Что происходит в Вегасе...

После того как Десять Штук зарегистрировался, его направили в заднюю часть помещения, где располагалась гримерка. Ему разрешили взять с собой одного человека, и Эдди вызвалась сопровождать его. Остальные нашли свободный столик в задней части клуба. Клуб был большим и на удивление переполнен людьми, ожидавшими начала шоу. Подошла официантка и приняла заказ на три стакана воды. Затем Мерфи пробрался к барной стойке и стащил миску с кренделями. Вся оставшаяся компания с удовольствием пила холодную воду и жевала крендели, глядя на стены, увешенные картинами с изображениями Лайзы, Мэрилин, Барбры и Даяны, и всем было очень любопытно, как же Десять Штук перевоплощается. — Я уверен, что в конечном итоге он будет выглядеть как швабра в платье, — нарушил тишину Мерфи, откинув голову назад и закрыв глаза, наслаждаясь кондиционером в клубе. — Как бы он ни выглядел, что бы он ни делал, если ты вздумаешь дразнить его потом, можешь ожидать от меня хорошей трепки на свою задницу. — О, полегче, Роберта, — ответил Мерфи, глядя на нее. Впервые за все время мы сидим в хорошем чистом клубе, потягивая холодную воду, наслаждаемся кренделями и ждем представления без зомби в поле зрения. Я планирую хорошо провести время сегодня вечером. — Хорошо, развлекайся, но не дразни Десять Штук. Он подросток, запомни это, а их очень легко смутить. — Зануда, — проворчал он. В это время погас свет, и конферансье вышел на сцену, чтобы объявить первого исполнителя, — трансвестита по имени Хуана Банга, воплощающего сексуальную версию Тины Тернер с композицией «Rock Me Baby». Гримерка была огромна и полна мужчин разной степени одетости. Одни сидели перед длинным зеркалом и наносили макияж, другие возились с их сложными париками. Также там размещались стеллажи и стойки с одеждой, среди которой нельзя было не заметить кожу, кружево, бахрому, блестки и перья. Десять Штук в ужасе огляделся. Он был так далеко от своей зоны комфорта, что это было уже не смешно. Он не мог этого сделать. Тем временем у Эдди глаза на лоб полезли. Это определенно не то, что каждый день увидишь. — Хорошо, — сказала Эдди, видя насколько сильно побледнел Десять Штук, — давай сперва посмотрим на костюмы и подберем что-то для тебя. Когда они прошли мимо мужчин, сидящих перед зеркалами, то не заметили внимательных взглядов, направленных на Десять Штук. Они оценивали его и прикидывали его шансы. — Слишком высокий и тощий, — прошептал один. — Вы шутите, поставить ему сиськи и накладную задницу, и мужики будут любить его маленькую талию. — Да, но вы видите, как он одет? — Как они собираются превратить это в женщину за столь короткий промежуток времени, что у него есть? — вмешался третий. Эдди в данный момент думает о том же. Она перебирает костюмы и пытается представить в них Десять Штук, но у нее ничего не получается. Она просто не может представить Десять Штук в образе женщины. — Десять Штук, посмотри, ты видишь что-нибудь, в чем бы тебе было комфортно? — Эдди, наконец, заговорила с ним. Кинув на нее недоверчивый взгляд, он быстро просмотрел стойки с одеждой и неопределенно указал на длинное в пол золотое платье с блестками и длинным рукавом. — По крайней мере, будет закрывать большую часть меня, — сказал он. Старший трансвестит в коротком белокуром парике был одет консервативно — в черные брюки и белую блузку с оборками, он стоял неподалеку, куря сигарету и наблюдая всю деятельность в комнате. Прежде чем подойти к Десять Штук и Эдди, он бросил сигарету и растоптал ее ногой, обутой в красную туфлю на высоком каблуке. Глядя на Десять Штук, он спросил: «Это ваш первый раз?» Десять Штук утвердительно покачал головой. — Да, и это видно. Слушай, малыш, если ты здесь просто для прикола, это платье хорошее, но если ты здесь пытаешься заработать несколько фишек, значит, ты сделал неправильный выбор, потому что это платье ни что иное, как облом, а облом равен никаких фишек. Ты должен показать свою кожу, особенно если ты не блещешь талантом. Глаза Десять Штук стали огромные как блюдца и он залился краской. — Дорогуша, сказал он качая головой на его смущение, — тебе предстоит много работы. Есть еще десять парней перед тобой, которые провели здесь по меньшей мере два часа, работая над своим внешним видом. Вы поздно записались, поэтому ты будешь выходить на сцену последним, а это означает, что к тому времени много зрителей уже израсходуют все свои фишки. Так что, если ты хочешь получить кое-какие фишки, ты должен быть зрелищным. У тебя есть около часа-полтора, чтобы подготовиться. Ты уже выбрал песню? Придумал себе сценическое имя? — Песня? Сценическое имя? Десять Штук был близок к панике. — Ну, например, какие имена у них? — спросил он, кивая головой в сторону других исполнителей. — Ну, например, здесь у нас Мона Лотт, Бо Токс, Ди Флейтейбл, Фрида Фондл и Анита Фаджина, — сказал он, окинув взгядом присутсвующих. Эдди прыснула со смеху, а Десять Штук смотрел широко раскрытыми глазами и выглядел так, будто снова захотел сбежать. — Хорошо, — старый трансвестит вздохнул. — Меня зовут Донна. — сказала она, изучая лицо Десять Штук. — Когда-то мой сценический псевдоним был Донна Матрикс. Я делала эти шоу с девятнадцати лет. В свое время я была победителем конкурса трансвеститов. Вот что я тебе скажу, малыш: «Я помогу тебе, но ты должен согласиться дать мне полную свободу в выборе костюма и макияжа. Договорились?» Десять Штук посмотрел на Эдди в надежде на помощь, но Эдди сказала: «Абсолютно, Донна. Десять Штук, я пойду к Доку на минуту. Я вернусь через пару минут». Она ушла, оставив его на попечение своего нового наставника. Эдди выбежала из гримерной и нашла свою группу в зале, наблюдавшими за шоу, которое уже началось, и они, казалось, наслаждались им. У них долгое время не было никаких развлечений. — Док! — крикнула она, направляясь его в сторону. — У нас серьезная ситуация. Десять Штук паникует, и он не сможет выйти на сцену и сделать там что-нибудь, кроме как краснеть и дрожать, если мы ничего не предпримем. У тебя в твоей сумке есть что-нибудь для успокоения нервов? — Я уверен, у меня есть такая вещь. — сказал Док, вытаскивая мешочек из сумки и вытряхивая три желтых таблетки себе в руку. — Дай ему одну. Если через 15 минут он по-прежнему будет переживать, дай еще половинку. Если через 15 минут опять не полегчает, дай другую половинку. Это должно сработать. — Спасибо, Док, — сказала Эдди, хватая его стакан воды и убегая за сцену. Она застыла и ее рот приоткрылся, когда она увидела Десять Штук. Теперь он был в черном корсете с красной шнуровкой на спине и крошечным красным бантом спереди между его сиськами (если бы они у него были), также на нем красовались черные шелковые трусики. В данный момент Донна красила ему ногти на ногах. Ногти на руках уже были окрашены в малиново-красный. Он просто сидел, глядя вперед, пребывая в полном смятении. — Я размышляла над его сценическим именем, — сказала Донна. — Ему, с этой бледной кожей, подойдет Лилли Уайт. Теперь нам нужно выбрать песню для него. — Малыш, ты хочешь попытаться спеть под фонограмму, или ты хочешь песню, где ты будешь только танцевать? — спросила Донна. Десять Штук открыл рот, но не смог сказать ни слова. — Может быть, петь и танцевать слишком много для его первого раза. Давайте просто выберем песню, под которую он сможет двигаться. — резонно предложила Эдди. Смерив взглядом Десять Штук от кончиков пальцев до макушки, Донна кивнула. — Наверное, это лучше всего. Но тогда ему понадобится несколько убийственных движений. Эдди кивнула. Затем спохватилась, вспомнив, почему уходила. — О, Десять Штук, я взяла эти таблетки у Дока, чтобы помочь тебе расслабиться, — сказала она, протягивая их ему. — Док сказал, взять одну сейчас... Эй! Десять Штук схватил все три таблетки, сунул их в рот и проглотил насухо. — Вот дерьмо, — выругалась Эдди, обеспокоенно глядя на Десять Штук. — Я не уверена, что это хорошая идея, Десять Штук, — сказала она подавая ему стакан воды. — Что ты ему дала? — с любопытством спросила Донна. — Не знаю точно. Что-то, чтобы помочь ему расслабиться. — Ну, чем бы они ни были, три определенно помогут, — язвительно заметила она. Донна закончила красить последний ноготь на пальце ноги и сказала: «Хорошо, что быстро сохнет лак, так что давайте идите и возьмите чулки в сетку на него. Эдди услышала стон Десять Штук. Но в комнате остались только пятеро мужчин, а потому у них оставалось мало времени. — Хотела бы я побрить ему ноги, жаль, нет времени для этого. Чулки в сетку помогут немного скрыть эти волосатые ноги и имеют дополнительное преимущество, позволяя показать красные ногти на ногах. Я знаю несколько постоянных клиентов, у которых есть фетиш на ноги, и, если он покажет эти красные ногти кому-нибудь из них, он гарантированно получит несколько фишек. Десять Штук издал еще один стон. — Он высокий, поэтому мы даже не будем пытаться поставить его на каблуки, особенно в первый раз. Он так нервничает, что может упасть и сломать лодыжку. Донна помогла Десять Штук с чулками и прикрепила их к застежкам подвязок, свисающим с шелковых трусиков. Довершали образ маленькие красные банты на застежках. — Вот и все. Теперь макияж. Пока Донна быстро наносила макияж, она передала Эдди список песен. — Прочитай ему все песни снизу списка. Это те, в которых практически нет слов и они лучше всего подходят для танцев. Если он знаком с песней, ему будет проще следовать за ритмом и танцевать. Эдди зачитывала по одной песне, и каждый раз ее постигало разочарование, когда Десять Штук не отзывался. Затем она прочла: ««Tito & Tarantula — After Dark», саундтрек из фильма «От заката до рассвета» (также известный как танец змеи)». — Эй, я знаю эту. — неожиданно выдал Десть Штук. — Что, черт возьми, за танец змеи? — спросила Эдди. — Это из фильма Квентина Тарантино под названием «От заката до рассвета». Фильм про вампиров. Раньше я любил ужастики, — сказал Десять Штук. — Сальма Хайек исполнила этот невероятно сексуальный танец со змеей на плечах. «Ничего себе, подумала Эдди, он на самом деле сказал больше, чем пять слов. И теперь он выглядит совершенно расслабленным, даже когда Донна накладывает на него искусственные ресницы». Донна кивнула на его выбор песни. — Это на самом деле хорошая песня для него. Она начинается медленно, затем немного наращивает ритм, а в конце замедляется, а также передает приятную сексуальную испанскую чувственность, что сочетается с этим костюмом. — Хороший выбор, Лилли Уайт, сказала она. Десять Штук улыбнулся ей. После того, как Донна закончила с ресницами, она обвела черной подводкой глаза, что сделало их выразительнее, подчеркнула скулы, делая их точеными, очертила губы, чтобы выглядели полнее, а затем нанесла малиновую помаду. Покончив с макияжем, Донна заправила под корсет набор фальшивых сисек. — Смотри, Эдди, у меня есть такая же грудь, как у тебя, — сказал он сквозь смех, схватившись за свои фальшивые сиськи. Эдди переглянулась с Донной, которая только пожала плечами и сказала: «Это, безусловно, лучше, чем то, как он вел себя раньше». «Он ведет себя как тот, кто пьян или под кайфом, подумала Эдди». — А теперь последний штрих: парик. Донна взяла парик с длинными черными волнистыми волосами и положила его на голову Десять Штук. Волны потекли мимо его плеч вниз до середины спины. Парик собрал образ воедино. Как только парик был закреплен, он не был больше Десять Штук. Он действительно выглядел как женщина. Эдди покачала головой в изумлении. Донна была гением. Донна повернула стул Десять Штук к зеркалу, он посмотрел на себя со смущенным выражением на лице. — Кто это? — спросил он. — Это Лилли Уайт, — сказала Донна. — Теперь все, что Лилли Уайт нужно сделать, это узнать, как двигаться, чтобы соответствовать ее сексуальному внешнему виду. — Привет, — сказал Десять Штук своему отражению, улыбаясь и хихикая. — Ты хорошенькая, — он указал на свое отражение. Он определенно был расслаблен, весь стыд и смущение развеялись. Остались только двое мужчин, и Донна послала Эдди к конферансье сообщить сценическое имя и музыкальный выбор Десять Штук, в то время как она перешла к некоторым движениям с Десять Штук, напевая выбранную им песню. Эдди передала песню звукооператору, пошла и села вместе со своей компанией. На сцене появилась дама Тесс Тостерон с композицией Шакиры «Hips Don't Lie». Эдди наблюдала, как в конце номера на сцену летит множество фишек. Это то, что им нужно прямо сейчас, — добродушная, можно надеяться, слегка пьяная толпа. Она потянулась, схватила стакан ледяной воды Уоррен и осушила его. — А таблетки помогают Десять Штук? — спросил Док. — Он взял все три сразу и теперь не страдает, — ответила Эдди. Док, Уоррен и Мерфи уставились на нее. — Все три? — переспросил Док. — Ага. — Это должно быть интересно, — сказал он себе под нос. — Ну, и как же он выглядит? — спросил Мерфи с плохо скрываемым ликованием. — Что он надел? — Нууу, — сказала Эдди с озорной улыбкой, — он выбрал золотое платье в пол с длинными рукавами, но тогда этот старший трансвестит подошел и взял на себя ответственность за его гардероб и макияж. Он выбрал для него что-то... Как бы это сказать... С немного меньшим количеством ткани. — Боже мой, — воскликнул Мерфи с таким воодушевлением, будто это было Рождество, — это будет ходячая катастрофа! Уоррен подняла бровь, ожидая более подробной информации, но Эдди просто посмотрела на нее с улыбкой, что означало: «Увидишь».