***
Форт еле отбивается от Лама, который все норовит разузнать, куда это он намылился на ночь глядя — уж не на свидание ли. Форт отмахивается, натягивая кожанку. Он не удивлен внезапным сообщением Бима, но отчего-то немного взволнован. Глупо признаваться, что он вчера, придя домой, мониторил социальные сети, так как хотел увидеть малейшее упоминание о нем. Но в сетях он, видимо, зарегистрирован не был, либо скрывался под ником. И ничего — ни фото, ни видеозаписей с участием Бима. Хотя Форт прорыскал весь список одногруппников Тома. Похоже, друг был прав, когда говорил, что Бим в их группе что-то вроде аутсайдера. — Презервативы не забудь! — орет вслед Лам, а в ответ получает неприличный жест. Форт сбегает по ступенькам и направляется к припаркованному возле здания мотоциклу. Чего он ждал от сегодняшнего вечера? Ровным счетом ничего, кроме приятной компании. Они даже не видели ни разу друг друга, их связывает сумбурный телефонный разговор и сегодняшняя эсэмэс. — Что ж, повеселимся… — бормочет себе под нос Форт, заводя мотоцикл. Бим очнулся на диване в гостиной, нога у него затекла от лежания в неудобной позе (когда только успел задремать, давно такого с ним не было). Он машинально кидает взгляд на настенные часы и чуть не падает с дивана — до назначенной встречи остается десять минут. А идти туда минут пять быстрым шагом. Он быстро приглаживает пятерней волосы, натягивает джинсы, толстовку, кроссовки и выбегает на улицу. В переулке мало кто ходит, наверное, потому что тот плохо освещен. Стоит Биму вынырнуть из угла, он замечает припаркованный мотоцикл и стоящую возле него темную фигуру. Переводит дыхание от бега и не спеша направляется к знакомому незнакомцу. — Форт, — по-деловому протягивает широкую ладонь высокий широкоплечий парень. Рассмотреть его внешность в темноте невозможно. — Бим, — отвечает на крепкое рукопожатие. — Повеселимся? — хмыкает парень, протягивая новому знакомому шлем. — Повеселимся, — усмехается Бим, натягивая шлем, хотя настроение у него — хоть в петлю лезь. Но когда-то из этой трясины выбираться нужно, а непринужденное общение — лучший вариант. Они рассекают по трассе, и Бим даже не интересуется, куда они направляются. Он не знает Форта, но почему-то думает, что человек, который по пьяни названивает незнакомцам, выслушивая их проблемы, не может сделать ему ничего плохого. Он неблагородный и, скорее всего, таким образом спасается сам, но спасается, не заставляя танцевать на осколках. У него более изощренный способ избегания боли. И Биму интересно, что мучает его. Хотя знает, что Форт никогда об этом не расскажет, впрочем, как и он сам. Если бы исповеди могли облегчить жизнь, Бим давно записался бы к психотерапевту, одному из тех, на которых отец тратит приличные суммы каждые полгода для матери.Глава 3
3 апреля 2018 г. в 22:00
— Говори, — он отсчитывает пульс, вцепившись зубами в запястье. Если звонит она — это тревога номер один.
— Бим, сыночек, мне так плохо, — давится рыданиями, пока он борется с очередным приступом, запершись в кабинке туалета.
— Мам, ты принимаешь лекарства? — голос тихий и обессиленный, он всегда проигрывал в этой схватке. Вот и сейчас, на запястье — следы зубов, а в душе — слабая надежда, что боль поможет удержать его над пропастью.
— Конечно, — уверяет она, да так, что парень понимает: врет. Ей не нужны лекарства, когда есть он. Панацея. Бесплатная пилюля от боли. Потому что проще причинять его ему, чем утопать в собственной. — Но они мне не помогают. А ты так давно не приезжал. И отец не говорит мне, где ты живешь. Почему ты не приходишь, совсем не скучаешь? — разыгрывает неутешную вдову родительница.
— Я учусь, мам, ты же знаешь, — язык немеет и кажется неподъемным. Бим бьет себя кулаком в грудь, понимая, что начинает задыхаться.
— Приезжай, сынок, я очень скучаю по тебе. Я покажу тебе отремонтированный танцевальный класс, помнишь, как ты любил там проводить время вместе с Кимми?
Глаза застилает пелена, телефон падает из рук, а Бим обхватывает голову руками и пытается хватать ртом воздух. Если бы он сейчас стоял, а не сидел на крышке унитаза, то обязательно рухнул кулем на пол. Конечностей он не чувствует, в голове — обрывки фраз и образов.
«Кимми, потанцуй для мамочки».
Через какое-то время он буквально выползает из кабинки, подходит к раковинам и сует голову под кран, чтобы немного почувствовать себя живым.
Телефон отключился, когда упал на пол. Включать его он не торопится. День окончательно испорчен — он понимает это, когда медленно поднимает глаза. Замирает на секунду, вглядываясь в свое зеркальное отражение, а потом быстро покидает уборную. Нет, нет, нет… Ничего ведь не случится, оттого, что он был так близко? Зеркало не разбито, как те, его собратья, в танцевальном классе.
Он уговаривает себя, а сам чувствует, как горят огнем ступни в кедах. Осколки там, внутри, и ноги наверняка в крови. Его вновь охватывает паника, и нужно быстро добраться до дома, снова вымыть полы и вытащить осколки.
Бим начинает хромать, словно и впрямь, как много лет назад, от долгого танца на осколках зеркал, ступни окрашиваются красным, поблескивая стеклянными иглами.
Бим влетает в дом на грани истерики. Он чудом не попал в аварию по дороге домой, и сейчас мчится в ванную к аптечке. Кеды летят в сторону, носки в мусор, на ступнях ничего нет, но ощущение боли до того яркое, а картинки прошлого живые, что он все же перебинтовывает их.
А потом начинает петь старую песню — она всегда успокаивает его в такие моменты. Присаживается на кафельный пол и поет, давясь слезами. Все худшее, что сегодня могло приключиться, произошло.
Он сбежал с занятий и у него наверняка будут проблемы с успеваемостью. Учеба на экономическом никогда особого удовольствия не приносила, да и поступил он на этот факультет просто потому, что сдал хорошо вступительные экзамены. Причина так себе, но отец все еще лелеял надежду сделать из сына своего преемника. Бим был для него обузой и незнакомцем — странный, затворник с колючим взглядом. Но больше детей у господина Барами, по официальным данным, не числилось. Университет, в который удалось попасть сыну, был одним из лучших в стране. Поэтому родитель пересмотрел свои взгляды, когда узнал, что обошлось без протекции. А Бим… любил числа и формулы, плыл по течению, и мгновенно воспользовался возможностью съехать от родителей. Отец удивился просьбе сына, но без вопросов приобрел квартиру неподалеку от вуза. Семья жила в элитном загородном поселке в пригороде, добираться каждый день оттуда по пробкам было затруднительно. А в общежитии Бим жить отказался наотрез. Родитель что-то проворчал про «веселую студенческую жизнь», которую лучше познавать, так сказать, в полевых условиях, вернее жилищно-коммунальных. Но все-таки просьбу сына выполнил.
Мать восприняла сложнее, поэтому ей о месте проживания сына говорить не стали. Муж знал о навязчивой опеке и тревожных состояниях жены. Она бы просто не отстала от Бима, а тот должен научиться самостоятельности. И только Бим знал правду: она не отпустила бы просто его, если бы знала, где он обитает.
«Мы крепко связаны с тобой, ты был со мной в утробе и будешь со мной до самой смерти. Ты и Кимми».
Он встряхивает головой, после встает и принимается за уборку. А потом, бездумно переключая каналы, вспоминает о вчерашнем разговоре. И в голове рождается идея. Хуже быть не может. Никогда не будет. Бим не играет со стеклом, но против огня он ничего не имеет.
Он быстро включает телефон и пишет смс (благо, номер не удалил).
«Не хочешь повеселиться?»
Как конкретно они будут веселиться с этим незнакомым Фортом, у которого приятный голос и синдром спасателя, Бим понятия не имеет. Но сидеть сегодня в четырех стенах не хочется, пора выползти из пещеры.
Парень не спешит отвечать, то ли занят, то ли попросту игнорирует вчерашнего собеседника. Неудивительно — мир он рвется спасать, только предварительно приняв на грудь.
Где-то через полчаса Бим начинает нарезать круги по безопасному маршруту — вдали от окон.
«Окей, говори адрес, заеду за тобой», — вот так просто и коротко. Ни вопросов, ни смайлов.
Бим быстро пишет адрес. Конечно, это не его адрес, он же не дурак, они должны встретиться в переулке в двух кварталах от его дома.