Почему бы и не влюбиться в подозреваемого?

Pov Вейверли Пока сидела за компьютером, позвонил Коротышка, именно он должен завтра представить меня богоподобной Николь Хот. Коротышку я немного знала, он соратник дедушки. Хотя прошло немало лет, надеялась, что при встрече узнаю. – Барби, ты умница! Продолжить дело своего деда для девушки почти героизм. Сейчас, когда молодежь увлекается разной нелепостью, заниматься историей, прошлым, извлекая из него уроки – это достойное занятие внучки Уаетта Эрпа! Я вспомнила его. Дед смеялся, что ему легче слово дать, чем потом отобрать. И разговаривает Коротышка только с восклицательными или вопросительными интонациями. Мне еле удалось пискнуть между его двумя фразами: – Я Вейверли, Коротышка. – А? Да! Я и говорю, молодец, Барби! Стонать бесполезно, но я все же застонала. – Ты больна? Нет? – Во сколько и где встреча? – С Николь Хот? Завтра в четыре тебя устроит? – Почему нет? Где? – В «РикПарк». Знаешь? Конечно, я знала этот старинный бар, где собиралась «золотая творческая молодежь», как однажды выразилась Вайнона. Мы бывали с ней в «Рикпарк». – Да, знаю, приду. А где мне там вас искать? – Когда будешь подходить, позвони, я скажу, где мы сидим. И все‑таки, Барби, ты молодец!.. Ой, мама, начинался новый поток красноречия, который мне не остановить. И снова он звал меня Барби (от Барбара), словно не слыша поправки. – Извините, звонят в дверь, кто‑то пришел. – А… молодой человек? Завидую ему, ты должна вырасти в красавицу, твой дед всегда говорил, что его Барбара обязательно будет красоткой… – Извини! Я отключилась, наплевав на вежливость, потому что в очередной раз слышать, как тебя называют чужим именем, не слишком приятно. К тому же дедушка никогда не говорил ничего подобного, он был не из тех, кто хвалится внешними данными своих женщин. Настроение испортилось окончательно. Встретиться в баре «Рикпарк» непонятно с кем, с помощью непонятно кого, непонятно зачем – это уже перебор. Как бы отказаться? Интересно, а какое отношение имеют к Коротышке Констанс или Ксавьер? После звонка в комнату зашла Вайнона: - С кем разговаривала? - С Коротышкой, он познакомит меня с Николь Хот. - Понятно. Звонил Доллс и сказал, что мне придётся уехать из Чистилища на встречу к Холлидею. Я была немного в шоке. Ладно, не немного. Единственному человеку, который меня поддерживал и помогал, придётся ехать не знаю куда и не знаю зачем. - Надолго? - Не знаю. - Что же, тебе придётся. - Ты не обидишься? - Нет, все нормально. - Фух, Вейв, отвезёшь меня через час в аэропорт? - Что!? Вайнона, почему ты раньше не предупредила!! - рявкнула я. - Прости... Но мне правда нужно ехать. Я всю жизнь мечтала о таком задании. Я не ответила. Через час мы собрались, и я ее отвезла в аэропорт. Приехав домой, я решила не лазить в интернет, чтобы коленки не дрожали, поэтому открыла любимую книгу "Джейн Эйр". Прочитав до половины, я отправилась спать. Утром Доллс, словно почувствовав мою нерешительность, позвонил сам и обнадежил, что никто меня прямо из бара на дыбу не потащит и пороть не станет. Спасибо, конечно, но ведь это только начало. – Может, вообще ничего не надо? – Вейвс, что за детский сад?! Отказываться следовало с самого начала. Сейчас забудь, пожалуйста, о БДСМ и думай только о том, чтобы заинтересовать Хот своей диссертацией о Греции и Римской Империи. Ты продумала вопросы, которые станешь задавать? – Да. Это вранье, я ни о чем таком не думала, потому что это не интервью. Хотя, может, и стоило. – Кстати, Розита вчера уже встречалась с ее приятелем. Только не вздумай проболтаться об этом Хот. – Вот и нужно было отправить к Хот Розиту, а меня к ее приятелю. Ксавьер почему‑то расхохотался: – Сначала так и задумывалось, но, боюсь, тебе повезло, что мы передумали. – Это почему? – Ты трусишь перед Николь Хот, куда тебе справиться с другими! Из этого следовало, что Николь Хот не самое кровожадное чудовище из тех, с кем нам придется иметь дело в ближайшем будущем. Уже легче… Но идти все равно не хотелось! Обнаружилась неприятная истина – я трусиха. Если бы не звонок Доллса, явно проверявшего мою готовность, придумала бы причину и не пошла. Заболела, поломался замок в двери, заклинило дверь подъезда… Прямо перед подъездом упал метеорит, образовав огромную воронку, которую не перепрыгнуть… Что угодно. Итак, что надеть? Я встала перед зеркалом. Надела облегающие брючки‑стрейч, поверх которых длинная рубашка с намеком на парадность, в виде белого воротничка над клеточкой. Волосы забраны в конский хвост, на лице ни намека на макияж. Вот так, строгая девушка, у которой на уме никаких глупостей. А уж БДСМ и подавно. Да, антураж самое то, с одной стороны, никакого насилия над собой, с другой – никакой вульгарности. Я просто забежала на минутку в бар на деловую встречу. Сам бар нашла легко. Без пяти четыре набрала номер Коротышки. – Барбара! – восторженно заорал он. Ищешь бар? Умница девочка. – Уже нашла, я у входа. Где вас искать там, в баре или в банкетном зале? – Подойди к большому окну слева от входа, я помашу тебе рукой. Он действительно помахал. Не могло быть никаких сомнений – счастливый с пегими от седины растрепанными волосами сидел за столиком у большого окна один! Почему‑то я почувствовала облегчение. Николь Хот нет? Может, и вовсе не придет? Может, это перед ее дверью упал метеорит и образовал воронку? Или богоподобная Хот придумала другую причину не встречаться с какой‑то там Вейверли Эрп? Ну и ладно, по крайней мере, моей вины в срыве встречи не будет, а заставить меня решиться на нее второй раз не смогут все Констансы и Ксавьеры вместе взятые. В «Рикпарк» вошла почти весело и с удовольствием. Даже если придется часа два выслушивать восторженные возгласы чудака Коротышки и коверканье своего имени, я согласна потерпеть. Сделала пару шагов и… наткнулась на Хот! Она с интересом разглядывала шаржи, висевшие на стене. Там действительно забавные рисунки, в другое время я бы тоже остановилась, но сейчас пулей пронеслась мимо, почти задев ее плечом. Николь просто скользнула по мне взглядом, почти не заметив. Описать свои ощущения единым словом я не смогла бы, это взрывоопасная смесь из облегчения, досады, паники и решительности. Но все затопило ощущение обреченности. Неважно, интересуется она мною или нет, не важно, продолжится ли наше знакомство дальше, я уже больна этим человеком. Поворачивая в помещение бара, боковым зрением заметила, что Николь смотрит мне вслед. Нет, чепуха, этого не могло быть, просто показалось. Хорошо, что не увидела раньше, наверняка споткнулась бы. Коротышка призывно махал мне рукой от столика. – Барби, ты умница! – Я Вейвс, пожалуйста. – Не может быть! – всплеснул руками Коротышка и счастливо рассмеялся. – А я тебя все время зову Барбарой. Что же ты молчала? – Я все время вас исправляла. – Что ты говоришь?! – Счастья в его голосе заметно прибавилось. – Прости старого дурака. Николь где‑то здесь, она сейчас придет. Надеюсь, не сбежала от моей болтовни. Мы встретились чуть раньше, и я заговаривал ей зубы минут десять. Я подумала, что стоило опоздать, тогда Николь непременно сбежала бы, и все расстроилось само собой. Чуть не ляпнула, что она разглядывает шаржи на стене, вовремя сдержалась, сообразив, что не должна бы знать, как это божество выглядит. – Когда Ксавьер сказал, что ты интересуешься Грецией и Римской Империей, я сразу сообразил, с кем тебя познакомить. Так, значит, подсуетился все же Доллс. Интересно, откуда он знает Коротышку и как объяснил наше знакомство? Вдруг Коротышка что‑то спросит про Доллса, что мне отвечать? Это недоработка, я должна бы знать такие вещи. – Твой дед… – Если можно, не упоминайте моего дедушку. Я не хочу использовать его имя. Или вы уже сказали Николь Хот, чья я внучка? Мне почему‑то стыдно спекулировать именем деда, едва ли он одобрил бы вот эту вылазку на встречу с БДСМщицей. – Нет, я не сказал. Ты думаешь, не стоит? – Конечно, нет. Если она захочет работать со мной, то обойдется без дедушки, а если нет, то и начинать не стоит. – Знаешь, Николь несколько замкнутый человек, с ней очень трудно подружиться. Развела руками: – На нет и суда не будет. Дольше разговаривать не получилось, потому что приближалось само божество. Только бы не выдать свой повышенный интерес к Николь, и дело не в расследовании, а в том, что я уже таяла, как снег на весеннем солнце, буквально расплываясь по стулу лужицей. – Добрый день. Я Николь Хот. Пальцы предсказуемо длинные и сильные, пожатие твердое, но не холодное. Машинально я отметила, что она задержала мою руку в своей чуть дольше, чем полагалось по правилам хорошего тона. Может, показалось? Ее пальцы не просто слегка сжали, но, отпуская, чуть задержались в моей ладони и следом, словно перебрали мои пальцы. Чувствуя, как меня охватывает паника, я едва не вырвала руку. Вот, идиотка! Говорят, чем теплее пальцы человека, тем холодней у него сердце. Если верить этой примете, в груди у Николь Хот ледышка в состоянии абсолютного нуля. Все верно, если вспомнить подвешенную девушку… – Вейверли. Намеренно не стала добавлять фамилию, ведь она дедушкина. Фотографы ничтожества, потому что ни один снимок не передал и сотой доли красоты Николь Хот. Нет, все отображено верно – высокий рост (я при своем маленьком росте ей едва до подбородка), спортивное тело, лицо, волосы… Но на снимках не было главного – обаяния, ее особой ауры, которая захватывала на расстоянии полусотни метров, брала в плен и не отпускала. Это действительно божество в его земном воплощении. А красота какая! Какая‑то опасная и манящая одновременно, так манит край пропасти – страшно и тянет шагнуть вперед. Но окончательно я пропала, глянув в глаза Николь. Я не утонула, тонущие хотя бы недолго барахтаются, я просто погибла. Сразу и навсегда. Камнем пошла ко дну этих карий глаз. Моя гибель не вызывала ни малейшего сомнения. Она могла не просто связать меня толстенными канатами, а саму завязать в узел и повесить на окно другим в назидание, я бы не подумала сопротивляться. Но Николь Хот ничего такого не стала делать, напротив, улыбнулась. Улыбка человека, привыкшего к всеобщему восхищению и поклонению. Она сознавала свою красоту и, кажется, даже чувствовала себя обременённой ею. Конечно, любому нормальному человеку надоест, если будут восторженно заглядывать в глаза или просто таращиться вслед. А она нормальная? Мне плевать, какая Николь Хот, потому мной овладела паника. Я тоже долго не продержусь, пара дежурных фраз, и будет ясно, что влюбилась, это нелепо и даже недостойно. Какие греки и римляне?! Как могло Констанс и Ксавьеру прийти в голову отправить к Николь меня, а не Розиту? Я вдруг поняла их замысел – Хот на меня будет смотреть, как на предмет мебели, безо всякого интереса, что позволит мне увидеть интересующие детали. Позволило бы, не потеряй я голову. Размышлять не пришлось, встреча назначена вовсе не ради меня, следом за Николь к столику подошли еще трое, видимо, их она ждала в коридоре. Последовал обмен приветствиями, завязался разговор, в котором я явно была лишней. Самое время удрать, потому что долго держать себя в руках не сумею и начну позорно пялиться на Хот, испортив этим все. Не знаю, сколько прошло времени, но я вдруг осознала, что Николь сидит, откинувшись на спинку своего стула, и, не отрываясь, смотрит на меня, но вовсе не как на предмет барного декора, не разглядывает, а словно впитывает увиденное. А еще было ощущение, что она что‑то придумывает… Нет, это нечестно, если она на всех смотрит вот так: долго и… будто приглашая в неведомые дали, я умру от ревности, не имея на нее никакого права. Уже умирала. От ее взгляда и улыбки, которая чуть тронула красивые губы, когда наши взгляды в очередной раз встретились, я едва не впала в истерику. Бежать, как можно скорее! – Я, пожалуй, пойду. Едва ли я способна поддержать ваш разговор, к тому же у меня встреча через сорок минут, – я нарочно посмотрела на часы, словно серьезно занята. – Детка, но мы же ни о чем не договорились! Эти переговоры услышала Николь, наклонилась ко мне: – Вейверли, дайте мне ваш телефон, я перезвоню. И извините, что пришлось потерять время. Для начала я задохнулась в аромате ее духов. Задохнулась в хорошем смысле, на расстоянии от Николь пахло безумно вкусно, а поблизости добавлялся некий божественный аромат от волос. В полуобморочном состоянии продиктовала телефон, она кивнула. – Я вас провожу хотя бы до выхода, если уж не получается дальше. Я с трудом сдержалась, чтобы не заорать: «Не надо!» Хот галантно помогла надеть куртку… – Еще раз извините, что разговора сегодня не получилось. Меня хватило на то, чтобы пробормотать: – Ничего страшного… – Я позвоню, и мы договоримся. – Да, конечно. Бросилась к выходу на ватных ногах (как вообще можно двигаться в столь размягченном состоянии?), уговаривая себя: «Только не рухнуть! Спокойно, Вейвс, спокойно». Не рухнула, выбралась наружу и даже прошла мимо окна, чтобы хоть сквозь стекло краем глаза лицезреть божество еще раз. Божество приветственно помахало рукой и улыбнулось. Вот и все, с меня хватит. Остальное время отдано беседе с интересными людьми, в список которых я не вхожу. Нет, может, она и смотрела, но я не позволила себе оглянуться, боясь, что не удержусь на ногах. Причем чего боялась больше – того, что она отвернулась от окна, или наоборот, что смотрит, не знала сама. Бежать, и как можно скорее! У меня действительно должна состояться еще одна встреча, но ее время не оговорено. Доллс потребовал, чтобы я пришла в офис прямо из бара. Я понимала, что они хотят узнать, что из этого мероприятия вышло. Увы, я могла с чистой совестью констатировать, что ничегошеньки! Что и сделала. Несколько мгновений Констанс внимательно разглядывала меня, потом почти ехидно поинтересовалась: – Ты из бара? Ходила туда прямо вот так? На самой Клути очередной потрясающий костюм серо‑зеленого цвета, удивительно подходящий к синим глазам. Словно защищаясь, я пробормотала: – Она обещала позвонить… – Дала свой номер телефона? – Нет, взяла мой. Констанс рассмеялась каким‑то жестким, почти злым смехом. Понятно, я бы на ее месте тоже так. Но мне уже надоело. – Если не позвонит, будем считать, что я с заданием не справилась и могу отправляться к бабушке на каникулы. Констанс задумчиво изучала мою внешность. Неизвестно, что она там обнаружила, но вздохнула: – Ладно, будем надеяться, что позвонит. Ты хоть сказала, чья внучка? – Вот еще! – Не сказала?! – это уже Доллс. – Я же нарочно вывел тебя на Коротышку, который знал твоего деда. – Я не желаю вмешивать имя деда ни в какие странные дела. – Поосторожней со странными делами, детка. – Ну, с убийцами… – Отправляйся домой и никому ничего не говори. К сожалению, заменить тебя уже нельзя и ничего другого поручить тоже. Если Хот не позвонит до выходных, значит, попытка провальная. Ладно, что‑нибудь придумаем… По расстроенной интонации Констанс было понятно, что они на меня рассчитывали, а я не справилась. Почему бы просто не поверить в невиновность человека, если у него есть алиби? Хотя, если вспомнить Николь Хот, я бы тоже никакому алиби не поверила. Весь вечер я с тоской смотрела на свой мобильник, но тот упорно молчал. Бывают разные виды пыток: огнем, водой, каленым железом… А бывает ожиданием. Время растягивается, как жевательная резинка, часовая стрелка перестает двигаться, а цифры на мобильнике меняются в несколько раз медленней нормы. Делать ничего не получается, все валится из рук, думать ни о чем невозможно, а ожидаемое событие никак не происходит. Это пытка ожиданием. Я хлебнула ее в тот вечер сполна. Как у нас с Вайноной заведено – если тошно, нужно довести состояние до полной тошноты, если слегка – заесть, а в особо тяжелых случаях, вроде нынешнего, взять скрипки и играть. В этот вечер скрипка стала моей отдушиной. Я играю и играю, скрипка поняла мои страдания и откликнулась, мы с ней рыдаем, плачем над… Над чем? Несбывшимися надеждами? Нет, таковых не было, я хорошо понимала свое место в жизни Николь Хот. Просто над тем, что я не нужна человеку, который с первого мгновения встречи до смерти нужен мне самой. Я изливаю свою любовь, возникшую так вдруг, с первого взгляда, как мечталось, и которая останется безответной. Ну и пусть! Слезы катятся по щекам, скрипка поет, тоскуя вместе с моей душой… Одна и та же мелодия повторяется и повторяется… Телефон молчит… А в девять звонит Вайнона. – Ну как? – Никак. – То есть? Ты с ней не встречалась? – Если это можно назвать так… Просто побывала в «Рикпарке» за одним столиком с Хот. Она встречалась с другими, а я десять минут присутствовала при этом. – И что? – подозрительно интересуется сестра. Я просто вижу, как ее глаза превращаются в щелочки. – Сказала же, ничего! Обещала позвонить, но вот не звонит. – Сегодня обещала? – Вай пока не вызнает все до точки, не отстанет. – Не знаю, не сказала когда. – Так чего же ты со мной болтаешь?! Может, она как раз названивает, а телефон занят! Я была бы рада так думать, это даже оправдание перед самой собой, мол, она звонила, да вот я была занята… Сестра немедленно отключается. Но почти сразу звонок раздается снова. Понятно, не все расспросила. Ей непременно надо узнать, так ли красива Николь Хот в жизни, как на фото? Я нажимаю кнопку: – Да, Вайнона ? Приятный голос с хрипотцой на том конце усмехается: – Вы ждали другого звонка? Вейвс, это Николь Хот, нам сегодня не удалось поговорить, извините. Я обещала перезвонить. Хорошо, что она говорит сама, потому что лично у меня переклинило везде – в горле, голове и почему‑то внизу живота. Черт побери, она сводит с ума даже по телефону! – Да‑да, конечно. Извините, я просто говорила с сестрой, которая сейчас в отъезде. Решила, что это снова она. – Вы еще не потеряли интерес к разговору со мной? Я чуть не заорала: – Нет! Удалось сдержаться и спокойно ответить: – Нет, конечно. – Давайте встретимся и обо всем договоримся? И снова пришлось прикусить язык и сосчитать до трех, чтобы не завопить: «Сейчас?!» – Да. – Может, перекусим вместе? Ланч завтра в полдень вас устроит? Если вы заняты, назовите другое время или день недели. Хотелось сказать, что я совершенно свободна до самого Нового года, а для неё так и вообще ближайшие много лет, но я снова чинно произнесла: – Устроит. – Хорошо, где вы живете, куда за вами заехать? Чтоб она появилась в этой квартире?! Да ни за что на свете! – Я недалёко от полицейского участка, но могу подъехать сама в любой район города. – Тогда договоримся так: за час до встречи, то есть в одиннадцать, я вам перезвоню, и мы обсудим, где именно стоит позавтракать. Время уже назначено.