Lonely soul

      Освободился я только к наступлению темноты. Занят я был и не мог раньше вырваться с задания, или, как выразился Мириам, «небольшого одолжения». Полы плаща тяжело волочились по полу позади меня, пачкая чистые полы темным. Я увидел это мельком, и даже не знал точно, что это было. Кровь или грязь, или просто вода. Занят я, чтобы рассматривать разное, я тащил на себе тело, к счастью, еще живое тело Джейка. Он тоже на разборке присутствовал, но пропустил удар и теперь сильно мешал мне идти, пока я тащился в медицинский корпус при главном штабе супергероев Нью-Йорка. Где он находился, я не знал, поэтому мужественно тащил его на себе и не очень мужественно спрашивал туда дорогу. Наконец, дотащив его и сдав на опыты медикам, я поспешил свалить оттуда. Не любил я больницы ещё с третьего класса. Или с четвёртого, когда я там умер особо паршиво? Но не суть важно. Тем более пара царапин да воняющий гарью плащ супергероя за ранения я не считал.       Дело, на которое меня так срочно выдернули, оказалось неимоверно гадостным. Даже будучи предупрежденным, я определенно не ожидал чего-то такого. Супергерои на этот раз отправились в небольшой городок на границе штата, где глубоко пустила корни одна религиозная община. Моя помощь особо не требовалась, я больше выполнял роль страховки и прикрытия с воздуха. И, скользя над крышами домов как устрашающая карающая тень, я видел всю мерзость, по-другому и сказать нельзя. Добротно сколоченные деревянные домики, находящиеся в десятке километров от ближайшей цивилизации. Ожидающие кары господней взрослые и не ждущие ничего хорошего дети. Тонкий запах гари и премерзкий запах несвежей крови и гниющей плоти. Обыденные инструменты, использующиеся не для строительства и садоводства, а для пыток и увечий. Дрянь, а не место. Именно поэтому некоторые демоны из преисподней частенько вылезают сюда. Поднабраться опыта и умений, потому что человек такая тварь, что даже демона переплюнуть может. Понаблюдав практически вблизи за этим творящимся, я чувствовал себя, как будто искупался в говне.       Едва я отвертелся от медицинского осмотра, мне на мобильный пришло сообщение с приглашением зайти в один из номеров в гостиничном комплексе штаба. Была там такая часть, с отдельными номерами, где можно было отдохнуть и отоспаться. Идти, честно, никуда не хотелось, я бы с удовольствием отправился за город на какое-нибудь стрельбище, чтобы пострелять от души в нарисованные мишени, или на улицы города, почесать кулаки с местной гопотой. Но просто так меня не дергают, зная мой не очень общительный характер. На секунду меня одолели сомнения. Но я отправился туда, как и был, в маске и плаще. Меня могла ждать постель и крепкий, здоровый сон, подкрепленный стопкой джина. Но вместо этого на полностью застеленной кровати меня ждал строгий черный костюм с углом торчащего платка оранжевого цвета. А в угловом кресле — молодой парень со вздыбленными волосами и большим косметическим кофром. Он смущено поздоровался со мной и нерешительно затих под моим совершенно недружелюбным и откровенно злым взглядом. Посверлив его с минуту глазами, я просто развернулся и пошел в ванну. В любом случае, мне необходима ванна. В набедренной сумке молча и страстно завибрировал телефон. — Я знаю всё, что ты хочешь мне сказать, — не здороваясь, произнес Мириам. — Да ну? — протянул я. — Никто и не собирается лезть в твою личную жизнь, и никто не хочет тебе приказывать что делать, — как можно спокойнее произнес хипстер. — Воспринимай это — как простое напоминание, что твой выпускной начнется уже через полтора часа.       Я промолчал. — Просто… вспомни, что ты это сделаешь, это не для себя, да к тому же, ты обещал прийти. Отправляйся туда и просто отдохни, потанцуй немного. Это и твой праздник.       Не дав мне больше сказать ни слова, он отключился. Конечно, он был прав. Леопольд, мой милый Лео, он так сильно хочет, чтобы я пришел. Бросив взгляд в зеркало, я поспешил стащить капюшон и маску, несколько очумело смотря на собственное взъерошенное и глуповатое отражение. Становясь карающей тенью в ночи, я забывал порой о том, что я обычный человек, и у меня имеется и моя обычная жизнь. Так и займусь сейчас обычными вещами — отправлюсь на собственный выпускной бал, удачно совмещенный с романтическим свиданием с Лео. Но для начала мне всё-таки надо принять ванну, от меня порядочно несло гарью и потом. Да к тому же, мне нужно было немного успокоиться, не нужно было нести Стотчу всю ту боль и ад, где я был совсем недавно. Я отмокал под душем долго, минут сорок, прежде чем выйти и позволить себя причесать. Прежде чем сесть и отдать свои волосы на расчесывание, я натянул на себя костюм. Всё чистое и абсолютно новое, и достаточно дорогое, если судить по ткани. В новом и дорогом обычно людей хоронят, и я только улыбнулся тонко такой шутке. Кажется, обычные люди, не-как-я-неубиваемые, плохо относятся к смерти и шуткам о ней. Кажется, они думают, что этим они притягивают к себе дурные вещи. Быстро одеваясь, я с некоторым злорадством подумал, что в этой одежде у меня выйдут приличные и торжественные похороны.       И еще минут сорок я просидел в кресле, расслабившись и позволив колдовать над моим лицом, а потом и волосами. В обоих смыслах — я чувствовал лёгкое, почти невесомое прикосновение пушистых кисточек и магии к моему лицу. Глубоко вздохнув, я попытался расслабиться. В мою далёкую бытность принцессой я знал, насколько кропотливым и утомительным был процесс приведения в божеский вид. Поэтому мне только и оставалось, что расслабиться и только лениво пережевывать собственные мысли. Руки ещё немного подрагивали, после сегодняшнего налёта, но я попытался успокоиться и сжал кулаки. Тело требовало движений и незамедлительных действий. Уже долгое время, едва ли не больше полугода, я так и жил. Всё время мне нужно было куда-то бежать, будь то почившая мафия или ночные улицы города. Всё время моего присутствия что-то срочно требовало. И я не отлынивал, даже с большим удовольствием бегал по крышам и членовредительствовал всем активно желающим моего супергеройского пинка под зад. Возвращался домой под утро, падал в подушку, чтобы через несколько часов снова подрываться и бежать куда-то. Сейчас же положение дел несколько изменилось. Из моего графика выпала организованная преступность, а любители лёгкой наживы по ночным переулкам и вовсе в ужасе затаились по своим берлогам — за прошедшее время наверняка уже все узнали, что с мафией случилось. Так что я получил небольшую передышку. Короткий отпуск от дел неправедных, так сказать. И я совершенно не имел понятия, что со своим свободным временем делать. А до Нью-Йорка такого вопроса и не возникало вовсе, мне постоянно нужно было выживать и стараться сделать всё для моей маленькой сестрички.       Нет, я мог, к примеру, завалиться на кровать на весь день и заниматься попеременно игрой в какой-нибудь тупой симулятор, попеременно с не менее тупыми фильмами, испорченными плохой игрой актёров или непродуманным сюжетом. Но всё это меня не слишком интересовало. Немного более увлекательно казалась идея поискать самую настоящую и обычную работу. И опять же, всё сводилось к тому, что я не имел представления, чем себя занять, кроме супергеройских подвигов.       Закончив с моим лицом, парень переключился на мои волосы. Но, если посмотреть с другой стороны, я мог и не мучить себя такими бессмысленныи вопросами и сомнениями. Я был не один, уже не один. Рядом со мной стоял Лео, со своим потрясающим острым умом и нестандартными решениями, и вместе мы могли бы что-то придумать. У меня есть друзья, мои верные соратники, которые бывают хуже самых заклятых врагов. У меня есть моя маленькая сестрёнка, мой маленький ангел.       В конце концов, это был и мой выпускной тоже, с этими придурками я учился большую часть своей жизни, даже если я частенько выпадал из нашей этой общей жизни. И мне обязательно нужно отдохнуть, раз так удачно всё совпало — мой отпуск и выпускной. Я открыл глаза и посмотрел на свое отражение. Стилист свое дело знал, и выглядел я получше и посвежее, чем часом раньше. Только молча и благодарственно кивнув ему, я отправился развлекаться. Не в том смысле, что я всегда в него вкладывал, а в общепринятом. Лёгкая музыка, выпивка с пузырьками, хорошая старая компания, как раз то, что надо для полезного отдыха. Ну, и в первую очередь, Леопольд. Когда парень закончил возиться с расческой над моей головой, я коротко благодарственно кивнул ему и отправился в Южный Парк.       Появился я сразу в школе, в мальчуковом сортире. Оправив на себе пиджак и показав отражёнию средний палец, я вышел из сортира и пошёл на звуки музыки. Сегодня школа казалась слишком пустынной, по крайней мере, по сравнению с тем, как я привык её видеть. Слишком пустынной и полутемной, с приглушенным светом. И уже целующейся парочкой за поворотом. Приглушив свои шаги, чтобы не побеспокоить их, я прошёл к спортивному залу. Мимо меня с легкомысленным хихиканьем пронеслись пара девчонок из параллельного класса и скрылась за распахнувшимися дверьми, выпустившими на секунду свет и музыку. Я последовал вслед за ними.       Сразу за дверями стоял Твик довольно потрепанного вида, с планшетом в руках и висевшим на одном плече дробовиком. Я совершенно не удивился и сразу перестал беспокоиться о собственном оружии. — Пригласительный! — взвизгнул он, больше по инерции. — Привет, Твик, — кивнул я, — прости, потерял на том свете, — я мило улыбнулся.       Невротик высоко взвизгнул и уронил планшет, потянулся за дробовиком и уронил его тоже. Я только терпеливо ждал, когда он закончит истерить. Но он нагибаться передо мной не стал, только крупно задрожал. — МакКормик! Тебя тут никто не ждал! — А я взял и пришел. Скажи лучше, ребята уже здесь? — Нет! Не знаю! — Ладно, — не стал больше допытываться я, — сам найду.       Ритмичная легкая музыка и пляшущий свет ошеломили меня, едва я прошел вглубь украшенного и подготовленного к танцам спортивного зала. Твик тут же смылся в неизвестном направлении. Но и без него было, на что посмотреть. Когда-то порядком обшарпанный и неимоверно скучный спортивный зал с выдвигающимися трибунами, который недолюбливали большая часть школьников, превратился в большой танцпол со сценой посередине, откуда в свое время вещали разные гости. Сейчас же там только одиноко торчала подставка с микрофоном да большой стол со многими «корочками» школьных альбомов. Трибуна, куда обычно сгоняли школьников, оказалась сейчас задвинута, и по углам появились столы с выпивкой и нехитрой закуской. На мой вкус, было слишком много света, бледно-мертвенного, да и могли вообще что-нибудь получше придумать спешно украшенного спортивного зала. Слишком мелко, что ли, и бледно. И малолюдно, даже если учитывая, что выпускной должен был начаться уже сейчас. Некоторые выпускники уже пришли и жались по стеночкам, что-то обсуждая.       Ни Лео, ни пацанов не было нигде видно. Я прошел сквозь весь зал, внимательно осматриваясь и по-разгильдяйски засунув руки в карманы брюк. Это всё выглядело празднично, но самого духа праздника не ощущалось, как будто просто дань традициям. Блекло как-то и без огонька, как будто больше неприятная обязаловка, а не один из важнейших праздников всей жизни. С моего пути поспешили убраться две не прекращающие разговаривать девушки с параллельного класса, а потом убежало еще несколько ребят из класса помладше. Я только хмыкнул, догадавшись, в чем дело. Вокруг меня, из меня изливалась сила, огромная и пугающая, что заставляла бояться меня и убираться с моего пути. Мне это ощущалось, как стелющийся позади меня плащ от супергеройской формы. Сила, которой я окружен и в которую кутался, как в плащ или как в самое теплое одеяло. Большую часть своей силы я подобрал, чтобы не пугать никого слишком сильно, и остановился у одного из столиков рядом со стоящей ко мне спиной девчонкой в темном коротком платье и в огромных ботинках. Я постоял немного, а потом медленно развернулся лицом к девочке. — Карен? — позвал я.       Сестренка повернулась ко мне, продолжая держать длинный мундштук с дымящейся сигаретой, и уставилась на меня со странным выражением лица. Я полностью разделял ее чувства. За время, что я ее не видел, она ощутимо изменилась, поменяла стиль в одежде, щеголяя теперь в черном и слишком коротком для ее возраста платье. В ее годы я платья носил исключительно длинные, до самой земли, а не на ладонь выше коленей. Да и макияжа на ее лице было слишком много на мой вкус. Мы стояли и смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Она ждала моей реакции, а я уже хотел сказать что-то емкое и весомое, что отражало всю глубину моего удивления и недоумения, и даже некоторого недовольства новым внешним видом моей сестрёнки, но кроме вечного «какого хуя», ничего на язык не шло. Да к тому же, я и сам такой стал, в нарядных, чистых и новых шмотках. Поэтому только тяжело вздохнул, двумя пальцами вытащил тонкую недокуренную сигарету из её мундштука и загасил её в чьём-то недопитом стакане с содовой. — Кури хотя бы меньше, — со вздохом попросил я.       Сестренка в ответ мне только кивнула и ощутимо расслабилась, как будто ожидала, что я начну нотации ей читать. Но я сюда не для этого приперся. Чтобы только занять себе руки, я налил себе сладкой газированной воды. И тут меня как будто что-то толкнуло, позвало со со спины. Я мгновенно оглянулся и практически сразу наткнулся взглядом на рыжую уложенную копну волос высоченного Кайла. Наверное, он целый тюбик суперклея вылил на волосы. Он был без шапки и без своей вечной дешевой куртки, но вполне узнаваем. Рядом с ним отирался толстый Картман, и строгий выпускной костюм, казалось, сейчас разойдется по швам. Стен и Венди так же держались вместе и выглядели удивительно гармонично и правильно, как будто сошли с картинки журнала мод. Но их всех я увидел мельком, я искал взглядом только одного человека. Стотч выбрал для выпускного бала светло-голубой костюм и попытался зализать волосы, чтобы они выглядели прилично. Я увидел его макушку с несколькими торчащими прядями, и сердце моё пропустило удар, и в глазах моих на мгновение потемнело. Кажется, от остановки сердца я никогда не умирал, но сейчас был готов. Я разом выхлебал всю содовую в стакане, даже не почувствовав вкуса. Мне нужно было немного успокоиться. А я нормально выгляжу? А когда я зубы чистил в последний раз? От меня не пахнет? — Всё в порядке, — шепнула мне Карен, заметив мою нервозность, и посмотрела мне за спину.       Я развернулся и оказался лицом к лицу со Стотчем, который тоже меня увидел и поспешил подойти. Ни слова не говоря, он кинулся мне на шею, крепко обнимая и сминая мой костюм. — Кенни! Ты пришёл! — воскликнул он чересчур громко, — А я боялся, что ты… — Я здесь, я уже вернулся, — пробормотал я, обнимая его в ответ. А потом отстранил его от себя и внимательно оглядел. Поправил сбившийся галстук-бабочку, нелепую до безобразия, и окончательно растрепал волосы. Сам Стотч тоже смотрел на меня, тревожно и внимательно заглядывая мне в глаза. — Ты сам как… — за музыкой его голос был едва различим, и я, скорее, угадал по его губам, чем услышал, — Выглядишь печальным… — Просто немного устал, — кивнул я. Его забота тронула меня, и я легко провел пальцами по его щеке, а потом положил руку на талию, притягивая к себе. Ради этого только и стоило возвращаться — вот такого тепла его тела, ощущения и запаха его кожи. Кажется, так я ни о ком раньше не думал, что я могу вернуться именно к кому-то. — Вы двое похожи на двух гомиков, — презрительно бросил Картман, обрывая мои мысли и не смея приблизиться ко мне. — Картман, не порти праздник, — тут же огрызнулась Венди и, не дожидаясь ответа, быстро куда-то убежала. Стотч не желал отпускать меня, да и мне были приятны его объятья. — Пацаны, начинается, — тихо предупредил Кайл, и мы развернулись, отпуская друг друга.       По микрофону, оставленному на середине танцевального зала, постучали, привлекая всеобщее внимание. В середину зала вышла Барбара Стивенс, в прелестном розовом платье, которое делало ее похожей на большое пирожное, и с такой же кокетливой шляпкой. Она обвела взглядом публику, задержалась взглядом на мне и поспешно его отвела. Лео засмущался, но руку с его талии я не убрал. — Доброго вечера, дорогие выпускники, — с торжественным видом начала она, — сегодня мы собрались здесь в нашем полном составе, чтобы отметить наш последний, прощальный выпускной бал. Вспомнить наши прошлые годы учебы и приключений в этой школе… — Не очень-то и приятные, — в голос проворчал Картман. Бебе его проигнорировала. — …отпраздновать последнюю встречу с нашими дорогими учителями и с радостью отправиться во взрослую свободную жизнь. — А кому-то уже пора остепениться, — парировал Эрик, покосившись на меня. Кайл что-то негромко ему сказал, и толстяк заткнулся, как отрезали. — Я хотела бы выразить бесконечную благодарность всем нашим учителям за то, что учили нас разных, умных и непоседливых, старательных и недалеких, и что смогли научить главному — ценить собственных друзей.       Интересно, а кто именно из учителей научил Картмана, например, человеческому участию? Ему бы памятник поставить за непомерные труды свои. — Каждого из нас ждет своя дорога, и у каждого жизнь будет разная и не всегда хорошая, — продолжала девушка, — но это не значит, что мы не должны стараться. Более того, каждый из нас должен помнить, что его судьба находится в его собственных руках, и только он ответственен за свою жизнь. Только он сам — и тот человек, что всегда будет рядом. Это может показаться сложным и даже невыполнимым, но нельзя никогда сдаваться, как бы трудна не была жизнь…       По лицу Барбары видно, что она готова так говорить еще долго и сказать еще много такого правильного и вдохновляющего, но к ней с недовольным лицом подошла Венди и что-то сказала. У Бебе сделалось такое лицо, как будто она мысленно промотала свою огромную речь к самому концу и кивнула. Венди отошла к остальным членам женского коллектива, которые едва ли не подпрыгивали в нетерпении, как беспокойные попугайчики всех расцветок. Они все хотели танцев. — Я желаю каждому из вас счастья в большом мире и удачи, — подвела итог она. — Сейчас начнутся танцы, а дипломы заберете на столе, когда будет удобно.       Кажется, она еще что-то говорила, но тут заиграла первая песня, и девушка замолкла и поспешила уйти с середины сцены вместе с микрофоном. Кто-то сразу ломанулся за дипломом, а девочки, пышно и красиво разодетые, сразу же повели своих кавалеров в танцевальный круг. А вот музыку я сразу узнал. Играл вальс, на знакомые три такта. Я смотрел, как вальсируют ребята, мальчики и девочки. Вот Донован неловко ведет счастливую Бебе, Токен танцует с Николь, а Стен и Венди никак не попадали в ритм, что им совершенно не мешало. Парочек было много, и мне тоже захотелось танцевать там, в общем кругу. Посмотрев на Леопольда, я заметил, что глаза у него тоже горят. — Пойдем танцевать, — потянул я его за руку. — Но это вальс! — взволнованно воскликнул он. — Я не умею! — Я тоже, — ободряюще крикнул я.       Он секунду сомневающе смотрел на меня, потом выдохнул очарованное «Моя Принцесса» и сам потащил меня за руку. Я только и успевал за ним. Дождавшись такта, мы с ним вошли в танцевальный круг и закружились вместе со всеми. Леопольд придерживал меня за талию, а я цеплялся пальцами за его плечо. Танцевать так было не сложно, и у нас неплохо получалось. Со всех сторон на нас посыпались недоверчивые и осуждающие взгляды, но за спиной Лео я выставлял для всех желающих средний палец, и осуждение поутихло. Маленький жест для двух влюбленных — и большой шаг для большого нетолерантного общества. В любом случае, я хотел танцевать выпускной бальный танец с Леопольдом, я мог позволить себе игнорировать чужое мнение. Послышался негромкий визгливый голос Твика, и он с Такером вступили в танцевальный круг через пару от нас. Об постное ебало Крейга можно было разбивать кирпичи, но тем не менее он танцевал. Поверх головы Стотча я оглядел весь зал. Большинство выпускников танцевало, и лишь некоторые торчали у столов с закуской. Грегори и Кристофер отирались возле преподавателей, а Эрика и Кайла и вовсе не было видно. Всё вроде было мирно и спокойно, но чем черти не шутят. И снова вернулся взглядом к Леопольду. Он смотрел на меня чистым и восхищенным взглядом, в котором ощущалась его горячая и искренняя любовь ко мне. Я же просто смотрел на него, пристально и внимательно, и мне не было дело до всех остальных, он единственный существовал сейчас для меня. Тепло его тела под моими руками, его дыхание и весь он сам.       И странное дело — как будто весь мир вокруг нас двоих стал другим. Немножечко, почти неотличимо, но лучше. Я поверил в этот праздник, и светлые разномастные глаза Стотча напротив меня вдохновляли, и я сам не заметил, как позволил своей силе разлететься вокруг, но не тяжелое и давящее фиолетовое, а легкое и искрящееся сиреневое с искрами золота. И свет от многочисленных лампочек как будто стал теплее и приглушеннее, и торжество вокруг нас стало настоящим праздником, а не его имитацией. Как будто все забыли, что вокруг всё рушится, и что не всё впереди будет гладко.       Через бесконечность танца и наших с ним ласкающих друг друга взглядов музыка закончилась, и круг танцующих распался. Теперь официальная часть закончилась, и началась неофициальная. Можно было бы исчезнуть отсюда со Стотчем в обнимку, но я задержался. Главным образом затем, чтобы поправить брюки и промочить пересохшее горло. И обвел взглядом зал еще раз.       На этот раз теперь складывалось ощущение, что я попал на настоящую вечеринку. Кто-то притушил верхний свет и поставил музыку качеством получше, танцевальный рок, что заставлял двигаться быстрее, и что отдавался легким желанием танцевать еще. Но я оставался на месте. Вечеринка стала лучше, но всё равно хотелось чего-то еще. А что я мог вообще сделать? Как отметить важную веху в своей жизни, — ну, которая должна быть важной, — чтобы отлично провести время? Я мог бы… да я многое мог бы сделать. Можно было сдернуть пацанов отсюда, половину нашего класса да Грегори с Кристофером с паралельного, да дернуть куда-нибудь отсюда подальше, закатить тусовку получше, Вегас или куда-нибудь в Европу, или вообще потащить их всех в Ад, я знал точно — там Сатана сможет устроить нам замечательную тусовку. Придется потерпеть Демиана и чертей, но это ерунда. Я чувствовал, я смогу это сделать, стоит только пожелать и потащить их за собой. Сделать, как я делал уже несчетное количество раз, и вернуться назад всей компанией. Можно так сделать, но только вот Леопольд… не подходил он совсем для не дружелюбной компании преисподней.       Можно было наведаться к некоторым моим хорошим знакомым, тем, чьи лица то и дело мелькают на обложках журналов, и затусить вместе с ними — получилось бы неплохо, но что-то подсказывало мне, что в конечном итоге всё равно было бы что-то не то. Но в конце концов, что мешает мне поступить как обычный пацан, не обремененный супергеройством и спасением мира, а желающий только затусить с друганами? Ничего, по большему счету. Тем более Картман начинал уже волноваться по поводу моего лица, обремененного тяжестью выбора.       Тем более мне всё больше начинала нравиться устроенная здесь вечеринка. Я заметил, как неосознанно начал постукивать ногой в ритме очередной песни. Ритм мне нравился, а больше ничего и не нужно было. Леопольд нерешительно тронул меня за руку. — Кенни… всё в порядке? Ты выглядишь печальным, — его голос сквозь громкую музыку едва слышался. Я только кивнул. — Пойдем тогда танцевать?       Я снова кивнул и пошел за ним к центру площадки. И мы с ним начали двигаться. В ритме музыки и в нашем общем ритме ее. Мне было двигаться легко и просто, танцевать я умел и любил, Стотч же явно танцевал едва ли не в первый в жизни раз, неловко и постоянно путаясь в ногах. Но у него получалось, он смотрел на меня, и на лице у него разгоралось самое настоящие удовольствие. Ему нравилось танцевать со мной, и я широко улыбался, как придурок, глядя на него. Здесь, под светом и в музыке, мы с ним были двумя обычными возлюбленными, двумя парнями из глубинки, готовые выпорхнуть отсюда в большой мир. Этот миг сладкого танца принадлежал только нам, позволяя остаться наедине в центре танцевального зала, наполненного другими танцующими. То, как мы двигались, вокруг друг друга и позволяя музыке задавать ритм нашего танца, доставляло огромное удовольствие для нас обоих.       Когда через некоторое время песня закончилась, и следующим поставили какой-то лирический медляк, глянув мельком на Стотча, я чуть наклонил голову в сторону выхода. Он согласно кивнул. И мы оба вышли сначала в коридор, а затем и на улицу. Мельком оглядевшись, я никого не заприметил и развернулся лицом к моему парню, закрыв его своим телом от всего остального мира. И крепко, сладостно поцеловал.       Слова были не нужны. Я знал Стотча достаточно хорошо, чтобы понять его по выражению лица или только по движению его тела. Знал его в достаточной степени, чтобы знать, что он тоже взбудоражен танцем и нашей близостью. Он пискнул от неожиданности, но тут же ответил, вцепившись в меня руками. Целоваться с ним было умопомрачительно сладко и приятно. От пальцев ног до самой макушки меня переполняли чувства, словно не только мои губы хотят целовать его губы, но и мое сердце хочет вот точно так же стремиться к нему. Это было одновременно страшно и сладостно-захватывающе. Что мог Стотч, он же гениальный суперзлодей Профессор Хаос, мог сделать с сердцем открывшегося ему Мистериона? Но он принял его, бережно и осторожно, и подарил свое сердце в ответ. Это значило многое, и в первую очередь то, что я больше не останусь один. — Ох, Кенни, — выдохнул Лео, глядя на меня ошеломленным взглядом, когда мы закончили целоваться, — Я люблю тебя. Что ты со мной делаешь… — Могу кое-что еще, — тут же ответил я, хриплым от желания голосом, — Кое-что более предрассудительное и приятное, чем простые поцелуйчики.       Стотч понял меня и мгновенно покраснел. — Не здесь же, — пробормотал он, даже не пытаясь отстраниться.       В ответ я только обнял его, очень крепко, прижимая его к своему сердцу. Он от смущения спрятал свое лицо в мое плечо. Это было очень мило, хотя так он делал уже не раз. — Когда мы вернемся домой, я тебя уже не отпущу, — пообещал я, размыкая объятия, — По крайней мере, из своей постели.       Стотч в ответ на такое мое признание густо, удушливо покраснел, но всё-таки согласно кивнул. Я совершенно не удивился. С того момента, когда мы с ним поцеловались и совершенно закономерно оказались в одной постели, я занимался с ним любовью уже много раз, почти избавив его от ненужной скованности и стеснительности.       Вернувшись, мы с Лео развлекались ещё несколько часов. Несколько раз танцевали под бодрые и немного безвкусные песни, отдыхали в перерывах, пили содовую и украдкой целовались. Мне нравилось вот так, просто, проводить время с ним. Мы с ним коротали часы просто как двое самых обычных возлюбленных в памятный, праздничный день. На нас практически не обращали внимание. Может быть, это моя заслуга, а может, каждый был занят исключительно собой. В общей массе девчонки старались выделиться на фоне подруг собственной неотразимостью и изящностью, а пацаны только хотели облажать не слишком крупно. Кто-то даже уже успел напиться. Видимо, в некоторые чаши с пуншем был добавлен джин. Стэна, по большей части, таскала за собой Венди, показывая себя на танцполе, или хвасталась им перед подругами. Кайл и Эрик оттанцевали несколько танцев и теперь просто сидели за столиком. Толстяк скинул пиджак и галстук и щеголял в потной рубашке, а у Кайла несколько растрепалась его идеальная укладка. Недалеко от них стопкой лежали выпускные аттестаты, которые кто-то принес сюда. Моего там однозначно не было. Одним словом, второсортный выпускной бал в провинциальном городишке в центре Америки. Я имел несчастье все это наблюдать из-за углового столика, который естественно и неофициально стал пристанищем для нашей команды.       Выпускной бал казался обычным, и даже слишком нормальным, если не считать несколько однополых пар. Но я-то хорошо знал, что в этом городке ничего и никогда не бывает обычным или нормальным. Здесь постоянно случались форс-мажоры, трудности и жуткие сверхъестественные события. Взять только одну школу. Только здесь случилось дофига всего, и даже разгромлена она была однажды после наших былых игр. В этом сегодняшнем спокойствии был какой-то неявный и гадкий обман. Повинуясь своему внезапному порыву, я шепнул Карен, чтобы она собирала свои вещи и ждала меня. Она только кивнула и тихо ушла с праздника. Как будто что-то случилось, и я чего-то не знаю. Пока что это чувство казалось мне не сильным, едва на краешке сознания, но всё равно меня что-то беспокоило.       В какой-то момент, оглядывая зал, я заметил, что танцевальный зал стал каким-то уж слишком сильно заполненным танцующими людьми. Мигал свет, выхватывая из темноты то извивающиеся в ритме музыки тела, то улыбающиеся и смеющиеся лица. Но это было только на первый взгляд. Если приглядеться, то тела эти были одеты в доспехи или добротные кожаные вещи, или имели хвост и черные крылья, а улыбки на лицах становились оскалом. Кто-то высоко закричал, умирая, где-то забулькала первая кровь, проливающаяся на пол. Я вскочил на ноги.       Здесь были не только выпускники. Этих тварей я знал лично, и все они происходили прямиком из ада. С некоторыми из них я бился в свое время, с другими — сражался словесно, а большинство и так старался избегать. С некоторым удовлетворением я понял, что мирный праздничный вечер летит к чертям, и сейчас начнется бой. Школьный праздничный вечер, так заурядно начавшийся, перевернулся с головы на ноги и стал таким, каким и должен быть — танцами на костях и крови, в мире, наполненным разной сверхъестественной дрянью. Всё стало так, как и должно быть — балаганный цирк превращался в суровую реальность. Казалось, я похожей подлянки и ждал. Или предчувствовал с помощью своих способностей.       Но незваные гости делом были второстепенным — на самом деле, эти твари, по большей части, являлись шушерой, шестерками со дна адской ямы. Тот, кто заправлял всем этим балом, шел сейчас через всю эту танцующую вакханалию, медленно, размеренно стуча тростью. Я оглянулся, оценивая те силы, что собирались за мной. Уже этим составом, я мог бы дать отпор князю тьмы. Скорее всего, он пришел просто со мной поговорить, иначе бы он не стал показываться и давать мне время подготовиться, а просто атаковал бы меня со спины. Я мог бы тоже на него напасть, но моих сил явно бы не хватило, чтобы вынести его. Но вместе с ребятами у меня появлялся шанс.       Сатана в своём человеческом облике шёл прямо на меня, сквозь толпу танцующих. Толпа извивающихся тел рассталась перед ним, как вода под днищем быстроходной яхты. Только Донован сдуру сунулся ему под ноги, и тут же был откинут куда-то прочь. Увидев такое, Картман сразу же как-то весь подобрался и перестал напоминать бурдюк с салом. Кайл же, заметив его реакцию, тут же схватился за телефон. Общее оповещение, ну да, и тут же мой собственный телефон завибрировал в кармане пиджака. Да, это уже не те разгильдяи, что были полгода назад.       Стотч тихонечко охнул позади меня, прочитав сообщение, и уже хотел спросить, но тут Люцифер подошёл ко мне и окатил цепким презрительным взглядом. К нему со спины подошли Венди и Стен, прячущие руки за спиной. — Дрянную ты устроил вечеринку, — высказал он очевидное. — Ну, какая есть, — я только пожал плечами, — Для этой местности сойдет. Ты сюда пришел для того, чтобы выразить свое мнение по поводу этого выпускного, да еще и подпевал своих привел?       Славный парень Сатана недоуменно оглянулся и только сейчас заметил своих слуг, отжигающих на танцполе. Едва подошедших Кристофера и Грегори он проигнорировал. — Эти? Они просто пролезли вслед за мной, — бросил он. — Я здесь по другому поводу.       На подростков, берущих его в кольцо, он попросту не обратил внимания. Хотя на его месте я бы озаботился. Тот же Картман, по одному моему слову мог обрушить на него всё, что у него было, а имелось у него немало, а Стотч бы сам напал, появись для меня хоть малейшая угроза. Люцифер помаялся немного и дважды стукнул позерской тростью об пол. Звуки музыки, ритмично льющейся с танцпола, стали тише и как будто вовсе исчезли, а яркий свет примерк и облекся в полумрак. Твик за моей спиной панически взвизгнул. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы узнать его голос. — Я ожидал, что этой ночью ты спустишься ко мне, — серьезно произнес Сатана. Вот тут шутки заканчивались, и начиналось серьезное противостояние. Рук я не поднял, но пальцы подрагивали, уже мысленно я сжимал меч, — Но ты остался здесь, в этом паршивом месте, которое ты ненавидишь, среди людей, которые тебя презирают.       Мне хорошо видно оказалось лицо Картмана, и оно выражало целую гамму чувств, от презрения и согласия с демоном до откровенного негодования. Ну да, его посмели игнорировать. Его никогда и ничто так не выводило из себя как откровенное игнорирование его персоны. — Я хотел поинтересоваться у тебя, Кеннет, — строгим тоном сердитого папаши начал Сатана. — Я давал тебе выбор и предоставлял тебе шикарнейшие перспективы. Что ты можешь мне ответить? — Кажется, это по-другому работает, — так же серьезно заметил я, — Что не ты даешь мне выбор, а я сам решаю. — Сути дела это не меняет, — отрезал он. — Эй, а о чем вы вообще? — встрял Стэн. — Я приглашал твоего друга Кенни на должность моего ближайшего помощника, — спокойно ответил демон. А, ну да, они знакомы, насколько я помню. — Что, уже кадров не хватает? — съязвил Картман. — По-настоящему ценных кадров не хватает, одна шушера, — кивнул Сатана, — Так что ты выбрал?       Взгляды всех собравшихся скрестились на мне, ожидая, что я отвечу. Не самая обычная ситуация, я даже несколько растерялся. Обычно я не думаю и не выбираю, что сказать или сделать, я просто действовал так, как считаю нужным. Мои действия, конечно же, имели последствия, и не только для меня, но я мог хоть как-то ими управлять. Сейчас же у меня предлагали эту свободу и эту ответственность забрать и призывали начать действовать в чужих интересах. Тонкие материи, в которых я совсем не разбираюсь, пресловутое соперничество между добром и злом. — Ничего я не выбираю, — буркнул я, — Я буду жить так, как только я хочу. Останусь здесь, и когда придет мое время, уже тогда станет ясно, куда я попаду.       Негодование Венди было ощутимо физически, Кайл удивленно присвистнул. Им-то такое предложение никогда и никто не сделает, не теми сильными птицами они являлись. Я твердо и непоколебимо смотрел на Сатану, и он тоже пытался сверлить меня взглядом. Он являлся гораздо более весомой фигурой, и я даже и не пытался скрыть, что пользовался темной магией. Но даже если во мне есть тьма, и я чувствую ее зловонное дыхание, это не значит, что я должен уступить ей и позволить собой завладеть. Для меня использование собственной силы представлялось шатким балансом на грани между непроглядной тьмой и ослепляющим светом. Или как по-другому можно объяснить существование такой персоны, как я, совмещающий в себе невинность и разврат, стремление к свету и частые командировки в ад. Сатана чуть склонил голову. Мои мысли не оказались для него секретом. — Я могу помочь тебе избавиться от проблем с выбором, — вкрадчиво предложил он, и в этой его фразе чувствовался яд, который должен быть неразличим в бокале с ядом. Но эта угроза для меня вполне явственна, и сейчас даже неважно, на кого из моих близких она направлена.       И эта фраза оказалось последним, что нужно мне было. На тлеющие угли в моей душе беспрестанной заботы о близких плеснули пламя, и оно взвилось. Легкое сиреневое пламя объяло мои руки, и я даже не заметил, как в моей правой руке оказался меч, так же объятый легким и сиреневым. Только лишь узкая заточенная полоска стали, заостренная и с плетеной ручкой, стала несокрушимой силой света. Горел же я весь, но это не злость была и не ярость, а непоколебимая вера в собственные силы и неистребимое желание защитить и оградить от опасности. Не претендуя победить Сатану в прямом противостоянии, я тем не менее не боялся умереть. И не потому что, я как бы бессмертный, а я бы смог дать отпор и защитить их ценой собственной жизни. Стотч, Карен, мои родители, даже мои, так называемые, друзья — я был готов обменять мою собственную жизнь на их безопасность. Так, наверно, чувствуют себя солнечные лучи или пламя от костра, разгоняя темному и холод. — Я не приму твоего предложения, — твердо ответил я, всем своим существом ощущая свою силу и вес своего оружия в своих руках. Я чувствовал так же оружие других, тех, кто был на моей стороне. Тех, кого я уже и не называл своими друзьями, но тем не менее были близки ко мне. И я даже уже знал, как я начну бой — мечом снизу я подрублю ноги, а когда Сатана отпрыгнет, разрывая дистанцию, я атакую вперед, двигаясь молниеносно и используя тот огонь, что когда-то, кажется, целую вечность назад мне подарили в раю. — Уходи отсюда. Это моя вечеринка, и мне в самом деле стоит отпраздновать то, что большинство этих придурков я больше никогда не увижу, — проговорил я спокойно, не сомневаясь в том, что смогу его достать. Один не смогу — мне помогут остальные. — Не порть мне праздник, тебя здесь быть не должно.       Люцифер, видимо, почувствовал это или банально предвидел. Напускной лоск и маска доброго дядюшки слетели с него мгновенно, лицо его исказилось, теряя человеческий облик. Он скрючился в спине и совершенно недружелюбно на меня зашипел. От него совершенно явственно повеяло тошнотворной и разъедающей черной, по-настоящему плохой силой. Сатана меня знал и так же знал, что для меня нет разницы в использовании силы, да и таинственная алхимия перехода от слов к делу для меня совершенна естественна. Так что до него совершенно очевидно дошло, что я не собираюсь ему пятки лизать. — Одно неверное принятое решение — и ты придешь ко мне, МакКормик, — прошипел он, отступая. Чары заглушения мягко опали, и снова ударила громкая музыка и яркий свет. Люцифер отступил еще на пару шагов назад и густая, вонючая вспышка дыма скрыла его с глаз. Тяжело запахло серой и вонючим разлагающимся мясом. Через секунду дым развеялся, и Сатаны уже здесь и не было. Я бросил взгляд на танцпол — и других непрошенных гостей тоже не стало, только дурно организованные школьные танцы. Пару раз вхолостую махнув мечом, сбивая магическое пламя с лезвия, и заодно повинуясь неожиданному шкодливому импульсу, легко подпрыгнул на месте и щелкнул каблуком о вытертый пол спортивного зала.       Картман не выдержал. — Вот почему ты такой… обсос, нищеброд, — взвизгнул он, — Ты не мог бы засунуть свою толерантную гордость себе поглубже в жопу? У нас были такие перспективы! — Нет, не мог, — отрезал я, засовывая меч обратно в ножны. — Я же Мистерион, я же спасаю людей, а не обрекаю их на вечные муки. — Ну да, конечно, а другого ты делать не умеешь, — тут же откликнулся он.       Я только повел плечами. С уходом Сатаны, казалось, ушел весь накал вечеринки, вновь обращая ее в унылые провинциальные танцы. Конечно, это не Нью-Йорк, и не тот размах, и не та яркость, привычные мне. Приходиться брать в расчет, что это глухое захолустье. — Фу, — заключил Эрик, с явной неприязнью во взгляде, — тоже мне тут, королева драмы, — он засунул руки в карманы брюк и плюнул на пол. — Пошли покурим, что ли.       Время было далеко за полночь, когда мы один за одним вышли из школьного спортивного зала в ночь. Начали ставить одни только медляки, и тусовка становилась уж слишком скучной. Стараясь не привлекать внимания Макки и учителей, вся наша компания по парочкам начала выходить на улицу, собираясь у черного выхода, где когда-то обитали готы. Первыми вышли Картман и Кайл, почти за ними сразу — Стен с Венди и Кристофер с Кротом. Когда вышли даже Крейг и Твик, Стотч тронул меня за рукав и показал на уходящих. Мы отправились за ними.       Выйдя на улицу, я непроизвольно поежился от холода. Кажется, я уже успел забыть, насколько в Южном парке бывает холодно. Казалось бы, уже стояла поздняя весна — или ранее лето, — но здесь оставалось всё так же холодно и мерзко. Кое-где даже не успел растаять снег. Зябко поведя плечами в тонком костюме, я телепортировал из дома свою родную оранжевую парку и с нескрываемым удовольствием закопался в нее. Тем временем вся компания обосновалась во дворе. Картман с брезгливым видом уселся на старые доски, и рядом с ним уселась Венди, на заботливо подстеленный Стэном пиджак. Стоящие рядом Кайл и Стен почти одновременно достали сигареты. — У кого-нибудь есть прикурить? — поинтересовался Брофловски.       Я хотел спросить про его мамашу, но решил не дразнить быка и просто поджег огонь на раскрытой ладони вытянутой руки. Все потянулись к огоньку со своими сигаретами. В полутьме, освещаемой только светом из окон спортзала, зажглись огоньки сигарет. Венди просто взяла одну из пачки Стэна, а Крот поделился с Такером. Твик в принципе не стал закуривать, а Стотчу я уже сам не дал. А сам присоединился к коллективу и прикурил свое. Некоторое время все молчали и дымили. Растянутый последний момент относительно безоблачного детства, который неумолимо истаивал. Казалось, каждый это понимал очень хорошо. В холодном воздухе дым от сигарет смешивался с горячим дыханием и облачками висел между нами. — Ну че, пацаны, — прервал тишину Картман, — кто чем собирается заняться после школы? Как будто и не появлялся недавно Сатана в нашем школьном спортзале. Это — в порядке вещей, в отличии от нашего неопределенного будущего. — Это такой стресс! — взвизгнул Твик, вполне ожидаемо. — Мир большой, я думаю, — пожал плечами Марш, — найдем чем.       Скорее всего, он даже не думал, что будет после школы, ожидая, что за него все подумают. — Главное, подальше отсюда и от всех вас, — подал голос Такер. — У меня есть кое-что, — самодовольно заявил толстяк, и я молча закатил глаза, догадавшись, что он имеет в виду, — но мне хотелось бы знать, останемся ли мы после школы друзьями. — Глаза бы мои тебя больше никогда не видели, — буркнул Кайл с явной неприязнью. — Вот этого у тебя не получится, — огрызнулся Эрик. — Я бы хотел, чтобы мы все продолжали, если не работать вместе, то хотя бы оставались на связи. — Черта с два, — тут же заявил Такер. — МакКормик обещал, что я больше никого из вас не увижу. — Да никто на тебя не рассчитывает, — буркнул Картман, — С тебя только номер телефона, твоя электронная почта у меня уже есть. — Вот и хорошо, — огрызнулся Крейг. — Есть у кого-то предложения, идеи? — поинтересовался толстяк. Все молчали. — Тогда у меня есть план. Вернее, не у меня, а у нашего нищеброда.       Все, как по команде, повернулись ко мне. Подавив желание спрятаться в капюшоне парки, я продолжал курить. Бросать бы надо. — Подвалил мне такой гонорар за одну работу, — нехотя объяснил я.       Картман с гаденькой улыбочкой мистера «Я умнее вас всех» достал знакомую голубую папку. Открыл и стал раздавать оттуда файлы. — Судя по всему, нас всех очень хотят видеть в Нью-Йорке. Лично я против ничего не имею, — заявил он, — Большой город, большие возможности, и, надеюсь, его не так часто будут разрушать, как этот. Венди, тебя приглашают на поступление в Лигу Плюща, на юридический факультет. Думаю, это как раз по тебе. А твоему парню — приглашение в полицейскую академию.       Девушка только восторженно воскликнула, получая приглашение. Для нее это было действительно большой возможностью. Стен только скосил глаза на свое приглашение и пожал плечами. Ему, в самом деле, было немного всё равно, где учится. — Можно и так. — Кристофер и Грегори, вас двоих приглашают работать в ФБР, с соответствующим обучением. Твик и Крейг, для вас двоих есть места на факультете ветеринаров, а так же, как я понял, зоомагазин в Нью-Йорке. Сами разберетесь.       Пока двое сладких голубков изумленно рассматривали приглашения, я вспомнил кое-что и похлопал себя по карманам парки. Есть еще кое-что для парней, ну, если считать кое-чем именные чеки на крупные суммы. В отличии от жиртреста, именные чеки я раздал всем молча. Что сказать на этот счет — я не представлял, да и что тут объяснять. Деньги они везде есть деньги, даже если это грязные деньги мафии. Эрик изумленно и саркастично вылупился на чек, Стотч по-тихому спрятал свой и мой чек вместе с нашими приглашениями на обучение. Скорее всего, нас с ним приглашали работать на правительство, с нашими-то рекомендациями и боевым опытом. — Кенни, откуда у тебя такие деньги, — не выдержал Кайл. — Ты же всегда был… — Нищебродом, — охотно подсказал я. — На мели, — закончил он. — Грязные деньги мафии, которая недавно перестала существовать, при моем участии, — нехотя буркнул я. — Там же я другую небольшую работу выполнил, за это дали приглашения. — Это всё от этого сраного хипстера? — недобро уточнил Картман. — От сотрудничающей компании, — я пожал плечами. — Как я понял, они занимаются вопросами безопасности. — Что значит — как ты понял? — взвился толстяк. — Тебе даже неинтересно было, кто тебе деньги платит? — Если так хочешь знать — сам найди его и порасспроси, — огрызнулся я, — а от меня отъебись. Брезгуешь грязными деньгами — так верни чек. — Успокойся, истеричка, — пошел на попятный жадный толстяк. Отобрал у Кайла его чек, опасаясь, что тот его вернет, и тщательно спрятал во внутреннем кармане пиджака. Стэн тоже хотел что-то сказать, но его одернула Венди. Крот произнес что-то на французском, судя по тону — благодарственное. Я кивнул в ответ. Такер выглядел удовлетворенным и спокойным. Маячащий рядом с ним Твик, судя по виду, ничего не понимал, но его возлюбленный был спокоен, и поэтому он сам не волновался. — Закончили разбираться? — недовольно заявил ежащийся на холоде Кайл. Мы закончили? Это всё, что от меня требовалось? Я не понял, что имел в виду Кайл, но неожиданно почувствовал странное облегчение. Долги все розданы, собственные обязательства выполнены, старые приятели не пропадут, если, конечно, не совсем тупицы. Образование, деньги на первое время у них были. Я мог сомневаться только в Марше, но будущая миссис Марш держала его в своих нежных и крепких ноготках. И я твердо понял, прямо сейчас, что действительно — теперь всё закончилось. — Да, закончили, — я испепелил окурок в пальцах. — Прощайте, пацаны. — Что закончили и почему прощайте? — тут же откликнулся Картман. — А вот то и значит, — буркнул я. — Мы уходим, да? — уточнил Леопольд, и на мой короткий кивок он коснулся моей руки, — Я сейчас вернусь, — предупредил он и метнулся обратно в школу. — Но мы же лучшие друзья! — воскликнул Марш. — Как же мы будем без тебя? — Как и раньше будете, — огрызнулся я. — Помог, чем получилось, дальше сами по себе будете. — Стэн прав, — подал голос рыжий, — Мы же всю школу… — А в конце только Стотч один обрадовался моему возвращению. И только он один искал меня, когда я уехал. Остальные же хер клали. — Я предлагал поехать к тебе, — в никуда проговорил Стэн, сунув руки в карманы и уставившись себе под ноги. Ему явно было стыдно. — Тогда все заняты были, — Кайл отвел глаза. Этот прожженный еврей стыда не знал, он просто чувствовал неловкость. — Сраные мудоебы вы все, и отговорки тупые у вас, — неожиданно встрял Такер, и Твик поддакнул ему. — А Баттерс молодец.       Леопольд вернулся, таща в руках сразу две приметные корочки дипломов средней школы. Чей-то он спер? Ладно, позже уточню. — Факер, ты молчишь там и молчи дальше, — взвизгнул Картман. — Что, прогнал Сатану и теперь важной шишкой здесь себя считаешь? Нашелся, тоже мне, важная персона! — Заткнись, жиртрест, — предупредил я спокойно, беря за руку Стотча. — Считай, что еще дешево отделался. Я тебе еще за многое не втащил как следует.       Эрик испуганно замолчал и только и смотрел на меня. Стэн и Кайл по-прежнему смотрели в разные стороны. Хотелось бы мне, чтобы это была наша последняя встреча, но даже Нью-Йорк для нас всех слишком маленький город. Для задницы Картмана — уж тем более. Я взял Леопольда за руку и улыбнулся ему, мягко и светло. Он тут же заметно повеселел. Тут же нас с ним вдвоем скрыло взметнувшееся с земли сиреневое пламя, высокое и не обжигающие, перенося нас домой. Все остальные остались на месте, только и смотря на наше исчезновение.       Минутой позже Южный Парк потряс первый подземный толчок.