и никогда не касался с нежностью и любовью, на каждое мое прикосновение он отвечал стоном и всхлипом.       Он выглядел и звучал очень-очень готовым, и он хотел меня, и я просто не стал разводить тут мораль и спрашивать, уверен ли он. Он жаждал, чтобы я не останавливался, он хотел, чтобы я продолжал его ласкать, и я сам не хотел останавливаться и упустить возможность к нему прикоснуться и испробовать его на вкус. Он был горячим, и сам воздух, казалось, раскалился до предела. — Черт, Лео, я так больше не могу, переворачивайся, — прохрипел я. — Могу ли я видеть тебя? — несвязно пробормотал он. Я смерил его оценивающим взглядом. — Я хочу видеть тебя.       Я кивнул, скользнул рукой по его бедру, и осторожно, будто он хрустальный, согнул ногу в колене и отвел в сторону, открывая доступ к его самым чувствительным местам. Погладил рукой и достал из кармана парки, которая свешивалась с кровати, полуиспользованный тюбик со смазкой. Кое-как выдавил гель и вернул руку обратно. — Значит, у тебя есть десерт получше для меня? — поинтересовался я томным голосом. Лео только застонал, когда я ладонью погладил его пенис и опустился ниже. — Дашь мне попробовать? Пожалуйста? — Пожалуйста, — откликнулся он. — Весь десерт только для тебя. — Такой сладкий, — пробормотал я ему в губы, продолжая массировать и растирать его дырочку, — такой желанный.       Стотч только стонал в такт моим движениям. Не сбиваясь, я легко скользнул пальцем внутрь. Он вскрикнул и попытался прикрыть рот, чтобы не быть особенно громким. — Я хочу слышать тебя, каждый твой звук, — я добавил еще один палец. — Не закрывайся, прошу тебя.       Я продолжал трудиться над ним пальцами, при этом проговаривая ему всякие нежности. Лео крепко, почти до боли, вцепился в мои плечи, и я увидел в его глазах целую бурю чувств. Вожделение и несвойственное ему нетерпение. Еще немного, и из-за обилия эмоций и чувственных ощущений он финиширует, даже не попробовав самого главного десерта. Я попридержал его за бедра и заглянул в глаза. — Смотри на меня и не забывай дышать, — предупредил я, одной рукой и практически на ощупь направляя себя внутрь него. Лео на секунуд замер, выгнувшись в моих руках, а я попытался как можно бережнее проникнуть внутрь него. Он застонал, но больно ему не было; я видел его чувства, отраженные в его глазах. Продолжая смотреть в его лицо, я полностью проник в него. Леопольд задыхался от охвативших его чувств, он пытался дышать, но получалось у него через раз. Застыв, я дал ему возможность привыкнуть к моим размерам, отвлекая его короткими быстрыми поцелуями в лицо и шею. — Кенни, пожалуйста, — застонал он через пару минут, начиная ерзать.       Я меделено и осторожно двинулся, приноравливаясь к его телу и к неудобной позе, потом приподнялся на коленях и подтянул его к себе, придерживая за бедра. Лео гортанно застонал, не в силах сдержать рвущийся из горла стон удовольствия. Закинув его ноги себе за спину, продолжал двигаться, наращивая темп. Он послушно обхватил меня ногами и выгнулся мне навстречу.       Я пытался быть аккуратным и нежным, я пытался помнить, что для него это первый раз, и не нырнуть с головой в его сладкий омут. Неудобство тела позволяло мне сохранить ясную голову. Но Лео поступил совершенно непредсказуемо. — Кенни, можно… еще, — простонал он, притягивая меня ногами и до боли впиваясь руками в мои плечи.       Он доверял мне, и я не мог предать его доверие, но когда он вот так вот стонал и просил меня, всё это не имело значение. Я выгнулся совсем уж невероятно, продолжая врываться в него, и одновременно приник к его губам, ловя его неосознанные стоны. В таком ритме он долго не продержался и кончил с громким воплем, и выгнулся в спине. Я поспешил подхватить его под спину, чтобы он ненароком не сломался. Это ощущение его хрупкого тела в моих руках и ощущение огромной силы в этом теле заставили меня последовать вслед за ним. Полминуты мне понадобилось, чтобы прийти в себя после оглушительного оргазма, потом я вышел из него, бережно уложил его в постель и совсем небрежно рухнул рядом сам. Он лежал рядом и пытался восстановить дыхание, а я лежал рядом и просто на него смотрел.       Лео был такой доверчивый и теплый, и даже горячий, и эта его тонкая нежная кожа, и острое плечо, которое сложно было не поцеловать. И даже та мысль, я знал, что только что его трахнул, и он был готовым и раскрытым для меня. Я всхлипнул и обнял его. — Кенни? — тут же откликнулся Леопольд. — Ты такой сексуальный, ты такой, что я не могу, — признался я и собственнически облапал его задницу. — Прости меня, Лео…       После первого его раза нужно было дать ему отдохнуть, но я не мог остановиться. Я подтянул его к себе поближе и сладостно потерся о его бедро. Но мне этого было мало. — Что, — не понял он, а потом почувствовал мое возбуждение и коротко ахнул. Я сцеловал этот звук с его губ. Он завозился в моих объятьях, пытаясь извернуться, а потом и вовсе развернулся ко мне спиной и прогнулся в пояснице. — Если хочешь, то возьми меня, — выдавил он и покраснел от своих же слов так сильно, что у него покраснела даже шея.       Я лизнул его кожу, бугорки позвоночника, обнял его со спины и единым движением вошел в него. Лео снова застонал, а я начал двигаться в нем резко и глубоко, одновременно целуя его плечи и шею, как бы извиняясь за свое нетерпение. Лео не был против, я чувствовал его возбуждение под своей рукой. Его плечи еще носили мои отметины, мои засосы, и я поцеловал их тоже. От этого прикосновения Лео как-то по особому застонал, и по его коже проскользнули короткие искры электричества. Я выгнулся, прижимая его к себе особенно сильно, и кончил. И кончился совсем. Я смог только вытащить свой член и перевернуться на спину. Леопольд тут же развернулся и пристроился у меня под боком. Я поднял руку и погладил его по мокрым взерошенным волосам. — Душ? — неуверенно предложил он. — Ты еще можешь двигаться? Я уже нет, — ответил я. Голос его немного хрипел, из-за криков, которые я извлекал из него.       Он успокоился, но хватило его ненадолго, — он заворочался и перевернулся на живот. Он успокаивается, только когда засыпает. Батареек в его заднице я не нашел, но кто знает, где они у него. Он перевернулся на спину. — Кенни, — отчаянно выдохнул он, — Я никогда тебя не оставлю. Если понадобится, я умру за тебя! — выдал он. — Не надо умирать. Умирать вообще хреново, я тебе как специалист по умиранию говорю, — Лео издал нервный смешок, — Ты лучше живи.       Я успокаивающе погладил его по голове и прикоснулся губами к его виску. Тончайшая и невиннейшея из всех ласк, которые я ему дарил, особенно этой ночью. — Ты тоже. — Мне никогда в моей жизни не хотелось жить больше, чем сейчас.       Он поерзал еще немного и угомонился. Я слабо улыбнулся, глядя на его умильное спящее лицо, и незаметно для себя заснул и сам.       Ночь пролетела незаметно. Только когда начало светать, поздним зимним утром, в полусне я почувствовал, как ко мне со спины прижимаются. Из забытого вчера окна прохладно дуло, и я натянул одеяло до самого подбородка. Просунутые мне в под мышки руки сонно потянулись и прижали меня еще крепче. Я аккуратно выпутал собственные ноги, развернулся лицом к Лео и чмокнул его спящую мордаху. Он заворочался, потер лицом об подушку и открыл сонные глаза. — С добрым утром, спящий принц.       Он еще немного непонимающе смотрел на меня, а потом нежно улыбнулся. — Привет.       Я глупо смотрел на него, просто любуясь им. Лео широко зевнул, а потом, видимо, окончательно проснулся, потому что надумал выскочить из постели и готовить мне завтрак. Я удержал его в кровати. — Ты не обязан для меня что-то делать, если считаешь, что это надо, — успокоил его я. — Ты не должен ничего делать из того, что тебе не хочется, даже если тебя об этом попросили.       Лео задумался. Я поерзал, придвигаясь к нему ближе и снова переплетая наши ноги. — Нет, я не хочу от тебя отходить, — выдал он, — Но нам нужно встать и позавтракать. И еще бы, — он смутился, — душ принять.       Я с сожалением выпустил его из объятий. Лео встал с кровати и сделал несколько шагов, смешно наморщив нос. Я явно перестарался, вернее, не старался себя сдерживать. Но он ничего не сказал и не пожаловался, только взял купальные принадлежности и ушел. Я сладко потянулся в постели. Мне хотелось сводить его куда-нибудь. Ему наверняка понравится на крыше небоскреба, можно на Манхеттане, откуда есть потрясающий вид на город и на океан. Позволив себе еще так помечтать немного, я поднялся с постели и принялся искать свежую одежду. С кровати я встал как раз вовремя — раздался пронзительный визг, и с высоты полуметра на кровать упал голый и мокрый Леопольд. — О божечки! — воскликнул он. — Я совершенно не хотел! Я только подумал! — Этого оказалось достаточно, — я кинул ему полотенце и подмигнул. — Теперь моя очередь.       В ванне я справился с помывкой как можно быстрее и вернулся к себе. Лео уже был одетый и возился со своей сумкой. — У меня есть идея, — произнес я, одеваясь. — Я хочу показать тебе город с высоты птичьего полета.       Стотч приобрел тут же виноватый вид. — Меня родители хватятся, — пожаловался он. — Я сказал им, что иду к Эрику ночевать. Я очень, очень хочу тут остаться, с тобой, но я не могу.       Я только и кивнул, делая вид, что не расстроился. Он доверяет мне и моему мнению. Если я считаю, что всё в порядке, значит, это так. — Давай хотя бы вместе позавтракаем, — предложил я замену.       Он заметно повеселел и кивнул.       Мы с Лео отправились в ближайшую закусочную в качестве альтернативы домашнему завтраку. Ещё нагоряченные после душа, мы то и дело соприкосались руками и бёдрами и перекидывались тёплыми взглядами. Мы вели себя, как два влюблённых идиота, и это было заметно всем окружающим. По крайней мере, нам сделала замечание официантка, принимающая у нас заказ. — Только не занимайтесь ничем таким в туалете, — попросила она.       Лео понял, о чем она, и мгновенно покраснел. Я только кивнул, что принял к сведению. Она подала хорошую идею, надо будет как-нибудь воспользоваться ею. Мы дождались заказа, играя под столом ногами. Это было как продолжение наших постельных развлечений, только в некотором усеченном варианте. Некоторое время мы кушали в молчании, хотя по лицу Стотча было заметно, что он хочет что-то сказать. — Как ты думаешь, люди способны меняться? — как будто виновато спросил он. — Был вот, например, человек не самым хорошим, а потом взял и стал добрым? — Не все и не всегда. Смотря, что за человек.       Баттерс помялся ещё немного. — Понимаешь, Картман… ты поверишь, если он сделает хорошее дело? — я покачал головой. — По-настоящему хорошее, спасёт жизни многих людей? — Только если в первую очередь это будет выгодно ему самому, — я слишком хорошо знал Эрика, чтобы предполагать, чтобы он мог поступить по-другому. С самых малых лет, когда ещё мы всей компанией в детский сад ходили. Я знал, что я мог ждать от толстяка. — Что он опять натворил? — Школу спас и всех, кто был в ней, — я поднял недоверчивый взгляд на Лео, и тот продолжил. — Наша местная мафия, хотела тебя в школе найти и заодно всех учеников перебить, а Эрик нанес удар на упережение, перебив их всех. — Один? — Нет, он собрал команду. Он, я, Человек-Инструмент, Летучий Змей, Крот с Факером и со своими приятелелями прикрывали с крыши. — он помолчал секунду. — Мистерия еще была. — Я же просил ее не втягивать, — проворчал я. — И что, он всё это просто так сделал?       Стотч помаялся немного. — Он хотел, чтобы ты об этом узнал. Он хотел, чтобы простил его за всё то, что он раньше делал, и чтобы вы могли вместе играть. — Мы точно о Картмане говорим? — он закивал.       Я вздохнул. Только его толстой задницы здесь не хватало. Однако меня хотели неизвестные недоброжелатели, да и та затея с законами, — здесь нужна была холодная и умная голова стратега. — Пусть приедет и раскажет мне лично, что он от меня хочет.       Лео кивнул, принимая к сведению, и вернулся к завтраку.       Через пару часов он отправился домой. Я хотел помочь ему с перемещением, но он справился сам. Поцеловав меня на прощание, он исчез прямо из моей комнаты с заметно полегчавшей сумкой. Через пару минут он прислал мне фотку вида с крыши школы. Тепло улыбнувшись воспоминаниям, я отправил ему смайлик-сердчечко и дурацкую улыбающуюся рожицу.       Удостоверившись, что с Лео всё хорошо, я решил заняться более скучными, но не менее необходимыми вещами. Закупиться жратвой и необходимыми по хозяйству мелочами. Эти мелочи заняли два пакета, которые теперь оттягивали мне руки. Живя в достатке, можно только удивляться, насколько быстро обрастаешь ненужными и незаметными раньше мелочами. Уже возвращаясь, я позволил себе расслабиться и утратить бдительность. Я всегда был осторожен, учитывая мою предрасположенность к внезапной смерти, и всегда бдил, как воронье над трупами, но не сейчас. И вот моя небрежность сыграла со мной злую шутку.       Преследователей я заметил, только когда попал в их засаду. Груженный двумя сумками, всё еще под легким кайфом после встречи со Стотчем, я пропустил тот момент, когда оказался между двумя частями местной банды гопарей в узком переулке. — Эй, пидрила, закурить не найдется? — насмешливо крикнул один из них. И это посередине дня, и никого из полиции не оказалось рядом. Ну конечно, зачем нужны супергерои, когда родная и законная полиция настолько старательна? — Не курю, — буркнул я в капюшон. — И вам не советую, девочки.       Хорошо, что хоть в порыве слабоумия я не забыл нацепить на себя оружие. А моя сила всегда при мне. Трое позади меня, пятеро впереди. На всех на них три ствола, два ножа да кулаки двух дуболомов, которых явно держат исключительно за умение ломать чужие головы и кости. — Ты чего там сказал? — возмутился другой.       Я отошел в сторону, аккуратно примостил пакеты с покупками у стены, вернулся на место, снял с головы капюшон и внятно на этот раз всё повторил.       Моя фраза произвела весьма прогнозируемый результат. Ближайший гопарь вдарил мне в челюсть так, что меня развернуло, и я упал на асфальт, лицом в какую-то вонючую лужу. Ни отреагировать, ни закрыться я не успел. Надо мной кто-то обидно засмеялся. Я приподнялся на руках и помотал головой, пытаясь отогнать дурман. Последний раз я оказывался лицом в луже лет в шесть или семь, когда еще не понял, что отпор давать можно и иногда даже нужно. Обидно было, но не смертельно и даже не больно. Что мне эта обида даст? Я даже бить сильнее не буду, чтобы не пришибить ненароком идиотов. Надо мной продолжали говорить что-то обидное и насмешливое, даже издевательское. Кто они вообще такие? Простые гопники с района, простые в своей недалекости и жажде легкой наживы. В Южном Парке меня они сами обходили, не намереваясь портить об меня свое здоровье, а тут сами лезут. Однако пропущенный удар в голову произвел удивительный эффект. Я понял, резко, как по щелчку, что вот эта вот оборзевшая гопота — моя работа и мой хлеб с мясом. Я вспомнил, чем вообще занимаюсь и главный принцип своей работы. Быть героем, служить людям и защищать невинных. Разделять жертв и насильников и властвовать над жизнью и смертью. То, с чем я родился и от чего мне не избавиться.       Поработаю руками, что ли. Прямо с земли я вдарил ближайшему ко мне уроду по шарам и метнулся в сторону, чтобы не получить еще раз. Второго, что попытался кинуться на меня с ножом, я просто пропустил мимо себя и опрокинул на землю. Одним размашистым ударом сбил с ног двух громил, заставляя упасть в ту же лужу, где минутой назад был я. Гравитация, бессердечная ты сука, зачем же так их калечишь? Я ее просто игнорировал и, не без помощи телекинеза, молниеносно метался между гопарями, отвешивая им заслуженных пиздюлей. Кто-то начал стрелять в меня, но я успел и подставил нематериальный щит, что принял на себя все пули. Пистолет я просто из руки вывернул и долбанул рукояткой в голову умника. Следующему, кто захотел по мне пострелять, повезло меньше — я перехватил его руку с пистолетом, завел его за свою спину и просто поотстрелял из его пистолета всех ближайших гопарей, даже не вынимая оружия из его руки. Напоследок просто ударил его в лицо, чтобы не лез ко мне больше.       Заголосили полицейские сирены, но я пропустил мимо ушей, добивая одного умника, что решил кинуться на меня с ножиком. Пара крепких ударов в голову заставили его передумать и прилечь отдохнуть от трудов неправедных. Перехватив его нож, я пригнулся и быстро осмотрелся на предмет недобитых врагов. В такой позе срущего самурая меня и застиг свет фар от полицейских машин. — Оружие бросить, руки за голову! — проорал один из них. Его беспокойство можно было понять — я был тут один в окружении стонущих и молчащих гопников, живописно раскиданных по земле вокруг. Нужно бы убраться отсюда, но слишком поздно, меня заметили, да к тому же пакеты со всякой полезной херью просто так не бросишь. Я скосил на них глаза, безмолвно досадуя, что не среагировал раньше. Ладно, можно и так. Я встал, выронил нож и послушно поднял руки вверх.       Следующие полдня я совершенно бездарно убил в полицейском участке. Мне предъявили обвинение в нанесении особо тяжких телесных повреждений, но ничего более путного сделать не смогли — с обвинениями я не согласился, и даже имя свое не сказал, только отмалчивался. Меня обыскали и, согласно моему пожеланию, ничего не нашли, по моим отпечаткам пальцев моё имя — тоже. Полицейским это совсем не понравилось, особенно то, что я отказываюсь сотрудничать и то, что я натворил. Придётся им с таким положением вещей смириться. Хорошо, что позволили отмыться, и дали пакет со льдом для моей ударенной рожи.       Они пытались из меня достать хоть что-то несколько часов подряд, потом плюнули и на это не благородное дело и отправили в камеру. Наверняка на следующий день полицейские могли придумать что-то новенькое и менее приятное, чем нудные разговоры. К счастью, этого дожидаться я не стал. Как только настала ночь, и основная масса людей ушла домой, я просто перенесся в отдел хранения улик за своими вещами. Неизвестные умельцы всё содержимое пакетов упаковали в отдельные маленькие пакетики и подписали. Я хотел было забрать свои вещи и окончательно отсюда убраться, как на глаза мне попалась другая коробка с уликами. Видимо, за хулиганство задержали уличного вандала, потому что были видны баллончики с краской. Там были зелёный и фиолетовый цвета. Я замер, глядя на эти баллончики.       А почему бы мне не похулиганить немного? Кто меня вообще может остановить? Взяв свои вещи и прихватив эти два баллончика, я отправился в фойе участка, где, по случаю глубокой ночи, вообще никого не было. Полностью игнорируя камеры наблюдения, я встряхнул баллончики и в две руки стал украшать местный унылый дизайн помещения. Совсем скоро главный большой символ участка обзавёлся красивым двухцветным вопросом и вопросиками поменьше по всем стенам и плакатам. Вот так лучше. Пусть ребята полюбуются моим творчеством, чем выясняют мою личность. И, вдобавок, пусть поломают головы, куда и как это моя личность смогла сбежать из-под стражи. Я чувствовал себя каким-то необычайно живым и деятельным. Окинув ещё раз взглядом разукрашенные стены, я подхватил свои вещи и отбыл домой.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.