Стеклянный мир

      Наутро никакой неловкости, как ни странно, не возникает. Приведя себя в порядок, они направляются в кафешку, чтобы поесть каши.       — Тебя подвезти домой? — нахмурив брови, строго смотрит на него Форт, словно на нерадивого ребенка.       — Я такси вызову, — отрезает Бим, потягивая через трубочку бабл ти.       В кафе полно народу, почти все пластиковые столики заняты, в основном здесь толкаются такие же студенты. Девочки ходят стайками, стреляют в их сторону глазками и весело переговариваются. Форт не обращает на окружающих никакого внимания, бросая нечитаемые взгляды на Бима, словно следит, чтобы он не слетел с катушек, — и это здорово нервирует. Тот поводит плечами, хмурясь, — вот что он получил от своих вчерашних откровений — одна головная боль. Теперь Форт будет с ним общаться как с нервнобольным или ранимым неврастеником — шаг вправо, шаг влево — расстрел.       — Знаешь, вот эта хуйня мне не нужна. Поэтому просто разойдемся по углам, было приятно пообщаться, и все такое, — вспыхивает Бим, вставая из-за стола.       — Может, все-таки подвезти? — спокойно задает вопрос, полностью игнорируя предыдущую реплику.       — Да отвали ты со своей мнимой добротой, не притворяйся, ты такая же эгоистичная тварь, как и остальные! — взрывается, сжимая кулаки, чтобы не заехать по этой спокойной роже.       У него стальные нервы, он привык равнодушно взирать на окружающих и на эмоции его пробить сложно. Но не с Фортом. Он слишком… другой и такой же одновременно. Обычно Бим существует во внешнем мире номинально, словно взирая из окошка на улицу. Внутри, внутри слишком много всего — бурлит, переливается. Но этого не видит никто, и Бим надеется, что никогда не увидит. Ему удобно быть вместе и вне. Ему невдомек, что так не бывает. Без последствий — точно. Рано или поздно эта двойная жизнь может полететь к чертям. Форт из внешнего мира, он чужак, который хочет познакомиться с Бимом, а не с его оболочкой. И это плохо, очень плохо.       — И ты тварь, так что мы равны, — пожимает плечами, вставая следом. — Пойдем, я тебя подвезу.       — Вот честно, чего ты ко мне пристал? Лимит добродетели еще не закончился? Или ты что-то хочешь от меня? Что? Чтобы я тебе подставился? — Ему плевать, что к его пламенной речи прислушиваются посетители кафе. Злость, непонимание, страх смешались в какой-то взрывоопасный коктейль.       — Тебе сколько лет, малыш? Веришь в светлую и нежную любовь? Думаешь, чтобы трахнуться, мне надо перед тобой свистопляски устраивать? Или веришь в то, что две искалеченные души нашли друг друга и теперь все будет охуенно и весело? — Форт грубо разворачивает и толкает его вперед, чтобы он двигался к выходу.       — Что? Что ты пытаешься забыть? Я не обезболивающее, мать твою! — практически срывается на крик Бим, оказываясь на улице.       — Серьезно, Бим, не веди себя как истеричная малолетка. Хуже не будет, а из этого дерьма я тебя вытащу, даже если мне придется самому в него влезть, — хватает за запястье и сверлит взглядом — не вырваться, не отступить. — Какая, блять, разница, почему я это делаю? Конечно, не просто так, у меня своя выгода. Но тебя это не касается. Вот сейчас ты себя ведешь не как эгоистичная тварь, беспокоишься уж больно обо мне, остынь. Свое я возьму. А ты бери свое. Не в этом ли суть человеческих отношений? — Бим мгновенно сдувается: действительно, чего это он так взвился. В конце концов, что такого страшного Форт может ему сделать? Хочет поиграть в спасителя — пусть. Чем бы дитя ни тешилось. Бим все равно не позволит ему проникнуть внутрь, а просто общаться и проводить вместе время — нормально. Не может же он постоянно торчать дома, особенно теперь, когда там мать. Будет с кем пошататься по городу, чтобы не возвращаться домой.       — Ладно, — просто отвечает Бим и идет к припаркованному рядом байку.       Форт усмехается.       — Погоди, я сейчас покурю, — хлопает себя по карманам, а потом стреляет сигарету у проходящего мимо паренька. Затягивается, словно не курил целую вечность.       Бим терпеливо ждет, прислонившись боком к нагретому на солнце металлу байка. Курить вредно, хочется попаясничать ему. Но он молча смотрит, как Форт торопливо выдыхает дым. Тот выглядит собранным и серьезным, словно решает какой-то архиважный вопрос у себя в голове.       В чем-то он не ошибся. Форт решает — вот только не «быть или не быть», а глупое «что будет, если». Если что?.. Ты вытащишь его из этого стеклянного мирка? Подпустишь близко, потому как подобная помощь не предполагает откровенности только с одной стороны? Не спасешься сам? Сомневаться никто не любит, Форт не исключение. Но это часть человеческой натуры, и глупо полагаться на излюбленное «будь что будет», надо на «делай, что должен». А должен в первую очередь себе. И еще ему, совсем немного. Просто потому, что Бим бесстрашно касался его, пытаясь получить отклик и усмирить ревущего внутри Форта, нет, не зверя, а котенка, которого целую жизнь пинали сапогом и били тапком, стоило ему немного расслабиться и подставить мордочку ласковым солнечным лучам, взобравшись на подоконник.       «Запрись в комнате и не выходи, я скажу, что ты уехал к бабушке. Ты же знаешь, что так будет лучше, правда? Я тебя люблю, котенок».       — Чего застыл, ты сигарету есть собрался? — рядом слышится голос Бима.       Форт, замечая, что сигарета истлела до фильтра, чертыхнувшись, выбрасывает ее.        Они едут молча, и Форт плетется на непривычной для себя скорости, вклиниваясь в поток машин.       — Ты далеко отсюда живешь? — словно между прочим интересуется Форт, когда они останавливаются в знакомом переулке.       — Нет, на чай не приглашу, не рассчитывай.       — А я тебя к себе приглашал, — поджимает губы.       Бим, как красотка в рекламе, снимает шлем, встряхивая волосами (вот только вряд ли они сравнятся с рекламными роскошными локонами).       — Окей, больше не приду. Бай, — разворачивается и уходит, не дожидаясь ответа, — все эти церемонии ему никогда не нравились.       — Жди звонка! — орет ему в спину Форт.       Бим скрывается за поворотом, так и не ответив на этот выпад, да это и не нужно — Форт все равно отставать от него не собирался.              Томми: Черт, чувак, ты куда пропал вчера? Что-то случилось?       Форт:Не совсем. Мне нужно было встретиться с кое-кем.       Томми:С Бимом?       Форт: Да.       Томми: Как он?       Форт: Вы с ним так хорошо общаетесь, что ты так беспокоишься о нем?       Томми: Нет, но ему надо помочь.       Форт: С чего ты взял?       Томми: Чувствую, это глупо, но я чувствую, что ему хуево, и он один в этом варится.       Форт: Чего ты не пробовал ему помочь, раз такой проницательный?       Томми: Он не примет мою помощь, да и я знаю, что не смогу. В общем, у меня не получится так, как у тебя.       Форт: Нихрена не понял. Скажи прямо: тебе он нахрен не сдался со своими проблемами.       Томми: Отчасти это так, но я его понимаю, правда.       Форт: Ха, таких «понимающих» полно. Что ты знаешь о нем?       Томми: В смысле общую информацию: родился, вырос, средний балл успеваемости?       Форт: Не придуривайся, ты знаешь, что я имею в виду.       Томми:[Голосовое сообщение]       Форт, я ничего не знаю о нем, да и не хочу, если честно. Признаюсь, я тогда не просто так подсунул тебе его номер, надеялся, что ты заинтересуешься. Шансы ничтожны, но… в итоге ты заинтересовался. Я подумал, что ты сможешь помочь. Я — нет, так хоть ты не пройдешь мимо. Не знаю, что у него стряслось, но это не дает ему покоя, сидит внутри, с каждым днем разрастаясь как опухоль. Когда-то это его убьет, он слаб, чтобы сражаться. Сдается, он сдается, понимаешь? А это хреново… Просто будь рядом, ворвись в его привычную жизнь и снеси все заслоны, и выдери, вырви эту «болячку» с мясом. Пожалуйста…       Форт: Черт, Том, вот это речь, я проникся. Говоришь, будто видишь его насквозь и знаешь, что и как нужно делать. Чего я не знаю о тебе?       Томми: А что ты знаешь о себе?              Форт закрывает окошко чата и глубоко вздыхает, откидываясь на подушки. Складывается впечатление, что все вокруг пытаются помочь друг другу, вытаскивая на белый свет пылящиеся в шкафах секреты. Вселенский заговор? Или новое движение «Помоги другому сам»? Он фыркает от своих глупых мыслей и закрывает глаза. Сон забирает его в свои объятья не сразу, но после, будто накрывает теплым пуховым одеялом, — становится тепло и темно.