Lonely soul

      Как и был, перепуганный и в едва застегнутой рубашке, Стотч появился в темной гостиной дома Эрика. Кенни сказал ему так сделать, и был серьезен, и поэтому он был сейчас здесь. Растерянно оглядевшись по сторонам, в абсолютной тишине, он почувствовал себя неожиданно одиноким и ненужным. Обхватив себя руками, не обращая внимания на папку, и сел прямо на пол там, где стоял. До него только стало доходить, что случилось. Всё произошло очень быстро и пугающе неизвестно. Вот только что Кенни так сладко и смущающе его целовал, как их уединение нарушили, короткий диалог с незнакомцем — и Кенни попросил его уйти. Баттерс был хорошим мальчиком, и он, конечно же, сделал так, как его попросили, тем более он ему всецело доверял. Но сейчас… он понял, что Кенни сказали, что тот умрет, и еще кто-то умрет. А потом и вовсе заговорил каким-то страшным напряженным голосом, когда попросил его… значит, он что-то узнал или почувствовал. Значит, и в самом деле его ждала смерть. Возможно, Кенни уже умер. На этой мысли он всхлипнул и заревел, отчаянно и высоко, размазывая по лицу слезы и сопли. Где-то в шкафу задребезжала посуда. Он здесь, а где-то далеко умирает любовь всей его жизни, и он ничем помочь не может…       На лестнице загрохотали торопливые шаги, и в гостиную вбежал Картман с битой наперевес и Кайл в ночной пижаме. Оба они были встревоженными и растрепанными со сна. — Твою мать, — зло выплюнул Картман, разглядев, кто оказался в его гостиной. — Баттерс, какого хера? Что ты тут вообще делаешь? — Я… Кенни попросил, — пробормотал он между всхлипываниями. Под крышей что-то затрещало. — Он сказал… он умира-ает! — завыл он. — Твою мать, — Картман опустил биту. — Прекрати ныть и объясни нормально.       Но Стотч его не слышал, только продолжал отчаянно плакать, неловко размазывая слезы по щекам. Он только старался продолжать дышать и попридерживать свою силу, ну, потому что в самом деле он не хотел навредить Кайлу и Эрику. Картман же только крякнул невнятно, смотря сверху-вниз на рыдающего мелвина с брезгливым выражением лица, и занес руку, чтобы влепить ему отрезвляющую пощечину. Но Кайл перехватил его руку и осуждающе покачал головой. В ответ Эрик только возвел глаза к потолку и опустил руку, слегка передернув плечами, мол, делать можешь, что хочешь. Рыжий только слегка кивнул и присел на корточки перед плачущим Леопольдом. — Баттерс, — позвал он. Тот поднял на него свое заплаканное лицо. — Ты поверишь, если я скажу, что всё будет хорошо? — В самом деле? — слабо откликнулся Стотч. — Да, — твердо пообещал Брофловски, сам стараясь верить в то, что он говорит. — Всё будет хорошо. Кенни еще и не из такого дерьма выкручивался. — Я хочу ему помочь, но он даже не дал мне такой возможности! Он сказал мне уйти и всё! — Он просто хочет тебя защитить, — мягко произнес Кайл. — Потому что он любит тебя.       Стотч только охнул и кинулся на шею своему другу, благодарственно обнимая его, и всё еще продолжая всхлипывать. — Кончайте тут гомосятину разводить, — не вытерпел Эрик. — Рассказывай давай, что случилось.       Продолжая всхлипывать и шмыгать носом, перескакивая с одного на другое, Стотч рассказал, что случилось. Как только он упомянул папку, Картман бесцеремонно выдернул ее у него из рук и пролистал. Дойдя до своей страницы, он перестал саркастично хмуриться, положил папку на стол и аккуратно вытащил два подшитых файла с приглашениями. — Чтож, если МакКормик сказал тебе остаться у меня, то оставайся, сколько надо, — благодушным тоном произнес он. — У меня есть гостевая комната, но ее надо расчистить, чем и займешься завтра с утра, а пока переночуешь на диване. Постельные принадлежности и прочее раздобудешь в доме сам, не маленький. В мою и материнскую комнату не лезть.       Баттерс только кивнул, благодарно смотря на своего одноклассника. — А сейчас тебе лучше поспать, — чуть ли не приказал Картман. — Я сделаю тебе чай, — вызвался Кайл, удивленный такой резкой переменой в настроении своего парня. Он двинулся на кухню, потянув за собой Эрика. — Ребята, вы самые лучше друзья! — крикнул вслед Баттрес, утирая рукавом слезы. — Какого хера происходит? — прошипел еврей.       В ответ Эрик с высокомерной ухмылкой только помахал приглашением перед носом рыжего. Углядев название университета, Кайл высоко взвизгнул и выхватил приглашение. — Лига Плюща? Но как Кенни смог такое провернуть? — изумленно проговорил он. — Да еще до окончания школы, и даже если я не подавал прошение о зачислении? — Мне посрать, как, — выплюнул толстяк, — но если это не розыгрыш, то с нового учебного года мы вместе с тобой там учимся. Правда, придется терпеть Тестабургер, но это уже ерунда.       Оставив Баттерса на диване, они оба двинулись на кухню.       Баттерс продолжал сидеть смирно на диване, когда Кайл со следами ошеломления на лице принес ему кружку травяного чая, поставил на стол рядом с ним и так же молча ушел. Он потрогал пальцем горячую кружку, потом скосил глаза на неизвестную папку, которую отдал ему Кенни, и всхлипнул еще раз. Кенни такой хороший, такой замечательный, и о нем самом так заботится. И друзья его такие замечательные, приютили его тут… он подобрал под себя ноги и взял кружку, грея руки о ее горячие бока, и некоторое время так и сидел, успокаиваясь ну и просто отходя от всего случившегося. Краем сознания он понимал, что Кенни где-то далеко приходится несладко, и что он в большой опасности, но он искренне верил в него, верил, что он вернется и всё будет хорошо, у них двоих. Занятый такими своими мыслями, он выпил весь чай, и его разморило. Поставив пустую кружку на пол, Стотч улегся на диван, прикрылся найденным пледом, свернулся в клубочек и заснул.       Несколько часов спустя он проснулся, кажется, от чьих-то голосов. В полусне он сел на диване, огляделся, сообразил, где вообще находится. Откуда-то со стороны раздавались приглушенные голоса. Эти голоса он узнал, это были совершенно точно голоса Эрика и Кайла. Он встал и пошел на звук, остановившись у закрытой двери на кухню, из-под которой пробивался голубоватый свет лампы. — Черт возьми, кажется, настоящее, — бормотал Эрик. — Водяные знаки, бумага, подписи. — Да хватит бумагу щупать, — оборвал его Кайл. — Я зашел на один из официальных сайтов этой Лиги и нашел наши имена в списках утвержденных студентов. Нам нужно будет только явиться в период поступления и подтвердить, что мы будем учиться. — А вот я не верю, что всё так просто будет, — шорох отодвигаемого стула и тяжелые шаги по полу. — С этим блядским МакКормиком никогда не бывает всё просто.       Услышав родное имя, Баттерс почувствовал, как его сердечко забилось быстрее. Он прильнул к двери, старясь не шуметь, чтобы его не заметили. — Но это же Кенни! — удивился Кайл. — Мы же друзья! Сколько себя помню, мы с ним дружили. — Блядь, Брофловски, когда же ты перестанешь быть таким наивным мальчишкой, — злобно проворчал Эрик. — Ничего и никогда не бывает просто так!       Пару минут стояла тяжелая тишина. — Почему ты считаешь, что Кенни что-то спросит с нас за это? — тихо поинтересовался Кайл. — Потому что за них могут спросить с самого Кенни, — практически рыкнул толстяк. — Ладно, хорошо, я не так выразился, — через минуту продолжил он. — Скажем так, наш нищеброд и сам не знает, что с него спросить могут. — Что это значит?       Послышался тяжелый вздох и шорох одежды. Кажется, Картман сел обратно за стол, но Стотч не был уверен, он только прижался к двери ухом, чтобы ничего не пропустить, и облокотился ладошкой. — Наш маленький нищеброд не так прост, как это может показаться, даже со всеми своими читами. Это случилось несколько лет назад, еще до старшей школы. Помнишь, мы играли в супергероев, ну, когда я подружился с Ктулху… — Поверь, это запомнил весь мир, — огрызнулся Кайл. — Иди на хер. Была глубокая ночь через несколько дней после того, как всё закончилось…       Стояла глубокая, безлунная и темная ночь. В комнате Картмана было так же темно, и только экран компьютера освещал комнату тусклым голубым светом. Заедая ущемленное самолюбие вкусной жаренной курочкой, Картман сидел за компьютером, бездумно шаря по Сети, думая, чем бы таким погадостнее отомстить друзьям-уродам, как заскрежетало открываемое снаружи окно. Толстяк обернулся и потянулся к бейсбольной бите, желая выместить на нежданном госте весь свой гнев, но окно распахнулось пошире, и в него влез МакКормик своей собственной тощей персоной. Он опустил биту. Против МакКормика такие меры были эффективны, но крайне недолговечны. Конечно, он мог выместить свою злость на нем, но не стал этого делать. Но было что-то еще, что-то непривычное и странное на лице Кенни и во всей напряженной фигуре под распахнутой оранжевой паркой.       Картман ожидал, что тот заговорит с ним или что-то сделает. Он ожидал, что альтер-эго Мистериона явится к нему, чтобы лично надрать зад, но мальчишка просто стоял, закутанный по самые глаза в свою оранжевую парку. Картман посмотрел — кровь с него не натекает на пол его комнаты, ну и ладно. Он сел обратно к компьютеру, решив для себя, что душевные переживания разных там отбросов его не волнуют. И всё же… МакКормик выглядел слишком несчастным и может даже сломленным. Как Баттерс после его издевательств или как Стен после ссоры с Венди. — Если ты решил снова застрелиться, то выметайся из моей комнаты, — пробурчал толстяк, не оборачиваясь. — Я делал это трижды, — произнес Кенни голосом Мистериона, пугающе хриплым и низким. Эрик дернулся от страха. — Как ты догадываешься, это не особо помогло. — Тогда просто съебись отсюда, — посоветовал он.       Кенни подошел со спины. — Только после того, как ты дашь ответы на мои вопросы, — не очень внятно проговорил Кенни. Голос его, слава богу, стал нормальным. — Какие еще ебанные ответы? — не понял Картман. — Ты что, в аду перегрелся? — Не увиливай, ты, бесноватый. Ты водил шашни с Ктулху, у тебя должны быть ответы.       Картман развернулся к нему лицом, просто так, а может быть, у него взыграл инстинкт самосохранения. Кенни стоял прямо перед ним и выглядел как человек, которому нечего терять. — Я ничего не знаю! — взвизгнул Эрик. — Чего ты до меня доебался? Отстань и уйди от меня! Сраный нищеброд! — Мне просто нужно знать, — отчаянно проговорил Кенни, — Или ты прямо сейчас очень быстро сдохнешь.       Он шевельнул рукой, поднимая ее со спины, и к нарастающему ужасу Картмана, в его руке был зажат пистолет. Это было куда серьезнее его биты. Кенни не шутил, он всегда выполнял свои угрозы. — Чего тебе надо? — пролепетал он. — Что значит: «Смерть вместе с вечностью порою умирает»?       Картман даже и не понял сначала, о чем вообще бормочет нищеброд. — Так ты о Ктулху? — догадался он. — Да мы и особо не разговаривали. — Не ври мне, Картман. — Да не вру! — снова завизжал толстяк. — Он даже и говорить-то не умел, только рычал и делал то, что я скажу! Идеальный друг! Не то, что вы все, уроды!       Кенни как-то по-особенному безнадежно вздохнул, поднял пистолет и печально на него посмотрел. — Если тебе он нужен, то ты можешь сам вызвать его, ну или отправиться к нему за ответами, — поспешно предложил Картман, справедливо опасаясь пистолета в его руке. — Меня в это дерьмо втравливать совершенно необязательно.       Кенни стоял и ничего не делал, но Картман почувствовал самый большой в своей жизни страх. Что-то было в лице МакКормика, освещаемого неярким голубым потусторонним светом, в его голосе и пронизывающем взгляде голубых глаз, что заставляло оцепенеть от страха. На мгновение богатому на воображение Картману показалось, что перед ним стоит монстр, по какой-то ошибке принявший облик человека, его приятеля, и такого же сильного и грозного, как и древний бессмертный бог зла и разрушений. Этот пацан не знал страха ни перед кем, даже перед самой смертью, и не потому что всё время возвращался назад. Он был сильнее, и морально, и физически, и, если ему что-то нужно было, никто и никогда бы не остановил его. Даже если у него и не было его херовых читерских способностей… — Если бы Бигглз не вмешался, я бы заставил его говорить, — безнадежным тоном протянул Кенни. В его голосе и во всей его фигуре скользило безнадежное отчаяние. — Даже если бы силой пришлось заставить его говорить. Или он бы окончательно меня прикончил.       Эрик не смел возразить, только многозначительно поднял брови, сомневаясь в таком исходе драки. Но тут он бы точно не поставил на своего приятеля-Ктулху, ну, потому что он знал Кена лично, и знал, насколько опасен он бывает, особенно если очень хочет чего-то добиться. — Ты бесполезный мудак, Картман, — расстроенно бросил МакКормик и вышел тем же путем, что и пришел.       Картман облегченно перевел дыхание. Нищеброд совсем шизанулся, надо же, бессмертным себя возомнил. С древним богом равняться, это надо было еще выдумать. Только он, великий и ужасный Енот, может! Скосив глаза на компьютер, он передумал мстить и отправился на кухню. Он снова проголодался. И только через некоторое время и довольно приличное количество еды спустя до него дошло, что его маленький приятель-нищеброд искал ответы о своих способностях, о том, кто он есть. МакКормик не имел даже представления, кто он есть такой и какими вообще способностями обладает. Вот это было по-настоящему страшно, а не то, что он мог — теоретически — справиться с Ктулху. В ином случае у него просто не было бы причин задавать вопросы. Картман недовольно крякнул и с новой силой начал наворачивать жрачку. — «То не мертво, что вечность охраняет, смерть вместе с вечностью порою умирает», — откликнулся Кайл, прерывая поток воспоминаний Эрика. Баттерс по ту строну двери был ни жив, ни мертв, он просто застыл на месте. — Я помню, так тогда говорил Кенни, он искал ответ именно на этот вопрос. Что, получается, он и сам не знал, кто он есть и на что способен? Почему он не может умереть окончательно? — Догадался, — усмехнулся Картман. — Ты у меня головастый. Но есть одна вещь, которая должна тебя заботить больше, чем этот вопрос. — Что именно? — Подумай сам, Брофловски, — голос Картмана упал до опасного шепота.       Несколько минут стояла пронзительная тишина, прерываемая только тревожным сопением Стотча. Ему казалось, что звук его дыхания услышат даже на другом конце города, и он испугался этого еще больше. — О Исуссе, — пораженно выдохнул рыжий. — Ты имеешь в виду, нашел ли он ответы на эти вопросы сейчас? — В десяточку, — воскликнул Эрик. — Ты всегда соображал быстро. Как ты думаешь? — О, я не знаю. Мне кажется, с ним всё в порядке. Сейчас я отчетливо помню, как он вел себя и что делал тогда, когда был не-в-порядке. Это было в самом деле ужасно, что он говорил, и ты можешь представить, он даже однажды наорал на меня и застрелился на глазах. — А сейчас? — жадно поинтересовался Эрик. — Я не могу сказать наверняка, но… я думаю, что ему лучше. Видимо, он достал Ктулху или еще кого, или в его Нью-Йорке нашел ответы. В любом случае, он выглядит довольным и счастливым, — подвел итог Кайл. — Да к тому же, у него есть Баттерс, — уверенно продолжил он, — С ним он выглядит более цельным, что ли. И определенно счастливым. — Я вот смотрю на тебя и поражаюсь, — в тоне Картмана прорезалась ядовитая язвительность, — все евреи такие шибко умные, как ты, или ты уникум? — Картман, хватит! Ты что говоришь такое? — Правду говорю, что. Значит, нашел свои ответы и стал правильным и добрым. Это хорошо. — Что, думаешь, было бы плохо, если бы не нашел? — Ну, смотри сам. Уже тогда он был такой же сильный, как Ктулху, с которым мы только тогда начали развлекаться. А сейчас, с тем, как он прокачался, он стал еще сильнее. Как ты считаешь, смог бы его кто-либо остановить, выбери он сторону плохих парней?       Стотч, всё еще продолжающий подслушивать, дернулся, стукаясь головой о дверь. Он хотел что-то сказать, возразить Эрику, что он тут плохой парень и вообще суперзлодей, а Кенни вот бы никогда! С другой стороны двери, чуть выше его головы, ударилось что-то тяжелое и упало на пол. — Вали спать, ебанько, — заорал Картман. — Нехер подслушивать чужие разговоры!       Баттерс втянул голову в плечи и счел за благо убраться обратно на диван, пока что-то не прилетело в его голову напрямую. Или пока Эрик не начал издеваться над ним, как делал раньше в школе. Стараясь не издавать больше никаких звуков, он шмыгнул под одеяло и накрылся с головой. Так можно было притвориться, что он на самом деле спит. А через некоторое время он и сам заснул.       Таким странным образом Леопольд Стотч снова оказался в Южном Парке. Он думал, что уже никогда здесь не появится, но вот он здесь, и сделать с этим пока ничего не мог. На следующее утро он перебрался в гостевую комнату. У него совсем не было с собой вещей, а брать что-то у Эрика он постеснялся. Так же, как он постеснялся спросить у Кайла, что он делает у него дома. Нет, это понятно, они теперь встречаются, Леопольд их не осуждал, наоборот, он был за них рад, но всё же… Его раздумья прервал сам Кайл, добрая душа, который помог ему с мелкими бытовыми вещами, которые он сам постеснялся брать у Эрика. Еврей не говорил о том, что вчера сам Баттерс подслушал их разговор. А он сам постеснялся извиниться за это. Их неловкое молчание нарушил сам Эрик, бесцеремонно заглянувший в комнату и сделав всё еще более неловким. Стотчу хотелось провалиться на месте от стыда. — Нечего сидеть тебе здесь и ничего не делать, — заявил он, — Поднимай свою задницу и бегом за нами. Быстрее шевелись! Оружие, надеюсь, при тебе? — Да, при мне, — машинально ответил Стотч и поднялся на ноги. Нерешительно постукал кулачком о кулачок. — А зачем оружие? — А что, в твоем Нью-Йорке настолько безопасно на улицах, что можно хоть без него? — наигранно удивился Картман. — Мне показалось, что всё совершенно не так. — Но я подумал, что здесь не понадобится… — Думать будешь в другом месте, в своих каких-нибудь сраных лабораториях! — взъярился толстяк. — За твой труп с меня шкуру спустят!       Леопольд опасливо покосился на Кайла, но тот только кивнул и как бы невзначай положил правую руку на большой нож в чехле на бедре, едва прикрытый курткой. — Двигай давай, — напоследок рыкнул Эрик и вышел из комнаты.       Кайл отправился вслед за ним. Стотчу ничего не оставалось, как просто стараться не отставать.       Так он впервые за долгое время оказался на улицах родного Южного Парка. Обычно получается по-другому: сначала приезжают в город, идут по улице и только потом заходят в дом, но прожив с Кенни рядом некоторое время, Лео усвоил, что может быть по-всякому. В Нью-Йорке можно было делать как угодно, но здесь он ожидал, что всё останется по-старому. Всё, как было раньше, но он ошибался. Выйдя на улицу, он с немым удивлением и каким-то обидным разочарованием оглядывался вокруг себя. Холодный ветер, непривычно холодный после теплого Нью-Йорка, раздул ему волосы. Несмотря на позднюю весну, снег еще лежал грязными кучками по обочинам дорог и лужайкам дворов, а грязно-голубое небо казалось хмурым и низким.       Кажется, город был на грани разорения. Дома вокруг зияли выбитыми окнами и заколоченными дверями, кажется, жители попросту бросили свои дома и сбежали отсюда. Прежде чистые улицы теперь были замусорены всякой гадостью, пакетами, остатками еды и разбитым стеклом. Возле дома Картмана была буквально намотана на погнувшийся фонарный столб чья-то машина. Где-то заорала сигнализация, и Стотч вздрогнул от звука. — Мы идем на остановку? — нерешительно спросил он. — Автобус уже две недели как не ходит, — ответил Кайл. — Говорят, его подорвали энтузиасты из бывшего кружка любителей химии. — О божечки, — выдохнул Стотч. — Хватит причитать, ноги в руки и погнали пешком, — проворчал Картман, а потом взял за руку Кайла. Леопольду тут же стало неудобно, он даже отвел глаза. Печально быть третьим лишним и вообще мешающим им двоим. Они шли минут двадцать, но уже успевшему привыкнуть к дальним расстояниям и долгим дорогам в своем новом городе Леопольду этот путь показался совсем недолгим. Но гораздо хуже пешей прогулки было то, что на улицах города было практически безлюдно и так же всё замусорено и побито. Баттерс молча ужаснулся разгромленной и обворованной полицейской машине, но ничего не сказал и даже не остановился. Несмотря на уверенную весну, на улицах еще лежал снег, а деревья даже и не собирались покрываться листочками и цвести. Стояли всё так же голыми и мертвыми. Практически никого не было, только вот к ним приставали назойливые бездомные, со своими вечными «Подайте ме-елочь». Картман разгонял их меткими матерными плевками, а Баттерс достал кусари-каму, просто, на всякий случай. От вида его оружия бездомные попрятались, только изредка, из-за кусов, доносились их подвывания. Это всё в общем виде казалось страшным и ужасающим. Лео практически не узнавал свой родной город.       Так же откуда-то доносились самые разные, но однозначные звуки. Кто-то кричал и потом убегал, изредка слышались одиночные звуки выстрелов. Это было страшно. Как будто весь город тонул, в грязи и беззаконии. Как будто он был лишен чего-то, что помогало ему выживать и восстанавливаться, раз за разом. Сам вид разрушенной мэрии и пробитой крыши общественного центра не выглядело так оглушительно неправильно и ужасающе, как звуки грабежа и беззакония. Картман поглядывал на него, следя за его реакцией, но он только держал оружие в руках и был готов встретить каждого нарушителя закона, которому не повезет сейчас оказаться на его пути. Но никто им не встретился, пугая Стотча только жуткими звуками.       Их старая школа выглядела не лучше остального города. Сюда не забредали преступники, а того, кто сюда попадал, быстро запинывали оставшийся десяток детсадовцев. Знакомый флагшток, на котором сам Стотч висел не раз, подвешенный за трусы, превратился в место казни, с прогоревшими ветками в основании и сгоревшим трупом, подвешенным за шею флагом. На фоне этого разрисованные стены и мусор выглядели совершенно уместно. Кто-то из младшеклассников приебался к Картману, на что тот злобно огрызнулся и отвесил знатного леща, так, что мелкий полетел в снег.       Сразу на входе их перехватила Тестабургер. Она как бы не удивилась тому, что в их компании снова появился Стотч, а может быть, она была слишком занята, чтобы удивляться мелвину. — Мне нужна ваша помощь, — непреклонно заявила она. — Картман, тебя искала директрисса.       Не дав даже возможности ответить, девушка решительно подхватила под локоточки Кайла и Баттерса и буквально потащила их за собой. — Нужно что-то сделать с музыкой и светом. Никто в этой школе не умеет работать с проводами и компьютерными программами, а вы, ребята, кажется, в этом разбираетесь. — А как же Токен? — булькнул Кайл, пытаясь высвободиться. — Его семья уехала из города три дня назад. — Айк… — Твой братец занят вместе с ребятами из своего класса переговорами с детсадовцами. Они хотят явиться на выпускной, но это только для выпускного класса, совсем оборзели сопляки, — возмутилась она и втолкнула обоих парней в спортивный зал, полупустой и заставленный перевернутыми стульями и разными коробками. — Сделайте всё, чтобы здесь всё пело и сверкало. Я загляну позже, — девушка помахала им ручкой и исчезла так же быстро, как и появилась.       Кайл растерянно оглядел фронт работ, даже и не представляя, откуда начинать и что делать. Кроме него, в спортивном зале были Грегори и Кристофер, несколько ребят из супергеройского клуба и ещё пара совсем мелких третьеклашек. На Баттерса никто и не обратил внимания, как будто бы и не заметили его появления. — И что от меня требуется? — воскликнул рыжий. — У меня скоро экзамены, и я не могу тратить время на развлечения! — Ты не можешь потратить несколько часов на общешкольное мероприятие? -поинтересовался Грегори.       В ответ Кайл подошел к нему, на ходу доставая нож. — Не смей трогать мою учебу, иначе я потрачу тебя, — весомо пригрозил он. Крот молча подошел и плечиком оттеснил Грегори, заслоняя его собой. В воздухе явно запахло дракой. Стотч подумал было, что надо бы убежать, чтобы не попасть под раздачу тумаков, но он поступил совершенно по-другому. — Кажется, у меня есть идея, — нерешительно заявил Баттерс. Все обернулись в его сторону. Всё больше смущенный всеобщим вниманием, он еще более замаялся и растерянно постучал кулачком о кулачок. — Говори давай, — чуть ли не приказал Кристофер. — Это же выпускной будет? Вручение дипломов, танцы. Так почему бы нам не сделать большое пространство для танцев с фуршетными столами и стульями возле стен? — неуверенно предложил он. — Может и сработать, — отозвался Грегори. — А компьютер с управляющими программами поставим у дальнего конца, чтобы никто не снес его случайно. — Я даже могу помочь расчистить пространство! — воскликнул Стотч, набираясь уверенности. — Меня Кенни научил! — Может, не надо, — спешно попросил Кайл, но было уже поздно. Лепольд вышел на середину зала и сосредоточился. Это было немного непросто, Кенни действительно показывал, как надо сделать, но получилось у него только один раз, и то не очень хорошо. Он закрыл глаза, прижал руки к груди, стягивая и закручивая в один маленький ком свою силу. Нужно немного и определенного вида. Кенни говорил — вспышка, а не сносящий всё на своем пути разрушающий хаос. Он дернулся всем телом, несколько раз, и вскинул руки вперёд, ладонями вверх, высвобождая накопленную силу, но немного видоизмененную. От него во все стороны, вкруговую, разнеслась бесцветная вспышка электромагнитного импульса, который раскидал всё вокруг него на несколько метров.       Стотч открыл глаза и огляделся. Вокруг него на несколько метров было пусто — идеальная площадка для танцев, — а ребята стояли и глазели на него, как на диковинку. Такое внимание было новым и диким для Леопольда, которого в лучшие его дни в упор не замечали. — Вот так вы сами всё и сделаете, — подал голос Кайл. — Приберите тут, установите оборудование, а я потом приду и настрою программы. — А ты уходишь? — воскликнул Баттерс. Он так и не успел поговорить ни с ним, ни с Эриком, хотя очень надо было. — У меня дела есть, а тебе всё равно нечем заняться! — Кайл махнул рукой и скрылся за дверьми зала. Стотч обессиленно опустил руки, а Крот неприятно ухмыльнулся и выплюнул на пол зубочистку, которую грыз вместо сигареты. — Ну что, мсье, командуйте, что делать надо, — произнес он. — Что, я? — Ну не Картман же.       Леопольд обвел нерешительным взглядом основательно замусоренный спортивный зал. — Ну для начала бы неплохо убрать здесь крупный мусор и попросить уборщика вымыть пол, — нерешительно предложил он. — Уже похоже на план действий, — кивнул Крот. — Мы найдем добровольцев дотащить мусор до помойки, а ты пока начинай.       Стотч нерешительно кивнул, провожая его взглядом до дверей. Грегори отправился с ним. А потом посмотрел на оставшихся ребят. Как ими руководить, он не имел понятия… раньше-то он только своими миньонами руководил, хомячками и мексиканцами, и то только когда был Хаосом. Он снова стукнул кулачком о кулачок и развел руками. — Давайте начинать, ребята. Вынесем хотя бы для начала сломанные стулья.       Недовольные, ребята зашевелились и начали потихоньку растаскивать мусор. Впервые за этот день Леопольд облегченно перевел дыхание. Угрожать и приказывать не понадобилось, его приказы выполняли и так. Парень не представлял, что будет делать, если они не послушаются. Он бы не смог так, без шлема и плаща. И один, к тому же. Но Кристофер и Грегори скоро должны были вернуться, и они должны были притащить кого-нибудь знакомого, кто мог бы помочь руководить обустройством. Эрика или Венди было бы идеально, но он был бы рад видеть любое знакомое лицо.       Через несколько часов в зал вошла девочка-подросток. Леопольд, подметающий в это время пол, разогнулся и посмотрел в ее сторону. Она даже не пыталась присоединиться, только смотрела на это все тяжелым и настороженным взглядом. Так несвойственным для нее образом. Парень встрепенулся и оставил веник, потом просто подошел и крепко обнял ее. — Карен! — воскликнул он. — Как я рад тебя видеть! Как ты изменилась!       Девочка только поморщилась от его энтузиазма. — Вот только не надо этого твоего неодобрения.       Карен МакКормик действительно изменилась с момента их последней встречи. Милая и солнечная девочка превратилась за довольно короткое время в мрачного гота-подростка. Потрепанную простоватую одежду сменило темное платье выше колена и такие же темные узкие штаны. Волосы она выкрасила в два цвета — черный с фиолетовыми кончиками и небрежно зачесала набок. На лице было многовато косметики, на вкус Стотча, особенно жирно были подведены черным глаза. И вела она себя как-то иначе, настороженно и недоброжелательно, как будто уже готовая обороняться неведомо от кого. Он потрясенно уставился на сестру своего парня. — Ты очень красиво выглядишь, дорогая! — поспешил заверить он. — Непривычно, но очень изящно. Черный цвет тебе очень идет. — Вот только не надо этих конформистских высказываний, — она возвела глаза к потолку, но было видно, что ей приятно. — Сейчас еще и брат выскажется.       Стотч сразу неуловимо погрустнел.  — Он дома… остался. Я здесь один.       Девочка внимательным, неожиданно острым взглядом смерила его и кивнула. От этого жеста у Стотча что-то кольнуло в груди — она была гораздо больше похожа на своего брата, чем он ожидал. Будучи Хаосом, он слишком много видел такой же взгляд Мистериона из-под его глубокого фиолетового капюшона. Карен не стала комментировать его нелепое высказывание, хотя она всё поняла. Тяжело и как-то обреченно вздохнув, она сняла со спины маленький черный рюкзак и вытащила оттуда защитные строительные перчатки. Этому Стотч удивился даже меньше, чем ее новому образу. — Ну что, нам нужно работать? — она решительно натянула перчатки. — Что делать-то надо?       Стотч всхлипнул, — девочка была слишком сильно похожа на своего брата, — и тут же смахнул непрошенные слезы. Работы было действительно много. — Тут есть запечатанные коробки. Скорее всего, это украшения к празднику. Нужно будет тогда придумать, куда их вешать.       Карен серьезно кивнула и отправилась к коробкам. Леопольд проводил ее взглядом. Бедный ребенок. Она одна здесь, ну, если не считать Маршей. Неудивительно, что она вот так бунтует.       Картман в раздражении вылетел из кабинета директриссы, в гневе даже не хлопнув дверью. Этой женщине, прежде чем что-то ему указывать делать, нужно бы самой поучиться делать что-то конструктивное и полезное, а не только отсиживаться в своем кабинете, как в окопе, и ничего не делать. Он тоже так может! Вернее, он так и делает, и не только потому что не может навести порядок в школе и разогнать хулиганье. Ему откровенно лень было это делать, да к тому же, времени у него оставалось всё меньше. Близился выпускной, а сразу после него начинались выпускные экзамены. Следовало бы к ним подготовиться, его еврейчик достал его с этими экзаменами. Но это было до того, как ему улыбнулась фортуна в виде Лиги Плюща, и теперь ему что и оставалось, что выбить из директриссы собственный диплом об окончании средней школы. Но старая сука уперлась и хочет, чтобы он занялся грязной работой и привел школу к порядку, к выпуску. Эта работа была грязной, буквально, а Картману не хотелось сейчас мараться в чужой крови. Да и не в школе дело было, прибираться придется во всём городе. В столовой он перехватил недовольного Стена, депрессирующего над пюре с сосисками. Больше никого в поле видимости не наблюдалось. — Где все? — рыкнул он. — А какая разница, — вяло отозвался хиппарь. — Так, тебя опять Тестабургер бросила, — Картман приземлил свой поднос рядом с ним и начал жрать. — Она снова пропадает со своими подружками. Как будто они ей дороже меня! — Ты вообще в курсе, что твоя девушка не приклеена к тебе за ладошку, и у нее могут быть собственные планы? — заметил Эрик с набитым ртом. — Она молодец, сама организовывает выпускной, да к экзаменам готовится. — Можно подумать, ты готовишься. — Кайл был убедителен и настойчив, — наигранно-горестно вздохнул Эрик. — Мне даже кажется, что он любит учебу даже больше, чем меня, — Стен от этого заявления даже чем-то подавился, но толстяк продолжил. — Так, девочки все вместе, обсуждают какие-то свои бабьи штуки. Кайл и Баттерс готовят спортивный зал вместе… — Кайл домой ушел, я видел его во дворе полчаса назад, — перебил его Стен. — То есть, ты хочешь сказать, что Хаос сейчас один готовит спортивный зал к празднику? И никто ему не помогает? — Ну почему никто. Крот искал людей на подмогу, да и я видел, как Карен идет в ту сторону. — Просто прекрасно, — сварливо пробормотал Картман. — Ты мог бы сказать мне это раньше? Или в общий чат кинуть? — А что в этом такого? — Просто представь на минутку, как отреагирует Баттерс на новый вид младшей МакКормик. А как она сама отреагирует на него?       Стен замер на месте, переваривая информацию. Лицо у него стало сложным и напряженным, он пытался представить себе размах катастрофы. — Но ты можешь расслабиться, мелвин оказался умнее нас всех взятых, — заключил Эрик, откладывая телефон. — Крот только что мне написал, что эти двое ограничились только разговором. Никто ничего громить не будет, — Эрик досадливо закряхтел и снова начал наворачивать школьную жратву. — Проследить надо только, чтобы никто к Баттерсу не лез. — А с чего он сюда приперся? — поинтересовался Стен. — Он же вроде с Кенни, ну, в своем Нью-Йорке. — Как я понял из его бормотаний, Кен опять куда-то влип по-крупному и отправил его сюда, чтобы не пострадал. А нам теперь следи, чтобы этот ебанько не влип куда-нибудь. Почему вот это Кенни такой весь из себя хороший вечно куда-то в интересные истории попадает, а нам с тобой только и остается, что разгребать дерьмо после него?       Стен не ответил, он снова горестно начал вздыхать над едой. Да и Картману не нужны были его комментарии. Лучше было бы, если бы вместо него или вместе с ним был бы Кайл. Тот бы точно отреагировал получше. Поддержал бы его и предложил бы лучшую мысль. Вернувшись к еде, Картман снова взял телефон и начал на нем что-то набирать. — Тебе, да и всем нам повезло, что за ним присматривает Крот и его парень. Повезло, что Баттерс, со своими истериками и силой, держит себя в руках. Я и представить не могу, что было бы, если он тут сопли распускал и орал бы, — недовольно пробурчал Картман. — Мне в этой школе еще диплом получать.       Марш на это только тяжело вздохнул и продолжил ковыряться в тарелке. Моральные переживания жиртреста были ему далеки, да и вообще он не понимал общей ситуации.       Несколько часов, что он потратил на организацию уборки в спортивном зале школы, отвлекли его от переживаний и тяжелых мыслей, но, когда всё закончилось, он тяжело присел на ближайший стул. Растерянно оглянувшись по сторонам, он снова задался вопросом, как он здесь оказался, и снова горестные мысли обрушились на него. Стотч думал о Кенни, где он и что с ним, и почему Кенни не взял его с собой. Он же мог помочь, у него же есть сила! Так получается, его Кенни не доверяет ему? Такие мысли заставляли его чувствовать себя потерянным и ненужным. Он чувствовал себя одиноким, в этом городе, враждебно-незнакомом. Он ведь думал, что он теперь не один, что он с Кенни, а сейчас он неизвестно как оказался здесь. Стотч не думал, что Кенни бросил его специально, но он бежал к нему, бросив здесь всё: родителей, друзей, школу… И всё это место, его родной город и любимая школа, так изменилось за такое короткое время! Не узнать, буквально. И этот спортивный зал, всегда полный детей и голосов, сейчас был непривычно и пугающе тихим и почти пустым. Завтра они начнут устанавливать свет и музыку, но сейчас здесь было тихо и пусто.       Баттерс всхлипнул и вытер рукавом непрошенные слезы. Дверь спортивного зала хлопнула, и бойкие каблучки застучали по паркету. Он поднял глаза и вскочил на ноги, потому что к нему шла быстрым шагом, практически бежала, староста школы, Венди Тестабургер. Одна из самых красивых и стервозных девушек школы, она была на пике популярности, и мало того, она была в их супергеройской команде и играла наравне с другими суперами. Стотч всегда ее немного опасался, и даже если учесть, что у нее не было никаких суперсил, в отличии от него. Тестабурер была из тех девчонок, что были способны надрать зад кому угодно. Но она сейчас не собиралась его бить. Она резво подбежала к нему и крепко-крепко, под ребра, обняла его. Баттерс не выдержал и разрыдался. Он просто не мог сдержать льющиеся из глаз слезы. — Ты дурак, — она разорвала объятья и легонько толкнула его в плечо. — Боже, мальчишки, вы все такие дураки! — Что? — не понял Леопольд, продолжая всхлипывать. — Кенни не бросал тебя! — вскликнула она. — Он любит тебя, дурак! — Но он… -МакКормик может кидаться в любые ситуации с головой, потому что он бессмертный! В отличии от тебя, придурок! Случись что с тобой, так он себе никогда не простит!       Стотч смотрел во все глаза на девушку, и даже забыл плакать. О таком раскладе он совсем не думал. — Ситуация стала слишком опасной и непредсказуемой, я так думаю, поэтому он тебя защитил, как мог. Отправил сюда, зная, что тут есть кому за тобой присмотреть, есть твои друзья. — Он меня любит? — не веря, переспросил он. — Ох, — выдохнула девушка и снова его обняла. — Очень сильно тебя любит, он за тобой даже перед Картманом заступался и перед твоими родаками!       Тестабургер достала из кармана влажные салфетки и мокрой тряпочкой вытерла лицо мелвина, как маленькому ребенку. — Не плачь и не расстраивайся, твой парень вернется за тобой, — утешающе произнесла девушка, и в глазах у нее загорелся любознательный огонек. — А слушай, вы с ним серьезно вместе? И живете вместе, и тренируетесь, и… занимаетесь сексом?       На последних словах Баттерс вскочил с места и попятился от нее. — Что ты, Венди, такие вопросы задавать, — пробормотал он. Девушка всё продолжала выжидательно смотреть на него. Стотчу показалось, что она сейчас кинется на него, целясь остро заточенными ногтями в лицо, и он поспешил к выходу. — Я пойду, наверно.       Он выскочил за двери и наткнулся на своих одноклассниц, подслушивающих под дверью. Бебе отскочила от двери, а Ред, наоборот, обогнула Николь и попыталась уцепиться за его рукав. Но Леопольд шарахнулся от них всех и быстро ушел от них. Но стоило ему завернуть за угол, как он со всего размаха врезался в идущего Уайта с компанией. — Куда прешь, жертва аборта, — сразу же огрызнулся Джейсон, а потом разглядел, кто в него врезался. — Пацаны, смотрите, кто тут. Мальчик-потеряйчик, — хохотнул он. — Простите, — машинально пробормотал Стотч и попытался уйти. — Никуда ты не пойдешь, — заявил Уайт. Его приятели окружили мгновенно растерявшегося парня. — Про тебя разные слухи ходят, Баттерс. Говорят, ты сбежал от родителей, и они ищут тебя в Лос-Анджелесе.       Леопольд стоически молчал. — А еще говорят, что ты педиком стал, — продолжил школьный задира. — А он всегда педиком был, — кинул один из приятелей, и вся компания захохотала. Очень обидно засмеялись, и ничем хорошим такой смех закончится не мог. Стотч знал это по своему прошлому опыту получения пиздюлей в этих самых школьных коридорах. Но сейчас он больше не был тем зашуганным ботаном. В конце концов, он был воплощением всего зла — Профессором Хаосом и парнем Кенни МакКормика. А это кое-что да значило. Глубоко вдохнув и набравшись смелости, Леопольд ударил одного из парней по лицу, целясь в глаза, и сразу же толкнул его в грудь. Парень упал, и Стотч ринулся в образовавшуюся прореху. Компания Уайта тут же кинулась за ним, обзывая всякими нехорошими словами, но Леопольд добежал до ближайшего поворота коридора, и, убедившись, что никого нет, зажмурился и в ослепительной вспышке электричества исчез из школы. Очутившись в гостиной Картмана, снова, он запоздало испугался. Сидящий в гостиной за телевизором Эрик тяжело вздохнул. — Я только минуту назад сел отдохнуть от вас от всех. Что еще случилось?       Стотч несколько раз вздохнул, успокаиваясь и успокаивая в себе силу, как учил Кенни, и коротко всё рассказал. Толстяк тяжело и как-то обреченно вздохнул и потянулся к телефону. — Уайт допрыгался, сукин сын, — проговорил он, что-то быстро набирая на телефоне. — А я вот предупреждал его по-хорошему, чтобы не совался. — А что ты делаешь? — полюбопытствовал Леопольд, подходя ближе. — Ты знаешь, что Джейсон Уайт распространяет в нашей и еще нескольких школах в соседних городках марихуану? Вот и его родители не знали, раньше, — с чувством выполненного долга он откинул телефон и раскинулся на диване. — А сейчас свалил в свою комнату, я хочу отдохнуть от всех вас.       В голосе Картмана прозвучали нотки серьезного недовольства, и Стотч счел за благо действительно убраться с его глаз. Во избежание, так сказать. К тому же, он мог и сам себя занять, и не только душевными переживаниями из-за своего возлюбленного.       На следующий день он снова отправился с Эриком и Кайлом в школу. Стараясь не попадаться никому на глаза, Леопольд снова отправился в спортивный зал, чтобы продолжить его подготавливать к выпускному балу. Кенни всё так же отсутствовал неизвестно где, и он начинал уже серьезно беспокоиться. Даже если бы он действительно… умер, то к этому времени он бы уже вернулся и сразу же пришел за ним. Пришел бы, в самом деле. Стотч старался не думать об этом, но тень этой мысли омрачала его лицо. Он мог бы целиком отдаться своим переживаниям, но он старался занять себя другим. Пришедшая в школу вместе со Стеном Карен молча помогала ему, изредка поглядывая на него, то ли молча поддерживая, то не решаясь спросить. За это молчание он был ей благодарен. Поговорить с ней так же не получалось потому, что рядом всё время маячила Бебе, лично руководя подготовкой зала, а при ней говорить о личном было неловко. Стивенс уже позаботилась о доставке еды — в основном это были закуски и большие чаши с пуншем и содовой — и теперь следила, как укладывали дорожки света на пол и на нижнюю часть стен. Традиционно, помещение для выпускного бала снималось на стороне, так же, как и вручение дипломов на следующий день, но Стотч понимал выбор такого места проведения праздника. По сути своей, школа оставалась едва ли не последним безопасным местом в городе, который по своей сути, являлся полуразрушенным.       По большей части, девочки выпускного класса позаботились о полном плане вечеринки, от официальной части выдачи дипломов до поминутного плана плей-листа. Леопольду нужно было только проследить, чтобы ему выданные подручные выполняли точно выданные инструкции по размещению света и колонок. Девчачий фан-клуб продумал всё до мелочей, и нужны были только надежные руки пацанов, чтобы всё установить. А девочки из младших классов были здесь, чтобы украсить зал лентами и надувными шариками. Стотч испытывал некоторую неловкость, наряду с другими эмоциями, из-за того, что прогуливает уроки. Но Кайл, настраивающий программы на компьютеры и одновременно успевающий читать какой-то учебник по юридическому праву, объяснил своему однокласснику, что заниматься по школьной программе сейчас практически невозможно. Те учителя, что еще остались в городе, стараются просто не слишком сильно спрашивать и давить на учеников. Кто хочет — тот учится, а кто не хочет, как например, Уайт, занимается своими делами и своим бизнесом. Джейсон, как и прогнозировал Эрик, заимел неприятности с родителями и не пришел в школу. И Кайл говорил таким тоном, как будто так и должно быть. После этого разговора, Леопольд долго думал о школе, молча и старательно прикрепляя провода и ленты света. Пока Баттерс отсутствовал в школе, она, по своей сути, утратила свое истинное, первоначальное предназначение. Детей, от дошкольников до выпускников, перестали учить в школе, и школа стала укрепленной крепостью, форпостом посередине разрушающегося города. Пока родители прятались по работам или закрывались в домах, их детки творили в школе свои дела, не менее важные и серьезные. Самые умные из родителей, Ренди Марш и Лиен Картман, устроились работать в школу, причем оба устроились в столовой. Стотч мог представить, насколько Эрик был недоволен таким поворотом событий. И, устраивая этот праздник, Леопольда не покидало ощущение, что он будет похож на пир во время чумы. На луч света между тяжелых, грозовых туч. Короче, то, что он придет с оружием, никого не удивит, и многие парни, а то и девушки, будут иметь при себе огнестрельное или режущие оружие. Можно было сказать, что у них было военное положение. Что-то подобное было и в Нью-Йорке, но намного слабее. Там тоже нужно было быть настороже и вооруженным, но местная полиция и супергерои делали Большое Яблоко немного безопаснее, каждый раз и каждую ночь. И Мистерион вносил в это свой вклад, даже намного больше, чем каждый из них. Непрошенные слезы выступили на его глазах, но он упрямо вытер их рукавом и вернулся к работе.       Несколько часов спустя, когда оборудование было установлено и большая часть украшений была развешена, в том числе большое количество шаров и конфетти под потолком, практически все поспешили из школы по домам. Каждого из них дома ждала семья, и даже Карен ушла вместе с зашедшим за ней Стеном. Только один Леопольд остался в спортивном зале, за несколько часов богато украшенный и подготовленный к выпускному балу. Напоследок, он прошелся по залу, проверяя крепления и касаясь каждой светящейся лампочки, даже самой крохотной, вкладывая в каждую из них мельчайшую капельку своей силы. Через несколько дней, когда начнется бал, они будут сиять всем своим светом, что у них есть, и сделают праздник особенным и волшебным. Леопольд вкладывал в каждую из них капельку своей любви, веря, что он сам любим и он особенный, хотя бы для одного единственного человека. Закончив с чарами на лампочках, он вышел из спортивного зала и закрыл двери на замок и дополнительно еще на цепи с замком, отчаянно желая сохранить весь труд многих людей, что смогли за столь короткий срок так всё красиво украсить.       Пока он возился, успело стемнеть. И это были не просто вечерние сумерки, а глубокая, уверенная и темная ночь. Выходя из школы, Стотч невольно поежился. В темноте полуразрушенный город казался еще страшнее. Но недаром он еще и был когда-то Профессором Хаосом, вернее, продолжал им быть и сейчас. Подсвечивая себе под ноги фонариком с телефона, он смело отправился домой, вернее, в сторону дома Эрика. Ему по-прежнему казалось, что с ним ничего плохого не случится. Это же был его родной город, в котором неприятности сами старались держаться подальше от него. Но он ошибался. Едва ли он успел пройти несколько кварталов, неприятности нашли его. Из глухого переулка навстречу ему вышло около дюжины вооруженных взрослых. В первое мгновение Стотч просто замер и вцепился в свою куртку. Во второе мгновение, он подумал, что возмездие настигло его в виде заслуженного наказания за все его грехи, настоящие или вымышленные. — Эй, смотрите, это же один из тех молокососов, что выпихнули отсюда Большого Тони и его парней, — заявил один из них. — Мы таких, как ты, не любим, — заявил другой. — Простите, пожалуйста, — виновато пробормотал Стотч, — Это не моя идея была, и я не виноват. — Ты был там, а значит ты виновен наравне со всеми, — крикнул другой. — И ты ответишь за всех них, — донеслось со спины.       Баттерс продолжал что-то лепетать о том, что он не виноват и что он вообще тогда просто в стороне по большей части стоял, но его не желали слушать. Его окружила дюжина озлобленных мужиков, оставшихся после смерти Большого Тони без работы, и теперь у них был тот, на ком можно было оторваться. Стотч возмутился было тем, что на него одного нападали парни намного старше него, да и к тому же, их было много, а он один. Но его даже не стали слушать, его просто толкнули в грудь, заставляя потерять равновесие и отлететь назад, прямо на другого мужика. Кто-то захохотал, очень обидно, и его толкнули еще раз. Стотч снова запутался в собственных ногах и упал на кого-то, кто не стал его отталкивать. В ночной темноте послышался четкий щелчок выкидного ножа, и холодная сталь коснулась щеки Леопольда. — Твой пример послужит для других сопляков уроком, — произнес страшный мужской голос над ним, — Чтобы не лезли куда не знают, в серьезные дела взрослых.       Леопольд знал, что этот мужик с ножом хочет сделать с ним, по крайней мере, догадывался. Но эта ситуация мгновенно напомнила ему такую же ситуацию, что и совсем недавно. Такая же темная ночь, двор возле школы, Профессор Хаос и Мистерион, и он так же подошел сзади с ножом. Он мгновенно вспомнил, что тогда случилось, и поступил так же. Быстро подняв руку, перехватил чужую с ножом, вдобавок пустив достаточно сильный заряд электричества. Мужик сзади задергался, неловко вздернув руку и оставив на щеке парня длинный неглубокий след. Но Стотч на этом не ограничился. Вокруг него было достаточно врагов, чтобы не расслабляться. Что эти мужики сделают с ним, он не имел понятия, но явно что-то нехорошее.       Обезвредив держащего его мужика, Леопольд кинулся вперед, не забывая кричать от страха. Он не был героем, хотя очень старался, по его натуре было не прямое столкновение, а засады и тактические преимущества перед врагом. Мистерион, наоборот, первым кидался в атаку. Сейчас приходилось действовать, как он. Кинувшись вперед, он широко размахнулся рукой и пустил огромный заряд электричества вперед, прямо на недоброжелателей. Он не промазал, и сразу двое мужиков получили огромный заряд электричества. Позади него послышался злобный мат, и кто-то начал стрелять. Мимо головы Леопольда пролетело сразу две пули, одна за одной. Очень близко от него, очень страшно вжикнули по воздуху. Возможно, Кенни к такому привык, что в него летают пули, самые настоящие смертельные пули, а вот Лео не привык. Он перепугался еще больше, развернулся в ту сторону, откуда стреляли, едва не запутавшись в собственных ногах, единым рывком вытянул вперед руки и долбанул с перепугу электричеством настолько сильно, насколько мог.       Кажется, он ударил не только электричеством. Зазвенели выбиваемые стекла сразу нескольких ближайших домов, послышались чьи-то отчаянные крики, сразу оборвавшиеся, и захрустел асфальт, как будто его кто-то жевал. И полыхнула ослепительная вспышка, белая и очень сильная, как взрыв сверхновой звезды. Баттерс попытался зажмуриться, но ослепляющий свет был виден даже сквозь закрытые глаза.       И только потом он догадался, что можно уже не бить в полную силу и вообще опустить руки.       В переулке, кроме него, никого не оказалось. От него и до конца переулка тянулся след из пробитого асфальта. Отчетливо пахло обоссанными штанами и сгоревшим шашлыком. Что-то ритмично и негромко стучало по асфальту, сбоку вроде бы. Стотч приглянулся нерешительно и увидел, как ритмично дергаются чьи-то ноги в дешевых кедах, только ноги, без тела даже. Только потом до парня дошло, что это всё, что осталось от нападающих. Он убил своей силой всех этих людей. Высоко взвизгнув, Стотч побежал прочь от этого страшного места.       Он просто бежал вперед, не разбирая дороги, повизгивая от страха. Через несколько кварталов его ослепил свет едущей на него машины. Баттерс снова хотел ударить своей силой по неизвестной опасности, но машина вильнула и затормозила рядом с ним. Проморгавшись, парень увидел, что за рулем сидит Картман. — Живо в машину, — кинул он, и Стотч быстро юркнул на заднее сидение. Взвизгнули колеса машины, когда Эрик тронулся с места, лихо развернулся, основательно промяв траву на газоне, и вырулил на проезжую часть. Кажется, Картман был зол. Обычно, когда этот парень злится, вокруг всё горит огнем и умирают люди, но сегодня он молчал, что казалось еще страшнее. Баттерс вжал голову в плечи. Его еще порядком потряхивало после встречи с недоброжелателями, а молчаливый и злой вид Эрика пугал еще больше. Кому-то сегодня сильно достанется, и виной всему будет он, Стотч… будет хорошо, если только он попадет сегодня под раздачу. Тем временем Картман свернул на перекрестке, но не в ту сторону, что вела его к дому, а в другую, и мелвин понял, куда они едут — в штаб супергероев. Было это хорошо или плохо, он не знал, и просто помалкивал со своего места, надеясь, что будет всё-таки хорошо.       Вырулив на подъездную дорожку к дому, Картман вылез из машины и направился в дом. Леопольду не оставалось ничего иного, как следовать за ним. Гостиная была наполнена разными людьми, всеми знакомыми, кто состоял в клубе. Картман прошествовал на кухню к холодильнику мимо уютно устроившихся на диванчике рядом Стена и Венди, проигнорировав их, но кинул взгляд на Кайла, уткнувшегося в планшет чуть дальше от них. Кайл не отреагировал на него, зато сидящие на другом конце комнаты Кристофер и Грегори о чем-то зашептались. Карен, сидящая на спинке дивана и бессовестно курящая тонкую сигарету через длинный мундштук, только насмешливо фыркнула. Бигглз только пялился на них на всех со своей идиотской доброжелательной улыбкой, сэр Чмо, наоборот, хмуро и неодобряюще глядел на Стотча. Такер и Твик выделялись своим отсутствием. Картман вытащил из холодильника двухлитровую бутылку газировки, одним движением свернул крышечку и выхлебал сразу половину бутылки. Стотч подумал, что сейчас самое подходящее время, чтобы малодушно улизнуть. — Ты куда собрался, имбецил, — рявкнул толстяк, едва он сделал шаг в сторону двери. — Никуда, — быстро отозвался Стотч, сразу погрустнев. Он не знал, в чем его вина, но уже заранее расстроился от того, что его будут ругать. — Ты что там за бойню устроил? — почти спокойно поинтересовался Картман. — Скажи, пожалуйста, зачем это было делать? Что, соскучился по приключениям? — Это не моя вина… — начал было он. — Что, так понравилось вместе с Мистерионом наводить справедливость и причинять добро, да? — Картман не хотел слушать его оправданий, он хотел просто устроить выволочку. — Ты вот просто не мог пару дней посидеть тихо? — А что случилось-то? — поинтересовался со своего места Крот. — Наш полудурок после школы нашел в черте города банду безработных уебков и попросту испепелил их на месте, — сварливо объяснил Картман.       Крот восхищенно присвистнул. — То есть как — один против нескольких взрослых? — встрепенулся Стен. — А вот так.       Довакин одобрительно хмыкнул. — Так чего ты на него наезжаешь? — откликнулась Венди. — Раз смог, то молодец. — Да дело не в том, что он отбился, — Картан развернулся к Стотчу. Тот испуганно попятился назад. — Тебе что МакКормик сказал? Сидеть здесь тихо, а не заниматься истреблением всяких криминальных элементов. Тебя сюда отправили не для того, чтобы здесь тебя пришибли. Если бы с тобой что-то случилось бы, МакКормик бы меня по всей улице на моих же кишках протащил!       На заднем плане заржал Кристофер. Карен пыхнула насмешливо облачком табачного дыма. — Да, он так может! Я тебе говорил, что знаю про твоего драгоценного Кенни такое, что у тебя дыбом волосы встанут? Я же говорил, да? — сварливо произнес Картман. — Я точно знаю, на что он способен! — Он бы смог, — заметила Карен. Все разом засмеялись. Каждый из них, даже Стотч, мелко подхихикивая. Не смеялся только Картман, багровея лицом. — Или вздернул бы на главной улице, — предположил Стен.       Смех грохнул с новой силой. — Все вы мудаки, — обиделся Картман. — Я тут стараюсь ваши шкуры спасти, а вы здесь все сволочи. — Картман, хватит вести себя, как королева драмы и орать без повода, — встрял Кайл, — Ты правильно заметил, Кенни наш друг, и он нам ничего не сделает.       Толстяк обиженно надулся. — Да пошли вы все. МакКормик тварюшка у нас непонятная, и что сделать может, никто не знает, даже сам он. Он может быть, даже хуже моего приятеля Ктлху, — он потопал к выходу. — Идите на хуй, а я — домой. — Ну вот и иди! — крикнул ему вслед еврей. — Уже и иду! — Картман громко хлопнул за собой дверью.       Все снова засмеялись, но как-то хило, без огонька. Баттерсу сразу стало неуютно под множеством изучающих и недоуменных взглядов. Эрику не нужно было просто говорить больше, все и так уже задумались над его словами. Он, может быть, и был отбитым психопатом, но всё равно говорил здравые вещи. Каждый из присутствующих вспомнил, какими силами может обладать Кенни и что он уже сделал. В таком свете Картман был прав на все сто процентов, но никто ему этого, конечно же, говорить не будет.       Общую атмосферу нарастающей нервозности разбил Кайл. С полувнятной руганью он поднялся со своего места, отложил планшет и подошел к застывшему Леопольду. — Ты всё сделал верно, и ты молодец, — заявил он, покровительственно похлопав его по плечу. — Так я всё правильно сделал? — не поверил Стотч. — Да, всё правильно. Но теперь, пожалуйста, держись всё время меня или Картмана, хорошо? — Стотч только и кивнул. — Вот и отлично. А теперь пойдем домой.       Последний урок на следующий день проводила сама директриса Виктория. Ну, или как сказать, проводила — задала сочинение и свинтила по своим каким-то делам. Ее примеру последовала большая часть класса, за исключением тех, кому было всё равно, где заниматься ничегонеделанием. Или своими делами. Стотч, под бдительным оком Картмана, пытался честно писать сочинение, но постоянно то отвлекался, то его клонило в сон — практически всю предыдущую ночь он прорыдал, думая о Кенни — и с сочинением у него ничего не выходило. Остальные даже и не начинали. Такер и Твик устроились на задних партах и просто вместе что-то читали, Карен достала чёрную книгу с перевернутой пентаграммой на обложке и отключилась от внешнего мира. Венди что-то тихо обсуждала с Бебе и Ред, а потом они все вместе вышли из класса. Эрик проводил девиц неприязненным взглядом. Сквозь дверь было слышно, как они вдвоем о чем-то разговаривают, явно делясь сплетнями. Было слышно, даже если и не прислушиваться особо. Но через пару минут тон их разговора сменился, они обе на секунду замолчали, а потом Бебе потрясено ахнула.       Тон ее голоса был такой, что сразу привлек внимание всех, кто остался в кабинете. Стен и Картман практически сразу повернули головы в сторону двери. Такер ощутимо напрягся. Послышались чьи-то шаги, легкие и быстрые, а потом Тестабургер громко и возмущенно заговорила на иранском. Ей ответили, на том же языке, знакомый всем голос, которого давно здесь не слышали и который обычно выражался только ненормативной лексикой. Стотч поднял голову от парты, считая, что он ослышался. Секундой позже дверь распахнулась как от очень честного пинка, и в класс несколькими быстрыми шагами вошел Кеннет МакКрормик, собственной белобрысой персоной. Стотч сорвался с места, уронил в спешке собственную парту и молча кинулся в объятья своего парня. А Кенни просто распахнул руки и крепко стиснул его. Картман только многозначительно возвел глаза к потолку. А потом встал и попытался подойти к сладкой парочке, но нищеброд, не разрывая объятий, вскинул в его сторону фак. — И это вместо благодарности за всё то, что я сделал? — возмутился толстяк. — Я тебе внесу благодарность, за всё хорошее, что ты сделал со школой, — отозвался парень, — прямо в твою жирую рожу. — Эй, не буйствуй, Кен, — откликнулся Кайл, вскочив со своего места и подходя ближе, — Он не виноват, что в городе дерьмо творится. — А что, в городе еще хуже? — мгновенно откликнулся Кенни нехорошим тоном. Картман счел за благо отойти подальше. Стотч же потянул его на себя, переводя внимание, и стеснительно коснулся губ Кеннета. Тот снова перехватил его, прижимая к себе еще крепче, перехватывая и углубляя поцелуй. — Мы просто рады, что ты в порядке, — заявил Кайл, отводя глаза. Такое проявление чувств он считал неприемлемым для себя, поэтому старался не пялиться особо. Да к тому же, в свете того, о чем они с Эриком говорили парой дней раньше, Кенни МакКормик в плоти перед ними считался большим событием. А что делать и как вести себя в присутствии такого сильного и способного парня, еврей-таки вообще не знал.       Положение спас Стен. Он подошел к последнему и панибратски хлопнул его по плечу. — Раз всё в порядке, то, может, сходим в кафе или тусу устроим у меня дома? — предложил он. — Я здесь только для того, чтобы забрать Леопольда домой, — непреклонно заявил Кенни. — Но ты же обещал! — тут же воскликнул Баттерс. Его парень опустил на него недоуменный взгляд. — Выпускной бал! Уже послезавтра!       Картман вот никак не рассчитывал на то, что МакКормик останется на выпускной бал, вот никак не рассчитывал на это. Старший нищеброд мог притащить с собой крупные неприятности, вплоть до того, что похерит весь выпускной! Или того хуже, выйдет на улицу, увидит, что творится, и воспылает совершенно обоснованным негодованием и начнет наносить правосудие и справедливость. А это было совершенно лишним. — А до этого времени ты сможешь отдохнуть и поспать, — продолжил Баттерс, внимательно смотря ему в лицо. На худом и красивом лице Кенни отразилось сомнение, но только на секунду, и он кивнул. Стотч радостно взвизгнул, обнял его еще раз, и они оба тут же исчезли в вспышке невесомого и легкого сиреневого пламени. Карен МакКормик только многозначительно хмыкнула, так и не отрываясь от своей книжки. — Ну прикольно. Ну класс вообще, — взвизгнул Картман. — Кто виноват, что сюда приперся этот, — он явно проглотил матерное слово, — человек? Кто? Баттерс? — Ты скажи ему это в лицо, — проговорила Карен.       Говорить жиртрест лично Баттерсу зассал. — Тогда евреи виноваты! Евреи всегда и во всём виноваты! — он развернулся в сторону рыжего и ткнул в него пальцем. — Ты опух, что ли, — спокойно поинтересовался Кайл. — У тебя недоеб, придурок.       Картман побагровел. — В этом тоже ты виноват!       Кайл спорить не стал, просто подхватил свою сумку и выперся прочь из класса. — Ты куда поперся, жидовка, — Картман кинулся вслед. Хлопнула за ним дверь. В коридоре послышался его голос, матерно и смачно посылающий караулющих там девушек. — Ну наконец выперлись, — удовлетворенно пробормотал Такер. Стен недоуменно посмотрел на него. — Что, тусовки не будет? — растерялся он.       Леопольд не переставал обнимать Кенни, даже когда тот молча телепортировался прочь из школы. Он только крепче вцепился в его майку, когда яркий свет в классе сменился полумраком комнаты в штабе супергероев. Так стоять, в обнимку с ним, дышать его запахом и чувствовать тепло его тела — он мог бесконечно. Кенни во плоти, здесь и живой, и это прекрасно. Но он почувствовал на себе пристальный взгляд Кенни. Его парень не любил говорить, но слова были не нужны: Кенни обладал очень выразительным и эмоциональным взглядом. Стотч уперся лбом в его плечо и попытался как можно незаметнее всхлипнуть, унимая непрошенные слезы. Всё было хорошо, теперь уже хорошо, и плакать не нужно было. Но слезы всё равно лились, непрошенные. Кенни поднял его лицо вверх, за подбородок, и пальцами — теплыми и живыми — вытер его слезы. Потом коснулся подушечками царапины на щеке и кинул вопросительный взгляд на него. И что-то в его лице, в его взгляде обещало мучительную смерть тому, кто стал причиной этой раны. Лео только легко качнул головой, мол, это уже не важно. Кенни продолжал смотреть на него, как-то странно вперившись в него взглядом, он как бы и не реагировал. Стотч разом окинул его взглядом. МакКормик был одет в ту же майку и джинсы, что и два дня назад, и вид у него одновременно и печальный и усталый. — Выглядишь просто ужасно, — искренне воскликнул Леопольд, но тут же понял, что ляпнул, и мучительно покраснел. — Я не то хотел сказать, ты выглядишь великолепно, но… — Мне нужен душ, — закончил за него Кенни. Да к тому же, он был подозрительно немногословен, обычно он уже отпускал пару шуточек сомнительного свойства или говорил что-то сексуально-смущающее. Кажется, он даже едва стоял на ногах. Где бы он не был последние дни, всё это время он трудился, или делал свои магические штучки, или прыгал по крышам города в плаще Мистериона. В любом случае у него не было времени добраться до него самого или элементарно сменить майку. — Божечки, да ты сейчас уснешь, — спохватился мелвин. — Давай я приготовлю тебе ванну, а ты пока разденешься.       Парень только промычал что-то невнятное и расслабленно опустил плечи. Стотч помчался ванну и выкрутил воду, давая ей согреть в ванну, и тут же он помчался обратно, чтобы застать тот момент как Кенни снимал майку. Вздернув руки над собой, он единым змеиным движением вытаскивал себя из майки. Можно даже сказать соблазнительно. Узнав его теперь достаточно хорошо, Леопольд понимал, что он это делает не специально, это была его пластика, привычка, можно сказать. Сначала он с визгом убегал, смущенный и взволнованный зрелищем, а теперь только пламенел скулами. Лео поспешил отвернуться, а когда парень прошагал мимо него в сторону ванной, кинулся расстилать постель и приоткрыл окно. По пути он, кажется, встретил Эрика, который не очень рад был видеть голого приятеля. Он неразборчиво взвизгнул, и Кенни что-то коротко ему ответил; хлопнула дверь в ванной, и Леопольд облегчённо выдохнул. Он собрал вещи, раскиданные по полу, и положил аккуратно их на спинку кровати, чтобы потом отнести в стирку, расстелил кровать и подхватил полотенца — Кенни же нечем вытираться. Перед дверью в ванну он на секунду замер, нерешительно постучал и заглянул внутрь. МакКормик просто сидел под струей воды, даже не пытаясь двигаться и взять мыло. Баттерс положил полотенце и нерешительно взял мыло, другую руку он положил ему на спину. От прикосновения Кенни зашевелился и поднял голову — он задремал в тёплой воде. Стотч начал аккуратно и нежно водить кусочком по голой коже, смывая грязь, пот и что-то пахнущее сладковато-знакомо.       Ни один из них не говорил ни слова, но слова и не нужны были. Леопольд даже не особо хотел знать, что произошло и где его возлюбленный был всё это время. Он вернулся и вернулся к нему живым. И сделал так, потому что любит его, и все эти следы на его спине свидетельствовали об этом. Стотч водил по ним своими мыльными руками и тихо сгорал от беспредельного счастья внутри себя. Эта сгорбленная спина под его руками казалась худой и очень длинной, но под кожей перекатывались весьма ощутимые мышцы, которые не оставались без дела. Так же руками чувствовалась скрытая сила, помимо физической, огромная и абсурдная в своем существовании магическая сила. И еще под этой кожей билось безрассудное в своей храбрости сердце, и была душа, самая лучшая и чистейшая, которую когда-либо знал Баттерс. Отдельные грани личности Кенни, которыми восхищался Леопольд, бесконечно сильные и прекрасные. Этими руками, которые он сейчас так тщательно мыл, творились самые потрясающие и невероятные вещи. Он весь перепачкался в мыле, но это ерунда. Стотч помыл уставшего парня очень тщательно, даже между пальцев ног и за ушами. С небывалым восторгом вспенил его волосы и скрупулёзно смыл водой. Так же хорошо он смыл мыло с его тела и вытер полотенцем, а потом отвел в комнату, уложил в кровать и сам лег рядом. Кажется, Кенни уже на ходу спал.       Лёжа на боку возле крепко спящего Кенни, Стотч тихо и молча разрывался от переполнявших его чувств. Конечно, он очень сильно его любил, но он был не только собой. Он был так же Профессором Хаосом, и суперзлодей в нем ликовал и злорадствовал, что сам Мистерион сейчас лежит перед ним совершенно беспомощный и беззащитный. Да к тому же, без маски! И чтобы он не сбежал, нужно было сделать что-то быстрое и подлое, запереть его или связать, или всё вместе, потому что этот супергерой очень юркий и сильный, и поймать его в следующий раз будет непросто, а Хаос желал всей своей темной душой, чтобы Мистерион никогда не смог от него сбежать.       В то же самое время Паладин Баттерс желал лишь почтительно сидеть рядом и охранять сон своей Принцессы, которая очень устала, защищая свою родину и которая в то же самое время спала в самом неприличном для принцессы виде — совершенно наглая! Смотреть на неё нельзя, но в то же время очень сильно хотелось… Предводитель мексиканцев Монтекилья не знал лежащего рядом с ним человека — он тогда с ними не играл, — но очень сильно заинтересовался его невероятной красотой. Лео моргнул, подавляя в себе эту личность. Это был очень короткий период и не очень важный момент его жизни.       Голодный вампир Лео желал совсем другого. Он желал наброситься на лежащего рядом парня сверху, придавить его руками и ногами, чтобы тот не мог сопротивляться, и даже обнять его сильно-сильно, и впиться пластмассовыми клыками в его беззащитную и вкусную шею, и высосать всю его кровь, сожрать до последнего кусочка. Желание было настолько сильным, что Стотч не выдержал и легонько укусил его за палец. Кеннет не проснулся.       Робкая Марджорин была влюблена в него, как маленькая девочка, самой большой и чистой первой любовью, и то, что она лежала рядом с объектом своей влюблённости, безжалостно сминая лёгкое голубое платье, было верхом её мечтаний, которые сбывались прямо сейчас. — Если ты не можешь определиться, как меня убить, то я буду счастлив, если ты задушишь меня голыми руками, — пробормотал Кенни, не открывая глаз. — Да я бы никогда! — приглушенно воскликнул Стотч, прикрывая руками рот. Он действительно не хотел причинять ему вреда, ну только немного укусить, потому что он действительно испытывал такое смутное желание. Кенни вздохнул, придвинулся к нему и обнял, полностью, руками и ногами, и попытался устроиться поудобнее. Перед лицом Лео оказалось его плечо, и он легко, только обозначив, прикусил это плечо зубами. Удовлетворившись этим, он расслабился и довольно быстро уснул.       Следующее утро и несколько часов после полудня они бодро проспали. Леопольд проснулся первым, аккуратно сдвинул с себя чужие конечности крепко спящего Кенни и отправился вниз. А на первом этаже царила нервозная атмосфера всеобщих сборов наряжаний: кто-то постоянно кричал, что-то выясняя и доказывая. Скоро выпускной бал, большое событие в жизни каждого старшеклассника. Картман с лицом, не предвещающим ничего хорошего, сидел за кухонным столом и пялился в девчачье зеркало на тонкой ножке, и, кажется, пытался выдавливать прыщи. Стотч, во благо своего здоровья, не стал присматриваться. Зато Эрик проводил его подозрительным взглядом и зачем-то посмотрел на его ноги. — Ну что, недоносок, — начал он, — всю ночь развлекались, да?       Леопольд привычно было вжал голову в плечи, но потом вспомнил о спящем наверху Кенни и выпрямился. — Я не буду тебе отвечать, — заявил он. — Нищеброд на тебя плохо влияет, — со вздохом заявил Картман. — Борзый стал, точно, как он.       По лестнице бодро застучали пятки, и на кухню вошел еще растрепанный со сна МакКормик. Мимоходом чмокнув в висок Стотча, он открыл холодильник и начал по нему шарить. Достал пирог, еще раз чмокнул Стотча и уселся за стол, начав его есть. Пребывая в некоторой прострации, тот налил ему чай. Не успел Кенни распробовать как следует выпечку своего парня, как его телефон в заднем кармане его джинс молча завибрировал. Глянув на экран, он тяжело вздохнул и поднял голову к потолку. — Заткнулись все, быстро! — дождавшись наступившей недоуменной тишины, он принял вызов и ответил на японском языке. Картман остро глянул на Баттерса, но тот только пожал плечами. Он не знал не только японского, он так же не знал, с кем МакКормик сейчас разговаривает. Через пару минут он закончил разговор, и тот откинул телефон. Но не успел парень вернуться к еде, как телефон снова страстно и молча завибрировал. На этот раз он был менее вежливым. — Ты же знаешь, что я не могу сейчас заниматься вашими проблемами, — заявил он недовольно. Прижав трубку к уху плечом, он принялся есть пирог. Он ел и слушал, всё недовольно хмурясь. Стотч притронулся к его руке и вопросительно взглянул на него. Кенни в ответ только покачал головой. — А Хаос? — спросил он в трубку. — Если всё настолько дерьмово… ладно.       Он отключил телефон и засунул обратно в задний карман джинс, вставая с места. — Всё настолько плохо? — грустно переспросил Стотч. — Мне нужно там появиться и раздать пиздюлей. Будут накрывать большую религиозную общину, а там целые семьи с детьми… в общем, всё, как я того не люблю. — Тебе надо идти, я понимаю, — грустно вздохнул Леопольд. — Я отлучусь всего на несколько часов, — добавил Кенни. — Это нужное дело, занимайся им, сколько надо, — проговорил мелвин. — Только прошу тебя, вернись живым.       В ответ МакКормик только коротко поцеловал его в уголок губ и исчез в легкой сиреневой вспышке. — Вы вдвоем с ним ведете себя, как самые настоящие педики, — подал голос Картман, — Мерзко смотреть на вас таких слащаво-голубых. — Ты тоже «голубой», — заметил Баттерс, — Ты же с Кайлом встречаешься. — Ой, всё, — обиделся толстяк. — Да пошел ты.       Леопольд только тяжело вздохнул. Ему снова нужно было ждать Кенни. Но главное, чтобы с ним было всё в порядке.