vice versa.

Тэхен опаздывает. Не то чтобы обычно он отличался особой пунктуальностью или какой-либо стабильностью, скорее наоборот — непостоянство являлось единственным явлением, в котором он был, как ни странно, постоянен. Тэхен оглядывается по сторонам, поднимаясь на уровень выше, смотрит на часы и немного выдыхает. Времени в запасе не так и много, но оно все же есть. Большую часть отобрал полицейский, который гнался за ним последние полчаса от самой клумбы, с которой Тэхен решил позаимствовать букетик. Свидание все же, как-никак. Неприятностей на горизонте не маячит, Тэхен на автомате держит на прицеле ближайшие полицейские пункты, просчитывает вероятность появления того самого, который был намерен лишить его прекрасного свидания, и спокойно вышагивает по улице, наслаждаясь погодой. На третьем уровне дышится легче, чем внизу, вечер достаточно теплый, так что Тэхен позволяет себя отвлечь странному парнише в худи с капюшоном чуть ли не до глаз, когда тот вручает ему листовку. Тэхен вчитывается в буквы, больше похожие на древний манускрипт, и даже останавливается. Несмотря на отвратительный почерк и подачу материала, сама информация весьма интересна. Тэхен оборачивается, пытаясь выловить парня, который вручил ему листовку, но натыкается лишь на полицейского, буквально сталкиваясь с ним нос к носу. — Блять. Полицейский даже не спорит. Когда Тэхен оказывается за решеткой, — не самое его любимое времяпрепровождение, но, к сожалению, достаточно привычное, — то лишь по обычаю достает телефон, открывая стартовое окно ритм-игры. — Вам разрешено сделать один звонок, после чего передача данных будет блокироваться, — любезно напоминает полицейский — мальчишка еще, явно только выпустился из академии, — на что Тэхен лишь кивает. Знаем, плавали, не первый раз. — Не желаете связаться с родственниками или близкими, кто мог бы внести за вас залог? Иначе придется сидеть до конца смены. Тэхен хмыкает. Звонить в таком случае он может только Юнги, но скорее опять оторвет себе руку и получит по ушам от его сестрицы, чем будет контактировать с этим агрессивным гномом. — Неа, заберут меня вряд ли, а вот позвонить и правда стоит. Полицейский смотрит с недоумением, однако не мешает — минута разговора ему положена по закону, даже если звонить он будет самому президенту или мертвой бабушке своей кошки. Бабушке Тэхен звонить не намерен, как и президенту, он не долго роется в списке контактов и набирает один из. — Хэй, чувак, тут такое дело. В общем, я не смогу прийти сегодня, появились кое-какие неотложные дела, — беззаботно тянет Тэхен, рассматривая свои пальцы на второй руке, замечает взгляд полицейского и машет ему ладошкой, улыбаясь. — Оу, вот как. Разочарование в голосе Чонгука, которое он пытается скрыть смешком настолько четкое, что Тэхен его даже через трубку слышит. — Ага, — хмыкает Тэхен, — ну, знаешь, немного занят в полицейском участке. У меня не так много времени, давай перенесем наше свидание немного, ладно? — Прости, что? — Не могу говорить, минута истекла, пока. Полицейский смотрит на Тэхена просто с непередаваемым эмоциональным коктейлем на лице, состоящим из недоумения, шока и даже доли восхищения таким безрассудством. «Точно новенький. Остальные уже привыкли к подобному», — думает про себя Тэхен. — Так, за вами не придут? — пробует еще раз полицейский. Тэхен беззаботно качает головой, открывая уровень в игре, и усаживается удобнее. До конца срока еще очень даже далеко. * Когда Юнги слышит знакомое имя, то заметно расслабляется, хоть внешне его вид и не меняется вовсе. А после шестеренки шуршат, мозг складывает два плюс два, и Юнги хмурится. — Что он на этот раз сделал? Полицейский сверяется со своим протоколом на тонком прозрачном планшете и зачитывает: — Ограбил продуктовую лавку на втором уровне. Мелкое хулиганство, старушка опознала именно его. Юнги вздыхает, вытягивая из кармана телефон. Контакт «придурок» не отвечает — Юнги пробует еще раз, но натыкается вновь лишь на механический голос, сообщающий, что аппарат абонента недоступен. И тогда до Юнги доходит. — Вот же блять. Скажите, офицер, по вашим каналам не приходило, что Ким Тэхен уже задержан? — осторожно начинает Юнги, попутно поднимаясь с диванчика. Спать он сегодня, очевидно, не будет, благодаря одной заднице. Полицейский хмурится, явно недовольный таким стечением обстоятельств, но все же проверяет информацию. И кивает. — Не подбросите до участка, сэр? Когда Юнги заходит в отделение, то особо не удивляется, наблюдая Тэхена за лазерной решеткой, играющего в телефоне. Он сидит, сложив ноги по-турецки, и, сосредоточенно высунув язык, тыкает длинными пальцами в экран телефона, наблюдая за скольжением голограммы. — Сколько я должен внести в залог за вот это вот чудовище? — вздыхает Юнги, указывая молоденькому офицеру на посту в сторону одиночной камеры, за решеткой которой Тэхен матерится, когда пропускает клавишу. — Три тысячи империалов, сэр, — спокойно говорит офицер. Он к Тэхену уже привык, сидит тот явно не первый час, — и вам нужно подписать протокол. Это не первый привод, вы же знаете лимит. Юнги кивает, ругается, отсчитывая нужную сумму. Чем чаще Тэхена ловят, тем больше денег он за него вносит в залог, этот ребенок просто невыносим. Офицер сверяет данные электронного протокола и погашенной задолженности, кивает, довольный результатом, и открывает решетку. Тэхен даже не шевелится в сторону свободы, сосредоточенно высунув язык. — Я сейчас заберу свои деньги и скажу им закрыть тебя обратно, — монотонным речитативом зачитывает Юнги. Тэхен на это лишь пожимает плечами. — Ща, подожди, мне минута осталась до трех звезд, — бубнит Тэхен, не отрываясь от телефона. — Если ты не выйдешь, я тебе другие три звезды обеспечу, Тэхен, твою мать. Тэхен хмурится, дует обиженно губы и сворачивает игру, убирая телефон в карман. — Из-за тебя я проиграл. — Из-за тебя я здесь, а не в теплой кровати. Тэхен лишь снова пожимает плечами. — Я тебя не звал. — Мог бы хоть спасибо сказать. — Спасибо, — губы Тэхена подозрительно расплываются в довольной улыбке, а после он складывает их в трубочку и виснет у Юнги на шее, — любимый. Юнги закатывает глаза. Когда они выходят из участка, он мгновенно скидывает Тэхена с себя, не забыв при этом презрительно отряхнуться. А после просто разворачивается и идет в сторону дома. — Эй! Даже не проводишь меня? — кричит Тэхен вслед, но Юнги лишь поднимает над головой фак, слыша звонкий смех в ответ. — Я тоже тебя люблю. Юнги на это лишь фыркает. Любовь, какая у них может быть любовь согласно профайлу, если они терпеть друг друга не могут и грызутся при первой возможной встрече. — Будь на стороне правительства! Живи профайлово! — кричит голос президента с голограммного объемного баннера. Юнги хмыкает. — Да, да, конечно. Уже спешу. Когда Юнги заходит в квартиру, Хосок ожидаемо дергается. — Выдохни, этот идиот просто украл пончики с торговой лавки, а потом еще и цветы с клумбы сорвал. Перед полицейским участком. Ну не кретин ли? Юнги подходит ближе, разувается. Холли вьется у ног, послушно виляя хвостом, и Юнги падает на диванчик рядом с Хосоком, опуская голову тому на плечо, и тяжело вздыхает. — А цветы ему на кой черт нужны были? Пальцы Хосока поднимаются по плечу вверх, оглаживают шею и зарываются в белых жестких от покрасок волосах, и Юнги прикрывает блаженно глаза, наслаждаясь моментом отдыха. — Не ебу. На свидание бежал наверное. Хосок усмехается. — Как так вообще получилось, что тебе профайлом достался именно он? — Юнги приоткрывает один глаз, вопросительно глядя. — Нет, я в том смысле, что ты на третьем уровне, а он на нулевом. Я знаю, что вы знакомы с детства, что оба были против, когда профайл обновился в день рождения Тэ, но ты никогда не рассказывал, почему так произошло. Юнги хмурится, чуть приподнимаясь, но отстраниться Хосок не дает, лишь крепче прижимает к себе, переплетая пальцы рук. — Ну, уровень в профайле обновляется. Мы тоже долго не понимали в чем дело, а потом Юнджи сказала, что нашла лазейку в правительственной файловой системе, давно еще, — Юнги хмыкает, невольно вспоминая, каким образом сестра воспользовалась этой информацией. — Когда мы были маленькими, то жили все на третьем уровне. Наши родители хорошо дружили, у них был смежный бизнес, или что-то в том духе. Родители Тэхена часто приходили к нам и приводили его с собой. Ты бы видел его, он был таким смешным, когда был мелкий, уши эти огромные, как инопланетянин. Хосок тихо смеется, представляя маленького лопоухого Тэхена, с этими его большими глазами и квадратной улыбкой. — Вы дружили, я помню, — говорит Хосок, и Юнги кивает. — Они хорошо ладили с Юнджи. Тэхен постоянно лез куда можно и куда нельзя, а Юнджи и рада покопаться во всяком хламе. — А ты? — А я с ними, — Юнги пожимает плечами, тепло улыбаясь воспоминаниям. — Когда она ушла из дома, он был рядом с ней и принял. Тэхен нашел тот гараж, в котором сейчас живет Юнджи. Юнги замолкает, явно подбирая слова, а Хосок и не торопит. Он понимает, что Юнги, как бы ни отрицал это, в какой-то степени любит Тэхена. Они знакомы всю жизнь и лишь поэтому не хотят быть вместе — слишком разные характерами. — Когда Тэхену исполнилось десять, его отец очень сильно погорел на бизнесе. Мои родители, они, — Юнги хмурится, поджимая губы, — очень четко соблюдают все правительственные законы и акты. Мы помогли, конечно, семье Тэ, чем могли, но правительство много не позволяло в то время. Все долги покрыть не удалось. На какое-то время Юнги замолкает, в идеальной тишине слышится лишь тихое дыхание сопящего у Юнги под боком Холли. Он перебирает свободной рукой шоколадные кудряшки на загривке, пока вторая тесно сплетена пальцами с пальцами Хосока. — У них отобрали дом, я не знаю, как они выжили вообще в то время. Но знаю, как много он сделал для своей семьи, да и для моей тоже, и он продолжает все это, — тихо говорит Юнги и поднимает взгляд на Хосока. — Он мог рассказать про нас правительству, нас бы перепрошили, и ты никогда не вспомнил бы обо мне. Хосок грустно улыбается. — Он сам такой, вот и молчит. Юнги кивает. — В какой-то степени и поэтому. Только ему терять особо нечего. Ты спрашивал, почему получилось, что именно он, если уровни разные? — Хосок кивает немного отстраненно, поглаживает большим пальцем костяшки юнгиевых пальцев. — Юнджи сказала, что профайл формируют при рождении. Не знаю, почему полная информация скрывается до совершеннолетия, но формируется он из социального статуса, материального положения и еще хуй знает чего, серьезно, я не могу найти больше пунктов, почему мне достался именно этот придурок. Юнги бурчит явно притворно, Хосок тихо смеется. — Я трачу столько денег на его приводы, пиздец, и все потому что он, видите ли, в профайле мне прописан. В общем, из объяснений Юнджи я понял, что изначально мы были одинаковыми, и то, что статус и материальное положение, как и уровень, изменились, профайл не волнует. — Почему ты даже не пробовал с ним сойтись? Многие мечтают найти своего профайлового, адреса шуршат, на другой конец света едут, а ты… — А я тебя люблю, — усмехается Юнги. — И в рот я ебал эти профайлы. Хосок смущается, — хорошо в темноте не видно краснеющих щек, — улыбается счастливо. Они сидят так в тишине какое-то время, Хосоку просто хорошо рядом, он играется с пальцами Юнги, гладит по волосам и перебирает жесткие пряди. И чувствует себя очень счастливым. * Джун пялится в пустоту холодильника, переводит взгляд на сидящего рядом робота и тяжело вздыхает. Если бы ему сказали, что жизнь после смерти именно такая — в старом потрепанном холодильнике с тусклой лампочкой, надломанной единственной полкой и в компании крайне странного робота — ни за что бы не поверил. Он ковыряет пальцем ободранную на стене краску и размышляет о жизни. Не то чтобы Джун когда-либо задумывался о подобных темах, он не особо помнит этого. Юнджи смогла вернуть только базовые данные и ничего более. Свою собственную смерть, как и жизнь до нее, он не помнит. Бостон дергает механическими конечностями, скрипит по полу холодильника и пинает Джуна. Тот от неожиданности отламывает чересчур большой кусок краски и, похоже, ломает стенку, пробивая ход в иной мир. — Джун, сука, не ломай мне холодильник, это твой дом, пока я не придумаю, как регулировать температуру твоего тела, чтобы ты не сдох в очередной раз! — кричит Юнджи — Джун слышит короткую паузу на затяжку. — Это Бостон! — Кожаные ублюдки, не дают спать, кричат, чертовы организмы, неужели так сложно сказать ей блядскую правду. — Роботы не умеют спать, не пизди, — кричит ему уже Юнджи, на что Бостон, — Джун уверен в этом, если бы мог точно закатил бы глаза, — сухо шелестит про отвратительные условия проживания и скорейшее увольнение. Джун смотрит на него в немом восхищении, пока не: — Ха-ха! Район Нового Побережья, сто тридцать второе шоссе первого уровня, третий спуск, ха-ха-ха! Джун решительно ничего не понимает. Механический голос, появившийся внезапно, так же внезапно и исчезает, сменяясь на тихую музыку из динамиков — Джун не знает, что это за группа, но, стоит признать, вкус у Юнджи хороший. — Пятнадцатое кольцо, кладбище у свалки, ха-ха, нижний уровень, ха-ха. — Блять, Элис, я тебя выключу к чертям, если ты не прекратишь, верни музыку! — кричит Юнджи, и музыка действительно возвращается. Джун вздыхает. Это определенно самый странный день в его жизни, самое странное место, в котором он, даже теоретически, мог бы оказаться, и явно самая странная компания для времяпрепровождения. И ничего из этого он не заказывал.