***
Днём город выглядел совершенно иначе, как-то более суетливо и обыденно, но я чувствовал что-то, скрытое за всей этой обыденностью. Что-то небольшое, но другое, отличающееся для меня, как дуновение свежего воздуха от зловония преисподнии. Это что-то выгнало меня из дома посередине дня, заставляя беспокоиться и бдительно оглядывать окрестности с высоты. Что-то было неправильно, что-то было холодным, как Южный Парк в самые свои морозные дни. Что-то холодное, как предчувствие смерти. Я застыл на месте и сосредоточился. Место и время. Смерть случится очень скоро, мне нужно поспешить, а место… я прикрыл глаза и попытался расслабиться. Если я это чувствую, значит, я смогу это предотвратить. Чем бы оно не было. Меня отчетливо потянуло в центр города, на Манхеттан, и я, не раздумывая больше лишнего, бросился туда. Центром ледяного источника была ни мало, ни много, как главная мэрия города. Большое здание стояло в центре небольшого сквера, украшенного деревьями и даже небольшим фонтанчиком. Я примостился на крыше здания напротив и пригнулся, стремясь быть незамеченным. Множество людей ходило мимо, даже не подозревая о надвигающейся опасности. Непростительная, фатальная ошибка с их стороны. Через некоторое, очень небольшое время, здесь случится трагедия, и смерть заберет многих. Интересно, а Мириам знает об этом? Я достал телефон и попробовал ему дозвониться, но меня перебросило куда-то в постороннее место, где меня не узнали. Я потратил еще несколько драгоценных минут, доказывая свое право доступа к внутренней информации. Меня вежливо, но непреклонно не пустили, тогда я потратил еще пару минут, рассказывая девушке-оператору, где я вертел ее, ее родственников и их тупые правила, а так же с кем могут совокупиться она и ее правила, и в каком родственном отношении состоит с чертовой матерью, долбанутым Мириамом и самим Сатаной. После этой тирады мне неожиданно всё-таки предоставили доступ. Я удивился, но ничего не сказал, только попросил проверить актуальный список возможных теоретических угроз на предмет адреса мэрии. У них большая компания, должно быть что-то подобное. Такой адрес у них не значился. Непонятно, как такое могли эти всесильные ребята не заметить, но сейчас некогда было этим вопросом заниматься и выяснять, чья это ответственность. Я знал про эту угрозу и был рядом, поэтому и мне нужно было всех спасать. Начать я решил с крыши — поднявшись на ноги, я отступил на пару шагов назад, сгруппировался и прыгнул вперед, преодолевая только на собственной силе пропасть между домами почти в два десятка метров. План был прост — выгнать всех людей на улицу, начиная с самого мэра, и внимательно прислушаться к собственным ощущениям, особенно к тем, что касаются холода. Так я мог найти, собственно, причину угрозы и устранить ее. Приземлившись на крыше, я ринулся к пожарному выходу. Проблему и так вызывало обилие гражданских в здании, разгар рабочего дня, да и мой темный плащ с маской, пиздец как выделяющиеся на фоне остальных людей. Однако эта проблема решилась быстро — в подсобном помещении, сразу за пожарным выходом, висели на вешалке чьи-то куртки и кепки. Подобрав волочившиеся позади полы плаща, я скомкал его на животе, натянул и наглухо застегнул первую попавшуюся куртку, и низко надвинул на глаза кепку на пару размеров больше. В таком нелепом виде я привлекал не меньше внимания, но был менее подозрителен. Выбравшись из подсобных помещений и целеустремленно шагая неизвестно куда, я очень удачно наткнулся на указатель с направлением в сторону кабинета мэра. Еще один жирный минус в сторону Мириама и его компании — отсутствие центральной организации и технической поддержки суперов в поле. То, что в Южном Парке придумал Картман, и то действует эффективнее. Весь в подобных мыслях я бесцеремонно вошел в дверь, украшенную табличкой «Приемная мэра» и уверенным шагом миновал стол секретаря. Молоденькая и назойливая девушка уже хотела осадить меня метким «Вам назначено?», но я отмахнулся от нее, глухо буркнув «Вопрос жизни и смерти», прошел мимо нее и толкнул дверь кабинета мэра. Он был там не один, разговаривал еще с какими-то двумя мужиками, но мне было на них плевать. В несколько быстрых шагов я приблизился к сидящему мэру. При моем появлении он начал вставать. — Попрошу вас покинуть мой кабинет! — заявил он, продолжая вставать. Что, они специально самого жирного выбирали под это место? Я быстро вытащил пистолет и наставил на него. Он застыл в полусогнутом положении, его собеседники, менее жирные, повскакивали с мест, а секретарша, что последовала за мной, взвизгнула и вылетела вон. — Либо вы сейчас же выходите на улицу, — низко прохрипел я, не поднимая головы, чтобы не было видно моего лица, — либо очень больно умираете здесь. В доказательство своих слов я громко взвел курок. Времени оставалось всё меньше, и как еще простимулировать их двигаться быстрее, я не знал. — Ты кто вообще такой? — Мое имя поможет спасти вам жизнь? — удивился я. — Но, если вам угодно, то я Мистерион. Тут в кабинет ворвались телохранители с пушками. Я уже было напрягся, но мэр властно махнул рукой. — Убрать оружие, — повелел он, и его дуболомы нехотя, но всё же подчинились. — Сколько у нас времени? — Мало, — буркнул я. — Убираемся отсюда быстро. Мое имя он знал, что не было для меня особым сюрпризом, газеты он наверняка читал. Наверняка и про шайку Питера он знал, жирная сволочь. Всей бестолковой компанией мы вышли из приемной, и мэр машинально шагнул в сторону лифта. Я подавил желание пнуть его по толстой заднице. — Ножками, бля, ножками, — прохрипел я, длинной дугой указывая на пожарную лестницу дулом своего пистолета. — И шевели конечностями быстрее. Один из собеседников мэра попытался что-то возразить, но я просто не стал обращать на него внимание, легким движением руки и с помощью телекинеза выбивая вместе с дверной коробкой запертые двери. Пропустив всех вперед, я пошел последним, на ходу пытаясь определить источник моего беспокойства. Источник не определялся, что меня раздражало, а еще больше раздражали медленно спускающиеся люди. За оставшееся время надо еще вывести всех людей из здания. Не вытерпев, я начал раздавать недружелюбные пинки для самых медлительных и не увернувшихся. Дело пошло быстрее вместе с людьми. И я даже углядел на одном из пролетов на стене кнопку пожарной тревоги. Заметил я ее, когда уже пробежал мимо нее, поэтому пришлось тянуться к ней рукой и телекинезом, а потом, когда пожарная сигнализация сработала, усилить частотные колебания звука до самых настоящих физических колебаний, когда от звука реально дрожали стены и стекла. Получилось неожиданно жутко, но лучше пусть люди будут напуганные, живые и на улице. Через десять минут мы были уже в фойе. Телохранители аккуратно, едва ли не под ручки подхватили мэра и двинулись в сторону выхода, а я чуть задержался. Что-то было не так, что-то было новое. Источников холода было два. Первый, наиболее обширный, был наверху, надо мной и представлял из себя всех людей, не испугавшихся и не поверивших пожарной тревоге. Второй был намного сильнее и находился здесь, среди людей. Чье-то лицо мелькнуло в толпе. — Стой, падла! — крикнул я. Падла стоять не захотел, скрылся среди людей, и я кинулся за ним. Теперь его догнать и обезвредить было легче простого, но мне помешали. Два мужика в форме охранников кинулись мне наперерез, и один из них схватил меня за шиворот. — Стоять на месте! — заявил один из них. — Стрелять буду! Я рванул молнию на куртке и вывернулся из нее, как угорь. Хлопнули полы освобождаемого плаща, и я кинул ненужную уже кепку в одного из них. Второму я показал фак. «Метод Факера» сработал безотказно: он опешил и отстал. Не успел я пробежать и нескольких метров, они всё-таки начали стрелять. Ладно-то по мне, я не обидчивый, но вокруг меня были люди, и эти макаки могли попасть по ним. Я развернулся на бегу, срывая с пояса дымовые шашки и кидая им под ноги, одновременно телепортируя их обоих на крышу дома в нескольких кварталах отсюда. Людей в фойе почти не осталось, а оставшиеся поспешили сгинуть с моего пути. Завершив разворот, я всё-таки нагнал и повалил на пол падлу. Он представлял из себя мужчину самого обычного вида, только в куртке несколько более теплой и толстой, чем надо. Для профилактики я зарядил кулаком ему в морду и расстегнул его куртку, уже почти зная, что увижу под ней. Плотные валики взрывчатки, нашитые на жилетку, провода и мобильный телефон. И нечеловеческий холод в его глазах, на лице и на всем теле, и даже на куртке. Он был уже почти мертв, и он знал это, и ухмылялся своей кривой гротескной улыбкой прямо мне в лицо. И он станет причиной смерти еще многих и многих, кто был здесь, в этом здании. Я отпустил его и постарался отпрыгнуть от него как можно дальше, отталкиваясь телекинезом от пола, как от козла на физре. Я не хотел умирать, мне было, зачем жить. И этим людям вокруг меня, тем, кому не повезло успеть уйти, тоже есть зачем. Я окинул их всех взглядом, уже воспарив над толпой, запоминая их всех, смотря им всем в лица, казалось, разом. И телепортировался отсюда, тяжело и с надрывом унося собственную задницу и всех их с собой. Уличный фонарь заскрипел, когда я приземлился на него ногами. Для баланса я присел на корточки и уцепился левой рукой, другую я завел назад, придерживая гражданских и позволяя им приземлиться на землю позади меня нежно и печально. Кто-то заорал, видимо, от страха и неожиданности, и этот звук перекрыл мощный взрыв. Падла-самоубийца всё-таки подорвал себя, всё здание мэрии и всех, кто там остался. Я пригнул голову, защищая лицо краем капюшона. Тонкий противный звон в ушах заглушил всё остальное. Фонарь подо мной покачнулся, но устоял. Все звуки смешались в какафонию и писк в ушах, и я решил остаться некоторое время на месте, пока снова не верну ориентацию. Потихоньку писк исчезал, и я стал различать звуки. Кто-то кричал, полыхал огонь и рушились стены, подъезжали машины, и орали сирены. Возле моего фонаря остановилась машина, и кто-то с силой пнул фонарь. Я поглядел вниз. Рядом с фонарем и машиной «Скорой помощи» стоял простой парень Питер в форме парамедика и насмешливо смотрел на меня снизу. — Спускайся, орел, — кинул он. Я тяжело спрыгнул вниз, даже не смягчив прыжка. — Живой хоть? — он коснулся моей спины. Я неопределенно повел плечом. — Хамишь, значит живой. Давай, присоединяйся. Он ушел в сторону развалин, еще совсем недавно бывших зданием мэрии, и начал руководить. Я огляделся. Подъезжали еще машины, еще несколько «Скорых» и пожарных, пара машин МЧС и юркими тараканами скользили сине-белые машины полицейского департамента. Службы приехали слишком быстро для прогремевшего несколько минут назад взрыва, но достаточно для того времени, когда я назвал этот адрес, и Питер поднял на уши всех, до кого смог добраться. Звон еще стоял в ушах, но теперь он стал глуше и с ним можно было существовать. Я сделал несколько шагов вперед. Там, под обломками, я чувствовал что-то холодное, но не такое сильное, как раньше. Остановившись у ближайшего «островка» холода, я вытащил из провала острый обломок оконного стекла, а потом вслед за ним под моим взглядом взлетел огромный бетонный кусок стены, под которым дергались чьи-то ноги в узкой офисной юбке. Я крепко ухватился за эти ноги телекинезом, отчего завизжало, расчистил пространство вокруг ног от крошева и вытащил довольно симпатичную визжащую девицу. — Здесь выживший! — крикнул кто-то позади меня, отчего я поморщился. В поле моего зрения появились двое спасателей с носилками, и я бережно уложил в эти носилки девицу. Двое спасателей кинули на меня одинаковые подозрительные и благодарные взгляды и унесли девицу. Стало тише. Я уже было хотел продолжить, но меня словно дёрнуло, и я развернулся, натыкаясь взглядом на один из объективов понаехавшей прессы. На мгновение мне почудилось, что на меня смотрит Картман, своим тяжёлым злым взглядом. Когда мне обычно чудится, это на самом деле происходит. Я потянул за это чувство, за этот нехороший взгляд, и мне выдалась цепочка — я, объектив камеры, онлайн трансляция, зал автовокзала, смотрящий откуда-то снизу злой Картман собственной жирной персоной. Лишние руки, в самом деле, не помешают, и сам жиртрест перестанет навлекать на мою голову всякие кары и проклятия. Я нашарил на поясе самодельную дымовуху и кинул себе под ноги, исчезая в клубах дыма и появляясь в грязном сортире автовокзала. Вряд ли он смог бы почувствовать меня, поэтому мне пришлось достать телефон. Он примчался быстро, через пару минут после звонка, в течение которых я стянул краги и отстранено рассматривал собственные обожжённые холодом руки. Утром такого не было, значит, это случилось, когда я трогал того подрывника. Я ощущал его ледяным, и вполне возможно, что объективное ощущение холода могло стать вполне материальным и настолько сильным, что я смог получить обморожение. Ничего хорошего, да. До прихода Эрика я снова надел краги. — Форма с собой? — лаконично спросил я, когда он появился. Руки начинали болеть, что не прибавляло мне хорошего настроения. Эрик проглотил всю гневную тираду, что хотел обрушить на меня, кивнул и начал колдунство. Вытянул руки, сложил лодочкой, развел и силой схлопнул, превращая свою обычную одежду в форму Енота или возвращая зачарованной форме прежний вид. Я только кивнул и взял его за руку, перемещаясь на место катастрофы. Чтобы меня никто не видел, я переместился подальше от бывшего здания мэрии. Картман уже было начал ворчать про мои «пидорские помойные грабли», но делал это вполголоса и без особого энтузиазма, поглощенный видом нескольких пирокинетиков, которые к этому времени уже стягивали и тушили разгорающееся пламя. Подъезжали еще суперы, легко отличаемые от обычных людей целеустремленным видом и отсутствием единой формы, как у спасателей, например. Енот их тоже заметил. Спецслужбы уже начали согласовано организовывать работу, и мне пришлось прорываться через формирующееся оцепление полицейских машин. — В сторону, долбоебы, — коротко рыкнул я, и этого оказалось достаточно, чтобы с моего пути спешно убрались все мешающие. Енота здесь ещё не знали, поэтому я в вдогонку бросил: — Он со мной, — чтобы и его не задерживали. Эрик злиться перестал, и даже довольно помахал кому-то ручкой. Не обращая на него внимания, но зная, что он следует за мной, я вновь двинулся к рухнувшему зданию и стал искать источники холода. Позади меня, в отдалении, сразу возникло несколько спасателей и парамедиков. Эрик оглядел развалины брезгливым, недоумевающим взглядом. — И что надо делать? — Разбирать завалы, спасать людей, — коротко объяснил я, — просто покрасоваться здесь не получится, как ты делал раньше. Жопу в руки взял и работать. Енот обиженно засопел, но последовал за мной, и когда я остановился, развел руки в стороны и кусок стены неуклюже взлетел. Показалось чья-то рука. Эрик пошевелил запястьями, и остальные осколки взлетели вместе с потерявшим сознание мужиком. Это был не телекинез, что-то другое. — Фиксированная область с отрицательной гравитацией, нищебродская бестолочь, — сварливо пояснил он. — В школе физику надо было учить, а не похабщину разглядывать. Парамедики осторожно уложили мужчину на носилки и унесли. — Такого не было на уроках. — Ты про это не мне говори, а этим, под завалами, — сварливо кинул Картман. — Куда дальше? Я оглядел обширные обломки здания. Под ними были люди, и всем я помочь физически не успевал. Можно было разом приподнять все эти большие осколки, но это всё, что я бы смог сделать, прежде чем просто упасть самому. Следовало рассчитывать собственные силы и придумать что-нибудь умное, и прямо сейчас, что-то наподобие целеуказания. Я и мог сделать, стоит только приложить немного изобретательности и фантазии, на что я никогда не жаловался. Что-нибудь яркое и заметное, как бенгальские огни, и не возгорающееся. А почему, собственно, сами бенгальские огни не создать? Создать огонь, придать ему нужную форму и всё. Сделав по обломкам пару шагов в сторону ближайшей холодной области, я присел и вытянул руки, касаясь холодных камней. Руки прошило болью, и я запоздало вспомнил про ожоги. Разница температур усугубит ожоги, но мне было плевать. Краги охватило искристое сиреневое пламя, и не успел я чуть надавить, как оно брызнуло с моих рук прочь, разливаясь по всем обломкам и собираясь в небольшие кучки бенгальских брызг. — Целеуказание, — глухо бросил я, обращаясь к ближайшим ко мне суперам и спасателям. — В этих местах под завалами люди. Люди как-то очень резво зашевелились, а я стараясь не обращать внимание на наливающиеся болью ладони, запрыгал по обломкам к ближайшему, наиболее опасному участку и вновь вскинул руки. Енот крякнул и, подобрав свои жирные телеса, начал работать наравне со мной и постоянно где-то рядом. Все завалы, что остались от здания бывшей мэрии, мы все вместе разобрали за несколько часов — рекорд по разбиранию таких завалов. Всех раненных и нуждающихся в помощи увезли, а за суперами приехало несколько разномастных легковых фургонов. Запрыгнув в один из них за полузнакомым супером, я уселся в кресло. Рядом грузно плюхнулся Картман. Он подозрительно оглядел окружающих. — Считай, что я извинился, — тихо и недовольно произнес он. Я даже удивился, услышав такое от Эрика. За столько лет, за столько бесконечных споров и откровенных срачей, он вот так просто приперся сюда, помог людям и даже извинился. В горах Колорадо явно что-то очень большое сдохло. — Считай, что я принял извинения, — в тон ему ответил я. Картмана такой ответ удовлетворил, и он начал смотреть в окошко. Ну да, большой новый город, еще не знающий несчастья в его лице. Я попробовал пошевелить пальцами в крагах и вовремя сдержал крик боли. Ну да, а чего я еще мог ожидать, на обмороженные руки создавая огонь и потом еще столько времени колдунствуя. Одно только обморожение можно было вылечить нормально, вовремя оказав помощь и не тревожа пальцы, а тут — хана пальцам. — А что у тебя там так мерзко хлюпает? — поинтересовался Эрик. — Что, воды набрал? — Это не вода, — процедил я сквозь зубы. Что будет с замороженным мясом, если это мясо очень быстро разморозить? Ничего хорошего, если учесть, что это еще живое мясо. Мы доехали до офиса Питера и всем скопом высыпались из машины. Эрик удивленно и завистливо присвистнул. — Здесь все со сверхъестественными способностями работают? Что, местный штаб? — Что-то вроде, — ответил за меня невесть откуда взявшийся Мириам, перехватывая меня под ручку. — Нам нужен отчет, что случилось в мэрии. Картман смерил его взглядом, но сегодня глава аналитического отдела выглядел на удивление нормально, и даже гриву свою пригладил. — Я ничего писать не буду, — заявил я сразу. Мириам потянул меня в сторону лифта. Картман поспешил за нами. От формы суперов ни я, ни Картман даже не подумали избавиться. Я даже не стал снимать капюшон плаща. — Тебе что, сложно отчет написать? — Чего ты к нему пристал? — вклинился Эрик. — Если он не хочет, значит, не будет. К тому же, подчерк у него кошмарный, заебетесь разбирать. Мириам ничего не ответил, только втянул голову в плечи. — И че ты его трогать сразу стал? Под ручку подхватил, повел за собой? Здесь что, все такие пидрилы? — продолжил Картман. Мириам отпустил мой локоть. — Нет, не все, — буркнул я. — А ты что, проверял? А что по этому поводу скажет твой любовник, когда узнает? К счастью, на этой его реплике лифт остановился на нужном этаже, и мы вышли из него прямо в большой зал для совещаний, с овальным большим столом и большим плазменным экраном. Что гораздо ценнее, на столе стояло несколько маленьких бутылочек с водой. Я кивнул на одну из них. — Полей мне на руки, — попросил я Эрика. Я ожидал, что он начнет возмущаться и ругаться, но он взял одну из них и скрутил пробку. Я кивнул на горшок с какой-то зеленой пальмой и присел возле него на корточки, стягивая зубами краги. Снова хлюпнуло. Картман, даже привычный к зрелищу моей крови, сразу даже как-то посерел. — Эй, пидрила, — окликнул он Мириама. — Медика сюда тащи, срочно! Он выглянул, чтобы узнать, в чем дело, и остолбенел при виде моих рук. — Живо, сука, иначе кишки на подтяжки пущу! — взвизгнул Эрик. Мириам убежал. Толстяк снова развернулся ко мне и начал осторожно лить воду на мои ладони. — Ну че, допрыгался, — проговорил он сквозь зубы. — Смотри не блевани, — предупредил я, проворачивая кисти. Кожа на пальцах слезла почти полностью, кое-где отвалились ногти, и чесалось отмороженное мясо. Было охрененно больно, и я сцепил зубы, чтобы не орать. — Ну че, герой недоделанный, — тихо прошипел Эрик, — нельзя было как-нибудь поосторожнее? — В следующий раз я тогда в сторонке постою, когда завалы разбирать будете, хорошо? — процедил я сквозь зубы. Вернулся Мириам, вместе с женщиной лет тридцати со светлыми волосами и потрепанным видом. В руках она несла большой корф. Она резко выдохнула и потянула меня за плечо вверх и в сторону стола. Заставив меня сесть за стол, она села рядом, открыла корф, вытащила упаковку медицинских салфеток, разорвала пачку и начала осторожно счищать мертвую плоть с моих рук. Я привычно прикусил губу. Эрик уселся напротив и вперился в меня тяжелым внимательным взглядом. — Сейчас придёт человек из администрации мэрии, ему нужен будет твой отчет, — заискивающимся тоном попросил Мириам. — Прояви к нему немного уважения, хорошо? Мне сейчас было совсем не до каких-то там всратых людей, я пытался тупо не заорать от боли. — И не надо тут великомученника строить, — неожиданно рявкнул Картман. — Выпей таблетку, иначе я тебе ее самолично в глотку через задницу засуну. Человек из мэрии вошел в зал именно в этот момент. Женщина вскинула на Мириама вопросительный взгляд, и тот замахал руками. Медик была глухонемой, понял я. Она достала из корфа ампулу, которую показала мне, и шприц. Довольно сильное обезболивающее, я кивнул, и она задрала рукав плаща и водолазки до середины предплечья, быстро и с ювелирной точностью сделав укол в тоненькую вену на руке. — Меня зовут мистер Грин, — представился человек из мэрии, усевшись во главе стола, как будто имел на это полное право. — Как я вижу, человек, представляющийся Мистерионом, прибыл, и я требую от него полного отчета по своим действиям, — неприемлющим возражения тоном заявил он. Все разом обернулись в мою сторону. В зале для совещания собрался народ, что помогал разбирать завалы, суперы и представители от экстренных служб, и они все разом смотрели на меня, ожидая моих действий. А я только сидел, не соизволив даже снять с головы капюшон, и только молча подставлял свои руки для оказания первой помощи. Картман по столу швырнул в мою сторону диктофон. — Отчет можешь предоставить и устный. Я прикрыл глаза и, стараясь не обращать внимание на боль от рук, стал докладывать о случившемся. Максимально кратко и информативно, стараясь не затягиваться и не упускать главного. Закончив, я телекинезом отшвырнул диктофон обратно. — Ты шизанулся, придурок? — поинтересовался Картман. — Хуле ты один поперся, без подмоги и даже без технической поддержки? — я не ответил, вопрос был глупый. — Ты окончательно головой тронулся? Мистер Грин красноречиво кашлянул, привлекая к себе внимание. Картман его проигнорировал. — Простите, а кто вы, вообще, такой? Картман кинул на меня вопросительный взгляд. Я едва заметно кивнул, так, что только капюшон колыхнулся. Три удара в голову этого конченного ублюдка произвели удивительно положительные изменения в этой самой голове. Такие, что он готов признать мой авторитет и защищать мои интересы. Конечно, он извернется так, что и сам выгоду поимеет, но все же чертовски приятно. Частично наши интересы пересекаются, и он знает образ моих мыслей и мои мотивы, чтобы действовать в моих интересах. И он знает, что я смогу с ним сделать, если он начнет работать против меня. Избиение школьными шкафчиками будет самым малым, что я с ним сделаю, и он это знал. Эрик, даже сидя на месте, приосанился и подобрался. — Меня зовут Енот, и я супергерой, — он гордо вскинул подбородок. — А так же я верный друг и соратник Мистериона. Я, можно сказать, его правая рука, — он кинул на меня взгляд. — Хотя нет, я знаю, что ты делаешь своей правой рукой. — Я могу и левой, — тут же отозвался я. — Фу, гадость, — скривился он. — Короче, я его первый помощник. — Тогда я надеюсь, что вы, как первый помощник, сможете донести до него претензию по поводу его действий, — Грин поправил очки. Картман подорвался с места и направился к этому Грину. Я проводил его взглядом. Врач начала обрабатывать мои руки антисептиком. Обезболивающее уже подействовало, поэтому я позволил себе расслабиться. Подойдя к Грину, Енот навис над ним. Рядом с крупным парнем юрист смотрелся как глиста, на голову ниже и вдвое его меньше. При желании, Картман мог просто задавить его своими объемами. — Претензию? — тяжело переспросил он. — Этот парень только что спас жизнь вашему мэру и еще херовой туче людей. Вам не кажется, что вы должны оставить свои претензии при себе? Этот парень наставил пушку только потому, что посчитал это целесообразным в данный момент. И срать он хотел, на кого он там нацелился, лишь бы только человек жопу свою поднял и сделал то, что от него требуется. Грин оцепенел, а Мириам прикрыл ладонями лицо. Енот умеет производить впечатление, и не самое приятное, и он заставляет считаться с собой. — Он людей спас, пострадал при этом сам, и вы хотите предъявить ему какую-то претензию? Чтобы он в следующий раз, вместо того чтобы людей спасать, думал, а стоит ли это делать вообще? — Но мотивы мистера Мистериона… — пролепетал Грин. — Мотивы-хуетивы, — передразнил Енот. — Да эта сучка дрочит на то, что такой супертаинственный и что людей спасает. Предположим, дрочу я сейчас на несколько иное, но в целом направление его мыслей было верное. Я только слушал, не вмешиваясь. Руки мне начали заматывать бинтами. — А чтобы другие супергерои не думали о том, как будут расценены их действия, вместо того, чтобы спасать людей, давайте вместе будем решать, как законодательно защитить этих смелых ребят. Раз он это предложил, он этим и займется. Как я на то и рассчитывал. Конечно, он не упустит возможности подгадить, и мне придется разбираться в том, что он насочиняет, но это будет потом, даже не сегодня и не завтра. Я почувствовал себя уставшим. Сегодня было сделано более, чем достаточно, поэтому я мог позволить себе отдохнуть. Эти двое дискутировали еще минут десять, пока выясняли какие-то детали. За это время мне закончили бинтовать руки. Женщина проверила бинты и удовлетворенно кивнула. Я тоже кивнул, за неимением возможности поблагодарить ее вслух. Я отчитался, больше ничего меня здесь не держало, а у этих двоих было что еще обсудить. Я встал с места и направился в сторону лифта. Все собравшиеся в зале молча проследили за мной взглядами. «Синдром БатлЛорда», как одним своим присутствием привлечь внимание всех, кто был поблизости. Локтем вдавив кнопку вызова, я застыл на месте, пробуя аккуратно двигать руками. Они были перевязаны на совесть, и даже когда действие обезболивающего пройдет, будет не так больно. В хромированном отражении дверей я видел, как Енот буквально всунул в руку Грину бумажку — визитку? — и направился ко мне. — Эй, крыса помойная, ты куда направился? — заорал Картман. Я ответил, куда, может, даже и не в рифму, но по существу. Я устал и хотел просто отдохнуть. — Меня подожди. Едва Енот подошел ко мне, с явным желанием на лице продолжить разборки, нас нагнал Мириам и показал мне бумажку с адресом, даже не пытаясь дать мне ее. Как оказалось, я не так уж сильно устал. Я захотел это прямо сейчас и с огромной силой. Картман бумажку эту вырвал силой. — Твою мать, Мистерион, неужели это то, что я думаю? — подал голос Енот. — Когда ж у тебя свербеть перестанет по этому поводу? Это которое будет по счету, седьмое? — Одиннадцатое, — поправил его я, соображая, где вообще это место и знаю ли, как туда добраться. Я вспомнил, что осенью как-то выгнал оттуда шайку обнаглевших подростков, что затаскивали туда прохожих. — Орден Тайной Полуночи, — коротко объяснил Мириам. — Сегодня у них будет собрание, и они будут приносить жертву. Я только коротко кивнул. Картман начал было проявлять свое недовольство, но это были уже только его проблемы. Я зацепил пальцами край своего плаща и взмахнул им вверх, поднимая тень и заставляя ее скрыть нас с Енотом обоих из виду. К его чести, он не завизжал от неожиданности, только удивленно хрюкнул. Секундой спустя я телепортировал нас обоих прочь отсюда. Я бывал в том районе, где мне дали адрес, но не помнил, какие там здания, поэтому я взял высоту с запасом. Высоты я не боялся, — падением с высоты десятка метров я даже наслаждался и придерживал себя телекинезом, чтобы не разгоняться особо. Рядом падал Картман, матерясь сквозь сжатые зубы. Его я тоже придерживал. Воздух бил снизу, заставляя меня прищуриться, и вынуждаяя мой плащ развеваться за моей спиной наподобие каких-то странных черных крыльев. Но воздух мне не помешал прицелиться и направить свое тело к середине соседней, с нужным домом, крышей. Приземлившись на ноги, я перекувыркнулся через голову, поджимая к груди руки. Картман неуклюже упал рядом. — Эй, да ты псих, приятель, — оповестил он, потирая задницу. — Если страшно, вали домой к мамочке, — посоветовал я. Пригнувшись, я подошел к краю крыши и заглянул через него на нужный дом. Нужным местом был старый полуразрушенный кинотеатр с огромной дырищей в потолке. — И упустить такой шанс погеройствовать? — сварливо отозвался он. — Черта с два. — И потише давай, — зашипел я. — Да нет там никого, — махнул рукой Эрик. Я оглянулся на него, чтобы увидеть, как гаснет красное сияние его радужки. — Я зачаровал собственные глаза на тепловое излучение. Ни одного живого тела там нет. Может, мертвые есть, но это уже к тебе вопрос. Я решил поверить ему на слово, встал во весь рост и сиганул на соседний дом, совсем рядом с провалом. Енот последовал за мной. Я заглянул в дырку. Прямо отсюда был виден первый этаж, вернее, то, что им было, теперь очищенное от сломанных кресел и мусора. Посередине было установлено что-то наподобие каменного алтаря для жертвоприношений. — Мы слишком рано для вечеринки? А какие напитки подавать будут? «Кровавую Мери» с кровью бессмертного? — сострил Картман. Я проигнорировал его тупую шутку, приметив почти целый балкончик на противоположной стороне от большого экрана и направившись в сторону запасного выхода на крыше, к счастью, целого. — Эй, приятель, тебе туда, — он показал вниз. — Что, будешь снова саможертвоваться? — снова выдал он, следуя за мной. — Я сейчас подохну от смеха, — мрачно ответил я. Мы дошли до балкончика. Он был еще достаточно крепким, чтобы выдержать наш общий вес, но уже достаточно разрушенным, чтобы иметь несколько дырок в ограждении. Одна из них имела вполне хороший обзор на алтарь, я показал на нее и первым лег на пол. Картман брезгливо скорчил рожу, но возражать не стал, улегся рядом. Повозившись немного, он затих. — Вот, значит, как ты тут развлекаешься, — произнес он тихо. — Это моя гребанная работа, — огрызнулся я. — Делаю, что могу. — Вернее, что хочешь, — уточнил он. — Почему я так не могу? — Потому что ты ублюдочный расист и психопат. Я ожидал, что он сейчас начнет визжать в приступе истерического негодования, но он только покачал головой в подтверждении моих слов. Есть, мол, такое дело. В другое время и в другом месте он бы стукнул меня за такие слова только бы в качестве удовлетворения собственных садистских наклонностей. Но неожиданное совместное ночное бдение развязало нам обоим язык и вытащило наружу всю правду. Сейчас мы могли быть откровенными. — Ты не хочешь узнать, как вообще в Южном Парке? — поинтересовался он. — Ну и как там? — Всё в порядке. Я держу город в своих ногтях, — он сжал кулак, показывая, где именно он держит город. — Ну да, — кивнул я. За этим его «всё в порядке» скрывалось, что всё летит к чертям, а он пытается что-то делать. — Слышал, ты отвел удар от школы. Енот самодовольно заулыбался. — Это всё мои незаменимые и крутые сверхспособности. У тебя таких нет и не будет. Завидуй, нищеброд, — я с сомнением хмыкнул, а он поспешил продолжить, — Если не хочешь завидовать, то давай работать вместе. По отдельности мы такие крутые и классные, ты представь только, как шикарно будет, если мы будем работать вместе. Я насмешливо фыркнул. — Ты только подумай! — воодушевленно продолжил Эрик. — Ты будешь жить исключительно в свое удовольствие, трахаться, с кем попало, дрочить на свою форму, гонять воришек на улицах и помирать, сколько влезет. А я займусь менее приятными для тебя вещами: политикой, СМИ, фанатками и прочим. Мое молчание он воспринимал, как мое несогласие. Мне стоило еще немного надавить, и тогда в момент, когда я свалю на него всё то, чем я не хочу заниматься, он воспримет как мое величайшее соизволение. Держать его за яйца всегда полезно. — Кстати, про «трахаться». С такими руками даже не смей показываться в Южном Парке, — не меняя тона, продолжил он. — Ты-то уйдешь, а истерики Баттерса потом мне наблюдать. Поверь, это не самое приятное зрелище. Я удивленно посмотрел на него. Картман определенно эволюционировал, и я даже не успел заметить, когда. И как он вообще смог сам перестать быть визжащим отбитым куском дерьма и стал думать о других. Он учел мои руки, реакцию Леопольда на них и его душевное состояние. И дело было не в его чувствах, а в чувствах Лео, он заботился о них, и мог прогнозировать наше поведение в зависимости друг от друга. И он начал строить планы в максимально короткое время, и такие, что работали, если судить об этом случае со школой. Люди, на самом деле, могут меняться и в лучшую сторону, и пример Эрика был тому неожиданным подтверждением. В принципе, он остался всё таким же мудаком, но в нем осталось меньше какой-то гаденькой ссучности, что портило его. Я завозился на месте, пытаясь покалеченными руками достать свой телефон. — Ты что, дрочить здесь собрался? — скривился он. — Фу, Кенни, фу. — Иди на хуй, — предложил я и всё-таки достал свой телефон из поясной сумки. Перекинул его толстяку. — Возьми этот номер и еще один. И в переписку не лезь. Эрик быстро позвонил на свой телефон и переписал указанный номер. — Что за хер? — Главный здесь хер. Будешь с ним работать по политике и по технической поддержке. И не срись с ним особо сильно, мне в этом городе еще жить. Енот затих на некоторое время, видимо, строя грандиозные планы. В дырявой крыше над нами постепенно темнело. — Там эти, твои приятели с плохой параллельной вселенной, — выдал Эрик через некоторое время, — Домой они хотят. — Ну пусть идут, я что, их держу. — Они пароль какой-то хотят. Ты не в курсе? Рыжий меня уже достал этим. Думает, раз мы ходили вместе, то я все твои примочки знаю. Я подумал. — Четыре нуля. — Тупой пароль. Кто угодно сможет узнать такой пароль, — пробурчал он, доставая блокнот и записывая туда сказанные цифры. — Не для тебя пароль, и даже не для них. Это для моего двойника. — Прикольно. — Передай им еще кое-что. МакКормик может быть им полезен, если они будут с ним повежливее. Если эти два выродка подумают, то смогут угадать, чем. — Я тебе не передаст тут, чтобы всякое дерьмо передавать, — огрызнулся он, тем не менее записывая информацию. — Ты прикинь, они мне рассказали, что в их реальности случилось со Счастливчиком. Ну, другим мной. Он школу окончил экстерном и свалил в Южную Америку в составе «врачей без границ», ублюдок. Наверное, сейчас его толстый труп крокодилы доедают, — он захихикал, как псих. Ну хоть что-то не меняется. Картман всегда был немного отбитым. В детстве, наверно, слишком много его били по голове. — Я еще кое-что хотел передать тебе. Кайл перед тобой сильно извиняется. Я смерил напарника подозрительным взглядом. — Ну, за «сволочей» и за всё остальное. — Так и просил передать? — Не, мы с пацанами стояли, болтали, и Кайл такой говорит: «Как плохо, что нашего друга Кенни нет с нами, я хотел перед ним извиниться, и сказать, каким жидейским мудоебом был я, когда игнорировал его.» И что хочет и дальше играть вместе, как раньше. — Так и сказал? — Не слово в слово, но смысл был такой. Я смерил расиста долгим взглядом. Он сейчас врал мне, как дышал, всё придумывая на ходу, и очень боялся, что я раскрою его ложь. Я узнал этот тон его голоса и подбор слов. Но я ничего не сказал, только кивнул. Картман вообще бил все свои рекорды по человеколюбию и заботе о других, а не только о себе. Но мудацкая его манера общения и отношение ко всем окружающим всё-таки осталась. Повзрослел, наверное, и такие его добрые порывы надо поощрять, чтобы и дальше он проявлял чудеса адекватности. Время шло. Енот еще пару раз пытался лезть ко мне с разговорами, чтобы скоротать время, а я понемногу огрызался, чтобы он сильно не борзел. Когда время стало подходить к одиннадцати, появились люди. Мы с Енотом заткнулись и пригнулись. Появились подозрительные люди в подозрительных длинных черных балахонах и начали заниматься несусветной чушью. Енот то и дело на меня поглядывал, мол, что это вообще такое, а я не отвечал, справедливо опасаясь спалиться. Подозрительные люди рисовали прямо на грязном полу детскими разноцветными мелками круги и разные знаки и расставляли свечи. Я вгляделся в эти знаки, пытаясь углядеть хоть что-то знакомое. В Аду очень много любителей вызывать всяких разных демонов, еще больше свободного времени и совершенно нечем заняться. Я развлекал себя тем, что разговаривал с этими горе-вызывальщиками, а они только рады были поговорить о любимом деле. В тех знаках, что рисовали на полу, не было ничего мне знакомого. Когда рисование закончилось, вокруг алтаря кружочком собрались подозрительные балахоны и под музыку из портативного магнитофона начали петь что-то заунывное. Что эти люди вообще делают? Нет, понятно, они пытаются вызвать какого-то демона из ада, но почему они делают всё неправильно? За четверть часа до полуночи привели девушку в длинном белом платье, уложили на алтарь и продолжили петь. Я что-то сильно упускаю, какой-то важный нюанс, который поможет мне понять происходящее. В попытках сообразить и быстро, я несколько раз ударился лбом о какую-то деревяшку. — Эй, ты чего? — шепотом поинтересовался Картман. За пением наших голосов люди внизу не услышат. — Я не могу понять, как эти любители песен и танца могут добиться чего-то путного? Рисунок на полу неправильный, они поют под фонограмму, попрятали лица, да и жертва совсем недобровольная и неправильная. — С чего ты это взял? — Енот достал блокнот и ручку. — Ты видел, как она шла? Она явно под сильной наркотой, да и, к тому же, слишком взрослая для того, чтобы быть чистой телом и душой. И где нож? Она должна нести его сама и совершить самоубийство, чтобы хоть что-то сработало. — А это обязательно должна быть девушка? — быстро переспросил Эрик, торопливо записывая. Я молча отобрал у него блокнот, вырвал верхнюю страницу и вернул его обратно. Картман только вздохнул. — Можно подумать, ты недоволен тем, что они делают неправильно, и хочешь, чтобы они смогли призвать демона. Я задумался над такой постановкой вопроса. В самом деле, в моем положении я мог просто поржать над неудачниками и позаботиться о том, чтобы девушка осталась жива. Картман вдруг захихикал. — Слушай, а точно никто не явится на вызов? — я только кивнул. — У меня есть идея. Он коротко обрисовал идею, а я нахмурился. Доверять Картману и его идеям мог только последний придурок, но времени оставалось всё меньше и меньше, а делать что-то надо было. У меня других вариантов не было. — Ты иди вперед, а я тебя догоню, — буркнул я. Довольный, Картман тихо уполз, а я, матерно шипя сквозь зубы, покалеченными руками включил камеру на телефоне и установил его так, чтобы через дырку в полу было видно место представления. А потом метнулся к Еноту. — Ты где шляешься, пять минут осталось, — зашипел он, — так, сделай те штуки с тенями, а так же следи за звуком. Я кивнул, и мы гуськом, пригибаясь, поспешили к сцене, туда, где раньше был экран кинотеатра. Эрик встал у самого края, а я залег за его спиной, чтобы меня не было видно. Подчиняясь движению моих рук, взметнулись и уплотнились тени, часть из них окутала Эрика и взметнулась над ним. Он отсчитал на пальцах, и я по завершению счета низко загудел горлом, отражая звук от себя по всему старому зданию кинотеатра, создавая граунд такой силы, что отдавался эхом от любых поверхностей, смешиваясь сам с собой и создавая ужасающую какафонию. Кто-то закричал от ужаса, сбивая всё пение. Самые впечатлительные упали в обморок от ужаса. — Как вы посмели, мерзкие черви, тревожить мой покой, — низким рычащим тоном начал Енот. Теперь заткнулись все, и кто-то выключил музыку. Тишина прерывалась только гулом и всхлипами девушки. — Как вы посмели призвать меня, великого демона смерти и страданий, в этот мир правящих смердящих трусов и предателей! — разошелся Картман. — Как вы посмели принести мне нечистую жертву! Его едва не сорвало на привычный визг, и я толкнул его ногу. Еще трое с криками ужаса убежали в темноту. Почти сразу же раздался звук падающих тел. — Мы хотим власти, — решился ответить самый смелый из оставшихся. — Я могу дать тебе власть только вечно приносить себе боль! Смелый с радостью на лице упал на колени и стал биться головой об пол. — Вы все заслужили вечно гореть в аду! — снова загрохотал Картман. Кто-то из зрителей обосрался от ужаса с характерным звуком, еще один задергался на месте. Эрик умеет производить впечатление на людей. Мне становилось всё труднее держать всё это колдунство, я еще раз ткнул Эрика, мол, сворачивайся. — Я обрушу на вас всех боль и страдания! — сразу после этих слов я резко провел рукой сверху вниз, обрушивая торчащие из краев дыры на потолке балки. Они упали точно на сектантов, не задев девушку. И после я убрал тени и звук. — Ты видел их лица? — азартно вскрикнул Эрик уже обычным своим голосом. — Нет, ты видел? Это просто супер! Я поднялся и пошел искать своей телефон. Я прошёлся по сектантам, проверяя, есть ли кто в сознании и есть ли мертвецы. Трупов не было, только отключившиеся сектанты. Картман тем временем подошёл к не состоявшейся жертве и деловито сунул ей пальцы под шею, прощупывая пульс. — Эта твоя девица живая, только в отключке, — заявил он. — Мы справились хорошо, — подвёл он итог. — Видишь, как быстро и эффективно работать вместе. — Мы уже вместе работаем, чего ты ещё хочешь? Заверений в вечной любви? — огрызнулся я. Подобрав с пола телефон одного из придурков, я набрал девятку и две единицы. — Если ты не хочешь объясняться с полицией, то надо уходить. Он кивнул и направился к выходу. — 911, что у вас случилось, — донеслось из трубки. Я низким голосом назвал код для скорой и, положив телефон на пол, последовал за Эриком. Завернув в глухой переулок, мы с ним выждали некоторое время, наблюдая, как скорая выносит пострадавшую, а полиция выводит очухавшихся сектантов. Нужно будет полиции видео потом скинуть. — Эй, мужик, херово выглядишь, — заметил Картман. Я в ответ только средний замотанный палец показал. — Тварь неблагодарная. А ещё героем называешься. Я развернулся к нему спиной и побрел от него прочь. Эрик уже большой мальчик, может о себе позаботиться, а я жутко устал и хотел домой.***
Этой ночью Эрику Картману совсем не удалось выспаться. Чертов МакКормик со своими проблемами, которые стали проблемами Эрика. Хорошо, что хоть немного удалось поспать в автобусе по дороге домой. Картман, конечно, мог потребовать от нищеброда, чтобы тот доставил его домой, но тот вид имел уж больно потасканный и уставший. Автобус и так мог его прекрасно довести. А вот дома с утра пришлось тащиться в школу. Картман с большим бы удовольствием поспал бы дома, но мать его никак уходить не хотела, и пришлось идти. Пересидеть уроки, и тут же домой, спать и спать. Уроки тянулись в своей вечно мерзкой тягомотине, мерзкий голос учителя не давал уснуть, но и до конца проснуться не получалось. Утешало хоть то, что другим ребятам, с его команды, приходилось так же слушать это занудство. И как Кенни мог сладко спать на задних партах на таких уроках? На предпоследнем уроке случилось неожиданное. Вместо долгожданного звонка в класс вошла директрисса Виктория вместе с неизвестным хмырем, одетым в дорогой, явно сшитый на заказ черный костюм. Старшеклассники при его появлении зашептались и занервничали. Многие из них имели свои грешки перед законом, а этот хмырь был явно из спецслужб. Эрик согнал с себя весь сон и весь встревожился и подобрался. — Здравствуйте, дети, меня зовут агент Фишер, я представляю Разведывательное Управление Министерства Обороны США. Мистер Картман, нам нужно с вами поговорить. Дело касается безопасности родины. Волна обеспокоенного шепота прошлась по классу. Учитель постучал рукой по столу, призывая к тишине. — Да что за нахер, — пробормотал Эрик, предусмотрительно понизив голос. — Не одни, так другие. — Простите? — Да иду я, иду, — пробормотал Эрик уже громче и начал, не торопясь, идти. — Удачи тебе, Эрик! — воскликнул за своим местом Баттерс. Несмотря на то, что Эрик искренне считал Баттерса придурком, толстяк знал, что он может соображать быстро и строить дельные планы. В конце концов, он же был Профессором Хаосом. И удачи пожелал не просто так, а с целью привлечь его внимание. Значит, у него уже был план, как вытащить его задницу из проблем. За что бы его не замели. — Что ты тут расселся, Клайд, — взвизгнул Эрик. — Подвинь свою жирную задницу и дай пройти! — Пошёл на хер, урод, — откликнулся Клайд. — Сам на хер иди! Учитель еще раз постучал по столу, призывая к порядку. Картман двинул своим пузом парту Клайда, сдвигая ее на несколько сантиметров, и обошёл её с другой стороны, проходя мимо парты Баттерса, забирая оставленный для него предмет и кладя его в карман. Проделал он всё это быстро и четко, не позволяя увидеть это хмырю из МинОбороны. Два умненьких маленьких пидораса, умилился он мимоходом, Кенни наверняка уже успел с ним связаться, и предупредить об изменении расстановки сил. — Нам нужно пройти в отдельный кабинет. Директриса Виктория, вы не могли бы? — Мой кабинет в вашем распоряжении, — откликнулась женщина. — Прошу, мистер Картман, — агент Фишер пропустил вперёд толстого юношу, который гордо задрал голову и последовал вон. Едва жиртрест, агент и директриса вышли из кабинета, Леопольд поднял руку. — Мне можно выйти в туалет? — Ладно, иди, — разрешил учитель. Баттерс радостно схватил пропуск и выскочил из кабинета. Не успел учитель вернуться к теме урока, как Стотч вернулся. — Я закончил! — радостно оповестил он. — О Господи, Баттерс, — Стен прикрыл глаза ладонью и помассировал переносицу, — Не обязательно всем об этом знать. Стотч уселся на свое место и довольно улыбнулся. А через три с половиной минуты где-то снизу глухо хлопнуло. Леопольд продолжал улыбаться. Агент Фишер закрыл дверь директорского кабинета на замок и облокотился о стол директрисы. Картман, как примерный мальчик, сел на стульчик напротив и сложил ручки на коленях. Он был спокоен и собран, как перед боем. Агент Фишер недобро следил за ним. Картман вел себя слишком спокойно для человека, которого вызвал на «разговор» агент из МинОбороны. Если верить его досье, грешков у него водилось немало, а вел он себя, как абсолютно невинный человек. Или у него были железные нервы. — Мистер Картман, я хотел бы поговорить с вами о безопасности нашей страны. — Говорите, — великодушно разрешил Эрик. — Защите нашей страны в первую очередь от вас, — сочувственно поджал губы агент. — Простите? — В нашем Управлении набралось толстое досье на вас и на ваши преступления. Должен признаться, я поражен. Не каждый преступник может похвастаться таким послужным списком. На вас висят обвинения в убийстве и доведение до самоубийства около десятка человек, отбвинения в преступлениях на почве расизма, сексизма и фашизма. Вы обвиняетесь в преступлениях против интересов и безопасности США. Где-то внизу хлопнуло и послышался отчетливый треск. Агент Фишер вскинулся. — Не обращайте внимания, наверняка это первоклашки развлекаются, — махнул рукой Картман, точно зная, что это работа Баттерса. — Мне очень интересно, в чем вы еще собираетесь меня обвинить. Едва учитель вышел из кабинета, привлеченный хлопком, Стенли развернулся с Баттерсу. — Так ты ходил в туалет не для того, чтобы поссать. — Да, — довольным лицом Баттерса можно было осветить весь класс. — Сверхмалый взрывной заряд с таймером в учительком туалете. Кажется, унитаз всё-таки разорвало. — И зачем было это делать? — Учителя помешали бы разработать и привести в действие план по спасению Эрика, — послушно объяснил Баттерс. Он обвел взглядом притихший класс. — Давайте вместе придумаем что-нибудь классное! — А зачем? — поинтересовался Такер. — В самом деле, зачем его спасать? — отозвался Кайл. — Согласитесь, Картман всегда был и останется большой и толстой проблемой для всех нас. Зачем его спасать от правительства, если его арест будет благом для всех? — Потому что он наш друг, — отозвался со своего места Стен. — И потому что если правительство заметет Картмана, оно может добраться и до всех нас. И если мы его не вытащим, то он просто из принципа сдаст всех нас. Он развернулся и в упор посмотрел на Кайла. Тот отвел взгляд. — С чего мы начнём? — выдавил Кайл неохотно, признавая правоту своего друга. — Я могу предложить следующую схему, — начал Стен, — Первое — это надо избежать ненужной паники и учеников в коридорах. Девочки, разойдитесь по классам, убедитесь, что ученики, особенно младшие, сидят по классам спокойно и ничего не громят. — Мой брат сегодня главный по дежурствам в школе, — произнес Кайл, набирая его номер. — Скажу, чтобы он разогнал всех, кто там есть. — Хорошо. Тимми, Джимми, Токен, Клайд, на вас туалеты и столовые. Дождавшись, пока указанные одноклассники разошлись и остались только супергерои, Марш продолжил. — Теперь главное и самое тяжелое, слушайте внимательно. — Я хочу уточнить — это официальное обвинение? — Картман расслабленно закинул ногу на ногу и откинулся на спинке стула. — Я, конечно, не хочу учить вас делать вашу работу, но вы должны, как минимум, предоставить мне ознакомиться с моими обвинениями в полной мере и предоставить адвоката. Мы в Америке живем или нет? В любом другом случае — это частная беседа, и я могу в любой момент уйти. — Конечно, это не официальные обвинения, — заверил Фишер. — Просто я хочу, чтобы вы были в курсе общего положения дел. И подумали над моим предложением куда более внимательно, чем обычно. Картман наклонил голову. Этот человек перед ним был не первым, кто пытался на него давить или шантажировать. Обычно такие непростые ситуации заканчивались всегда в пользу Эрика, потому что тот, кто пытался на него давить… ну, они не могли дальше этого делать. Кто-то окончит свои дни в психушке, кто-то пытается научиться жить на пособие инвалида, а кто-то и вовсе уже упокоился с миром. Так обычно и бывает. Никто не смеет держать яйца Картмана в тисках. — И что за предложение? — За всё вами сделанное, заслуженно, в совокупности вам светит высшая мера наказания. Смертная казнь. Однако, с другой стороны, мы можем пойти вам навстречу и закрыть глаза на некоторые ваши преступления, так сказать, в обмен на некоторую информацию. — Что я вообще могу такого ценного знать для разведки МинОбороны? — Я могу предположить, что вы можете быть близко знакомы с некими людьми, называющими себя Енотом, Мистерионом и Профессором Хаосом. Нам нужно выйти на них. Эрик оживился. — Да, я их знаю! Весь наш город их знает! Они даже в газеты попали и в новости! — Эрик никогда не простит Мистериону, что тот попал в пятичасовые новости раньше него. — Они все такие крутые! Хотя я считаю, — доверительным шепотом поделился он, — что Енот круче их всех. Он одной левой может уделать и Мистериона, и Хаоса. — Хватит строить мне здесь комедию, — раздраженно приказал Фишер. — А кто комедию строит? — искренне удивился Эрик. — Я обычный школьник, как я могу быть знаком с такими знаменитостями? Класс опустел. Марш вышел последним и направился к своему шкафчику за оружием. Ему следовало, согласно его собственному плану, прибыть к главному входу и занять позицию вместе с Кротом. Его напарник, Грегори, уже был у запасного хода вместе с Кайлом. Директорский кабинет, где беседовали Фишер и Картман, был обложен со всех сторон. Малютка Карен сидела у самого кабинета и якобы хотела доложить о драке. Сладкая парочка Такер и Твик залегли со снайперскими винтовками на крыше. Спешно вызванный Довакин оттирался под окнами. Стен машинально проверил карман, где у него хранилась строительная защитная маска. Баттерс отправился на улицу, читать книжку на лавочке возле стоянки, где в машине ждал второй агент. При малейшей угрозе, при малейшем намеке на опасность ребята начнут действовать, аккуратно возьмут обоих агентов. Все задействованные супергерои сейчас внимательно прислушивались к разговору в кабинете, благо Баттерс успел всучить Картману перед уходом подслушивающее устройство. Стенли поинтересовался, как между прочим, откуда у мелвина такое техническое обеспечение, на что Баттерс скромно потупил глазки и признался, что всё сделал сам. Вопросы отпали сами собой. Все как-то разом вспомнили, что он Профессор Хаос со своим бесконечным новым самодельным оборудованием. Вся команда слушала разговор в директорском кабинете, и при упоминании троицы супергеров Крот отчетливо выматерился. Стен был прав, до них пыталось добраться правительство. Управление Разведки — это вам не пальцем деланный Барбреди. — Хорошо, что не антитеррористы, — недовольно буркнул в эфир Кайл. — Тишина в эфире, — одернул его Стен. Хотя хорошо, что не антитеррористы. С правительства станется выдумать на всю их веселую компанию и такие обвинения. Но сейчас они работали с обвинениями Картмана. — Но как-то же знакомы. У нас есть свидетели, которые готовы присягнуть, что вы представлялись адвокатом Енота, а так же распространяли слухи и разную атрибутику с логотипом Енота — майки, календарики, блокноты. — Это уже преступление — распространять бесплатную канцелярию? — фыркнул Картман. — Нет, но наводит определенные мысли. К тому же, вы недавно ездили в Нью-Йорк. Позвольте узнать, зачем? — Я не ездил, — ответил Эрик. Документы он нигде не предъявлял, а по камерам наблюдения ничего нельзя было доказать наверняка. — Последние три дня я лежал дома и болел меннингитом. У меня была температура, головная боль и галлюцинации. Я считал себя Бритни Спирс. «И вкус твоих губ как апокалипсис, ты чувствуешь меня сейчас? Я зависим от тебя, а ты отравляешь меня» — пропел он. Где-то на заднем дворе школы Кайл спрятал лицо в руки и попытался взять себя в эти руки, чтобы не пойти прямо сейчас и не пришибить на месте этого придурка. Хорошо, что это было не караоке на весь футбольный стадион, как в прошлый раз. Фишер тяжело вздохнул. — Поверьте, мистер Картман, мы не хотим причинить им никакого вреда. Правительство официально признает их героями, даст им славу, почет и известность, а взамен мы поставим их в курс дела. — То есть, скажете им, что делать и кого убивать? — уточнил Эрик. — Вы слишком обобщаете. Поверьте, эти люди совершенно не заслужили жить, они настоящие плохие парни. После их смерти всем будет лучше. Картман тяжело вздохнул. Слава и почет — это очень хорошо, это то, что он хотел всю свою жизнь. Но если он согласится на это предложение, то пресвятой МакКормик его на ленточки порвет. Да и личной шлюшкой МинОбороны становиться не хотелось. — Как бы мне не хотелось вам помочь и снять обвинения с собственного имени, я ничего не могу сделать. Насколько мне известно, сэр, эти супергерои самые настоящие волшебники, и они очень крутые и умные, и могут сами во всём разобраться. А еще, сэр, они настоящие звери. У вас и у всего вашего управления, простите, яиц не хватит, чтобы заставить их работать на вас. Картман говорил со всей убедительностью, на которою был способен, чувствуя, что он вкладывает в свои слова часть самого себя. Фишер приобрел удивленно-придурковатый вид и заторможенно кивнул. — В этом городе вы ничего полезного для себя найти не сможете. Это самый обычный горный вшивый провинциальный городок, где нет ничего интересного. — Ничего интересного, — повторил Фишер. — Вам лучше всего будет уехать отсюда как можно быстрее и никогда не возвращаться, и вообще забыть про Южный Парк. Вам понятно? — Понятно, — кивнул в ответ Фишер. — Всего хорошего. Он подошел к двери и вышел. Картман попытался встать с места и почувствовал, как у него закружилась голова. На ощупь он достал из кармана «жучок» и поднес к губам. — Отбой, пацаны, — заявил он. — Угроза устранена. Он посидел на стульчике еще пару минут, потом смог встать и выйти в коридор, где его встречала вся команда. У всех у них были удивленно-дибильные выражения лиц. У всех, за исключением Баттерса, тот сиял лицом. — Но как ты сумел его разубедить? — неверяще выдал Кайл. — Как-как — раком, бля, — зло выплюнул Картман, совершенно не в настроении что-то объяснять. — Идите на хер, пацаны, а я пойду домой. Он развернулся и направился в сторону выхода из школы. — А в следующий раз мы тебя спасать не будем! — крикнул ему вслед Стен. — А я и не просил меня спасать, — буркнул Эрик, так, что его услышали. — Сам справился. — Ну ты и пидорас, — обиделся Кайл. Можно подумать, он с этим спорит. Стараясь не заснуть на ходу, Картман отправился домой. Вернувшись домой, Баттерс никак не ожидал увидеть в своей комнате сюрприз. И поэтому подскочил на месте, едва увидев у себя на кровати большую черную спортивную сумку с незнакомым логотипом на боку. — Что же это может быть? — вслух он спросил самого себя и осторожно подошел к кровати. Жизнь в Южном Парке научила его тому, что сюрпризы не всегда бывают хорошие. А если это Эрик постарался, так и вовсе опасные для здоровья. Но это было не от Эрика. Позади сумки, на кровати, лежал одинокий цветок розы с лепестками бутона глубокого фиолетового цвета и листок бумаги. Леопольд сел на кровать и взял записку в руки. «Привет, Лео. Заскочил тут к тебе, оставил приятный сюрприз. Теперь тебе будет, чем занять твои беспокойные ручки долгими холодными зимними вечерами. Сам остаться не смог, завяз по самые уши в делах, ты знаешь, каких. Как только выберусь, покажусь сам. П.С. не ломай мне замок снова.» Подписи не было, и сама записка была на редкость бестолкова, но Лео счастливо улыбнулся. Кенни помнит о нем, и вот сюрприз даже сделал. Интересно, что за приятный сюрприз он приготовил? Стотч в нерешительности потер кулачком о кулачок. Насколько он знал Кенни, сумка эта могла быть полна всяких пошлостей в его стиле, иначе зачем он упомянул про долгие зимние вечера? Юноша почувствовал, что у него запылали щеки. Зная Кенни, он мог ожидать самого такого. И при чем тут дверь? Любопытство Леопольда пересилило стеснительность, и он аккуратно расстегнул молнию сумки. И взвизгнул от восторга. В сумке лежало что-то очень похожее на модификацию гаусс-пушки, работающей на электромагнитном поле. Что-то блестящего серебристого цвета и занимало всю сумку. Сбоку были документы. Судя по ним, это была экспериментальная разработка оружия, совмещенного с электрокинетическими сверхспособностями. Теперь ему действительно было, чем заняться долгими зимними вечерами — дорабатывать и перерабатывать экспериментальный образец. Новое оружие к его экипировке — этот сюрприз был поистине великолепен! Вытаскивая образец, он уронил лежащие в сумке ключи на пол. Это были не его ключи, его ключи лежали на столе. Он поднял их и почти тут же вспомнил, что Кенни обещал дать ему ключи от нового замка взамен сломанного. И вот эта связка. Леопольд прижал их к груди и сладостно заулыбался. — Баттерс, ужинать! — донеслось непреклонное снизу. — Иду, сэр, — отозвался Лео и торопливо спрятал драгоценные ключи в школьную сумку, на самое дно и за прокладку, где там была дыра. Он обязательно использует их по назначению, не сейчас, но очень скоро.