Вопреки ожиданиям

Тор воткнул свой охотничий нож в кусок баранины, лениво повертел его перед глазами, наблюдая, как неровное пламя светильников отражается в каплях жира, затем впился в него зубами, издав при этом почти звериное урчание. Он намеренно проигнорировал столовый нож и вилку, чтобы подразнить сидящего напротив него Фреки, «волка Одина», которого Всеотец навязал ему в качестве советника, помощника и хель ведает кого еще. Может быть, соглядатая? Фреки был его единственным спутником в этой поездке – еще одно пожелание Одина, которое больше походило на приказ. Принца и его спутника разместили в гостевом доме ярла. Сам ярл был заперт в собственных покоях под присмотром супруги и лекаря, но задолго до того как стать узником в своем доме, он пал жертвой редкой для Асгарда напасти: ярл южной провинции утратил рассудок. То, что некогда достойный правитель одной из асгардских провинций больше не способен управлять даже своими собственными мыслями и поступками, посланцам Одина стало очевидно уже в первые часы их общения с несчастным. И уже к вечеру первого дня Фреки нашел виновного в его бедах. По крайней мере, «волк Одина» считал, что виновный есть, и дотянуться до него проще простого. Ибо что может быть причиной внезапного безумия, как не подлая магия? Маг ярла неотлучно находился рядом с больным, поил его какими-то снадобьями, вместе с остальными членами семьи ждал решения принца. Именно в нем советник принца увидел вероятного преступника. Несмотря на всю уверенность и настойчивость Фреки, Тор отказался признать вину мага. Он не смог хоть как-то объяснить причину своего отказа, даже самому себе, и воспользовался своим правом отложить принятие окончательного решения по столь необычному делу еще на один или два дня. Когда люди ярла оставили посланников Одина, и у них появилась возможность говорить без свидетелей, Фреки снова завел речь о виновности мага, а потом плавно перешел на обсуждение – и осуждение – магии в целом. Тор молча расправлялся со своим ужином, слушал советника и никак не реагировал на его высказывания. Два или три раза он хотел напомнить Фреки, что его повелитель, которому тот так беззаветно предан, не только сильный и бесстрашный воин, но и не менее могущественный маг. Тор не стал этого делать только потому, что вовремя осознал: слова верного «волка Одина», пропитанные презрением в адрес магических сил и тех, кто способен этой силой управлять, подталкивают его защищать не Всеотца, который, по мнению Фреки, был выше всяческих сравнений и осуждений, а… Локи. Тор нахмурился, но его собеседник, похоже, этого не заметил. Наконец, громовержец не выдержал и прервал его на полуслове, бросив сердитое: - Как ты можешь осуждать то, чего не понимаешь?! Фреки посмотрел на принца с нескрываемым изумлением. Ему понадобилось несколько долгих секунд, чтобы снова собраться с мыслями и ответить: - Если бы мы осуждали только то, что понимаем, мы бы молчали большую часть нашей жизни. Он усмехнулся, приглашая принца оценить его шутку, но тут же понял, что тот совершенно не настроен на шутливый лад. - Если бы мы не осуждали то, что не понимаем, скольких фатальных ошибок мы бы могли избежать! Тор поднялся из-за стола. Фреки тоже встал, заметно съежившись под тяжелым взглядом громовержца. - Завтра я хочу переговорить с каждым из членов семьи ярла и с этим магом, - сказал Тор, стирая с лезвия ножа остатки жира, - С каждым по отдельности. Только после этого я приму решение о том, кто виноват в произошедшем. Ты, - громовержец ткнул пальцем в плечо советника, от чего тот покачнулся, с трудом сохраняя равновесие, - будешь сидеть в стороне и молчать! Фреки кивнул, соглашаясь, но когда Тор удалился в отведенные ему покои, осуждающе покачал головой. Возражать в открытую он не решился.