vice versa.

— Нуна-а, — тянет Тэхен сразу с порога. Он окидывает гараж взглядом, но не находит ни Бостона, ни Джуна. — А где твои Франкенштейны? — Если ты оторвал себе руку, то можешь засунуть ее в задницу и съебать отсюда, — фыркает Юнджи, не поднимая голову. Она сосредоточенно колдует паяльником над, предположительно, протезом ноги. Тэхен вздыхает. — Они в холодильнике. Тот переводит взгляд на упомянутый — оттуда слышатся звуки потасовки, бормотание Джуна и ругательства робота на все живые организмы, — хмыкает и падает на стул, поворачивая его спинкой перед столом Юнджи. Та лишь коротко окидывает взглядом конечности сидящего перед ней парня — руки на месте, ноги на месте (мало ли он решил еще что продать из частей своего тела, с него станется), — и возвращается к пайке. У нее лицо все в черных пятнах, руки в канифоли, и Тэхен мягко улыбается, глядя на нее. Иногда ему кажется, что вместо Юнги ему профайлом должна была достаться его сестра, по крайней мере, было бы больше смысла во всем этом. — И зачем ты пришел? — Мне нужно узнать адрес одного человека, ты же у нас умная, помоги, а? — Тэхен строит щенячьи глазки и складывает руки перед собой в молитвенном жесте, когда не получает никакой реакции. — Да брось, ты давно хакнула систему, я все знаю, ну что тебе стоит? — Сказать тебе адрес бедного парнишки, которого ты уже и так облапал наверняка, — Тэхен на это довольно лыбится и опускает взгляд в пол, свесив руки со спинки стула: — чтобы ты завалился к нему посреди ночи и окончательно добил? Тебя посадят за решетку. Давно там не был? Тэхен смотрит на руку, делая вид, что там есть часы, хмурит притворно брови, а после совершенно нагло хмыкает: — Где-то с полчаса как оттуда. Ну нуна, ну пожалуйста. Юнджи матерится, стискивает зубы: деталей не хватает, система регулировки температуры тела Джуна все еще не готова, а Тэхен точно не отстанет, пока ему не дать то, о чем он просит. Она отрывается от протеза, окидывает Тэхена долгим скептичным взглядом, в котором сам Тэхен читает «как ты меня заебал» и «пожалуйста, убейся», а еще «забудь дорогу в мой дом, или я доломаю тебе оставшиеся целые конечности», но лишь довольно улыбается на это. Юнджи тяжело вздыхает, тянется к почти пустой пачке, прикуривает от паяльника и делает глубокую затяжку, выдыхая дым сидящему напротив в лицо, не разрывая при этом зрительного контакта. — А я тебе сигарет куплю. — Спиздишь, — поправляет его Юнджи. — Спизжу, — беззастенчиво признается и пожимает плечами. — Ну так что, по рукам? Юнджи задумчиво чешет вымазанный подбородок такими же вымазанными пальцами, хмыкает и отталкивается, отъезжая на стуле с пепельницей. Она оживляет компьютер, до этого момента тихо стоявший оффнутым в уголке — в процессе создания очередного робочеловека у нее нет особо времени на хакерскую подработку, — ждет прогрузки системы и сдувает пыль с клавиатуры. — Господи, и на кой-черт мне Бостон, если он даже свои обязанности не выполняет? Бостон возмущенно заявляет из холодильника об увольнении, на что Тэхен лишь хихикает и подходит ближе к Юнджи. — Ну, говори, кого пробивать-то. — Чон Чонгук, пятый уровень. Тэхен валится на раскладушку, играет с отодранным куском обоев и игнорирует насмешливый взгляд со стороны компьютерной секции. Юнджи требуется всего три минуты, чтобы найти нужного Чон Чонгука, где он живет, а также скинуть его данные смской Тэхену на телефон. Тот подрывается сразу, обрывает-таки и так державшиеся на честном слове обои со стены, чмокает невесомо Юнджи в черную макушку и шагает к выходу. — Спасибо, нуна, буду должен. — Тэхен. Тот оборачивается, сунув беззаботно руки в карманы, и вопросительно смотрит. — Юнги сказал, что если тебя еще хоть раз поймают, то он лично доплатит, чтобы тебя вообще не выпускали. Тэхен усмехается, отвешивает ей шутливый поклон и салютует двумя пальцами. — Приму к сведенью. — Я серьезно. — Доброй ночи, нуна. * Тэхен шагает по пустым ночным улицам — после полуночи находиться вне домов на нижнем уровне весьма опасно, но его это мало заботит, — и натыкается взглядом на тускло горящую красным неоном вывеску над входом в метро. Точнее в то, что им когда-то было. Уже более сотни лет как метрополитен, да и в принципе вся дорожно-транспортная сеть над и под землей, был переведен на новый уровень, а сносить пережитки прошлого оказалось слишком затратно, так что было решено превратить его в жалкое подобие памятников, напоминающих о когда-то существовавшем труде человека. И если на верхних уровнях подобные вещи были достаточно облагорожены и имели презентабельный вид, то нижние слои так и остались ничем — очередной укор от правительства более бедным. Тэхен присматривается, замечая горящий свет за решетками покосившейся арки входа, табличку «круглосуточно», и решает заглянуть, спускаясь по слабо освещаемой лестнице вниз. Он натыкается на дверь и толкает ее — та отзывается переливом колокольчика, и парень замечает над головой странную конструкцию из небольших фигурок стеклянных лиловых дельфинов и металлических трубок, скрепленных тонкой леской. Такие любит собирать Чимин, он вообще всякую рухлять собирает, но некоторые интересные вещи все же у него можно найти, хоть и нельзя потрогать. Тэхен усмехается, вспоминая друга, оглядывает помещение и присвистывает. — Это даже круче чиминового склада старья. На простых деревянных полках неизвестно какого столетия покоятся корешки бумажных переплетов, в простых ящиках — старинные пластинки в бумажной обертке, кассеты в пластиковых коробочках, диски и различные проигрыватели от патефонов и бумбоксов до CD-плееров. На вертикальных столешницах в тусклом свете старых плафонов, обернутых бархатной тканью, стоят различные фигурки, монетницы, снова книги, украшения и картины. Тэхен присвистывает еще раз. Он проводит длинными пальцами по старым тканевым корешкам, гладит по головам кнопки проигрывателей и берет наугад первую книгу со стеллажа в углу. Хозяина сей прелести не видно, и Тэхен задумчиво листает бумажные страницы, вдыхает запах книг и читает строчки рандомно открытой страницы. Одну, вторую, пару абзацев и хмурит брови, возвращая книгу на полку. Вчитывается в названия, выбирает одно из и присвистывает в третий раз. — Охуеть просто. Он берет еще одну книгу, в этот раз осознанно выбирая, пролистывает, убеждаясь в верности своего выбора, и осматривается по сторонам. Прилавка как такового не имеется, а единственная дверь лишь та, что служит входом. Тэхен не замечает рельс путей, поскольку те перекрыты настилами, а выходы в тоннели для вагончиков метро наглухо закрыты, переделаны в имитации стен. На одной из таких висит странная штора из мелких разноцветных бусин, но Тэхен не замечает за ней двери. Он прокашливается и тихо пробует: — Эм, есть кто? Тишина ему весьма красноречиво отвечает, Тэхен пробует громче, но вновь получает лишь тихое эхо собственного голоса и ничего больше. Он еще раз оглядывается, а после пожимает плечами и засовывает книгу во внутренний карман куртки. — Я бы на твоем месте обратил внимание на соседний стеллаж, там экземпляры поинтереснее того, что ты выбрал. Тэхен оборачивается на голос и выдавливает из себя как можно более невинную улыбку. Книга приятно оттягивает карман, а он не намерен так просто вывешивать белый флаг и подписывать чистосердечное. Со стороны той самой занавески на Тэхена, сложив руки за спиной, весьма миролюбиво шагает парень ростом с Юнги, но намного крепче того. Он действительно подходит к соседнему стеллажу и подзывает Тэхена пальцем, пока тот все еще пытается принять факт, что парень возник буквально из ниоткуда. — Джексон, — протягивает руку предположительно владелец сего магазина, поворачивая стеллаж в сторону и открывая его другую сторону — на Тэхена он при этом даже не смотрит. Тэхен от удивления аж присвистывает в очередной раз и забывает о томике во внутреннем кармане, пожимая протянутую руку. — Тэхен, — кивает он, завороженно наблюдая за открывающимся новым разделом запретной литературы. — Охуеть, как тебя не посадили еще. Джексон хмыкает, растягивает губы в улыбке и пожимает плечами. — Я обаятельный. Тэхен на это лишь закатывает глаза, тянет пальцы к книгам, на что Джексон бьет его по рукам. Он сам выбирает, пробегаясь по корешкам томиков, вытягивает один из, открывает его на середине и вкладывает небольшой листок, сложенный текстом внутрь, а после протягивает. — Верни ту, что взял, и возьми это, — просто говорит. Тэхен подозрительно щурит глаза, и Джексон легко смеется. — Серьезно, чувак, я наблюдал за тобой с того момента, как ты вошел, просто поменяй книги, эта тебе больше понравится, поверь мне, а? Тэхен все еще сомневается в необходимости данной операции, но все же вытаскивает из кармана томик Брэдбери и принимает из рук Оруэла. Он порывается сразу открыть его и посмотреть, что вложил Джексон, но тот опять бьет по рукам, и Тэхен дует губы. — Потом, сейчас не время. Он переворачивает стеллаж обратно, пока Тэхен задумчиво ворочает книгу в руках. — Разве они не были запрещены законом, изъяты и сожжены еще две сотни лет назад? — интересуется он, незаметно — по его личному мнению — отступая к выходу. Джексон усмехается и склоняет голову на бок, сощурив глаза. — Меня упрекает парень, который пытался меня ограбить, или мне кажется? Тэхен фыркает, а после расслабляется и тихо смеется. — Окей. Ты прав. Но название у магазина очень тупое, — Джексон вопросительно выгибает брови и опирается локтем на одну из полок с кассетами. — Вельвет андеграунд*? Серьезно? Ты из какого века вылез вообще. Джексон смеется и пожимает плечами. — Сколько я тебе должен? Ну, за книгу, — Тэхен тяжело вздыхает. Его все же спалили, так что придется заплатить. — Нисколько. Ты сам мне ее вернешь. — Ты в этом так уверен? — Абсолютно. До скорой встречи, Тэхен. Тот лишь фыркает, пожимает плечами и выходит из магазинчика, а когда за ним закрывается решетка, то не выдерживает и открывает книгу на той странице, где Джексон оставил вкладыш. Он разворачивает сложенный напополам листок и читает текст самой обыкновенной листовки. Тэхен достает из кармана точно такую же — ту, что ему вручил странный парень в капюшоне, — сравнивает их и хмыкает. — Почерк у тебя отвратительнейший. * Когда он добирается до нужного ему дома, часы на дисплее телефона показывают три ночи, и это не самое удачное время для визитов. Цветы, которые Тэхен благополучно сорвал с клумбы какого-то роскошного бутика, рискуя при этом собственной задницей, он держит за спиной, еще раз проверяет, тот ли это дом — с уровнем уж точно не прогадал, — и нажимает на электронную кнопку звонка. По ту сторону не слышно ровным счетом ничего — что ничуть не странно, все нормальные люди в это время уже спят, — и нажимает на звонок еще раз. А потом еще три. Он почти успевает морзянкой вызвонить чонгуково имя — какое-то время в детстве Юнджи сильно ею увлекалась, а Тэхен за компанию, — как дверь открывается и сам Чонгук оказывается на пороге: сонный, в одной шелковой пижаме, с растрепанными волосами и невероятно милый. — Какого черта ты здесь забыл? Тэхен очаровательно улыбается и отвечает вопросом на вопрос: — Хочешь посмотреть на звезды? — Чонгук задирает голову к небу, переступает с ноги на ногу — теплый июньский ветер легко щекочет босые ступни, — и переводит взгляд на Тэхена. — Вот они. Тэхен раскрывает куртку, указывая на звезды за нарушения от правительства. — Их две, — хмурится Чон, все еще не понимая. — Именно, но если ты меня не впустишь, то станет на одну больше! Чонгук хмурится еще сильнее, хотя, казалось бы, куда уж, но все же озирается по сторонам и открывает дверь шире, впуская странного ночного гостя. Тэхен довольно шагает внутрь, а когда дверь за ним закрывается, то протягивает самодельный букет местного разлива. Чонгук сонно кивает, трет глаза и принимает букет, шагая на кухню, но Тэхен успевает заметить, как покраснели его щеки, и улыбается. — Я решил, что раз уж так вышло, что из-за меня наше свидание сорвалось, то я же и должен это исправлять. Вот, исправляю. Чонгук ставит электрический чайник, что светится синевой в слабом свете настенного освещения кухни, и садится на белый мягкий диванчик. Тэхен замечает, что у того в целом, очевидно, любовь к белым вещам, а также стремление к скромности. — Честно говоря, я ожидал чего-то более… — Ты будешь чай? Чонгук нагло перебивает, ставит цветы в вазу, а следом две кружки на стол, кидая самые обыкновенные чайные пакетики, какие можно найти даже у Юнджи, если сильно постараться. Тэхен кивает, собираясь продолжить, он уже даже открывает рот, но его снова перебивают. — Ты пришел ко мне в три часа утра… — Ночи. — Чтобы устроить мне свидание? В моем же доме? — Уверен, что у тебя есть выход на крышу, плед, а еще у нас есть чай, и я принес тебе цветы, как истинный романтик, по-моему, я в этом лучший. Чонгук смотрит на него любимым взглядом семейства Мин номер восемьдесят три «ты долбоеб?», смотрит обоими глазами, в том числе и искусственным, и Тэхен довольно растягивает губы в улыбке, когда чайник издает характерный щелчок. — Перестань думать о том, как бы потрогать мою задницу, или я выставлю тебя за дверь. Тэхен на это лишь шире улыбается. Они берут чай, пару пледов, теплых и мягких, и действительно идут на крышу. С верхнего уровня — выше только правительственная верхушка, — звездное небо видно куда лучше, оно не затянуто туманом от кислотных дождей, выхлопными газами транспорта и дымовыми завесами заводов. Оно и облаками-то почти не скрыто, и Тэхен подтягивает коленки к груди, двигаясь ближе под общим пледом, что укрывает их с Чонгуком плечи. Тот все еще слегка сонный, но уже более соображающий, отпивает из большой пузатой чашки черный чай с жасмином и кладет голову на плечо. — Ты обещал мне показать звезды, — бурчит смущенно, потирая кончик носа, Тэхен усмехается. — С нашей планеты плохой вид. Не видно многих галактик, да и созвездия лишь в разных частях видны. Большинство из них, кстати, погибли тысячи лет назад, некоторые, возможно, умирают прямо сейчас. Я очень люблю большую медведицу, — Тэхен вытягивает вперед руку, указывая на ковш у Чонгука над головой, и тот кивает. — Мне больше нравится смотреть на звезды с Юпитера, там красиво и можно лучше рассмотреть скопление Девы. Чонгук зевает, отпивает вновь чай и возвращает голову на плечо Тэхену. Тот повторяет за ним, изредка указывая на то или иное созвездие, а когда чай уже допит, а время близится к утру, то тот внезапно дергает его за руку. — Звезда, звезда упала! Загадывай желание. Тэхен улыбается тепло, поворачивая к Чонгуку голову, и тот смущенно отводит взгляд, запоздало понимая, что не стоило рыться в чужих мыслях. — Можно? — шепотом спрашивает тот, приподнимая чужое лицо за подбородок. — Можно. И Тэхен целует его. * Джун успевает задремать, он видит яркий сон, главным лицом в котором выступает невероятно красивый парень с кукольным лицом, выразительными глазами и пухлыми губами. Джун не знает, как его зовут, не может понять, что парень говорит ему, а потому не сильно расстраивается, когда его пинают в бок металлической конечностью. Парень из сна выветривается из головы сразу же. — Блять больно! — Молчи, организм. Разбудишь надзирателя. Джун выгибает вопросительно бровь, потирая бок, и Бостон кивает в сторону Юнджи, приоткрыв дверцу холодильника. — Я ухожу. Пошли. И действительно шагает к выходу, как можно тише передвигая механическими конечностями. Парню все еще интересно, кому в голову пришла мысль наделить сие существо разумом, но мешать он не намерен. Юнджи сладко спит, прижимаясь щекой к протезу ноги, и Джун ковыляет следом, опираясь на стену, а после открывает большую гаражную дверь, вручную приподнимая ее. Бостон кланяется, заставляя Джуна удивиться еще больше, а после выдает: — Ты был лучшим из организмов. Адьес. И где-то именно в этот момент Джун явственно ощущает сильный удар по голове, сопровождаемый матом Бостона о том, что их план катится в ебеня. Джун не знает о каком плане идет речь — вроде побег планировал только Бостон, — перед глазами плывет, и он мешком валится на пол, а дальше — темнота. Юнджи тяжело вздыхает, отключая Бостона от питания, смотрит на часы и подкидывает сковородку в руке, оглядываясь. Вряд ли в три ночи кому стало интересно происходящее в маленьком заброшенном гараже, но больно уж у Юнджи соседи любопытные. Она откладывает сковороду, оттаскивает Бостона обратно в гараж, а следом и тушку Джуна, ворча о проблемах с несносными детьми, о нехватке запчастей и неоплачиваемом труде, об отмене рабства, проебах правительства и о том, что сигареты заканчиваются. Она отряхивает руки, поднимает сковороду и уже намерена закрыть дверь, как замечает любопытный взор из гаража напротив. — Иди нахуй, Пхечен, передай Чимину, что если пришлет что-нибудь, я ему его передачку в задницу засуну! — кричит девушка, почти опуская дверь, и лишь тогда замечает уже стоящую на пороге коробку. Не трудно догадаться от кого. — Вот же мелкий засранец. Убью. И закрывает дверь. * Юнги жмется плотнее во сне к Хосоку, тот улыбается мягко и перебирает белые пряди. Когда Юнги спит, то выглядит куда безобиднее, хотя Хосок считает, что тот и так плюшевый. Из размышлений о том, нет ли у его парня ворсистой шерсти, Хосока вырывает звонок телефона. Юнги просыпается, бурчит сонно и ставит на громкую связь. — Я знаю, что ты спишь, и мне поебать, у меня для тебя важная новость, потому что, возможно, скоро спать вы не будете, привет Хосок, — голограмма Юнджи идет помехами, она задумчиво курит, пялясь в нечто перед собой, что не видно, и Юнги показывает ей фак, не открывая глаз и утыкаясь носом Хосоку в грудь. — Привет нуна, — Хосок машет ей рукой и та запоздало кивает, — что случилось? — В общем, ко мне тут Тэхен забегал, и, судя по тому, куда он собрался, в ближайшее время он вполне может загреметь за пересечение уровней. Юнги скулит, переворачивается и садится на кровати, пялясь на сестру. — Выглядишь хуево и очень помято. — Иди нахуй, я спал. Куда он собрался? — Ну, помнишь он облапал пацаненка на улице? — Юнги кивает, Хосок зачем-то тоже, хоть и понятия не имеет, о чем идет речь. — Так вот, он вынудил меня пробить ему адрес, пятый уровень, чувак. Юнги матерится и скулит, пока Хосок за спиной тихо хихикает и строит ему рожи, на что Юнджи улыбается. — А как зовут-то пацана? Я за ним в отделение не пойду, если что, пусть его новая пассия и вытаскивает. Юнджи докуривает, роется на столе, брякнув что-то вроде «секунду, я записывала», а после вытягивает голограммную панель с записями. — Некий Чон Чонгук, могу адрес скинуть, Хо, ты же вроде с пятого, будете знать где забирать если что. Хосок сглатывает, заметно дергаясь, и хмурится. — Как, ты сказала, его зовут? — Чонгук. Чон Чонгук. Кидать адрес? Хосок запускает пятерню в волосы, нервно смеется, а после машет рукой, когда оба близнеца смотрят на него с волнением и явными сомнениями в его адекватности. — Чонгук, — повторяет за Юнджи Хосок, — Я его знаю.